Парадоксы антиалкогольной кампании

Речь ниже пойдет не о той борьбе с алкоголизмом, которая велась в масштабах страны под руководством генсека М.С. Горбачева. «Комиссию по борьбе с алкоголизмом», как она называлась в нашем институте, создали наверняка по указанию «сверху».

Законченных алкоголиков у нас просто не было. А с теми любителями спиртного, которые трудились в составе Механических мастерских, бороться было прямо-таки рискованно. Их невозможно было ни наказать, ни уволить. Ведь когда работавшие там умельцы не пили, они наверняка и блоху могли бы подковать.  Оказались они у нас именно из-за их порочной страсти к спиртному. Они пришли из различных «почтовых ящиков», где культура производства была очень высока, и дисциплина - соответственно. Жесткий распорядок не всем оказался по душе, вот и пошли такие люди к нам на гораздо более низкие оклады, но и на щадящий режим. Плановых работ с жестким графиком, как правило, не было, поэтому токарей, фрезеровщиков и слесарей нередко надо было буквально просить что-то сделать к определенному сроку.  Премий к зарплате им, как правило, не давали, так что и лишать их каких-либо благ в случае нарушений ими дисциплины просто не получалось.   Поэтому в качестве «ускорителя» практически все хозяйственники использовали спирт, который затем списывали «на протирку оптических осей».

Мастерские располагались в Москве на Фрунзенской набережной. Добираться туда из головного института было что-нибудь около часа. И всякий раз, когда Комиссия собиралась выехать для проверки, в мастерскую добрые люди звонили по телефону и предупреждали о готовящейся акции.

Иногда набеги комиссии возглавлял сам директор, а бывало и так, что он без комиссии туда наезжал. Конечно, не для того, чтобы кого-то подловить (не любил он этого), но чтобы держать руку на пульсе и лично контролировать работоспособность  подразделения. Как-то раз директор приехал сам и направился по узкому коридору в цех, где стояли станки. Дело близилось к обеду, и один из слесарей уже был «тепленьким». Он-то и попался директору в этом коридоре, когда шел, пошатываясь, навстречу. Разминуться им обоим оказалось трудно: как только директор двигался в какую-то сторону, слесарь так же наклонялся туда же, так как с координацией совладать никак не мог. К тому же перегаром от него несло крепко. Побагровев, директор остановился и выпалил:
- Нам с вами придется-таки расстаться!
В ответ слесарь, раскинув в стороны руки и пустив слезу, полез к директору обниматься со словами:
- Михаил Константинович! Вы что, от нас уходите?..

Директор брезгливо отстранился, прижал слесаря к стенке и, махнув рукой, пошел в цех.  Свидетель этой сцены быстро сделал ее достоянием гласности. Не знаю, сам ли слесарь такое придумал или умело воспроизвел чью-то шутку, но директор юмор оценил и не стал его увольнять.

В другой свой визит директор, открыв дверь в цех, увидел, как токарь  стоит сбоку у своего станка и что-то пьет из блестящего цилиндра. Увидев директора, он не прекратил свое занятие, а затем, сделав последний глоток, убрал ладошку с конца цилиндра и стал его разглядывать на просвет. На вопрос директора о том, что он с цилиндром делал, токарь рассудительно ответил:
- Как – что? Я его растачиваю на станке и регулярно проверяю на чистоту.
 
А дело было так. Цилиндр он действительно растачивал на своем токарном станке, но в какой-то момент заметил, что к ведущей из цеха на склад двери подошла завхоз одной из лабораторий. Он быстро смекнул, что сейчас она начнет получать спирт. Человек добрый, она обычно отливала немного спирта в кружки стоящим наготове работникам цеха. Но день этот был неурочный, да еще и кружка куда-то запропастилась. Но надо было действовать быстро, поэтому Михаил извлек растачиваемый цилиндр из станка, прижал плотно к одному из торцов ладошку и успел-таки  получить драгоценный напиток в образовавшуюся таким образом емкость. И только-только примостился пить, как встретился взглядом с вошедшим в цех директором. Ну не выливать же было с таким трудом добытую жидкость…

Вовлечь кого-либо в Комиссию по борьбе с алкоголизмом  было трудно. Люди понимали, что борьба эта обречена на провал.   Но один энтузиаст для этой борьбы все же нашелся. Им был энергичный комсомолец, решивший вступить в партию и к работе в составе такой Комиссии отнесшийся вполне серьезно. Он много времени проводил в Механических мастерских, вел там разъяснительную работу и брал под карандаш всех тех, кого считал алкоголиками и нарушителями трудовой дисциплины.

      Когда подошло время вступать в партию, он подготовил содержательный отчет о своей работе в составе Комиссии. Но когда пришел на партсобрание, то к своему большому удивлению обнаружил среди присутствующих многих из тех, с кем он боролся в составе Комиссии. Дело в том, что Механические мастерские были основным резервом для принятия сотрудников в члены КПСС, причем рабочих, в отличие от итээров, принимали в партию без очереди. Доклад свой комсомолец явно скомкал, пришлось говорить, не называя фамилий. Когда перешли к вопросам, народ оживился. Ему задавали много вопросов на самые разные темы, требуя исчерпывающих ответов. Взмок он от всего этого как мышонок. Решение партсобрания, принятое большинством голосов, было лаконичным: «От приема в партию воздержаться: не созрел».