Убить Коха... Глава-2. Хождение в народ...

 
 
Среди документов, сохранившихся в пермском архиве, есть детальное описание технологии внедрения новоиспечённого агента, в среду антисоветски настроенных элементов.

Оказывается, в своих командировках по округу Никанор выдавал себя то — за  кулака-лишенца, то - за учителя-эсера.

Вот как его инструктировал непосредственный начальник по ОГПУ тов. Тэнис:

«Осторожно выяснить классовое лицо собеседника, и если он кулак, и настроен а/советски, то вычерпать из него все, что он знает. Для этого не нужно стесняться в контрреволюционных выражениях».
               
            

И Кузнецов не стеснялся.

Из первого донесения, направленного молодым специалистом в Коми-Пермяцкий окружной отдел ОГПУ, мы узнаем о контре, затаившейся во Тьму Таракани.

«Настоящим заявляю, что осенью 1932 года зав. Юсьвинским РЛХ (райлесхозом) ВОГУЛКИН Николай Константинович, приехав на совещание лесоводов при ОКРЗУ, остановился у меня на квартире...

ВОГУЛКИН Н.К. сказал, что нынче летом из Москвы приезжал в гости его родственник БАТАЛОВ Сергей Тихонович, который много беседовал с крестьянами Юсьвинского района, а также с бывшими красногвардейцами и с ним, ВОГУЛКИНЫМ.

Беседовали о том, что Советская власть, руководимая партией, линию по отношению крестьянства ведет неправильно. Крестьян раскулачивают, душат непосильными налогами, отнимают хлеб, скот и т. д.».

Из заявления Н. Кузнецова мы узнаем, что у  упомянутого Н.К. Вогулкина был раскулачен отец.

«Но приехал из Москвы С.Т. Баталов и приказал местным советским органам возвратить Вогулкину имущество!»

Кто же этот — Баталов Сергей Тихонович, который и другим обиженным, приходившим к нему, обещал, по словам заявителя, вернуть имущество.

Авторитет у Баталова, судя по всему, был большой, шутка ли:

герой Гражданской войны,  два ордена Красного Знамени, член ВКП (б).

«Вышеупомянутые лица, не раз говорили о том, что правильной является политика Троцкого, а не Сталина. Значит, они еще и троцкисты», — сообщает сознательный гражданин Никанор Кузнецов, он же агент «Кулик», коим он стал 10 июня 32-го года.

Под сообщением в ОГПУ — подпись свидетеля:
      К сему Н.КУЗНЕЦОВ. 1/IX-32.

В следующем донесении, агент  «Кулик» сообщает,  как и от кого, он впервые услышал о тайных сборищах националистов.

Оказывается к Сергею Тихоновичу  Баталову приезжал навстречу Ф.А. Тупицын (зав. Коми-издательством в Кудымкаре.)

«... А что означает такая встреча?
А это связи и координация действий повстанцев!»

Прилагаются и дословные переводы (подстрочники) из поэтических сборников, в частности — стихотворения «Удмурт-народу», Федора Тараканова (одного  из авторов идеи присоединения Пермяцкого края к автономной области коми-зырян).

В этом  стихотворении, по мнению Кузнецова, «разжигается национальная вражда».

Негласный агент Кузнецов пересказал содержание письма Баталова, показанного ему доверчивым гражданином Вогулкиными.

Последние слова письма процитировал наизусть (память отменная!):

«...Живу неважно, может быть, скоро умрем, так увидимся».

Вероятно, Баталов хотел процитировать классическую фразу «романтиков» борьбы за свободу:

Ах, как славно мы умрем!...

Однако, смысл последней фразы письма, в Кудымкаре, истолковали по-своему:

«Да это же, не что иное, как призыв поднимать народ!».

В сентябре 1933 года, «контрреволюционная организация» была ликвидирована.

Всего по делу проходили сорок девять человек.

Нужных показаний обвиняемые, не дали.

Правда, Николай Вогулкин виновным себя признал...

Возникает законный вопрос

В чём же?

А в том, что, «являясь секретным сотрудником органов ОГПУ, скрыл антисоветские разговоры и расконспирировался перед братом — Вогулкиным Ф.К. в том, что он  сексот, хотя давал подписку о неразглашении».

Сексот заложил сексота!

Ну, что ж, одним сексотом стало меньше, но и «...сын кулака-урядника» (формулировка — из дела) Баталов С.Т. в 1937 году приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в 1938 году.

При прокурорской проверке в 1956 г., предпринятой в рамках кампании «за восстановление норм соц. законности», дело Баталова, Тараканова, Зубова, Дерябина, Тупицына и др. (всего 49 чел.) было признано сфабрикованным органами местного ОГПУ.

Проверка  показала, что «показания свидетелей (в их списке и фамилия Н.И. Кузнецова) не могут служить основанием для обвинения арестованных по данному делу в принадлежности к контрреволюционной повстанческой организации».

В общем, нарушений в ходе дополнительной проверки вскрылось много.

Постановлением Молотовского областного суда от 30 мая 1956 года, дело прекращено... «за отсутствием состава преступления».

Все проходившие по этому делу реабилитированы.

Пройдёт ещё двенадцать лет и Николай Кузнецов, а не Пауль Зиберт, вот также без зазрения совести отдаст на заклание свою «невесту» Валю Довгер.

В конце 43-го года из города Ровно, столицы оккупированной Украины началась массовая эвакуация правительственных учреждений и Рейхкомиссариата, в котором работала Валя.

При их последней встрече Валя Довгер, находившаяся в непосредственном подчинении Кузнецова, попросила переправить её в отряд.

И она, и он уже знали, что СД и фельджандармерия начали «охоту» на террориста, носившего форму пехотного обер-лейтенанта и совершившего ряд терактов в отношении высших чиновников Рейхкомиссариата.   

Кузнецов этого не сделал, а приказал ей эвакуироваться во Львов вместе с сотрудниками Рейхкомиссариата, прекрасно понимая, что через неделю другую СД выйдет на его невесту.

Так оно и случилось.

После выстрелов во Львове Валю арестовали.

Пытки, избиения, раздробленная стопа, концлагерь, инвалидность, недоверие соответствующих органов и ссылка в Воронеж на всю оставшуюся жизнь.   

Но, всё это, произойдёт в далёком будущем, а пока, суд да дело, вернёмся в 1934.

«Хороший парень», Никанор Кузнецов, в глазах местного ОГПУ, успешно справился c собственной реабилитацией и был затребован вышестоящей организацией.