Дао Дэ цзин. Толкование. Глава 24

Л А О – Ц З Ы

Д А О   Д Э   Ц З И Н
          
               
Т О Л К О В А Н И Я
ДЛЯ
ДОМОХОЗЯЕК


Посвящается:
Великому коту Косте и
Великим Пекинесам Ян Чжу-цзы и Чун Чун-цзы.


Записано со слов Великого Пекинеса Ян Чжу-цзы
с безразлично-молчаливого благословения Великого Пекинеса Чун Чун-цзы
в год плодовитой свиньи – 2007 от рождения Иисуса Христа.
(16. 02. 2007 – ……… )

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДАО

Глава 24
 

(1)           Кто встал на цыпочки, [долго] не простоит.
               (ци чжэ бу ли)
(2)           Кто расставил ноги, не [сможет] идти.
               (куа чжэ бу син)
(3)           Кто видит себя, тот не Видит Ясно.
               (цзы цзянь чжэ бу мин)
(4)           Кто вечно прав, не сияет ярко.
               (цзы ши чжэ бу чжан)
(5)           Кто хвалит себя, не достигнет цели.
               (цзы фа чжэ у гун)
(6)           Кто жалеет себя, не [пребудет] долго.
               (цзы цинь чжэ бу чан)
(7)           [Глядя] из Дао – это [то, что] зовется «объедки», да прыщ [на теле].
                (ци цзай дао е юэ юй ши чжуй син)
(8)           Вещи, пожалуй, такое не любят.
                (у хо у чжи)
(9)           Поэтому тот, в ком есть Дао, не живет вместе [с этим].
                (гу ю дао чжэ бу чу)


«Вот все у вас как на параде, – заговорил он, – салфетку туда, галстук – сюда,
да «извините», да «пожалуйста», «мерси», а так, чтобы по-настоящему, – это нет.
Мучаете себя, как при царском режиме»
                «Собачье сердце», Булгаков Михаил Афанасьевич

«С моей точки зрения, все создает карму.
Поиски Будды и поиски Дхармы …
Чтение сутр, постижение учения – все это тоже создает карму.
Будды и Патриархи суть «люди без занятий»».   
                «Чжэньчжоу чаньши Линь-цзи юйлу» (51), Линь-цзи лу, перевод Гуревича И.С., Санкт-Петербург 2001

                Из глубины нашей самурайской застенчивости нам, с Великим Пекинесом, сильно невдомек, почему сей морально-нравственный сонет разлучен с главой 22. Строки (3), (4), (5) и (6) этой главы, одаривая любознательных домохозяек свежей порцией высококачественной древнекитайской мудрости, являются зеркальным отражением строк (8), (9), (10) и (11) главы 22. В мире иллюзорной двойственности всему найдется нечто противоположное, а порой и взаимоисключающее, но здесь, как говорят соседские куры, антагонизм достигает апогея, после чего все китайские вещи этот «апогей» дружно осуждают, отказывая ему в ласковой дружбе и нежной любви. Будь главы 22 и 24 одной пронзительной балладой, это бы, непременно, стало поводом к возникновению «Спонтанного Блаженства» в монолитных рядах схимников-огородников. Ведь бдительным домохозяйкам давно известно, что лучезарнейший Дже Гамбопа (1079-1123), ученик Миларепы, испытывал «Спонтанное Блаженство» всякий раз, как его сознание окуналось в общеукрепляющий поток недуальной Реальности (Драгоценные четки для Высшего Пути, Дже Гамбопа, перевод Загуменнов Б.И.). Так глава 23, что вклинилась между тем, что для Дао хорошо (гл.22) и тем, что для Дао плохо (гл.24), неожиданно сообщает о Дао, дающим радость всякому, кто пребывает с ним в полномасштабном единстве (тексты Ван Би и Хэшан-гуна). Конечно, прямое Видение Дао-реальности или Дхармакайи тут же пробуждает божественную Сабхогакайю или, говоря стихами, откупоривает в сердце-уме двуногой зверюшки волшебный источник Изначального Счастья. Так же, как Праджня неотделима от Самадхи, Дхармакайя, Самбхогакайя и Нирманакайя порознь в дикой природе не встречаются. В толкованиях главы 41 мы уже озвучивали мудромурлыкания кота Кости на эту животрепетную тему. Там он упоминал «радостные электроны», слетевшие со всех своих стационарных орбит при столкновении с Дао-реальностью внутри его пушистого организма. Котик потом по-секрету доложил братьям схимникам, что, когда он в первый раз (после трех блюдечек со сметаной) узрел субстанцию Реальности, божественное блаженство молниеносно наполнило его до самого кончика хвоста, преобразив в совершенно иное существо, в корне отличное от всех знакомых ему на деревне котов и кошечек. Ах! Воистину, кот Костя мудр, хитер и праздно беспринципен – истинный Мастер Дхьяны во всем своем чань-буддийском великолепии. И хотя его хитромудрость периодически встречается с беспощадным веником Неразумного, схимники-огородники знают ему цену и тихо гордятся тем, что живут с ним на одних грязных грядках в одну историческую эпоху. Отчего мы решили прогуляться по главе 23? Да, возможно, она вовсе и не с бухты-барахты стоит между главами 22 и 24. Если Великий Будда сподобит нас на ее тщательное обнюхивание, мы непременно расстараемся выяснить, почему она занимает столь странную для нее позицию в «Дао Дэ цзин».
                На годянском бамбуке глав 22, 23 и 24 нет, но мавантуйские шелковые свитки в знак с нами солидарности также не поддерживают расположение главы 24 через главу 23 вдаль от главы 22. (Ух!) Каким образом? Да в обоих свитках текст главы 24 стоит перед текстом главы 22 (мавантуйские тексты не имеют разбивки на главы), и можно было бы резво уверовать, что именно такая последовательность этих глав является оригинальной. Однако мы, с Великопушистым, никуда впопыхах верить не собираемся, и без колебаний отдаем кокосовую пальму первенства мудрокосмической главе 22. Глава 24 – фольклорный к ней довесок, эхо народной философии, звонко отражающееся от ее общегалактических максим. Почему? Потому, что тот, кто нарисовал в главе 22 грандиозное «бу цзы цзянь гу мин» (Нет; Себя; Видеть; Поэтому; Ясный), вряд ли стал бы в здравом уме выворачивать свое заявление наизнанку («цзы цзянь чжэ бу мин» – Сам, себя; Видеть; Тот, кто; Нет; Ясный), чтобы осчастливить скучающих на кухне домохозяек рекомендацией, как им без лишних хлопот оказаться в куче сансарических отходов? В главе 22 сказано, что не видишь себя только тогда, когда всеми лапками обнимаешь Одно-единое. Только в этом уникальном случае ты действуешь под прозрачными Небесами в стиле «У-вэй» – точно так же, как действует Великий Дао-образец. На таком фоне подробный анализ поведения самодовольно хвастливого субъекта в строках (3) – (6) просто неуместен. Сдается нам, что автор главы 22 не принимал участия в сочинении главы 24. Скорее всего, какой-нибудь древнекитайский мудроколхозник, придя в восторг от главы 22, подверг ее интенсивному творческому пережевыванию, в результате которого мы имеем главу 24, с близкого расстояния очень напоминающую «моральный кодекс строителя коммунизма». Вот и первые две строки про китайца, упрямо стоящего на цыпочках или глупо расставившего свои задние лапы – это обычные народные присказки, никакого отношения к глубокомысленному резюме последней строки (9) не имеющие. Конечно, кто ничего кроме себя не видит, тот с Дао не в ладах, но встал ты на цыпочки или сел на шпагат, для Дао без всякой разницы. Так накануне вольнокот Костя за ради прогрессивного прогресса в раскрытии тайн этого стихотворения пустился в смелый эксперимент, разгуливая по огороду на всех своих четырех цыпочках. Вислоухий кролик Пи-Пу, подпрыгивая вокруг котика, периодически замерял уровень его мудропушистости. В результате этих измерительных и изнурительных манипуляций он был вынужден признать, что мудропушистость не понесла от цыпочек ни малейшего ущерба.
                Мы, с Великим Пекинесом, в нашем антинаучном переводе этой главы предпочитаем ее стандартную версию в первую очередь из-за того, что мавантуйские ее варианты лишены строки (2). Порядок строк в них также иной – (1), (4), (3), (5), (6). Причем, в стандартном тексте строки (3), (4), (5) и (6) совпадают с последовательностью своих «антиподов» из главы 22, а в мавантуйских версиях нет. Строка 4 текстов Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И «цзы ши чжэ бу чжан» отличается от своих мавантуйских аналогов написанием иероглифов «ши» и «чжан». В стандартном случае «цзы ши» описывает самодовольного эго-зануду, всегда и во всем считающего себя единственно правым и правильным. Жизненная позиция такого гражданина, обычно, выливается в навязчивое измерение им всех встречно-поперечных своим аршином или штангенциркулем (гл.38), отчего в главе 22 мы и позволили себе перевести «бу цзы ши» как «по себе не судит других». В мавантуйском исполнении «цзы ши» – это без всяких на то оснований вообразить себя кем-то дорогостоящим и непререкаемо-престижным (to consider, to view oneself as). «Бу чжан» стандартного текста утверждает, что самоуверенный субъект не бывает ясным, ярким и мудроблестящим – он тускло-заурядный и скучно-утомительный, да еще с нескончаемыми претензиями ко всему живому. Мавантуйский «бу чжан» уже говорит, что самовлюбленная особь, мнящая о себе невесть какие глупости, не сможет вызвать у окружающих зависть своей репутацией и громкая известность ей не грозит.
                Последняя строка радует более существенными разночтениями. Мавантуйские тексты говорят, что тот, кто имеет желания, не живет там – «гу ю юй чжэ фу цзюй» (Поэтому; Иметь; Желание; Тот, кто; Нет; Жить, проживать; Там (отрицание «фу» перед одиноким глаголом, требует уточнения, где, собственно, не живет субъект действия)). Стандартный текст плюс версии Хэшан-гуна и Фу И не согласны со своими мавантуйскими «собратьями», утверждая, что «в объедках» не живет тот, кто имеет Дао – «гу ю дао чжэ бу чу» (Поэтому; Иметь; Дао; Тот, кто; Нет; Быть, жить, ладить). Мы твердой лапой стоим на том, что в мавантуйские свитки просочилась ошибка переписчика или она перекочевала в них из более древних рукописей, с которых они были скопированы. Почему? Потому, что «ю дао» и «ю юй» несовместимы. И, если «фу цзюй» и «бу чу» хором возвещают, что кто-то не уживается с тем, кто встал на цыпочки, а также самовлюблен, хвастлив и саможалостлив, то этот кто-то обязан или иметь Дао (ю дао), или иметь желания (ю юй). Выбор очевиден: кто имеет желания, как раз и проживает в том, что строка (7) именует прокисшими «объедками».
                Кстати, об объедках. Строка (7) записана везде одинаково, что сразу указывает на общегражданскую позицию мудрокитайцев по отношению к безобразиям, воспетых в строках (1) – (6). «ци цзай дао е юэ юй ши чжуй син» дословно выглядит так: «Его, ее, их, этот; Жить, находиться; Дао; Частица «е»; Называться, именоваться; Остаток, излишек, объедки, отбросы, обноски; Пища; Непристойное поведение (чжуй син)». То есть, принимая частицу «е» за знак равенства между первыми тремя и всеми остальными иероглифами, получается, что, для того, кто проживает в Дао, вышеозвученное поведение выглядит совершенно непристойным, а при ближайшем рассмотрении похожим на пищевые отходы и рваные обноски. Ян Хин-шун: «Если исходить из дао, все это называется лишним желанием и бесполезным поведением». Не знаем, откуда он взял «лишние желания», но «чжуй син» помимо неприличного поведения, можно прочитать и иначе. Знак «чжуй» означает какие-то древнекитайские болячки дерматологического характера, а «син» – это «передвигаться, идти, продвигаться вперед», что в сочетании с болячками может означать активную фазу их воспалительного процесса. Рихард Вильгельм: «For DAO he is like kitchen refuse and festering sore» (Для Дао он как кухонные отбросы и гноящаяся рана). Lau Din-cheuk: «From the point of view of the way these are «excessive food and useless excresences»» (С точки зрения Дао, это «излишняя пища и бесполезные шишки-наросты»). Мы, с Великим Пекинесом, слабо разбираясь в кожных неприятностях, поспешим обобщить все китайские болячки в «прыщ на теле», который так же, как и «объедки», точно и весело передает строгий смысл строки (7).
                Эта глава, воистину, удивительна. Помимо загадочного родства с главой 22 она преподносит задумчивому человечеству еще одну странную неожиданность. Строки (8) и (9) без всякого предупреждения оказываются сроками (2) и (3) главы 31. Причем, мавантуйский текст «В» в строке (3) (в первом тексте строка не сохранилась) снова говорит, что бряцать холодным оружием избегает не тот, кто имеет Дао, а тот, кто имеет желания. Роберт Хенрикс: «In line 9, the Ma-wang-tui texts literally say, «Therefore the one who has desires…», where all other texts say, «The one who has the Tao» … I persist in thinking that «desires» here is a mistake for the «Way» … Note that lines 8 and 9 occur again, verbatim, at the start of chapter 31, and again the Ma-wang-tui texts say «the one who has desires…» (В строке 9 мавантуйских текстов буквально сказано «Поэтому тот, кто имеет желания…», тогда как все остальные тексты говорят «Тот, кто имеет Дао…» Я упорствую во мнении, что слово «желание» было ошибочно вставлено в текст вместо «Дао» … Следует отметить, что строки 8 и 9 слово в слово встречаются в начале главы 31, где мавантуйские тексты снова говорят «тот, кто имеет желания…»). Что сей древнекитайский факт мог бы означать? Лично нам, с Мудропушистым, робко мерещится, что мавантуйские шелковые свитки представляют собой одно из направлений эволюции пяти тысяч иероглифов, утраченное в глубине веков в силу никому неведомых обстоятельств. Они начинаются с части «Дэ», да и порядок глав в них особенный, причем, тексты Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И там, где они не совпадают с мавантуйскими версиями, почти всегда согласны друг с другом. Годянский вариант текста также ни на что не похож, но он слишком мал, чтобы классифицировать его как отдельную ветвь развития «Дао Дэ цзин». Ох-ох.