Я долго привыкала к тишине...

               
   Цветов было так много, что за ними совсем не был виден свежий могильный холмик. Маша положила свои желтые хризантемы сверху и подумала о том, что и при жизни у Валентины Петровны всегда было много цветов. Особенно первого сентября и на День Учителя. И при жизни, и после смерти. Маша хотела заплакать, но слез у нее больше не было. Они просто закончились. Маша проплакала все три дня после того, как узнала о смерти своей самой любимой учительницы Валентины Петровны. Сказать о том, что Валентина Петровна была просто ее любимой учительницей – это не сказать ничего. Валентина Петровна была для Маши всем в буквальном смысле этого слова. Она была и другом, и наставником, и родным по духу человеком. Она понимала Машу лучше, чем ее собственные родители. И Маше даже иногда казалось, что она любит Валентину Петровну больше, чем своих родных родителей, маму и папу.
   Маша специально не поехала вчера на похороны, чтобы не видеть Валентину Петровну умершей. Пусть она навсегда останется в памяти у Маши живой. Просто она уехала куда-то очень далеко. Может быть в другую страну, или на другую планету, или даже в другую Галактику.
   Мимо Маши прошли, что-то весело обсуждая, работники кладбища с лопатами. Гробокопатели, подумала Маша . Один из них вдруг подошел к Маше и назвал ее по имени.
   - Маша, здравствуй.
   - Здравствуй, - ответила Маша. – Леша, ты ?
   - Я.
   Алеша был одноклассником Маши. Они не виделись с ним много лет после окончания школы. Ходили слухи, что Алеша поступил в институт, а потом у него что-то случилось с головой, и он даже лежал в психбольнице. А, может, и вранье все это. У нас ведь любят сочинять небылицы…
   - Вчера на похоронах Валентины Петровны почти весь наш класс был, - рассказывал Маше Алеша. - Я многих давно не видел. Света Лазарева увидела меня и заплакала. А потом пять тысяч мне в карман незаметно сунула. Так ей стало почему-то меня жалко.
   А у меня, Маша, веришь, все хорошо. Работаю вот здесь. Знаешь, после смерти мамы у меня внутри вдруг все остановилось. Я дышать не мог, я жить не мог. Бросил институт. Меня даже в психбольницу положили и справку выдали, что я идиот. А я каждый день к маме на кладбище ездил, а потом и работать сюда устроился. А что, нормальная работа. Считай целый день на свежем воздухе. Тихо тут только очень. Я долго привыкал к тишине. Читаю много, когда работы нет. Библию вот тут для себя открыл. Мне даже кажется, Маша, что если бы все люди прочитали Библию, то уже на всей Земле давно наступил бы Рай.
   А еще, знаешь , что я понял для себя ? Что смерти-то никакой нет, Маша. Ее Господь победил  две тысячи лет назад. Мы все, все люди на Земле, бессмертные мертвецы. Тело-то наше умрет и его закопают, а вот Душа бессмертна и она будет жить вечно.
   - Только вот прощаться с любимыми людьми очень тяжело, Алеша, - вздохнула Маша.
   - А мы все встретимся, обязательно встретимся. Ты даже не сомневайся. А я всем умершим завидую. Они-то уже дома, а мы еще в гостях здесь на Земле.

   Маша ехала домой и всю дорогу вспоминала слова своего бывшего одноклассника Алеши. Мы все встретимся, мы все обязательно встретимся. И совсем не важно, где эта встреча состоится – на другой планете, или в другой Галактике…

   Каждый год в день памяти Валентины Петровны Маша приезжала к ней на кладбище, но своего бывшего одноклассника Алешу никогда больше там не видела. Ходили слухи, что Алеша поступил в один мужской монастырь послушником и готовился принять монашеский постриг.
   А любимая учительница Валентина Петровна приснилась Маше через много лет после смерти. Она была такая же, как при жизни – высокая, статная, красивая. Настоящая Царевна-Лебедь. Так ее в школе когда-то и прозвали. Она не шла, а прямо плыла по школьному коридору.
   - Не переживай за меня, - сказала Валентина Петровна Маше. – У меня все хорошо. Вот только тихо тут очень. Я долго привыкала к тишине…