Убить Коха... Глава-8. Перекупщик...

 
   
Не знал тогда В.С. Рясной, что его «соседи» - разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии - имели среди персонала германского посольства своего человека.

Им был Герхард Кегель, заместитель заведующего отделом торговой политики Густава Хильгера.

Герхард Кегель, член Компартии Германии с 1931 года, соратник знаменитой ныне советской разведчицы Ильзы Штёбе впоследствии казненной гитлеровцами.

Кегель регулярно встречался со своим советским куратором из военной разведки и передавал доступную ему служебную информацию.

За несколько месяцев до начала войны он сообщил интересную новость.

В Москву под видом представителя химической промышленности Германии приехал странный человек, явно ничего в химии не смыслящий.

Он был весьма молод, но почему-то все посольские «шишки» относились к нему с чрезвычайным почтением.

Однажды после ужина  в ресторане «Националь»,  этот «химик» разоткровенничался в узком кругу сотрудников и сообщил, что война Германии против СССР начнется в ближайшее время.

От него Кегель впервые услышал выражение:

«Наша цель выйти на линию А - А», что означало на линию Архангельск — Астрахань.

Звали этого эрудированного господина — Вальтер Шелленберг, оберштурмбанфюрер СС.

22 июля 1941 года, он станет начальником внешней разведки, возглавив четвёртое управление  РСХА, и вскоре будет произведён в бригаденфюреры.

Но, вернёмся к рассказу генерала Рясного:

«Пока Кузнецов жил в гостинице «Урал», он успел присмотреться к специфической атмосфере Столешникова переулка, где собирались спекулянты, перекупщики, жулики, аферисты, карточные шулеры, сводники.

В дорогих магазинах, а их в Столешниковом во все времена было много, в том числе самый крупный в Москве ювелирный, существующий по сей день.

Здесь продавали драгоценности, меха, антиквариат, часы - товар по тем временам дефицитный.

В ближайших ресторанах — «Урале», «Арагви», «Астории», «Авроре», кафе и пивных барах теневые дельцы (таковые в Москве не переводились никогда) заключали крупные и мелкие сделки.

Хватало в Столешниковом и модных дам, так сказать женщин из общества: красивых, ухоженных, хорошо одетых и... дорогих.

Николай Кузнецов в его московскую пору был еще молод, и в первые месяцы в чем-то провинциален.

Его уральский опыт общения с женщинами здесь, в столице, особенно в Столешниковом, немногого стоил, его просто не замечали, но скоро Кузнецов утратил свою первоначальную робость по отношению к заносчивым, высокомерным москвичкам, более того, он стал пользоваться у них бурным успехом.

«Колонист» быстро освоился в Столешниковом, втерся в среду, завязал знакомства с некоторыми завсегдатаями, завоевал их доверие, словом, стал своим.

В Столешников всегда приезжал со стороны Хорошевки (якобы с аэродрома), выходил из троллейбуса у здания Моссовета, тогда еще двухэтажного, не надстроенного, проверялся и спускался вниз, к пятачку возле ювелирного.

Мы уже держали на примете человека, представляющего для нас значительный интерес с точки зрения возможности его вербовки на почве алчности.

Это был мужчина лет тридцати пяти, прекрасно говоривший по-русски, лишь с легким акцентом.

Однажды наши наружники проследили за ним после его очередного посещения Столешникова.

Мужчина на троллейбусе доехал до станции «Маяковская», потом пешком дошел до Малой Никитской и скрылся за дверью здания, в котором располагалась миссия Словакии.

Выяснилось, что спекулянт-незнакомец является... советником миссии по имени Гейза-Ладислав Крно и часто замещает посланника в его отсутствие.

Спустя несколько дней Кузнецов познакомился с дипломатом и вошел к нему в доверие.

Оказывается, Крно регулярно ездил в Братиславу и привозил оттуда, злоупотребляя дипломатической неприкосновенностью, на продажу ювелирные изделия и главным образом часы.

Его заинтересованность в Кузнецове объяснялась просто: удобнее и безопаснее продавать контрабандный товар одному надежному посреднику, чем многим случайным покупателям.

Позже мы установили, что Крно был разведчиком, тем более странно, что он пустился в столь рискованную авантюру.

Вот какова бывает сила жадности и стяжательства.

Информированность Крно в германских делах была несомненна, чем он и привлек наше внимание к своей малопривлекательной особе.

Кузнецов поддерживал деловые связи с Крно на протяжении двух месяцев.

За это время он приобрел оптом и сдал на Лубянку столько превосходных швейцарских часов, что руководство разрешило продать их «по себестоимости», то есть по весьма доступным ценам всем желающим сотрудникам, чтобы как-то окупить расходы.

Естественно, что, покупая дефицитные тогда заграничные часы, сотрудники не подозревали об источнике их поступления.

Примечательно, что при знакомстве иностранец представился не словацким, а немецким дипломатом, называть его просил по-русски Иваном Андреевичем.
Словно басенник-дедушка Крылов...