Инь-Ян в электричке

В электричке девушка лет двадцати беседует с парнем. Она ко мне лицом, он спиной. Мне очень трудно не наблюдать за её лицом, и я подглядываю скрытно, исподтишка - первый раз в жизни, кажется, я вижу столько мимики на единицу площади лица и в единицу времени!
 Даже если бы можно было зафиксировать её тело и голову и связать руки, всё равно мы бы оказались свидетелями десятков явных и сотни едва уловимых, непрестанно меняющихся выражений лица. В этот, непрерывно вращающийся, калейдоскоп было вовлечено всё: самые выразительные, конечно, глаза и рот, но и лоб, и все мышцы лица, брови...
  Вот глаза расширились, чуточку сжались, стрельнули в сторону, вернулись, превратились в щёлочки, снова расширились, сверкнули... При этом они успевали подняться вверх и опуститься вниз. А ещё незаметная, но участвующая в общей картине перемен, игра радужки и зрачков, которые то расширялись,то сужались. Рот в это время, даже если она не говорила, успевал принять с десяток разных форм - от широкой белозубой улыбки до едва сомкнутого положения, когда нижнюю, изящно подвёрнутую, губу покусывали кончики верхних зубов. Несколько десятков лицевых мышц, как труппа балетных танцоров, синхронизировали, синкопировали, замедляли, ускоряли,меняя ритм и темп, согласовывая каждое па с только им одним слышной внутренней симфонией. Балетмейстер, поставивший этот грандиозный спектакль, гений и Мастер!
   Это прошла одна секунда. Я не шучу. Сейчас начну описывать секунду номер два - отсчёт можно начинать с любого места.

  От движения верхней губы вскинулся кончик носа, колыхнув щёки, будто кто-то, едва заметно, попытался вытряхнуть лежащее на кровати покрывало; они дёрнулись, дали импульс вверх, который, вероятно, обогнув по краю дуги глазницы, через виски, пустил морские волны по лбу, где только что была тишь и гладь.
  Надо ли говорить, что при этом она жестикулировала руками, и эта жесткуляция была столь изящна и многообразна, что только по движению одной кисти можно было написать роман? А ещё она вертела головой, поднимала, её опускала, иногда под большим наклоном вправо, иногда, под меньшим влево, и каждое движение было не похоже на предыдущее,  меняла позу, осанку.
  Я бы хотел сказать, что третья секунда, в общих чертах, повторяла первую, но в реальности это было неповторимо - как непохожи друг на друга люди, или все снежинки мира, так были неповторимы её позы, выражения и эмоции, которые она передавала. И сдаётся мне, что эта передача происходила не только с помощью перечисленных мной механических телесных средств, но она вкладывала в эту игру тела какую-то живую энергию, поэтому эмоции получались вполне искренние и настоящие. Но удивительно было то, что и смена этих, таких правдивых эмоций, тоже происходила с потрясающей быстротой, поэтому радость, грусть, удивление, восторг, сомнение, сожаление, ирония, смех, мелькали на экране её лица, как в ускоренном кино, и тоже укладывались в одну, две, три секунды.
   Мы ехали вместе около двадцати минут. А вокруг сидели люди-маски, чьи лица не изменились ни на грамм ни разу.
    Я вспомнил, как тяжело бывает упросить, уговорить человека улыбнуться, или изобразить какую-то другую эмоцию на лице - на это уходит много минут, и то, часто эксперимент бывает безуспешным.

  Мы вышли на одной остановке, и я обогнал их, чтобы, наконец, увидеть лицо молодого человека, с которым она разговаривала - мне было интересно, насколько он соответствует своей подруге, насколько живо его лицо.
  Оно оказалось совершенно неинтересной, незапоминающейся, неподвижной маской. "Как же так?" - я испытал разочарование. Но тут меня сразу осенило: "Вот так принцип Инь-Ян реализуется в жизни на практике! Или, говоря по-русски, противоположности сходятся."
 
 Ноябрь 2022.