Мы сюда уже не вернёмся. Повесть. Глава 2

Уехать, правда, оказалось не так и просто, как ему казалось поначалу. Автобус, шедший из Юрьевца в Кинешму, был переполнен, в Ёлнати никого не посадил. В эти предпраздничные дни многие сельчане куда-то спешили по своим делам. Сергей начал останавливать попутки, и ему вскоре повезло – подобрала милицейская санитарка, он, считай, почти что с шиком докатил до города. Отстояв небольшую очередь, взял билет на поезд и поехал, мысленно попрощавшись с родными местами.
И опять ему почему-то вспомнилась Надежда. «Правильно ли я сделал, что так уехал от неё, даже по-хорошему не попрощавшись?» Он и сейчас не мог ответить на этот вопрос. Но перед отъездом поздравил её с Новым годом, ответа, правда, не дождался. «Хорошая ты девчонка, Надя, – глубоко вздохнул. – Но не моя». Чтобы сильно не расстраиваться, быстро отогнал мысли о ней и даже вздремнул, чуть не проспав станцию для пересадки, хорошо что проводник разбудил.
В Ермолине оказалось ещё сложнее, народу скопилось столько, что хоть целый состав подавай, но все хотели сесть именно на проходящий ленинградский поезд. О компостировании билета и речи не могло быть, к кассе не пробьёшься. Вот тут Сергей и заметался. Уехать надо было во что бы то ни стало. Но как? Он стал внимательно осматривать публику, ожидающую поезда, который вот-вот должен был подойти. И тут ему в глаза бросилась одна тётушка с двумя большими чемоданами и громадной сумкой.
– Давайте я вам помогу, – предложил ей и улыбнулся. – У меня всего-то одна маленькая сумочка, – показал ей свой баул.
Женщина остро глянула на парня, чуть посомневалась, стоит ли доверять тому свои сокровища, и протянула один чемодан.
– Вот бери. Только от меня никуда не отходи.
– Куда же я отойду. Мне ведь тоже на этот поезд, – успокоил её.
Когда к остановочной площадке подошёл состав, масса людей ринулась к нему. Сергей, увлечённый потоком, быстро оказался на ступеньках вагона, в дверях которого стояла дородная проводница.
– Билет! – резко окрикнула она его.
– Есть у меня билет, – спокойно ответил тот, – но я не могу его достать. – Он попытался поднять поклажу вверх, но не смог. – Он у меня в кармане.
– Есть, есть у него билет, – поддержала Новикова женщина, которой он нёс чемодан. – Я видела, – и протянула свой.
Проводница взяла её билет и стала проверять, а Сергей уже прошёл внутрь вагона и там облегчённо вздохнул, поставил чемодан на свободное место, стал осматриваться. Его догнала та женщина.
– Спасибо тебе, сынок, что помог мне. А то бы я одна и не влезла в вагон.
– Да не за что, – улыбнулся он. – Это вам спасибо, что поддержали меня.
– А у тебя билет-то есть? – поинтересовалась.
– Билет-то есть, да он не закомпостирован.
– А-а, понятно. Ну, ладно, как-нибудь доедешь.
– Доеду.
Вагон был переполнен. Он прошёл в его конец, в предпоследнем купе сидели девушки, что-то весело обсуждая.
– Можно я к вам присоединюсь? – спросил.
Тебе переглянулись между собой, пожали плечами, немного подвинулись на сиденье. Сергей быстро разделся, кинул пальто и сумку на третью полку, сел на освобождённое место, предложил сыграть в карты.
– Мы вообще-то в карты не играем, – ответила  одна из них.
– В дурачка можно, – усмехнулся он. – Не на деньги же. Двое на двое. Мы с тобой, – предложил той, которая ответила.
– А чего это на «ты». Я не привыкла к такому обращению.
– Слушай, брось ты это «вы». Что, мы не ровесники что ли с тобой?
Та пожала плечами.
– Если бы кто-нибудь был постарше из нас, тогда другое дело.
– И всё равно как-то нехорошо.
– Ладно, не будем об этом, – согласился он. – Давайте лучше играть.
И они стали играть, сначала молча, а потом немного разговорились. Сергей обращался к своей напарнице в основном на «ты» и лишь изредка на «вы», та никак не реагировала, но она ему чем-то понравилась. Играть вскоре всем надоело, карты сложили, сидевшие рядом мужики пошли курить. Они вдвоём остались в купе.
– Спать что-то хочется, – проговорила девушка.
– Ложись на моё плечо, – предложил он.
Та глянула на парня, ничего не сказала, но голову положила на его плечо и закрыла глаза. Сергей сидел, боясь и пошевелиться. В это время в их купе зашли какие-то другие мужики, изрядно подпитые, поставили ещё бутылки с вином на стол, стали распивать и вести разговоры между собой, не забывая и попутчиков.
– А вы куда, молодые люди, едете? – поинтересовался один из них, обращаясь к Новикову.
– Мы? Да в Чехословакию, – не моргнув глазом, ответил.
– Да ну? – искренне удивился спросивший.
– А что? По путёвке едем.
– Вообще-то, да, – согласился тот. – Сейчас куда угодно можно уехать, не то что раньше.
– Да. – Сергей чуть помолчал, а потом выпалил: – Это наше свадебное путешествие.
– О-о! Ну, вы молодцы, – похвалил мужик.
Пассажиры, которые ехали с ними раньше, прятали улыбки, а эти, новые, во всё верили.
– Так вы ложитесь на верхние полки, – предложил опять тот же. – Вам далеко ехать.
– Да нет, ничего, – начал отказываться Новиков, но его напарница быстро заняла вторую полку, стала укладываться.
Мужики больше не приставали к ним с расспросами, углубились в свои разговоры. Сергей ещё чуть посидел, а потом забрался на полку к девушке. Та сначала немного повозмущалась, но потом успокоилась, и они стали тихо переговариваться. Оказалось, что и она едет в Рыбинск. Он даже духом воспрянул – хорошо бы с ней встретить Новый год! И стал договариваться об этом, но, увы, та не соглашалась – у неё есть свой парень, она с ним и проведёт праздник. Сергей был полностью разочарован, спустился с полки, да так и просидел внизу до прибытия поезда на нужную станцию. А приехав туда, сразу же направился к Белкиным, у них и переночевал.

Утром его разбудил Сёмкин. Они вместе позавтракали и направились на поиски компании, в которой бы можно было с кайфом провести праздник. Ходили пешком по городу и ездили на такси и нашли несколько, где бы их с удовольствием приняли в свои ряды, но им всё не нравились компаньоны, поэтому продолжили поиски.
– Может, к Генераловой смотаемся? – предложил под конец Сергей.
Друг на него внимательно посмотрел, усмехнулся и согласился. Но, увы, её дома не оказалось, а рабочий день уже закончился, поэтому и этот вариант не прошёл. Вечером со знакомыми ребятами и девчонками направились на Новогодний бал во Дворец культуры машиностроителей. ДК шумел своей обычной суетой, все от души веселились и радовались такому чудесному зимнему празднику, а друзья откровенно грустили – с ними не было любимых подруг.
Сергей вспомнил тот Новогодний бал, когда он был здесь со своей Галкой, с этими Рыжими глазами, и чуть не заплакал от обиды. Так всё хорошо с ней начиналось, и так всё отвратительно закончилось. «А почему закончилось? Она ведь здесь и, кажется, свободна. Почему бы снова с ней не начать? Может, она и в этом зале?»
Новиков стал внимательно осматриваться по сторонам, стараясь найти Субботину, походил туда, сюда, но не нашёл Галину. Видимо, её здесь не было. От разочарования ещё смутнее стало на душе. Не веселился и Сёмкин. Сергею к Белкиным пришло письмо от Капы, Галкиной подруги, из Якутии. В нём она сообщила, что по-прежнему там работает, и ей нравится в Сибири. Там же работает и Князева. Маринка вышла замуж, и у неё скоро будет ребёнок.
Новиков не утаил от друга эту новость, отчего Геннадий, естественно, сильно расстроился. Но куда деваться? Ничего уже теперь не изменишь. С Князевой всё понятно. А вот с Субботиной как быть? Сергей ещё точно не знал этого, но мысль взять над ней реванш всё сильнее и сильнее одолевала его.
На следующий день друзья встали пораньше и направились на катерозавод, где в столовой работала Генералова. Та, увидев их, искренне обрадовалась и сразу же предложила встречать Новый год в их компании. Новиков тут же согласился. Он давно не видел девушку и даже соскучился по ней, а тут такое предложение. А Сёмкин чего-то сомневался. Татьяна дала им адрес дома, где намечалась встреча, и на прощанье прямо заявила:
– Приходите обязательно. Будет весело.
На том и расстались. По дороге от завода стали размышлять, куда же идти. Было пять мест, где можно встретить праздник, и вроде все нормальные компании. Так в которую же влиться? – никак не могли решить друзья. А тут ещё Горкин не приехал, хотя и договаривались с ним о встрече. Он бы их и рассудил, а так – один на один – счёт равный. Но Виктора не было, судить некому, стали сами разбираться. И плюсы (частный большой дом в Копаеве, почти одни курсанты речного в компании, много знакомых девушек) сложились в пользу предложения Генераловой, поэтому ребята больше голову не ломали, закупили всё необходимое к праздничному столу и к вечеру двинулись по указанному адресу, где их с радушием и встретили.

Было ещё рано начинать празднество, поэтому они с Сёмкиным решили сходить на новогодний вечер в училище. Сергей почему-то сильно разволновался, когда подходил к учебному корпусу, даже закашлялся, он и сам не мог понять, почему. То ли соскучился всё же по речному, всё-таки больше девяти месяцев здесь не был, то ли вспомнил все случившиеся с ним перипетии, то ли подспудный страх заполз к нему, пришли-то они сюда в гражданке. Он даже остановился около колонн, где толпилось немало стремящихся попасть сюда девчонок.
– Ты чего встал? – спросил у него Геннадий.
– Не знаю, – тихо ответил друг. – Может, не пойдём?
– Почему? Решили же.
– Да ещё нарвёмся на кого-нибудь.
– Не ссы. У нас ещё отпуск не закончился, – стал успокаивать его Сёмкин.
Новиков немного помялся, но потом тронулся вслед за другом, пробивающем себе путь сквозь плотную толпу девчонок, которые висли на руках и просили:
– Возьмите нас с собой, возьмите! Дайте пригласительный, дайте!
– Откуда он у нас, – отмахивался тот. – Нас-то и самих могут не пустить.
Но их пустили, на КПП стояли знакомые парни, поэтому никаких сложностей не возникло, в дежурке они и разделись, стали прохаживаться по вестибюлю, где стояла высокая ёлка, расцвеченная огнями.
– Так! Чего вам здесь нужно? – услышали они сзади строгий возглас и обернулись, рядом стоял начальник строевого отдела Васильев. – Зачем вы сюда пришли?!
– Здравствуйте, – поздоровались негромко. – Посмотреть, соскучились всё-таки.
– Соскучились они. Я вам скоро устрою весёлую жизнь. Убирайтесь отсюда!
Спорить с ним было бесполезно, пришлось ретироваться. Они вышли за КПП, даже не надев пальто.
– Не больно радушно нас здесь встречают, – пробурчал Геннадий. – Но ничего, мы всё равно прорвёмся.
Сергей в ответ только глубоко вздохнул. Постояв за дверями несколько минут, опять вошли в вестибюль и сразу же наскочили на командира роты Никонорова. Тот вроде бы даже изобразил радость, увидев их.
– Ба! Какие люди. Что-то рано вы заявились в училище.
– Да мы так, посмотреть, – ответил Сёмкин.
– Как прошла практика? – поинтересовался ротный.
Геннадий стал ему что-то рассказывать, не особо вдаваясь в подробности, друг стоял рядом и молчал.
– А ты, Новиков, что молчишь? Нечего рассказать?
– Да особо и нечего. Нормально всё прошло, – не с большой охотой откликнулся тот.
– Понятно, – подытожил Никоноров и начал делиться своими планами по наведению порядка в их роте.
Курсанты его почти и не слушали, не хотели слушать, но в словах ротного звучала явная угроза в их адрес. Его рассказ прервал Васильев.
– Вы так и не ушли! – накинулся он на ребят. – А ну, марш отсюда!
Парни повернулись и двинулись в сторону дежурки.
– Михаил Петрович, да пусть они тут побудут, – заступился за них Никоноров.
– Побудут? Я знаю, как они тут побудут. Я ещё не забыл, как курсант Новиков встречал тут один Новый год.
Сергей даже вздрогнул от этих слов, повернулся к Васильеву, готовый послать его куда-нибудь подальше.
– Ладно, ладно, – примирительно проговорил Васильев, – не кипятись. – Он вздохнул. – Побудьте здесь. Только недолго. И чтоб никакого спиртного! Ясно?
– Ясно, – тихо ответили друзья и быстро затерялись в заполнившей вестибюль праздничной публике.
Стали искать своих старых знакомых, но их оказалось очень мало, встретили только Аллу с её подругами, больше, собственно, и никого, поэтому и заскучали. Бал здесь правили младшекурсники, им было очень весело, а они, старшекурсники, что могли тут ещё познать? Ничего. Всё уже пройдено, всё испытано, ничего нового, ничего интересного. Ничего того нет, что было на первом и втором курсах, нет рядом и тех девчонок, с которыми они тогда познакомились. Да и иной жизни они уже изрядно испробовали, куда более увлекательной, чем здесь, в училище. Побродив ещё немного по вестибюлю, оделись и двинули в сторону Копаева.

В компании они оказались одними из первых пришедших ребят. Сергей сразу же стал крутиться около Генераловой, помогал ей резать колбасу, расставлять тарелки на большом столе, а Геннадий откровенно скучал – у него здесь не было подруги. Тогда Новиков стал ему подыскивать напарницу. Больше всего ему понравилась Вера, весьма пышненькая и светловолосая, но вот досада  – около неё всё время увивался парень. Сергея это не особо смущало, он то и дело подталкивал друга к девушке, стараясь их свести вместе, но Геннадий не особо шёл на такой контакт.
Около одиннадцати вечера подвалило ещё порядка десяти курсантов из их училища, всё они, конечно, были в форме, так как ушли с новогоднего вечера, и сразу стали открыто возмущаться, чего это тут делают гражданские? Это они-то, Новиков с Сёмкиным, гражданские? Ха-ха-ха! Только и рассмеялись друзья, но немного почувствовали себя героями, да и были они постарше тех, кто пришёл. И всё бы ничего, но вот какая досада – среди пришедших оказался один из друзей Генераловой, чего та совсем не ожидала и уж тем более он, Сергей.
Татьяна была в явном смущении, ей, видимо, не хотелось обидеть ни того, ни другого, поэтому заняла нейтралитет, села за столом не с ребятами, а со своими подругами. Парни это приняли спокойно, никто пока не претендовал на особое внимание девушки. Но вот время подошло к полуночи, все (а это порядка тридцати человек) еле уместились за праздничным столом. Подняли тост за уходящий год, а когда куранты пробили двенадцать ударов, вылетели пробки из бутылок шампанского.
Веселье началось. Все пили, ели, танцевали, целовались по разным углам, благо укромных мест в этом большом доме было предостаточно. Сергей, посидев немного за столом и утолив первоначальный голод, сразу же подкололся к Генераловой и несколько танцев протоптался с ней. Но это быстро надоело, и он стал танцевать с другими девчонками, а к Татьяне подсел Геннадий, и они о чём-то стали беседовать.
Сёмкин откровенно скучал, но и Генералова не смогла его развеселить. Поняв это, девушка, походив немного около танцующих пар, села за стол и выпила сразу несколько рюмок вина, после чего расплылась в улыбке. Сергей понял, что она уже на хорошем взводе и сейчас её понесёт. Но её не понесло, как подумалось Новикову, она просто подошла к кровати в соседней с залом комнате и плюхнулась в неё. Он тут же направился к девушке, сел рядом и стал тормошить за плечо.
– Эй, ты чего тут разлеглась! Праздник ещё не закончился. Давай вставай! Повеселимся ещё!
Но девушка только слабо отмахивалась рукой и что-то бормотала. С ней стало всё ясно, и он отстал от Татьяны, вернулся к общей компании и начал танцевать с разными девчонками, а украдкой, пока не видели парни, и целовать их. Но изредка подходил к Генераловой, гладил рассыпавшиеся по подушке пышные волосы, чмокал девушку в щёку и снова шёл в зал. Вскоре почувствовал, что выдыхается, поэтому пошёл на кухню, взял из лежавшей на столе пачки сигарету и закурил. Тут в проёме двери показался друг Татьяны.
– Слушай, ты, иди-ка сюда! – позвал Новикова.
Сергей глянул на того исподлобья и ничего не ответил, только пустил дым в потолок.
– Слушай! Я тебе говорю! – начал кипятиться тот. – Иди сюда!
Новиков внимательно посмотрел на него и поманил сигареткой к себе. Парень подошёл.
– Татьяна пьяная спит? – спросил резко парень.
– А я и не интересовался, – последовал  спокойный ответ.
– А следовало бы! – бросил он и направился в комнату к Генераловой.
Докурив сигарету, Сергей двинулся вслед за соперником. Тот сидел у ног девушки и гладил их. Это, конечно, Новикову здорово не понравилось, и он подсел к подушке, склонился, начал целовать ухо Татьяны, та только слегка вертела головой. Он повернул её лицом к себе и впился губами в её припухлые губы, даже лёгкое головокружение почувствовал.
Увидев это, парень вскочил с кровати и кинулся в зал, к столу, стал наливать водку в рюмку и пить, одну за другой. Потом вдруг замер и грохнулся головой в тарелку с салатом. Сергей только кисло усмехнулся, салага, мол, ты, встал и пошёл бродить по комнатам. Компания уже давно разбрелась по разным углам, кто целовался парочками, кто спал на диване или кресле, а кое-кто и прямо под фикусом. Приставать было не к кому, Геннадий тоже куда-то запропастился, поэтому, немного побродив по дому, он вернулся назад.
Татьяна спала, отвернувшись к стене и слегка поджав колени. Сергей постоял около кровати, подумал. А чего ещё тут думать? Кровать была двуспальная, девушка одна на ней, его соперник где-то валялся, скорее всего, на каком-нибудь диване, куда того отнесли от стола. Что ещё парню мешало улечься с любимой девушкой? Ничего. И он стал раздеваться, снял пиджак, рубашку и брюки, аккуратно сложил их на стул, чуть приподнял одеяло и забрался в тёплую постель.
Спавшая никак на это не прореагировала, продолжала всё так же тихо посапывать. Он придвинулся поближе, обнял. Тело девушки чуть вздрогнуло. Замер. Снова всё спокойно. Рука потянулась и начала искать пуговки на белой кофточке, Татьяна так и спала не раздевшись, нашла, стала расстёгивать первую, саму верхнюю. Девушка зашевелилась, что-то пробормотала сквозь сон, он и не понял что, но дело своё продолжил. И только когда последняя пуговка освободилась из петли, Генералова приподняла голову и повернулась к парню.
– Зачем это ты делаешь? – спросила тихо.
– Как зачем? Надо же раздеться, – также тихо ответил он.
Девушка закрыла глаза и успокоилась, а рука парня уже блуждала по спине в поисках застёжки лифчика и, когда нашла, стала расцеплять.
– Не надо! – упёрлась в него руками Татьяна.
– Почему не надо? Надо. Так спать будет лучше.
И она снова успокоилась, а он уже потянулся губами к её губам и впился в них, почувствовав приятное головокружение, словно как тогда, в первый раз, когда поцеловал Галку. Татьяна, видимо, тоже испытывала что-то похожее и даже чуть стала постанывать. А он целовал и целовал её губы, щёки, подбородок, его голова клонилась всё ниже и ниже, губы стали ласкать шею, нашли большие и упругие груди, впились в них. Тело девушки сильно вздрогнуло, её руки упёрлись в его грудь.
– Не надо! – чуть ли не вскрикнула она. – Не надо, – повторила немного тише.
Он ничего не ответил, замер, дал ей успокоиться и снова потянулся к её грудям, преодолев постепенно слабеющее сопротивление рук. Девушка вся задрожала, стала снова упираться в него руками, но сила их угасала с каждым мигом. И тут в комнате вспыхнул свет. Сергей быстро надёрнул одеяло на подругу, повернул голову, в проёме двери стоял Сёмкин.
– Как вам тут хорошо, – усмехнувшись, проговорил он. – А мне не кайф, негде и прилечь.
– Здесь тоже негде, – быстро ответил друг. – Поищи ложе где-нибудь в другом месте.
– Поищи. Найдёшь тут. Все вакансии заняты, – стал возмущаться Геннадий.
Постояв немного, он повернулся и побрёл в соседнюю комнату, стал там искать место для ночлега. А Сергей, чтобы не вставать к выключателю, выкрутил лампочку светильника и снова потянулся к Татьяне.
– Не трогай больше меня, – заупрямилась та, – я хочу спать.
– Спать? В такую ночь? Да ты что? – тормошил он её. – Таня. Это ещё ничего. Вот когда мы поженимся, я ещё не так тебя буду мучить. Сейчас у нас с тобой всё происходит по-детски.
– Нет, я больше ничего не хочу, оставь меня, – упрямилась та.
Но он не оставлял своих намерений, приставал и приставал к Татьяне, пока в комнату снова не вошёл Сёмкин. Щёлкнул выключателем, света не было, ещё раз щёлкнул, то же самое. Тогда он подошёл к светильнику и вкрутил лампочку. В комнате стало светло.
– Вот паразит, – стал возмущаться. – Он ещё и лампочки выкручивает. Давай слезай с кровати!
И стал стаскивать Новикова с постели. Тот, как мог, сопротивлялся, и ему помогала девушка отстаивать совместное ложе. Так пришедшим, а пришёл Геннадий с Лидой, ничего и не удалось. Пришлось им бросить около кровати матрас и улечься на него. А занялись они тем же самым, что и Сергей с Татьяной до этого. Только уже теперь Новиков донимал своего друга. Только тот вопьётся в свою подругу, тут же Сергей подскакивает и бросает:
– Геша! Геша! Что это ты делаешь? Остановись. Принеси лучше мне чайку, а то пить так хочется…
На что Сёмкин только тихо матерился, продолжая своё дело. Так они и развлекались почти до самого утра, но усталость своё брала, все стали успокаиваться. Сергей крепко обнял девушку, стал шептать на ушко:
– Танечка, какая ты тёпленькая…
Та просто млела от удовольствия и отвечала:
– А ты как телёночек.
– Телёночек? – не понял тот. – Телёночек… Ну, ладно, – согласился. – Но, раз я телёночек, то дай утолить мне жажду из твоих грудей.
– У-у, какой ты противный! Я тебя прогоню.
Так оба и уснули благодушным сном. А часов около восьми все стали потихоньку просыпаться, девушки занялись уборкой, а ребята, кто помогал им, кто побежал в магазин. Вскоре общий стол был накрыт, встреча Нового года продолжилась. Около полудня начали расходиться. Новиков с Сёмкиным сходили к Белкиным, посидели ещё немного, надеясь, что Горкин туда заявится, но Виктор так и не приехал.
Вечером гуляли по городу, потом пошли в сквер на танцы. Но какие там танцы на морозе! В основном все дурачились на танцплощадке, кидались друг в друга снежками, благо тут собрались почти одни речники. А кто и пришёл из гражданских, особо и не возникал. Настроение у ребят было отличное. Сергей от души всему радовался. Наконец-то он по-человечески встретил Новый год, а это значит, что и весь год должен пройти по нормальному, не то, что раньше. Это и успокаивало, и придавало сил.

Эти два после новогодних свободных дня были заполнены какой-то непонятной суетой. Все вдруг стали выяснять отношения: Сёмкин с Лидой и Верой, обе девушки ещё и между собой, всё из-за Геннадия, который прибивался то к одной подруге, то к другой, Новиков вспомнил старые обиды на Генералову, главной из которых было то, что она не пускала его к себе домой (боялась родителей, как объясняла), это продолжалось и сейчас.
Проведя такую чудную ночь, они снова поругались и разбежались по разным углам. Сергею, конечно, было обидно, что его держат за дворовую собачонку, но что он мог поделать в такой ситуации? Решил просто не ходить больше к Татьяне, да и всё. Гулял вместе со всеми по улицам города, дурачился, ходил в кино и на танцы в сквер. Но эти два свободных дня пролетели очень быстро, третьего января нужно было явиться всем в училище. Как раз накануне приехал и Горкин.
Друзья сразу накинулись на того, когда он появился у Белкиных, но, увидев довольного как таракана Виктора, сразу утихли, начали расспрашивать, как встретил Новый год. По дороге в училище тот всё и рассказал. Провёл он этот праздник довольно-таки неплохо, вдвоём со своей одноклассницей Надеждой (ещё одна Надежда! Только этого не хватало!), с которой там и переспал, и вскоре, возможно, он станет папой, похвастался даже.
– Ну, ты даёшь! – только и воскликнули друзья. – Придётся тебе теперь жениться, – высказался Сергей.
– А что, и женюсь, – согласился Виктор. – Девчонка она нормальная, с ней жить можно. Закончу училище, поедем вместе работать, – размечтался даже.
– А армия? – спросил Сёмкин. – Нас же сразу заберут в армию. – Правда, не всех, – усмехнулся и глянул на Новикова.
Друга даже передёрнуло от этого взгляда. Он что, виноват, что его из-за раздробленного локтя признали негодным к военной службе в мирное время, разве только в военное призовут к нестроевой.
– Вот кому надо жениться, – показал он на Сергея, – а не нам с тобой.
– Да я вообще никогда не женюсь! – вспыхнул друг. – Нужны мне эти ссыкухи!
– Ха-ха-ха! И это говорит старый проститут, который и дня прожить без баб не может? Не свисти, Серёжа. Ты же первый из нас хомут себе на шею наденешь, – прямо заявил Сёмкин.
– Я? Что, я такой дурак, чтобы в это ярмо лезьти? Нет уж, извини, Геша! Пусть вон Витюша и лезет, раз он такой прыткий, а я подожду.
– Чего ты подождешь? – с ехидством спросил Геннадий.
– А того подожду, пока все дураки переженятся. Потом посмотрю на вас и решу, стоит ли мне то же самое делать.
– Это кого ты дураками считаешь? – с обидой спросил Виктор.
– А тебя и считаю, – прямо ответил. – Чего тебя жениться-то потянуло?
– Это моё дело, понятно? – начал заводиться Горкин.
И оба уже готовы были сцепиться друг с другом, так разозлились.
– Мужики, бросьте вы, – стал разводить их в стороны Сёмкин. – Чего кипятиться? Давайте лучше заключим пари.
– Какое ещё пари? – не поняли друзья.
– А такое. Давайте заключим договор: кто первый из нас женится, тот выставляет двум другим по ящику шампанского, а кто последний – тому оба выставляют по ящику. Идёт?
Друзья задумались. Пари, конечно, интересное, но раз Сёмкин предлагает, значит, хочет выиграть. Ну, с Горкиным понятно, он уже собирается жениться, а Новиков? Тот только иногда задумывался о женитьбе, причём исключительно на Веткиной. Но та, можно сказать, давно уже не его девушка.
– Идёт! – согласился Сергей. – Давай заключим!
– Я, ребята, пас, – вначале отказался Виктор, а потом всё же согласился.
И Сёмкин с Новиковым ударили по рукам, а потом и с Горкиным. Пари заключили.

Весь следующий день прошёл в беготне по училищу: получали у кастелянши постельное бельё, устанавливали в кубрике койки, наводили небольшой порядок в вещах. Жильё им назначили новое, с двести десятым кубриком пришлось расстаться, а компаньонов друзья подобрали сами. Князева и Васюкова решили не брать – ну их подальше с их проблемами, пригласили к себе Владимира Пужина, Бориса Заступина и ещё одного, шестого, Анатолия Злобина. Конечно, они тоже были не идеальные, но вполне нормальные парни.
Вечером почти всей ротой двинулись в сквер, хотели малость погонять гражданских, чтоб те не выступали против младшекурсников, но всё обошлось без выяснения отношений – местных парней в сквере просто не  оказалось. Поэтому все от души подурачились со своими девчонками, а потом пошли их провожать: Сёмкин направился с Верой, Горкин с Лидой, а Новиков двинулся один в училище – Генералова в сквере не появлялась. Сергей особо и не расстроился, решив хоть немного отоспаться перед началом занятий.
Но вскоре пришли ребята, завели всегдашний вечерний разговор, кто с кем был да сколько раз кого поцеловал, так что поутру еле все поднялись к завтраку и с понурыми головами пошли на занятия. Ох, и трудное же это дело оказалось! Ведь все они почти десять месяцев не сидели за столами и не слушали преподавателей, и вдруг сразу надо было и сидеть спокойно, и слушать внимательно, да ещё и записывать в тетрадь то, что говорит преподаватель. Просто ужас, если ещё учесть, что тебе рассказывает про радиотелефон Насонов своим заунывным голосом, не выговаривающим букву «л». Одним словом – Вампочка.
Как тут глазам не закрыться. Они у многих то и дело закрывались, и приходилось будить их Насонову, пообещавшему Новикову принести на следующее занятие спички, чтобы вставить их тому в глаза. Старые шуточки продолжались. Но деваться некуда, надо было заново привыкать ко всему этому. Хорошо хоть вскоре настала суббота, принесшая небольшой отдых.
Вечер, как и обычно, провели в сквере на танцах. На этот раз Генералова пришла сюда с подругами, поэтому Сергею было веселее. После он её пошёл провожать. Дошли до подъезда и остановились. Немного помолчали.
– Может, пригласишь домой, а то чего-то я замёрз? – спросил с ехидцей.
– Ты что, Серёжа? Родители же дома.
– А что, родители не знают, с кем ты гуляешь?
– Я говорю им, что с подругами.
– С подругами… – усмехнулся, чувствуя, как в нём закипает злость. – А меня ты, значит, за собачку держишь, чтоб сидела тихо в подъезде. Да?
– Ну, Серёжа, не надо. Ты же отлично всё понимаешь.
– Понимаю, – вздохнул он и махнул рукой. – Ладно, я пошёл. Пока.
– Пока, – тихо ответила девушка.
Парень резко повернулся и быстро стал удаляться от дома, а она всё стояла и стояла, глядя вслед уходящему другу.
На следующий день они хоть и не договаривались, но встретились все вместе около кинотеатра «Центрального», посмотрели фильм, после чего Лида пригласила всех к себе домой. Сергей, помня вчерашнюю обиду на свою подругу, отказался и один направился в училище, но усидеть там долго не смог – заела ещё большая обида, поэтому направился в город.
Ребята очень обрадовались приходу Новикова, даже налили немного тому вина, что осталось ещё от их трапезы, предложили сыграть в карты. Посидели, поиграли и стали расходиться. Сёмкин с Горкиным вышли из квартиры первыми, а Сергей немного задержался и стал помогать девушкам одеваться, причём больше всего хозяйке, не забывая при этом лишний раз обнять Лиду и даже поцеловать. Генералова, конечно, это сразу заметила, фыркнула и выбежала из квартиры, следом за ней ушла и Вера, а они остались вдвоём.
– Зачем ты это делаешь? – спросила, усмехнувшись, Лида. – Любишь что ли меня?
– Люблю, – просто ответил тот. – Но ещё больше люблю злить Татьяну.
– А зачем её злить?
– Она это заслужила.
Девушка пожала плечами, и они вышли. Сергей и в подъезде несколько раз попытался обнять её, но та только ловко увертывалась и от души смеялась. Когда вышли, девушек с ребятами около дома не оказалось, пришлось догонять их. Генералова шла насупленная, не хотела ни с кем разговаривать, а Новикову всё было мало. Он обнимал девушек, смеялся, а потом бросил Татьяне:
– Может быть, ты нас оставишь, а?
– Оставлю! Я сейчас уеду.
– Уезжай. Мне-то что.
Девушка побежала к ближайшей остановке, ребята издали наблюдали за ней. Подошёл автобус.
– Ведь уедет она, – забеспокоились подруги.
– Никуда она не уедет, – уверенно заявил Сергей.
И точно, она не уехала, медленно подошла к компании.
– Что же ты не поехала? – с издёвкой спросил Новиков.
– Не тот автобус, – понуро ответила девушка.
Сергей только расхохотался.
– Ребята, да хватит вам ругаться-то! – вступилась за подругу Вера.
– А я-то уже вздохнул свободно, – не обратил внимания на неё парень, – обрадовался, что ты уехала, – и снова громко рассмеялся.
Генералова вспыхнула и, ни слова не говоря, быстро пошла на остановку.
– Теперь точно уедет, – вздохнула Лида.
– Ну и чёрт с ней! – бросил в сердцах Новиков. – Пойду я лучше в гастроном, куплю водки и напьюсь.
Он и пошёл в ближайший магазин, но ничего покупать не стал, смотрел на остановку и ждал, когда подойдёт автобус. Дождался. Когда автобус отошёл, вышел из магазина. Татьяны на остановке не оказалось.
– Ну что, добился своего? – спросила с укором Лида.
– Добился. И весьма рад, – скупо ответил тот.
– И что теперь?
– А ничего. Я теперь свободный человек. Пошли в сквер.
И они всей компанией направились в сквер на танцы и, проведя там оставшийся вечер, разошлись кто куда: Геннадий пошёл с Лидой, Виктор с Верой, а Сергей потопал один в училище.

Курсанты начали потихонечку входить в обычный ритм жизни и учёбы. Хоть это всё (команды, строй, читальный зал библиотеки) и тяжело давалось после относительно свободной практики, но куда деваться, надо было подчиняться общему распорядку. Видимо, не все это понимали, вот и посыпались первые двойки на занятиях, появились первые самовольщики (бегали-то почти все четверокурсники в самоволку, а попадались одиночки), зазвучали и первые приказы на построениях о наказаниях.
Новый начальник училища Орлов не больно-то церемонился с разгильдяями, не то что Чугунов. Этот, чуть что, и сразу – строгач или даже вылет. За первую неделю учебы отчислили из училища сразу троих, причём одного из их роты. Вот тут ребята и призадумались. У Сёмкина с Новиковым уже висели выговоры с предупреждением. А это значит – ещё одно небольшое нарушение, и всё – прощай училище, что на четвёртом курсе было бы весьма нежелательно. Какой же выход?
– Надо вам подать рапорт о снятии взысканий, – предложил как-то вечером, когда все легли спать и потекли обычные разговоры, Пужин. – Снимают же у других.
– У других-то снимают, кто командирам зад лижет, – засомневался Новиков. – Мне нечего и пробовать даже. Макака ни за что не пойдёт на это.
– А я, наверное, попробую, – вступил в разговор Сёмкин.
– Что? Зад лизать ротному? – аж вскинулся Сергей, и все в кубрике грохнули смехом.
Сёмкин соскочил с койки и бросился к обидчику, но между ними встал Заступин, солидный и довольно-таки сильный парень.
– Ладно вам, чего вы сцепились, – пробурчал, держа Геннадия. – Володька правильно говорит. Выговора снимают. Я знаю.
– Да все знают, – вмешался и Злобин. – Но как это сделать?
– Как, как? А очень просто. Надо пойти к ротному и поговорить, – снова предложил Пужин.
– Я не пойду, – заупрямился  Новиков.
Геннадий на этот раз ничего не сказал, но на следующий день пошёл к Никонорову и прямо спросил, можно ли снять с него выговор. Тот внимательно посмотрел на курсанта, подумал и изрёк:
– Рано ты об этом разговор заводишь. Ты ничуть не исправился.
Так и ушёл Сёмкин от командира роты ни с чем. Новиков даже и не пытался заводить разговор с ротным об этом, зная, что совершенно бесполезно. Можно было, конечно, поговорить с Кубанской, но просто так тоже с ней беседу не поведёшь, нужен какой-то повод. Но какой? Стоило подумать. И он подумал и, кажется, придумал.
В училище вечера отдыха по субботам так и продолжались. Раньше концерты на них ставила почти всегда одна и та же группа курсантов, хорошая в общем-то группа, но сейчас многие из её первоначального состава разъехались, выступления оставшихся стали послабее, вот командование и решило организацию вечеров возлагать поочерёдно на роты. Поэтому каждой из рот пришлось формировать свою концертную бригаду. Артисты нашлись во всех, в их первой роте тоже.
Ребята играли и на разных музыкальных инструментах, и пели неплохо, и декламировали прилично, но, в основном, чужие произведения. Свои мало кто писал, а ещё меньше пытался их обнародовать. Вот тут Сергей и предложил свои услуги, благо опыт некоторый по чтению собственных стихов у него уже был, ездил же с агитбригадой по сёлам родного края. Его послушали, покачали головами и разрешили читать со сцены свои стихи. Кубанская тоже поддержала его затею. И начал он готовиться к первому концерту.

Стихи выбрал из тех, которые посвятил Галке, этим Рыжим глазам. Субботина снова была рядом, в одном с ним городе и даже изредка напоминала о себе. В первые дни наступившего года она прислала ему поздравление с праздником, обычную открытку с обычными по такому поводу словами. Он прочитал их и только кисло усмехнулся: «Не забыла, значит, а я хотел забыть её». Отвечать не стал, было уже поздно поздравлять, да почему-то и не хотелось ворошить то, что давно уже прошло.
Но вот прочитал в тетради стихи, и снова та осенняя вьюга первых встреч закружила его. Безумно захотелось, чтобы она пришла на этот вечер, чтобы услышала, как он читает стихи, но приглашение не стал отсылать, положившись на волю случая – если придёт, значит, так и нужно, если нет… В общем, его устраивали оба варианта.
Актовый зал, как всегда, был забит до отказа. Много пришло знакомых девчонок: Генералова со своими подругами, компания Аллы, немало и других, с кем успел познакомиться за эти годы, но Субботиной, как ни искал глазами, не оказалось. «Это  и хорошо», – успокоил себя, но всё равно волновался перед выходом на сцену, хотя и не так, как тогда, когда в первый раз ездил с агитбригадой. Его выступление объявили первым.
– Свои стихи читает курсант группы Э-42 Сергей Новиков, – упали в затихающий зал слова ведущего.
И он вышел, немного постоял, чтобы окончательно успокоиться и ожидая, когда станет тихо, и начал читать. Читал спокойно, громко, не сбиваясь, и всё время смотрел на стоявшего около входной двери Сёмкина, даже перемигивался с ним. Когда закончил, чуть поклонился и пошёл под дружные аплодисменты за кулисы. И только выйдя за них, ощутил, что ноги еле двигаются – оказывается, всё-таки сильно волновался. Потом прошёл в зал и сел со своими друзьями, которые пожали ему руку и похвалили.
Выступления и других артистов прошли вполне нормально, по мнению многих, было весело и интересно, но, конечно, взяли они в основном напористостью и даже наглостью. Ну и что из этого? Не профессионалы же они. А после концерта в вестибюле начались танцы. Сергею танцевать особо не хотелось, он подходил то к одной знакомой девушке, то к другой, спрашивал, как настроение, узнавал и отходил, издали наблюдая за Генераловой. Та не сильно веселилась, почти ни с кем не танцевала и кидала сердитые взгляды в сторону Новикова. Его это даже забавляло поначалу, но потом он не выдержал такой размолвки и подошёл к девушке.
– Скучаешь? – спросил, усмехнувшись.
– С чего ты взял? – посмотрела на него Татьяна.
– Мне так показалось.
– Когда кажется, надо креститься.
– Не имею права, я же комсомолец. – Он чуть помолчал. – Поговорим?
– Мы и так говорим.
– Пойдём наверх поднимемся.
– Пойдём, – согласилась девушка, и они стали подниматься на второй этаж.
– Стихи ты сегодня читал о неразделённой любви, это обо мне? – спросила Татьяна, посмотрев прямо ему в глаза.
– Не совсем о тебе, – откровенно ответил. – Хотя…
– Ладно. Я знаю о ком. Это о той, с которой гулял на втором курсе.
– Да, гулял, – насупился парень.
– И она тебя бросила.
Сергей даже дёрнулся от этого слова «бросила», но ничего не сказал, только отвернулся в сторону.
– Слушай, не будем об этом. Давай лучше о нас с тобой поговорим, – предложил.
– А что о нас говорить? У нас, как и у всех.
– Не знаю, как у всех, но у нас не так, как надо, – не согласился он.
– А что у нас, как не у всех?
– А то, что ты меня за какую-то дворняжку держишь, – начал кипятиться. – Как ни приду к тебе, каждый раз жду в подъезде. Знаешь, мне это уже порядком надоело.
– Надоело? Так ты не ходи.
– А если я не хочу рвать с тобой отношения?
Девушка внимательно посмотрела на парня и ничего не ответила.
– Ну, скажи что-нибудь тёпленькое, – начал уговаривать.
В ответ опять молчание.
– Может, нам больше не встречаться? – заволновался Сергей. – Как ты думаешь?
– Если ты так хочешь, то давай, – понурилась Татьяна. – Тебе будет свободнее.
– Ты права. Нам надо разойтись.
– Вот и иди! – бросила в сердцах она.
– Вот и уйду! – также резко ответил он и направился к лестничному пролёту.
Только Новиков сделал несколько шагов вниз, как тут же встретился с курсантом, который в Новый год так им мешал обоим. Но он не остановился, прошёл в вестибюль, где шли танцы, поговорил немного с Лидой, которая стала допытываться, куда делся Сёмкин. А откуда он знал, куда тот делся. Наверное, с Верой куда-нибудь ушился.
Противная мыслишка, что с Генераловой сейчас его соперник, никак не давала покоя. Побродив ещё немного по залу, стал подниматься наверх. Они вдвоём сидели на подоконнике и о чём-то тихо переговаривались. Сергей подошёл, сел рядом с девушкой. Те сразу замолчали. Молчал и он.
– Таня, пошли вниз, потанцуем, – предложил ей через некоторое время.
– Пошли, – сразу согласилась та, соскочила с подоконника, взяла под руку Новикова, и они медленно пошли к лестнице.
Когда стали спускаться, услышали за собой злой возглас:
– Ну, погоди!
Сергей не понял, к кому он относился, но остановился, готовый вернуться и разобраться с тем парнем. Но Татьяна решительно потянула его вниз, тот и не сопротивлялся.
Вечер подходил к концу, можно было проводить девушек домой, но вот проблема – командир роты никуда не уходил да ещё предупредил курсантов, что разрешает провожаться только до половины двенадцатого. Куда уж тут пойдёшь? Нечего и думать о гулянье под луной. И он не пошёл с Генераловой. А вот Сёмкин куда-то исчез. «Может, он с ней надумал погулять?» – засомневался даже друг и решил проверить.

На следующий день с утра он ни о чём не стал спрашивать Геннадия, а сразу направился к девушке. Волнуясь («Странное дело. Раньше вроде не волновался»), подошёл к знакомой двери (только эту дверь он и знал, что за ней – увы), позвонил. Тут же вышла Татьяна.
– Это ты? – искренне удивилась. – Так рано? А где Гена?
– Откуда я знаю! – вспыхнул парень. – Я с ним ни о чём не договаривался.
– Подожди, я сейчас оденусь, – проговорила та и захлопнула перед Сергеем дверь.
Это было последней каплей, которая переполнила его терпение. «Нет! Всё! Хватит! Она шляется с Генкой, да ещё дверь перед моим носом закрывает… Нет, с этим надо кончать. Бросить всё и больше сюда не ходить. Но будет же скучно одному. Ну и что? Скучно не скучно. Я же не дворняжка в конце-то концов!» Он повернулся и побежал вниз по лестнице, быстро вышел из подъезда, направился к остановке. И надо же, такая досада случилась – только что отошёл автобус, идущий в центр. Пришлось ждать следующего. А тут и Генералова появилась на остановке.
– Ну, ты чего убежал? – капризно, но с чуточкой вины спросила.
– Автобуса ждать, – небрежно бросил.
– Ладно тебе дуться-то, – начала уговаривать его девушка. – Пойдём лучше погуляем.
– Пойдём, – согласился он.
И они пошли по аллеям утопающего в снегу парка. Было тихо, спокойно, ничто, кроме шума машин, не нарушало эту первозданную красоту. Не хотелось и ему нарушать эту тишину, поэтому он шёл и молчал.
– Геша вчера с Веркой пошёл? – всё же не выдержал и спросил.
– Откуда я знаю! – вспыхнула девушка. – Вообще-то, может и с ней, – добавила и покраснела.
«Как же, с ней. С тобой он вчера шлялся», – хотел бросить ей в лицо, но сдержался.
– Ну, он и кадр: день с одной, день с другой, – проговорила тихо Татьяна.
– А чего? Так интереснее: день одну целуешь, день другую. Плохо ли? – усмехнувшись, ответил и внимательно посмотрел на опустившую голову подругу. – И я так буду: тебя буду целовать, потом…
– Меня ты больше не будешь целовать! – перебила та.
– Да ты мне и так надоела! Вот сейчас придём к Лиде, и я так нацелуюсь с ней…
– Может, ты один пойдёшь? – остановилась девушка.
– Я сам не могу понять, зачем ты идёшь со мной? Неужели тебе ничего не понятно?
– Мне всё давно понятно.
– Мне тоже. Не пора ли нам расстаться совсем? – спросил, глядя прямо в глаза девушке.
Она взгляд не выдержала, опустила голову.
– Ладно, – примирительно проговорил он. – Пойдём лучше в кино сходим. Последний раз посмотрим какой-нибудь фильм вместе, а?
– Пошли, – согласилась та.
В кинозале ДК моторостроителей шёл фильм «Гром небесный». Нормальный фильм, но он уже его смотрел, смотрел в Иванове вместе со Стаховой. Вспомнив о ней, грустно улыбнулся. «Как быть с Малюткой? Стоит ли продолжать с ней дружить? И почему она мне не пишет?»
– Ты что молчишь? – прервала его мысли Генералова.
– Да так, кое-что вспомнил. – Чуть помолчал. – Я вот всё думаю, у кого больше гордости – у мальчишек или девчонок?
– Почему ты это спрашиваешь?
– Да так. Есть тут некоторые… – он не стал договаривать и подумал: «А, правда, у кого? Вот взять этих девушек: Таню, Лиду и Веру. Вряд ли у них есть настоящая гордость. У мальчишек больше. А Надя Веткина? Сколько в ней чистоты и гордости. Так, всё-таки у кого?»
– Что ж ты не договариваешь? – начала обижаться Татьяна. – Ты, наверное, хочешь сказать, что у меня нет совсем гордости?
Он с усмешкой посмотрел на девушку.
– Да ты что? Разве я мог такое подумать. Ладно, пошли лучше в кино, а то сеанс уже начинается.
Посмотрев фильм, стали прощаться.
– Я пойду схожу к тётушке. Пойдём? – предложил для приличия.
– Нет, я пойду домой, – отказалась та.
– Ну, смотри, как хочешь, – не стал настаивать он.
– До свидания.
– До субботы или навсегда?
– Как надумаешь.
– Хорошо. Что-нибудь надумаю, – повернулся и пошёл от ДК, помахав девушке на прощание рукой.
«Как хорошо так расставаться. Когда захотел, тогда и пришёл, а можно и вообще не приходить. Да и стоит ли вообще к ней ходить?» Этот вопрос Новикова уже давно доставал, но решить окончательно он его не мог или не хотел, вернее, видимо, будет последнее. Можно, конечно, вообще не ходить к Генераловой. И тогда остаться одному?
Вот этого Сергею больше всего и не хотелось. А других девчонок, с которыми бы так запросто проводил свободное время, у него сейчас и не было, да и не хотелось с кем-то из новых заводить более серьёзные отношения. Всё равно скоро на практику, а там… А здесь… «Разлука – дело известное и жизнью уже проверенное». На том он и остановился, но с Сёмкиным решил всё же выяснить отношения. Как это он посмел с его девчонкой гулять? С этого вопроса и начал свой допрос, когда появился в кубрике.
Геннадий, как ни странно, даже не захотел на него отвечать, только внимательно посмотрел на друга, не поднимаясь с койки.
– Чего ты молчишь? Говори! – наступал на него Новиков.
– А чего тебе говорить?
– Как чего? Чего ты вчера с моей Танькой гулял?
– Я? Гулял? – искренне удивился Сёмкин. – Кто тебе это сказал?
– Она мне и сказала, – соврал, не моргнув глазом, Сергей, Генералова ведь ему ничего об этом не говорила, это он сам домыслил, а, может, и придумал.
– Ну, раз она сказала, значит, я с ней гулял, – спокойно ответил тот.
– Тебе что, других девок мало, что ты с моей начал шляться!
Сёмкин исподлобья глянул на кипятившегося друга и тоже начал заводиться.
– А тебе что, с другими девками можно целоваться, с той же Лидкой, а мне нет?
Теперь настала очередь задуматься Новикову. Действительно ведь он целовался с Лидкой, которая вроде бы числилась за Геннадием.
– Да я так, в шутку, – начал оправдываться.
– А я что, всерьёз с Генераловой, думаешь? Ну, сходил раз, и что? Ты же не пошёл её провожать после вечера.
Другу оставалось только глубоко вздохнуть: Сёмкин прав, но отступать не хотелось.
– А чего ты всё время мудришь? День с одной ходишь, день с другой.
– Я вообще-то хочу с Верой ходить, – признался Геннадий.
– А чего ж ты вчера пошёл с Татьяной?
– Видишь ли, Серёжа, я хочу по-серьёзному с ней, но… Витька злится на меня. Он тоже с ней хочет ходить. На вечере Горкин спрашивал, может ли он её проводить, но та сказала, что пойдёт со мной. Тогда он напился и прямо мне заявил: «Ты чего мозги ей крутишь? Оставь мне её!» Вот и думай тут.
– Она не будет с Горкиным ходить.
– Почему? – не понял Геннадий.
– Мне так кажется.
– Кажется. Ладно, пусть тебе это кажется. Но я ей скоро всё объясню. Она человек, всё поймёт. Пусть ходит с Витькой. – Он немного помолчал. – А вообще, Серёжа, пошли они все подальше! Ещё не хватало нам из-за каких-то баб друг с другом выяснять отношения. Пойми, ни одна из них не стоит твоего мизинца. Понял?
Новиков внимательно посмотрел на друга, усмехнулся и ничего не ответил. И выяснение отношений они на этом закончили.

Заступив в наряд дневальным по роте, он почему-то вспомнил эту последнюю фразу друга «не стоит твоего мизинца». Сергей ходил по засыпающему этажу, прислушивался к отдельным возгласам ребят, редкому смеху и тут услышал звуки до боли знакомой песни «Три года ты мне снилась», которая тихо лилась из одного кубрика. Он остановился около него, замер, прислонясь головой к прохладной стене. Запись на маге была не очень качественная, с какой-то хрипотцой, голос совсем не Ежи Полонского постоянно прерывался, видимо, магнитную ленту не раз склеивали, но всё равно эта мелодия ударила тёплой волной той майской встречи с Надеждой.
«Надька, Надька, ты мой самый светлый лучик в жизни», – чуть не простонал он, а, может, и простонал, но только не понял, погрузившись в омут воспоминаний. «Стоит ли она мизинца любого из моих друзей? Того же Сёмкина?» Нет, ответить на этот вопрос он сейчас не мог даже себе. Да, она ему была дорога, даже очень дорога. Но, действительно, была. А сейчас? А сейчас она молчит, ему даже и не пишет. «Как у нас всё плохо получилось. Как плохо! Может, ей написать. Но что? Что написать?» И на этот вопрос не знал ответа.
Он очнулся, когда мелодия прервалась, или лента в очередной раз оборвалась, или маг выключили, не понял. Отошёл от того кубрика, вновь стал ходить по пустому коридору, охраняя сон своих однокурсников.

После обеда на следующий день Новиков решил немного поспать, всё-таки устал после дневальства. И только начал дремать, как в кубрик вбежал Владимир Теренин и заорал:
– Там! Там Вовка Лыжин купил десять пирожков и всем раздаёт!
Парни непонимающе уставились на него, даже Сергей приподнялся на койке.
– Ну, чего вы сидите? Пошли! – и кинулся в соседний кубрик.
Все со смехом ринулись за ним, а тот уже вбежал к Лыжину и еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Владимир действительно ел пирожок, а на тумбочке лежал ещё один. При виде ворвавшейся к нему толпы у того кусок застрял в горле.
– Вот, не захотел мне дать пирожок, теперь всем отдавай! – не выдержал Теренин и ещё сильнее расхохотался.
Ребята, поняв, что их разыграли, поддержали смехом Владимира и стали расходиться. Да, хоть и повзрослели значительно парни, но шуточки остались у них почти что прежние. Особенно у этого Теренина. Конечно, они уже не вешали «гады» над дверями и не вывозили со спящими ребятами койки в коридор, но шутили друг над другом постоянно. А этот ихний групповой «комик» Теренин с первого курса всех развлекал. Его шуточки и прибауточки так и остались в памяти у курсантов на всю жизнь.
С первого курса Владимир, как только приходил на занятия, садился за стол преподавателя и начинал байки разные травить.
– Перед вами, дети, утка. Она большая… Простите, дети. Это маленькая утка.
Смех заполнял аудиторию, а тот продолжал.
– Перед вами, дети, слон. Он и ловок и силён. У него, как у китайца, обросли все мохом… Что, детки? Правильно. Ушки.
Все уже удержаться не могли от смеха.
– Перед вами, дети, мишка. Он весёлый шалунишка. Он поймает в лесу белку и сломает белке… Что, дети? Правильно. Лапку.
Аудитория вся затихала только тогда, когда заходил туда преподаватель, и еле успокаивалась во время сдачи рапорта дежурным. Теренин своими шуточками донимал, конечно, всех, но лишь некоторые обижались на того. Вообще, Владимир был добродушным парнем, дисциплинированным, спокойным. Он никогда не нарушал устав, никогда не бегал в самоволки, никогда не перешивал себе форму, и никто его до сих пор не видел, чтобы тот гулял с девчонками. Но в последнее время стал появляться на вечерах, даже танцевал иногда с противоположным полом. Видимо, подошёл к тому такой период.
Тут что-то замудрил Валерка Князев. Написал рапорт об отчислении и отнёс его начальнику училища. Что послужило тому причиной, не стал объяснять ребятам. Орлов прочитал рапорт, выпроводил курсанта из кабинета. Парни уговаривали Князева забрать бумагу у начальника, но тот упорствовал. Может быть, он был и прав, всё равно три с лишним года ничего не учил и ничего не знал, и, видимо, на практике ему здорово досталось, раз такое задумал. Но к Орлову больше не ходил, а тот его к себе не вызывал. Так все и остались на местах.
Евгений Будин заикнулся у ротного о снятии с него выговора. Никоноров пообещал тому подумать. Его коллеги по несчастью, в том числе и Новиков, загорелись желанием тоже подать прошения о снятии взысканий. Сёмкин это сразу же сделал. Но Сергей долго сомневался, ребята еле его уговорили написать рапорт. Он написал, но скептически заметил, что всё это бесполезно. А если Макака ему откажет, то второй раз писать не станет, гордость не позволит унижаться перед ротным, с которым они по-прежнему были не в ладах. Но попытка – не пытка.
А на днях Горкин получил очень странную телеграмму: «Витя выезжай свадьба 21 = Надя». Тот просто обалдел, прочитав её. Что это всё означает, ничего не мог понять. Он так хорошо провёл с ней Новый год, и такое… Друзья всё допытывались у Виктора, что тот думает делать. А что тут делать, если б он знал. Но вообще-то рассказал им, что с Надеждой они когда-то договорились: кто первый женится или выходит замуж, тот сразу даёт другому телеграмму. Так, значит, она выходит замуж?
Виктор сильно заволновался, ведь у них были такие тёплые отношения, он даже опасался последствий после проведённых вместе этих вечеров. Вдруг у неё будет ребёнок? Может быть, она и зовёт его, чтобы расписаться? Друг совсем скис, даже на занятия перестал ходить, лежал на койки и всё думы свои думал. Но ехать домой не решался, опасаясь, что в порыве может что угодно сделать со своим соперником, если Надежда выходит замуж за другого.
Так в общих волнениях друзья и прожили ещё одну неделю. А в субботу, как и всегда, обещался быть вечер отдыха. Сергей, не зная почему, взял да и отправил приглашение Липе со слипа, той самой, которую на втором курсе увёл у него Князев. Почему-то очень захотелось ему увидеть эту девушку.

Когда начался вечер, Новиков упорно искал глазами Лилию, но, увы, не смог отыскать, видимо, она просто не пришла. Не было и Генераловой, как ни странно. «Что ж, это и хорошо, – решил,  – можно теперь пуститься в свободное плавание». Но плыть по воле волн не дал ему Сёмкин. Из его бывших подруг на вечер пришла Ленушка-патриотка, с которой тот вроде бы и поругался, но вот сейчас решил исправить положение, взял и утащил куда-то девушку для серьёзного разговора, а другу оставил на попечение её напарницу.
Та была так себе и, кажется, совсем неравнодушна к парню, сразу стала льнуть к нему, пытаясь что-то нашептать ему в ухо. Такая напористость девушки не очень понравилась Сергею, не привык он ещё к тому, что бы его так откровенно «снимали», и постарался после очередного танца скрыться в веселящейся толпе, что ему и удалось.
Он стоял около стенки, прячась за спины ребят, и откровенно заскучал. И тут почувствовал лёгкий укол в руку. Вздрогнул и повернулся. На него смотрела и улыбалась совсем незнакомая девушка. Он потянулся к ней и ущипнул её за руку.
– Ой, что ты делаешь? – вскрикнула та.
– Ничего особенного. Просто защищаюсь, – ответил он и наконец-то улыбнулся.
Девушка стояла и улыбалась, и откровенно ждала, чтобы её пригласили на танец. Парень это понял и пригласил на очередной. Стали танцевать. На шее у девушки висела золотая цепочка, уходящая вниз под большой вырез платья. Он смотрел в разрез и ухмылялся. «А она ничего, с ней можно неплохо пару ночек провести», – промелькнуло в голове. Сергей поднял левую руку, взял осторожно цепочку на шее и потянул её. Девушка резко отклонилась от него.
– Верующая что ли? – спросил, ухмыльнувшись.
– Да, – просто ответила та.
– Люблю православных, – признался, а потом почему-то добавил: – А больше нехристей.
– Так полюби же меня! – нашлась быстро та.
Он посмотрел внимательно в глаза девушки, в них таились и любопытство, и озорство. «А почему бы и нет? Сегодня можно гулять хоть до утра. Ротного в училище нет, ловить некому. Ладно, посмотрим», – подумал и ничего не ответил. А когда танец закончился, отошёл от девушки и стал бродить по вестибюлю.
Его внимание привлекла ещё одна незнакомка, чем-то похожая на Липу со слипа. Она была такого же роста, светловолосая и голубоглазая, приятно улыбалась и весело смеялась над тем, что ей рассказывал парень. Сергей ходил вокруг этой парочки и всё время смотрел на девушку. Та заметила его взгляды, стала немного строже и смеялась уже меньше, изредка поглядывала на Новикова.
От этих редких взглядов заволновалась что-то душа у парня, и ему очень захотелось станцевать с этой девушкой. Но от неё не отходил ни на минуту её друг, второкурсник, салага, в общем-то. Можно было, конечно, запросто отшить того и… «И что дальше?» Ответить на этот вопрос Сергей не мог даже себе самому, поэтому только ходил рядом и поглядывал на понравившуюся ему девушку. «Ладно, – наконец решил. – Вот выговор снимут, завяжу с ней, и тогда посмотрим, что получится».
После окончания вечера они вдвоём с Сёмкиным стали думать, с кем бы пойти погулять. Геннадия вообще-то ждала Вера, но он прятался от неё. Потом, подцепив какую-то девчонку, двинулись в общем потоке к центру города, там и разбежались. На Ленинском проспекте собралась приличная толпа курсантов, кто был в форме, кто в гражданке, кто совершенно трезвым, кто слегка навеселе. У многих зачесались кулаки, захотелось с кем-нибудь размяться. Двинулись вдоль по проспекту, стараясь найти хоть небольшую группку из местных, но все то ли попрятались, то ли уже спать улеглись – никого.
Повернули назад, толпа стала понемногу успокаиваться и рассыпаться. Около сквера гуляли отдельные парочки из своих же ребят. Парни стали окружать эти парочки, уводили в стороны девушек, а курсантов, в основном младшекурсников, держали. Разведя на приличное расстояние, салагу отпускали, и тот, сломя голову, под алюлюканье, пускался догонять свою подругу. Но вскоре такое развлечение всем надоело, стали расходиться. Сёмкин подцепил какую-то деваху и с ней затерялся в ближайших улочках, а Новиков вместе с остальными двинулся в училище.
Уснуть не мог долго. Горкин на вечер не ходил, всё переживал из-за этой телеграммы от Надежды. Сергей пытался завести с ним разговор и хоть как-то успокоить, но тот упорно молчал. Остальные парни тоже не особо поддерживали беседу. Отстал от друга и Новиков, лежал молча и всё ждал Геннадия. А тот пришёл только в шестом часу утра, грохнулся замертво в койку.
Завтрак, конечно, они с другом проспали, хорошо хоть парни кое-что принесли пожевать, а то бы до обеда не дожили. Сергей проснулся около десяти, Геннадий ещё спал, и он стал тормошить того, пытаясь выяснить, где это Сёмкин так долго шлялся. Друг сквозь сон матерился и отмахивался руками от надоедливого соседа. Так они весь день и просидели в кубрике, а вечером куда пойдёшь, раз дежурным по училищу ротный. Да и погода что-то испортилась, заметелило кругом.
Ближе к ночи к ним в кубрик завалился Владимир Теренин и стал, как обычно, заливать. Вчера он появился на танцах изрядно клюнувши. Сергей его и на танцах раньше-то почти не видел, а чтоб ещё и поддатым, то такого совсем не случалось. И вот на тебе, Теренин, не имевший никаких взысканий (да и какие могут быть взыскания, раз всё ты делаешь по уставу?), на четвёртом курсе стал нарушать дисциплину! На вечере он всё знакомился с девушками, а потом пошёл провожать одну из них и сейчас взахлёб рассказывал об этом.
– Пошёл я её провожать на Урицкого. Сначала мы с ней всё ходили по улице. Она, как увидит парней, с испугом говорит мне: «Сейчас тебя убьют!» Вы же знаете, там недавно одного парня зарезали. «Пошли назад», – говорит.  Мы от них назад. Ну что ж, думаю, убить они меня не убьют, а получать по морде не особо приятно. Я её слушаюсь. Так мы и болтались взад и вперёд по этой улице. А потом зашли в подъезд. Стоим и молчим. Ну, сами понимаете, зачем парни с девчонками ходят.
– Зачем? – не удержался Новиков.
– Как зачем? Чтобы целоваться, – рассмеялся Владимир. – А чего ещё делать? Вот, значит, я только начну подводить свои губы к ней, как вдруг у меня из носа две струйки потекут…
Дружный смех прерывает его рассказ, а когда ребята немного успокаиваются, он продолжает:
 – Что делать? Я незаметно их в сторону пальцами отшвыриваю и снова хочу засосать девку, но опять из носа текут сопли. Так я её ни разу и не засосал, – вздохнул рассказчик.
Ребята всё смеялись.
– А сегодня я такую девочку себе откопал, – он закрыл глаза и помотал головой. – Осталось только подвалить к ней…
И снова все хохочут, а Теренин и не собирается униматься.
– А правда, что первый поцелуй всегда получается со свистом? – спросил и сам рассмеялся. – Когда я целовался в первый раз, у меня получилось со свистом, – поделился.
– А мы думали, что ты ещё парень нецелованный.
Тут открылась дверь в кубрик, и в проёме появился Никоноров.
– Что вы тут ржёте как лошади? – напустился ротный на всех. – А ты чего тут делаешь? – обратился к гостю.
– Да вот зашёл поговорить, – стал оправдываться Теренин.
– Марш отсюда! – скомандовал Никоноров, тот подчинился. – А вам всем спать! – и выключил в кубрике свет.
Парни не особо и противились, стали укладываться, но уснуть долго ещё не могли, всё шутки Теренина переваривали.

В понедельник первое занятие по теории и устройству судна началось с опроса. Предмет был интересный, вёл его Шугаев, друг их старого знакомого по сопромату Шутникова, того ещё юмориста. Да и этот не особо отличался от своего друга, тоже всё шутки шутил. «Что стоишь, понурясь, офицер запаса? Или не подходит должность свинопаса?» Они давно дружили друг с другом, ходили по училищу почти всегда вместе, курсанты их про себя называли «Шу-Шу» по первым двум буквам фамилий.
Конечно, ТУС – это тебе не сопромат, но тоже надо многое запомнить из устройства корабля, разные там шпангоуты, грот-мачты, бушприты, ахтерштевни и т.д. Но лучше всего ребята запомнили форштевень, который у Шугаева превращался в ферштевень, в смысле ферштеен (с немецкого – понятно). Он и употреблял его в этом значении, почему и кличка такая к нему прилипла – Ферштевень.
На занятии начал он вызывать не по списку, а так, по своему усмотрению, а смотрел преподаватель очень хорошо: раз кто прячется за спины друзей, значит, ничего не знает, вот того и надо вызвать. И вызывал. Естественно, полетели двойки в журнал. Новиков хоть немного и знал устройство судна, но тоже не рвался к плакату, висящему на доске, сидел, склонив голову. Вот его Шугаев и пригласил поделиться с друзьями своими знаниями. Сергей и начал делиться, но, видимо, не очень уверенно.
– Давай, давай, курсант Новиков, рассказывай дальше, – всё подгонял его преподаватель.
– Да я вроде всё и рассказал, – неуверенно проговорил тот.
– Всё? – удивился Шугаев. – Как же всё? А про носовую часть?
Про носовую часть курсант что-то не знал и понурился.
– Так, понятно, – немного задумался преподаватель. – Кое-что ты, курсант Новиков, конечно, знаешь. Но не всё.
– Не всё, – подтвердил стоящий у доски.
– Правильно понимаешь. Это уже хорошо, – снова задумался Шугаев. – Чтобы ты лучше был подготовлен к экзамену, поставлю тебе два балла. Ферштевень? – и рассмеялся.
– Ферштевень, – пробурчал курсант, направляясь к своему столу. – Конечно, ферштевень. Как же не ферштевень.
– Что ты там бубнишь? – спросил Шугаев.
– Да детали судна запоминаю.
– А-а, понятно, – и продолжил опрос.
Новиков сидел за столом и ничего уже не слушал. Обидно было. Почти всё рассказал, и на тебе – два балла. Первая оценка в новом учебном году. Ничего себе начало! Что же дальше-то будет? Настроение было испорчено на весь день. Хорошо хоть на других предметах не спросили, а то бы и там можно было «гусей» нахватать.
Правда, Владимир Теренин немного опять поразвлёк приунывших ребят – поспорил с Лыжиным на трояк, что пробежит в одних трусах со второго этажа учебного корпуса на третий этаж общежития. Это через всю улицу да в мороз за двадцать градусов? Не поверил Лыжин своему другу и проиграл. Пробежал Теренин и хоть бы что ему. Все ребята до слёз хохотали. Ну, и чудак этот Теренин!
На следующий день настроение у Новикова малость приподнялось – по автоматизации судовождения получил четыре балла, потом ещё по двум предметам в журнале появились хорошие оценки. Так что жить можно, решил, хотя учиться стало гораздо труднее, чем на первых трёх курсах. Но что поделаешь: специальный цикл предметов на то и специальный.

Подошла суббота. Вечер отдыха на этот раз не проводился, поэтому ребята почти все записались в увольнение: кто на этот день, кто на следующий, а кто и на оба сразу. Новиков только на субботу. И после обеда вместе со всеми пошёл к командиру роты за знаком на увольнение.
– Тебе чего, Новиков? – удивлённо спросил Никоноров, увидев курсанта.
– Знак бы мне, – понурившись, ответил.
– Знак ему… У тебя же двойка? Какой ещё тебе знак? – начал злиться ротный.
Курсант молчал, не зная, что и сказать. Да и что скажешь, раз действительно двойка.
– Получил, так сиди! Ты ещё и порядок нарушаешь!
Последние слова командира роты догнали уже в коридоре.
– Да пошёл ты! – ругнулся про себя Сергей.
Нарушает он порядок. Как он его нарушает? Да никак или совсем чуть-чуть, наравне со всеми. А вот двойка у него есть. Но ведь у других такие оценки имеются. Но идут же они в увольнение. Тот же Злобин. Анатолий даже в сквозное увольнение, с субботы на воскресение включительно. Правда, тот ведь из местных. Обида на командира роты застлала глаза Сергея, он даже чуть не заплакал, когда заскочил в кубрик.
– Чего ты какой всклокоченный? – спросил его Горкин.
– А! Макака в увольнение не отпустил.
– Ну и что? Меня тоже не отпустил. Что тут такого? – стал успокаивать его друг.
– Обидно всё-таки.
– А чего на него обижаться? У тебя же двойка.
– Разве у одного меня? – Новиков внимательно посмотрел на Злобина. – У других тоже есть.
Анатолий никак не прореагировал, так же спокойно продолжал собирать сумку.
– А ты можешь и так уйти, – высказал предположение Сёмкин. – Бегал же ты в самоволки раньше.
– Раньше бегал. Макака только этого и ждёт, чтобы я и сейчас побежал. Но вот ему! – показал кулак. – Не дождётся, чтобы меня выгнали.
– Ну, и правильно, – поддержал его Геннадий, надевая на себя свитер и вязаную шапочку.
¬– Ты чего, гражданку одеваешь? – удивился Новиков.
– Какая это гражданка? Это спортивный костюм. К чёрту всех этих девок! К чёрту водку! Пойду лучше на каток да покатаюсь там на чистом воздухе.
– Вот какой ты молодец! – порадовался за друга Сергей. – Правильно делаешь. Ну их всех этих … подальше! Пора нам браться за ум, чтобы с четвёртого курса не вылететь из училища.
– Пора, – согласился с ним Сёмкин и вышел с коньками из кубрика.
Следом за ним ушёл Злобин, потом потянулись куда-то и остальные ребята. Новиков с Горкиным остались вдвоём. Сергей начал перечитывать полученные ещё днём письма из дома, от Стаховой. Но всё не было того, которого больше всего ждал, от Веткиной.
– Ты знаешь, а мне от Надьки пришло письмо, – проговорил тихо Виктор.
– Ну, и что она тебе пишет? Вышла замуж?
– Нет, – усмехнулся друг. – Та телеграмма была шуткой.
– Ничего себе шутки! – удивился Новиков. – «Шутки, – сказал медведь, слезая с утки». От таких шуток и застрелиться можно.
– Можно, но зачем?
– А что ещё она тебе пишет? – поинтересовался Сергей.
– Да так, кое-что, ¬– не стал рассказывать Горкин, но глупо заулыбался.
– А, понятно. Шуры-муры, живы куры. Ладно, не говори. И так всё ясно.
– А что тебе ясно?
– А то ясно, что скоро мы с Сёмкиным будем пить шампанское, по ящику каждый. Помнишь наше пари?
– Да помню, – пробурчал недовольно Горкин.
– А раз помнишь, то начинай откладывать стипендию.
– Замучаешься откладывать. Но ведь кто его знает, кто из нас первым женится. Ты-то со своей Надькой ещё не собираешься? – усмехнулся Виктор.
– Да я-то, может быть, бы и собрался, да вот она… – Сергей  не стал договаривать.
– Ладно, посмотрим, – подытожил друг, и они опять занялись каждый своим делом.

Улеглись спать рано. Новиков лежал и ждал прихода ребят, которые явно задерживались. Уже после отбоя пришли Пужин с Заступиным, не было одного Сёмкина. Но где-то около двенадцати заявился и он.
– Кранты мне, парни, – сразу заявил, как только вошёл.
– Чего это вдруг? – спросил, приподняв голову, Сергей.
– Мусора замели меня.
– Мусора? Тебя? За что? – посыпались вопросы со всех коек. – На катке на кого-нибудь наехал?
– Да какой каток! Он сегодня не работал. Я в «Радуге» был.
– Первый раз что ли попал туда? – удивился Новиков.
– Первый не первый. Какая разница! В общем, поцапались мы там с одним парнем, когда уже одевались. Ну, врезал я ему. А тут мусора. Вот нас они и взяли двоих. Я был в гражданке. Если бы в форме, то, может быть, и ничего. А тут они прицепились, стали выяснять, кто да откуда. Документов у меня не было, не брал ничего. Я им, конечно, не стал говорить, что из речного, а сказал, что из авиационного, и фамилию назвал другую. Я знаю там одного парня, у него мать в милиции работает. Вот я и назвался им. Меня отпустили, пообещав встретиться в училище. Если узнают, кто я на самом деле, меня выгонят, – с грустью закончил свой рассказ Геннадий, сел на койку и опустил голову.
– Да-а, ну, ты даёшь, – только все и сказали.
– Что теперь делать? – спросил Сёмкин.
– Что, что? Спать ложиться, – ответил Новиков. – А утро вечера мудренее.
С ним особо никто не спорил. Геннадий разделся и лёг. Но никто долго не мог уснуть. Им, конечно, жалко было товарища. Но что они могли поделать в такой ситуации? Сергей только пожалел, что не пошёл с ним. Если бы пошёл, то наверняка не допустил такого поступка друга. Но чего теперь вздыхать? Что произошло, то произошло.
Утром в воскресенье, сразу после завтрака, все стали разбегаться кто куда. Горкин решил сходить в кино, Пужин и Заступин просто погулять по городу, ну а Сёмкин заспешил к тому другу, кем назвался в «Радуге». Он правильно сообразил, что надо всё уладить по горячим следам. И как потом выяснилось, ему это удалось, простили его «однофамильцы», только предупредили, чтобы впредь так не поступал. Геннадий пообещал.
А в их кубрике остался один Новиков. И что делать, раз увольнительную не получил. Обидно, конечно, но в самоволку не пошёл, хоть очень и хотелось. Эх, если бы не эти взыскания… Чтобы сильно не расстраиваться, взялся за учебник по ТУС, надо же двойку исправлять. Но как всё-таки скучно сидеть одному в кубрике в выходной!