Последние стрельбы

   На эти испытания Николай Сергеевич возлагал большие надежды. Поскольку череда неудачных стрельб выдвинуло работу по созданию нового взрывателя на передний план  всего комплекса работ по разработке новой артиллерийской системы. Самоходка уже несколько лет проезжала на парадах, а отработанного боекомплекта боеприпасов к ней не было. На бумаге вроде бы всё было выполнено, но вот когда начались предварительные испытания стрельбой, то тут и появились проблемы. Причём проблемы серьёзные, требующие глубокой переработки конструкции взрывателя. Но в соответствии с действующими стандартами этап предварительных испытаний не предполагает такой глубокой переработки. Этот момент создавал дополнительные организационные трудности для того, чтобы выяснить причины отказов и сделать новые доработки конструкции.
   Работы по созданию боекомплекта к этой самоходке начаты были ещё в начале двухтысячных в том НИИ, где работал ранее Николай Сергеевич. Правда в это время он там уже не работал, так как генеральный директор этого НИИ и все его заместители, в том числе и Николай Сергеевич, были уволены, поскольку в этот НИИ по решению руководства отраслью пришла новая молодая команда управленцев.
   В боеприпасную отрасль, в головной институт по разработке артиллерийских боеприпасов Николай Сергеевич попал после окончания института, в середине семидесятых. В этот период она была на подъёме. В НИИ, где он работал, в год проходило более сотни НИОКР. Работы были многоплановые: по созданию новых изделий, новых материалов, новых технологий производства и постановка изделий на производство на серийных заводах. В этой сложной системе создания и производства были задействованы сотни предприятий, расположенных в самых разных уголках страны. Николай Сергеевич начал свою работу в технологических службах, через которые проходили все разработки. Поэтому со временем у него сложилось устойчивое понимание направлений развития отрасли по созданию современных боеприпасов для различных родов  войск. А участие в работах на серийных заводах дало багаж знаний по организации серийного и массового производства сложной металлоёмкой продукции с применением специальной химии.
   Со временем Николай Сергеевич стал участвовать и в полигонных испытаниях изделий, когда нужно было понять поведение металла и изделия в целом при мощных перегрузках, возникающих при выстреле.
   Его научно-производственная жизнь была понятна, и она его устраивала, несмотря на большое количество командировок. Вникая во всё новое, он стал активно изучать научные достижения в различных областях науки, причём пополняемый багаж знаний на стыке различных наук давал ему возможность оперативно находить нужные конструкторские и технологические решения при создании новых изделий и в выяснении нештатного поведения изделий в работе. Так он стал изобретателем. А затем в 30 лет защитил кандидатскую диссертацию и в 45 – докторскую. Весь этот набор дел укладывался в общую цепочку становления Николая Сергеевича квалифицированным специалистом в области создания новых образцов вооружения для армии и флота.
   В девяностые годы отрасль замерла. Ни разработок, ни производства практически не велось. Но с приходом к власти в стране нового президента работы в отдельных отраслях оборонки стали возобновляться, в том числе и в НИИ, в котором работал Николай Сергеевич. А эти десять лет он, используя производственный потенциал НИИ, занимался разработкой и производством электронных приборов для диагностики различного оборудования, в основном для нефтегазовой промышленности и атомной энергетики. Делали всё, чтобы обеспечить свои семьи.
   В начале двухтысячных для возобновления работ в НИИ по боеприпасной тематике генеральный директор решил обновить руководство института, отвечающее за создание новых изделий. В этой ситуации было естественным, что на должность заместителя по науке он пригласил Николая Сергеевича, которому тогда ещё не было 50-ти лет. Тот согласился и активно стал заниматься разборкой завалов по организации выполнения ранее начатых работ и обоснованию новых, а идей у него было предостаточно.
   Кроме того, он постоянно ездил в различные оборонные ведомства, выступал на совещаниях, доказывал необходимость и возможность создания новых перспективных изделий. Эти труды не остались незамеченными: за первые два года было сдано на вооружение два новых изделия. Это был успех! Так как за предыдущие десять лет на вооружение не было сдано ни одного изделия.
   Надо отметить, что в НИИ за эти годы была неплохо организована поставка боеприпасов за рубеж. Сам институт ничего не производил, но наладил работу по продаже старых боеприпасов. Эта деятельность давала хороший финансовый результат, который не мог остаться незамеченным Рособоронэкспортом, и там созрела идея поменять руководство НИИ на своих людей, что давало возможность управлять финансами от продажи боеприпасов на экспорт. В этот момент стал вовсю разворачивать свою деятельность Чемезов С.В. Организационная операция была осуществлена, и в НИИ появилось новое руководство, а старое было уволено, в том числе и Николай Сергеевич. 
   После увольнения тот некоторое время был зарегистрирован на бирже труда как безработный. Но потом был приглашён на большой оборонный завод и там три года проработал главным инженером завода.
Работы на этом заводе серьёзно расширили кругозор его знаний, особенно в области оптики. Потом он несколько лет возглавлял Центр испытаний и анализов в Ростехнадзоре.
   Но, в результате ряда событий, по прошествии нескольких лет, он снова был приглашён в боеприпасную отрасль и возглавил предприятие, которое выполняло работы по разработке и производству взрывателей для различных боеприпасов: ракет, авиабомб, мин и снарядов. Продукция эта была наукоёмкая с применением радиолокационных систем различных габаритов. В том числе миниатюрных для снарядов и мин малого калибра. К моменту, когда он возглавил предприятие, работы по разработке взрывателя для боеприпасов к новой артиллерийской системе были завершены. На бумаге всё работало. Но при стрельбе снарядами с разработанными взрывателями при пониженной температуре и малых перегрузках появились отказы. Испытания были остановлены. Министерство обороны и «головник» по разработке снарядов потребовали объяснений о причинах отказов и предложения по дальнейшим работам. Эти вопросы возникли в тот момент, когда предприятие экономически было почти банкрот. На проведение каких-либо доработок, и, тем более испытаний, денег не было.  А нужно было в короткий срок с минимальными затратами решить эту непростую задачу. Вот тогда то и пригодился багаж знаний Николая Сергеевича. И он его использовал на полную мощь.
   Поэтому, естественно, столкнувшись с проблемой функционирования новых взрывателей, он стал применять все свои приёмы для решения этой задачи. А она оказалась со многими неизвестными, и эти неизвестные нужно было найти и сделать конструкцию работоспособной. Он не сомневался, что решение будет найдено, единственно, что его сдерживало – отсутствие возможностей проверять новые решения стрельбовыми испытаниями. Организовать такие испытания было не менее сложной задачей, чем придумать новое техническое решение.
Проанализировав конструкцию взрывателя, Николай Сергеевич практически сразу почувствовал, где у неё слабые места, которые могли приводить к отказам при стрельбе. Но, чтобы их устранить, требовалась серьёзная конструктивная переработка изделия и отдельных комплектующих. Коллектив конструкторов-разработчиков (в основном все ветераны), не желая признавать слабость разработки, пытался всячески доказать Николаю Сергеевичу, что по-другому сделать невозможно. Тогда он выпустил приказ по предприятию и возложил на себя обязанности главного конструктора предприятия. Это обязывало конструкторов выполнять его конкретные технические указания по доработке изделия. Теперь вся ответственность за разработку лежала на главном конструкторе.
   Должность главного конструктора – это сложная и ответственная ноша. Не редкость, что человек, заняв эту должность, не знает, что с ней делать. Некоторые, чтобы не совершать ошибок, проводят многочисленные совещания и выслушивают мнения разных специалистов, и только потом принимают коллективные решения.  Некоторым право самому принимать технические решения порой кружит голову, и они, зачастую, принимают не продуманные решения. Лишь со временем приходит чувство осторожности в принятии ответственных решений. Этот промежуток времени для каждого человека зависит от его квалификации, знания предмета и умения предвидеть. У Николая Сергеевича всё это было, а времени на раскачку не было. Поэтому он сразу же решительно взялся за доработку конструкции взрывателя и комплектующих к нему, выпускаемым другими предприятиями.
   Работа, хоть и со скрипом, сдвинулась с места. У него каждый день появлялось по несколько новых идей по доработке. Он заставлял конструкторов и испытателей в короткие сроки прорабатывать и докладывать результаты. Но они в большинстве своём, хоть и давали положительный результат, но его не устраивали. Он искал оптимальное решение, которое позволило бы уже на базе этой разработки создавать новые более перспективные.
   И этот поток поручений от главного конструктора затянул в производственный процесс основную массу работников предприятия, работа стала общей для всего предприятия. А с учётом того, что такая интенсивная работа пошла и по другим направлениям разработок, как новых, так и уже разработанных ранее, и выпускаемых предприятием отдельными партиями, у предприятия стал формироваться костяк коллектива, который поверил в нового директора и пошёл за ним. Это было очень важно, так как отсутствие необходимого количества финансовых средств не позволяло директору достойно платить за выполненные работы, хотя средняя заработная плата у работников предприятия каждый год увеличивалась, причём существенно. Он сам с раннего утра и до позднего вечера был на работе.  Он понимал, что только личным примером сможет создать коллектив, способный решать сложные научно-производственные вопросы. А без коллектива такие сложные задачи решить было невозможно. На предприятии была организована массовая учёба молодёжи и всех, вновь пришедших на работу. Николаю Сергеевичу удалось убедить ветеранов передавать свои знания этим работникам, причём без дополнительной платы за эту работу. Но зато им предоставлялись свободные дни с оплатой для решения своих житейских проблем. Он сам во всех этих делах был впереди. Кроме того, он написал несколько стихотворений о предприятии, её работниках и, положив их на мелодии известных песен, сам исполнял эти песни на различных коллективных мероприятиях, которые он же стал организовывать. И такая концентрация усилий дала положительные результаты, причём по всем направлениям деятельности, начиная от создания новых конструкций и технологий, заканчивая освоением новых производств и организацией финансирования.
   Этот приём сосредотачиваться на решении конкретной задачи, как гимнаст перед снарядом, Сергеевич освоил, когда ещё был деревенским парнишкой Колькой. Так было после восьмого класса, когда он взялся  за решение математических задач, опубликованных в газете «Комсомольская правда», правильное решение которых позволяло поступить в Заочную математическую школу при Московском государственном университете. Необходимых математических знаний для решения нескольких задач у него не было, но он описал логику предлагаемых решений, и комиссия в университете приняла эти доводы за правильные решения, и он был принят в эту школу.
   Потом, будучи уже молодым инженером, он отработал ещё один приём для решения сложных технических задач, а именно, он научился представлять себя тем физическим процессом, алгоритм действия которого нужно было выяснить. Он представлял себя электрическим током, магнитным полем, кристаллическим материалом, плавился при высоких температурах, замерзал при низких, испытывал перегрузки и ещё много чем он себя представлял, когда решал, казалось бы, нерешаемые задачи. Такие его преображения основывались на глубоком знании многих научных направлений и разработок в разных областях науки. И этот процесс познания он никогда не прекращал. Он лез, казалось бы, в те вопросы и проблемы, которые ему не должны были бы пригодиться в работе. Но он лез, искал подобия в процессах, особенно природных, порою их находил, и тогда радовался, как ребёнок, приставал к коллегам, пытаясь поделиться своими наблюдениями. К этому окружающие привыкли, и порой даже подшучивали, что-то давно Сергеевич не удивлял их новыми познаниями. Так он стал изобретателем. Тем у его изобретений несколько десятков, а изобретений более сотни. Основная масса его изобретений родились на свет в тот момент, когда он решал какую-либо проблему, которая возникала неожиданно, была важной, от скорого её решения зависело многое.
   Яркий пример тому – события середины восьмидесятых, когда в его НИИ сконструировали бронебойный подкалиберный снаряд, аналогичный немецкому DM-21 со сборным корпусом. Провели опытные стрельбы и получили почти такой же результат, как и у немцев. Ничего особенного в этой конструкции не было, кроме того, что нужно было получать резьбовое отверстие в длинном прочном стальном корпусе. Отверстие перед нарезанием резьбы напоминало гладкий ствол охотничьего ружья. Это было очень трудоёмко, но немцы делали и наши конструктора и технологи также выполнили эту работу. Казалось бы всё. Но министр, увидев такую точную и длинную резьбу, понимая, какая будет трудоёмкость в серийном производстве, отозвался о такой конструкции негативно, несмотря на то, что по бронепробитию результат был хороший. И дал указание отработать другую схему соединения. И сварщики НИИ придумали простой способ соединения стальной трубы со стержнем из тяжёлого сплава путём их пайки легкотемпературным припоем. Изготовили опытную партию изделий, отстреляли, получили хороший результат. Трудоёмкость соединения была уменьшена в несколько раз. После этого было принято решение налаживать серийное производство этого изделия, не дожидаясь окончания всех испытаний. Для этого на одном из заводов отрасли провели реконструкцию и создали почти автоматизированное производство деталей и изделия в целом. Всё шло своим чередом. Но вот когда уже нужно было проводить государственные испытания, произошло, казалось, непоправимое. Снаряды, которыми нужно было стрелять, при вылёживании в течение нескольких месяцев развалились на части. В институте, да и в министерстве был шок. Получалось, что проделанная работа, понесённые затраты и потраченное время – всё впустую! Министр на ответ, можно ли исправить произошедшее, дал ровно один месяц. В институте и на предприятиях-соисполнителях закипела работа. Принимались и проверялись самые различные варианты решений. Но время быстро бежало, а положительного результата не было. К этой работе, на определённом её этапе, также подключился и Николай Сергеевич. Он представил себя этим изделием с момента соединения готовых деталей и до момента вылёживания в ящиках в виде готовых снарядов. И нашёл простое решение, которое сам же и опробовал, и получил положительный результат. За это техническое решение он, как изобретатель, получил максимальную сумму вознаграждения, которая тогда выплачивалась в СССР. Это изделие и сегодня стоит на вооружении нашей армии и в больших количествах продаётся за рубеж.
   Такие красивые технические решения он создавал и потом, причём в разных научных областях. Они позволяли вовремя решать, казалось бы, нерешаемые задачи. Его умение оперативно находить нужные технические решения было замечено, и он часто участвовал в комиссиях по определению причин нештатного функционирования различных изделий как при их изготовлении, так и при проведении натурных испытаний на полигонах.  Багаж его технических знаний и квалификация  неуклонно росли. По-видимому, это стало основным  фактором для того, чтобы в отрасли его стали считать высококвалифицированным специалистом. На различных совещаниях и конференциях его выступления и оценки всегда учитывались. Наверное поэтому со временем в своих оценках и предложениях он становился всё осторожнее, понимая их значимость и боясь принять неправильное решение. Он знал, что ошибки главного конструктора дорого обходятся и никогда не забываются. И попадать в такую ситуацию он не хотел, хотя всё равно, порой, принимал слишком смелые решения. 
Поэтому, существенно переработав конструкцию взрывателя, он не сразу пошёл на стрельбовые испытания, а выполнил многочисленные проверки на стендах, максимально приближая их к натуральным. На это ушло больше года работы. И вот после множества согласований, в том числе с министерством обороны, была изготовлена опытная  партия изделий (21 штука) и принято решение о проведении испытаний стрельбой. И он с двумя конструкторами выехал на полигон, чтобы стрельбой проверить работоспособность новых изделий.
   На дворе была поздняя осень. И в продуваемой всеми ветрами степи было не очень уютно. Световой день был короткий, поэтому в первый день планировалось отстрелять десять изделий на самых неблагоприятных режимах. Николай Сергеевич был на площадке, где стояла пушка для стрельбы, и следил за работами по установке и программированию взрывателей. Здесь же была группа испытателей с полигона во главе с подполковником Гусевым П. П., которые обеспечивали стрельбу, а также главный конструктор изделия с предприятия-разработчика боеприпасов и представители разработчиков и изготовителей зарядов и пушки. Примечательным для всей группы присутствующих на испытаниях было то, что они все были ещё молодыми людьми. С одной стороны, это Николаю Сергеевичу нравилось, и он всегда с удовольствием работал с молодыми специалистами, но, с другой стороны, были определённые неудобства – не с кем было посоветоваться. Поэтому он в основном контактировал с руководителем стрельб – опытным офицером-испытателем.
Первый пристрелочный снаряд с новым взрывателем сработал так, как надо. Об этом сообщили работники полигона, которые находились на площадке приёма за много километров от места выстрела. После отметки места подрыва пристрелочного снаряда они на автомобиле УРАЛ поехали к этому месту, чтобы установить  там оборудование необходимое для настройки регистрирующей аппаратуры, которая должна была фиксировать подрывы снарядов. Не доехав до места, машина встала, так как осколком от снаряда, лежащим в траве, было пробито колесо. По рации сообщили, что испытания возобновятся после того, как заменят колесо и настроят приборы. Потянулись долгие минуты ожидания. Николай Сергеевич прохаживался по площадке, практически ни с кем не разговаривая, только через каждые двадцать минут подходил к руководителю работ и однозначно спрашивал:
– Ну что, Петрович?
   Тот сразу же начинал вызывать по рации приёмную площадку, получал ответ и также однозначно отвечал:
– Работают. Пока не готовы к приёму.
   Когда прошло более двух часов, Николай Сергеевич не выдержал и позвонил начальнику полигона. Начальник полигона, молодой полковник, работал там недавно, и они с Николаем Сергеевичем были знакомы только по телефону. На жёсткий вопрос Николая Сергеевича об организации работ, тот ответил, что в курсе событий и что испытания скоро начнутся. Дело в том, что на той машине пробили не одно, а два колеса, и он уже направил туда другую машину. Николай Сергеевич подошёл после этого к Гусеву и раздражённо его спросил:
– Петрович, ты знал, что на приёмной площадке у машины пробито два колеса?
– Знал, но не хотел Вас расстраивать. Думал, что быстро поменяют. Ну, ничего, минуту назад звонили и сказали, что через полчаса начнём стрелять. Успеем, время ещё есть, – как бы оправдываясь, доложил Гусев.
   Николай Сергеевич, выругавшись и прихрамывая, продолжил отмерять шаги по площадке. Хромал он уже несколько лет. В 2012 году из-за опоздания с лечением позвоночника, у него случился порез правой стопы. После этого ему сделали малоинвазивную операцию на позвоночнике, боли утихли, но стопа не восстановилась, и он стал хромым.
   Действительно, минут через двадцать после этого разговора пошли команды на подготовку к стрельбе и проведение стрельбы. Зарядили быстро, раздался выстрел и снаряд ушёл.  Примерно через пару минут со стороны приёмной площадки к стрелявшим  дошёл глухой звук разрыва снаряда. Оттуда позвонили и доложили, что взрыв прошёл штатно. Николай Сергеевич улыбнулся и стал торопить испытателей.
– Ребятки, повеселее, а то при таком пасмурном небе стемнеет быстро. Не успеем, – обратился он к бригаде, которая осуществляла подготовку выстрелов и заряжание орудия. Сам при этом показывал на небо, которое уже со всех сторон затянуло облаками.
   Хотя команду и не нужно было подгонять, так как они за эти часы ожидания продрогли и делали всё оперативно в соответствии с инструкцией. Через несколько минут пушка, ухнув, отправила в небо третий снаряд. Разрыв на площадке прошёл штатно, о чём сообщили с этой площадки по рации.
– Ну, слава Богу, пошло, теперь-то мы успеем дотемна отстрелять остальные, – выдохнув, сказал Гусев и подал команду:
– Заряжай!
Было хорошо слышно, как щёлкнул замок орудия и майор Черкашин, который устанавливал электроударные трубки для подрыва зарядов, вбежал в бункер и весело доложил:
– Готово!
– Выстрел! – подал команду Гусев.
Черкашин щёлкнул переключателем и на электроударную трубку по кабелю пошёл электрический импульс от установки, которая стояла здесь же в бункере. Орудие молчало, выстрела не произошло. Присутствующие на площадке молча недоуменно переглядывались между собой.
– Поменять трубку, повторить запирание замка, – подал команду Гусев, выждав несколько минут после отказа. Через несколько минут Черкашин вновь доложил:
– Готово!
– Выстрел! – вновь подал команду Гусев.
Орудие, опять ухнув, выстрелило. Все напряжённо слушали. Через несколько минут с приёмной площадки до них дошёл звук разрыва и доклад, что подрыв штатный.
– Заряжай, – вновь прозвучала команда Гусева.
И вновь через несколько минут Черкашин доложил:
– Готово!
– Выстрел! – прозвучала команда Гусева. Черкашин щёлкнул переключателем, но выстрела не произошло.
И снова через несколько минут Гусев подал теперь уже привычную команду:
– Поменять трубку, повторить запирание замка.
Артиллерийский расчёт повторил все работы. Черкашин вновь доложил:
– Готово!
Опять прозвучала команда Гусева:
– Выстрел!
Орудие молчало. Николай Сергеевич зашёл в бункер к Гусеву.
– Павел Петрович, что происходит? 
– Пока не знаю. Будем проверять. Черкашин, возьми ударную трубку из другой партии и замени, а также прозвоните кабель от установки до пушки, – отдал он команду майору.
   Представитель завода-изготовителя орудия тоже пошёл к пушке и стал проверять всё, что мог. Николай Сергеевич стоял недалеко от орудия и смотрел на то, как проводились проверочные работы. При этом он с тревогой посматривал на небо, которое становилось всё темнее, понимая, что через несколько минут работы выполнять будет невозможно. Наконец-то Черкашин доложил:
– Готово!
– Выстрел! – отдал команду Гусев.
Орудие молчало. Николай Сергеевич подошёл к Гусеву и спросил:
– Что у Вас по инструкции нужно делать в этом случае. Ведь снаряд в стволе?
– Выставлю охранение и будем вызывать представителей завода- изготовителя пушки для извлечения снаряда. Испытания останавливаем на неопределённое время. Снаряд в стволе – это ЧП, – с грустью в голосе ответил тот. По всему было видно, что ему тоже не нравится такое положение дел. В этот момент заработала рация. На приёмной площадке ждали указаний.
– Подожди, не давай отбой! Я пойду сам посмотрю орудие, – попросил Николай Сергеевич, услышав запрос с приёмной площадки.
– Подождите, не сворачивайтесь, – дал указание Гусев людям, работающим на приёмной площадке. На площадку, где стояло орудие, наползли сумерки и, чтобы что-то там рассмотреть, все пользовались фонариками от телефонов.
– Как подаётся сигнал на электроударную трубку в механизме пушки? – спросил Николай Сергеевич представителя завода.
– Здесь всё просто, вот по этим проводам, – ответил тот, показывая на два провода, проложенных в изгибы замка и входящих во внутрь. Было темно и света фонарика не хватало, чтобы рассмотреть состояние проводов. Николай Сергеевич пальцами стал прощупывать каждый миллиметр этих проводов. Он интуитивно чувствовал, что импульс тока не доходит до электроударной трубки. По хорошему нужно было бы заменить всю проводку. Но на это нужно время. А он понимал, если только орудие останется на ночь заряжённым, то начнутся организационные проволочки, и предсказать, когда испытания можно будет продолжить, было нельзя. Ему  же нужно было возвращаться на предприятие, там дела требовали его присутствия. И здесь хотелось самому посмотреть работу изделий при стрельбе. Ему вдруг подумалось, что эти стрельбы у него, по-видимому, последние и хотелось бы их завершить успешно. Эти мысли летали у него в голове в то время, когда он обследовал проводку. Боковым зрением он увидел, что полигонная группа стала носить инструменты и приборы в свою машину. Они готовились уезжать. И тут его пальцы нащупали трещину в изоляции провода, идущего к ударной трубке. Трещина была небольшая, но она была в зоне изгиба провода вокруг угла на казённике пушки. Он понял – в этом месте все проблемы. Изолировать эту часть провода было непросто, так как оно было практически недоступно. Поэтому он подсунул палец под провод и попытался его оттянуть от металла казённика. И ему это удалось. Образовалась петля. Но зато при этом провод не касался металла.
– Всё, больше ничего не трогайте, – сказал он, стоявшим рядом представителям завода и, сильно хромая, заторопился к бункеру.
– Петрович, меняй трубку и давай команду стрелять. Я нашёл неисправность. Кабель на пушке коротил, – быстро заговорил Николай Сергеевич, подходя к Гусеву, который стоял недалеко от бункера.
– Сергеевич, уже темно, да и я уже всё доложил начальнику полигона, – неуверенно заговорил тот.
– Петрович, тебе, что ЧП нужно? Чёрт с ним с зачётом, если не увидят на площадке. Главное – ствол освободим, а завтра быстро проводку поменяем и закончим испытания, – напористо заговорил он с подполковником. Тот несколько мгновений постоял и спросил:
– А если не сработает, то что?
– Сработает, – уверенно заявил Николай Сергеевич.
– Ну ладно. Черкашин, меняй трубку, – отдал он команду майору, который стоял рядом и всё слышал.
– Есть! – ответил тот и бегом побежал к орудию менять трубку. Гусев в это время связался по рации с приёмной площадкой.
– Ребята, приготовьтесь! Сейчас сделаем ещё одну попытку.
– Готово, – тихо доложил Черкашин.
– Все по местам! – подал команду Гусев. – Выстрел! – отдал он команду. Пушка грохнула и снаряд улетел.
– Ура! – закричали, присутствующие на площадке. Все понимали, от какой проблемы они ушли, освободив орудие от снаряда. Через несколько минут до площадки долетел звук взрыва снаряда. Заработала рация.
– Разрыв штатный. Поздравляем! – говорили на том конце связи.
– Всем спасибо, сворачиваемся и выдвигаемся на базу. Завтра работаем в штатном режиме, – отдал им команду Гусев. Потом подошёл к Николаю Сергеевичу и крепко пожал его руку со словами:
– Спасибо, Сергеевич! Ты в отрасли, по-видимому, последний из могикан.
– Это тебе спасибо, что поверил! – ответил тот.
– Грузимся и на базу, – отдал команду уже всем, находящимся на площадке, Гусев. Через полчаса площадка опустела.
   На следующий день ребята с завода-изготовителя пушки чуть свет поехали на площадку и поменяли на ней всю проводку. И через несколько часов доложили, что пушка готова к продолжению испытаний.
   Вскорости прошли испытания снарядов с остальными взрывателями. В результате получалось, что все двадцать один сработали штатно. Это был успех. Николаю Сергеевичу звонили из министерства обороны, из концерна, с предприятий-соисполнителей, поздравляли с положительными результатами испытаний и почти все упоминали инцидент с восстановлением орудия на ощупь в темноте.
   Потом пошла череда различных рутинных дел. Во взрывателе пришлось ещё кое-что дорабатывать. Но стало понятно, что нужный взрыватель есть! Это была победа, в том числе победа главного конструктора и коллектива предприятия, который ему поверил.
   А Николай Сергеевич через некоторое время был уволен. Так как хозяева отрасли решили предприятие, которое он возглавлял, перевести в Ленинградскую область, а московскую площадку использовать по другому назначению.  И, мысль, что те стрельбы у него последние, оказалась вещей.

29.08.2021