Байкал

   В 1992 году я работал в филиале института в должности главного инженера. В это время у института, который занимался разработкой боеприпасов, работы почти не было. Большинство работников уволились, а мы с небольшим коллективом выделились из института в виде обособленного предприятия, которое получило статус филиала, и выполняли различные работы по созданию приборов контроля для различных областей промышленности. Одной из таких работ стала работа по созданию системы неразрушающего контроля состояния хранилища аммиака для объединения Ангарскнефтеоргсинтез. Работы такого плана выполнялись впервые и у нас, и за рубежом, поэтому всё было новым. Саму электронику и алгоритм обработки информации я разработал много лет назад ещё в Советском Союзе. Эта разработка стала частью моей докторской диссертации. А вот смонтировать её на огромном сложном объекте было не менее сложной задачей. Хранилище было выполнено в виде термоса с двумя стальными корпусами, между которыми был засыпан перлитный песок. Высота изотермика, так называли это хранилище, была почти тридцать метров, а диаметр около 18 метров. Аммиак хранился в нём в жидком состоянии почти при минус 30-ти градусах по Цельсию. Вокруг этого корпуса на расстоянии примерно 6–7 метров находилась защитная бетонная стена, называемая обваловкой. Изотермик этот стоял практически на берегу Ангары, примерно в пятистах метрах от берега, а от самого завода по производству аммиака был удалён на несколько километров, и жидкий аммиак перекачивался в это хранилище по трубопроводу.
Вот на этот химически опасный объект и нужно было поставить систему постоянного мониторинга его технического состояния, с целью недопущения его разрушения по каким-либо причинам. А такой случай разрушения с катастрофическими последствиями уже был перед этим на похожем объекте в Прибалтике. 20 марта 1989 года произошло разрушение изотермического хранилища аммиака на Ионавском производственном объединении «Азот» в Литовской ССР. Эта авария до сих пор не имеет аналогов в мире по масштабам выброса химически опасных веществ. Тогда на ПО «Азот» разорвалась ёмкость, в которой находилось 7 тысяч тонн жидкого аммиака при температуре минус 34;С. Во время взрыва огромную ёмкость приподняло и отбросило в сторону примерно на 25 метров. При её падении были разрушены ограждающая железобетонная стенка, часть эстакады с трубопроводами, в числе которых был и трубопровод с природным газом. Около 7 тысяч тонн жидкого аммиака разлилось по территории завода, образовав озеро ядовитой жидкости с поверхностью около 10 тысяч квадратных метров, глубина местами достигала полу метра. Около хранилища аммиака стояла компрессорная установка с автоматическим факелом дожигания. Жидкий аммиак загорелся. В зоне огня оказалось изотермическое хранилище аммиака, частично эстакада наливки аммиака, цех производства минеральных удобрений (нитрофоски), склад готовой продукции, где находилось 24 тысячи тонн минеральных удобрений, и другие объекты. От горения минеральных удобрений в большом количестве стали выделяться токсические ядовитые вещества. Образовалось аммиачное облако высотой до 80 метров. Глубина распространения заражённого воздуха достигала 30 километров. При аварии погибли 7 человек, 57 человек пострадали.
   Вот чтобы исключить такое в будущем, на такие опасные объекты стали устанавливать различные системы мониторинга их состояния. При монтаже нашей системы мониторинга необходимо было на внутренний корпус изотермика стационарно установить 48 приёмников сигналов акустической эмиссии и проложить сотни метров кабелей от этих приёмников к прибору обработки информации.
   Для выполнения этой работы я собрал бригаду монтажников из работников нашего предприятия. В неё кроме меня вошли два молодых парня Александр и Дмитрий, работающие у нас монтажниками и более взрослый слесарь-монтажник Алексей, который был немного старше меня. Мне тогда было 42 года. Собрав всё
необходимое для выполнения работ, мы вылетели самолётом в Иркутск во второй половине августа.
   Изотермик к этому времени был выведен из эксплуатации, очищен от аммиака, проветрен и был готов к выполнению на нём работ. Поэтому мы практически сразу, прибыв на объект, приступили к работам. Жить мы остановились в гостинице в Ангарске, а на объект каждый день ездили на автобусе, который был выделен нам на время работы. Само предприятие Ангарскнефтеоргсинтез растянулось примерно километров на 25, а изотермик был вынесен ещё дальше от предприятия на несколько километров. Такое построение химических объектов вызвано обеспечением безопасности в случае возникновения аварийной ситуации.
   Для обеспечения работы на высоте мы использовали автовышку на базе автомобиля ЗИЛ. Этот автомобиль мы перебросили с помощью мощного японского крана в пространство между корпусом изтермика и его обваловкой. Он там ездил вокруг этого корпуса и поднимал нас на нужную высоту. Максимальная высота подъёма составляла 18 метров. Время, выделенное нам на монтаж системы, было ограничено десятью сутками, которое определялось необходимостью скорейшего запуска хранилища, временно выведенного на профилактику, в технологическую цепочку работы предприятия. Поэтому мы работали практически весь световой день, лишь с остановкой на обед. Обедали в столовой предприятия. Надо сказать, что кормили там прекрасно, даже лучше, чем в ресторане ангарской гостиницы, где мы жили и где нам приходилось завтракать и ужинать.
   Следует отметить, что в гостинице кроме нас почти никого не было, а вот по вечерам в ресторан при гостинице на нескольких машинах приезжали городские бандиты. Они усаживались за большой стол и выкладывали кучи денег прямо на стол, совершенно не обращая на нас внимания. По-видимому, это была их дневная добыча. Они пересчитывали привезённое, складывали в одну сумку, и кто-то один увозил эти деньги, а они начинали кутить. Каждый вечер там возникали пьяные дебоши, один раз со стрельбой. Самое интересное, что милиция, которую вызвала горничная нашего этажа, когда началась стрельба, приехала толь ко после того, как все посетители уехали, увезя с собой двух раненых. Хотя отделение милиции находилось на одной и той же улице, где была и наша гостиница. Вот такое было время. Но, тем не менее, мы работали интенсивно, дело шло, и через несколько дней работы уже было понятно, когда мы сможем закончить монтаж системы.
   Когда мы приехали в Ангарск и стали работать на объекте, я, как руководитель, пообещал бригаде, что, если мы успеем вовремя смонтировать систему, то сможем перед вылетом в Москву съездить на Байкал. Конечно, все хотели побывать на Байкале, о котором мы только знали из школьных учебников.
   Уезжая из Москвы, я из кассы предприятия взял дополнительную сумму денег специально для оплаты затрат при поездке бригадой на Байкал. В гостинице мы жили все в одноместных номерах. Я, поселившись в гостинице, свои личные деньги, которые взял для оплаты возможных покупок здесь, положил в носок и оставил в сумке с бельём, а общие деньги держал в большом кошельке вместе с документами.
   Из этих средств я за всех оплачивал обеды и прочие общие расходы.
И вот, когда до завершения работ оставалось несколько дней, и мы уже планировали дни, на которые нужно брать билеты на самолёт, случилась неприятность. Вот что. В воскресенье, в которое в этот раз мы не работали, я вышел в город купить сигарет. Вернулся в номер примерно через полчаса. Когда выходил из номера, я оставил бумажник в кармане куртки, взяв оттуда небольшую сумму денег на оплату сигарет. Примерно через час после этого ко мне в номер подтянулись ребята, и мы решили пойти перекусить в город. Когда я стал одеваться, то обнаружил, что бумажника нет. Мы перерыли на всякий случай всё. Было понятно, что бумажник украден. Деньги в носке были целы. Это давало надежду, что у нас есть средства на вылет домой. Конечно, кое-какие средства ещё были у каждого из членов бригады. Пропажа бумажника не была катастрофой, но было понятно, что поездка на Байкал не получится.
   Я пошёл в администрацию гостиницы. К этому моменту дежурные по этажам поменялись. Дежурную с нашего этажа разыскать не удалось. Я пошёл в отделение милиции, которое было рядом, и написал заявление о краже. Сотрудники милиции обещали заняться этим делом, но по их ответам было понятно, что найти пропажу они не смогут. Да и я понимал, что от поиска ждать нечего. Поэтому тут же написал заявление, чтобы мне выдали справку, удостоверяющую личность, по которой мне могли продать билет на самолёт.
   Через день работы на объекте мы завершили, система была смонтирована и оттестирована. Документы об окончании работ были подписаны. На следующем этапе работ должен быть установлен и отлажен прибор для обработки информации в непрерывном режиме. Это планировалось сделать после запуска в работу самого изотермика.
   К этому моменту справку, удостоверяющую мою личность, я ещё не получил и, естественно, улететь не мог. Поэтому мы купили два билета на ближайший рейс на Москву Саше и Диме и ранним утром отправили их вместе со всем нашим багажом домой. Алексей остался со мной, чтобы не оставлять меня здесь одного без документов.
   Вернувшись из аэропорта в гостиницу, я был обрадован администратором. Он передал мне мой бумажник, который уборщица нашла на нашем этаже, лежащим на подоконнике возле стола дежурной. Документы и, главное, паспорт были на месте. Денег не было. Я действительно обрадовался.
   Билетная касса, расположенная в гостинице, к этому моменту ещё работала. Нам повезло, и мы с Алексеем тут же купили билеты на самолёт на следующий день до Москвы. Денег у меня после этого почти не осталось. И, тем не менее, мы с Алексеем решили немедленно выехать из Ангарска в Иркутск, так как, посмотрев расписание автобусов, увидели, что можем успеть с этого же автовокзала уехать до посёлка Листвянка, расположенного на берегу озера Байкал. Уж очень нам хотелось отметиться на озере.
   Мы быстро собрались и вовремя приехали в Иркутск. На автовокзале автобус «Икарус» до Листвянки ещё стоял и поджидал последних пассажиров. В кассе билетов на этот рейс уже не было. Мы подошли к автобусу, водитель сидел на своём месте и уже готовился отъезжать, так как все пассажиры заняли свои места. Мы в два голоса стали просить водителя, чтобы он взял нас с собой, так как билетов в кассе нет, а это последний рейс в строну Байкала. Но он ни в какую брать нас не хотел, говоря, что сидячих мест нет, а стоять в автобусе нельзя. Водитель был уже пожилой мужчина с седой головой и седыми усами. Я, конечно, включил в дело всё своё красноречие и продолжал его уговаривать, чтобы он взял нас с собой. Я показывал ему билет на самолёт, который улетает завтра, рассказал ему историю, как у меня украли деньги, сетовал, что по сегодняшней жизни вряд ли нам ещё когда-либо придётся побывать в этих краях, и хотя бы одним глазом взглянуть на Байкал. Услышав мои стенания, некоторые из пассажиров автобуса также стали уговаривать водителя. И он согласился, даже не взяв с нас денег. И мы, устроившись сидеть на своих вещах, поехали.
   Автобус шёл до турбазы, которая находилась на сопке, не доезжая Листвянки. Когда мы туда приехали, было уже темно. Пока мы ехали в автобусе, то познакомились с молодой парой, ехавших на два дня на турбазу из посёлка Усолье. Они часто приезжали сюда немного отдохнуть. И они благодушно согласились нас проводить к озеру, несмотря на темноту.
   Нас с Алексеем почти бесплатно разместили в одном из летних домиков, в которые туристов заселять перестали, так как в них по ночам было уже холодно. В этих домиках кроме двух кроватей и тумбочки, на которой стояло ведро с водой, ничего не было, в том числе не было электричества и естественно освещения. Но нас и это вполне устраивало, так как на утро мы должны были уже уехать в аэропорт. И здесь нам вновь повезло. Утром с турбазы в аэропорт должен был идти автобус с французами, гид сопровождающий согласился нас взять с собой после того, как я поведал ему нашу «одиссею».
   Примерно через час, успев поселиться на турбазе, мы вчетвером вышли в сторону озера. Я собрал в пакет всё оставшееся у нас продовольствие: плошку со спиртом ёмкостью 250 грамм, банку консервов из омуля, которую подарил мне главный инженер завода, четвертушку чёрного хлеба и два яблока. Кроме того, положил в этот же пакет эмалированную кружку, перочинный нож и полотенце. От турбазы к озеру шла шоссейная дорога, которая была хорошо видна в свете, выглядывающей из-за туч, луны. Минут через двадцать мы добрались до места. На берегу озера у края причала стоял столб, на котором горела электрическая лампочка. Свет от этой лампочки хоть и отражался от воды, но всё равно позволял увидеть дно озера на несколько метров от берега. Настолько прозрачной была вода в озере! Мы подошли к воде, стали пробовать её руками: вода была холодная, градусов пятнадцать – не больше.
– Ну, что, Сергеич, окунёмся в Байкале? – предложил Алексей.
– А Вы что, моржи? – спросила Катя, так звали девушку нашей молодой пары, обращаясь к нам обоим.
– Нет, не моржи, а причаститься всё же надо, – ответил я сразу и Алексею, и девушке. – Когда ещё придётся побывать здесь, да и придётся ли вообще! – добавил я и стал раздеваться. Алексей последовал моему примеру. Молодой человек, которого звали Володя, и девушка молчали и смотрели, как мы раздеваемся. С неба начал накрапывать небольшой дождик. Парочка укрылась под зонтиком, который был у Кати.
– Катя, отойдите немного подольше, не смущайте нас, мы ведь в воду полезем без трусов, чтобы потом не ходить в мокрой одежде, – попросил я молодых. Те, засмеявшись, что-то говоря между собой, отошли подальше, ближе к фонарю.
– А Вы дорогу обратно запомнили, одни дойдёте? – громко обратился к нам Володя.
– Запомнили, не заблудимся, – почти одновременно стали отвечать мы с Алексеем.
– Тогда, мы, пожалуй, пойдём на базу? – вновь крикнул он.
– Хорошо. Спасибо Вам, – теперь уже вдогонку, крикнул им я.
Оставшись одни, мы с Алексеем разделись догола, перекрестились и решительно вбежали в воду. Вода была холодной. Сразу обожгла всё тело. Но мы, активно работая руками и ногами, создавая фонтан брызг, отплыли от берега. Я нырнул и уже под водой направился к берегу. Плавали мы недолго, так как холодная вода озера не располагала к этому. Выбравшись из воды, ухая и отфыркиваясь, я стал растирать голову и тело полотенцем. Алексей делал тоже самое. Через несколько минут, облачившись в одежду, мы в свете электрической лампочки, уселись на большие камни, лежащие здесь же на берегу озера. Дождь прекратился. Я достал из пакета провизию. Дал Алексею нож и банку консервов:
– Давай, открывай, попробуем байкальского омуля на закуску. А я пока спирт разведу, – добавил я.
   Алексей стал открывать банку, а я зачерпнул из озера полкружки воды и долил её доверху спиртом из плошки. Оторвал стебелёк какой-то травы и помешал содержимое в кружке. Потом, ещё раз поприветствовав озеро, отпил полкружки получившегося напитка, передал кружку Алексею, а сам, взяв на нож кусочек омуля, стал закусывать. Алексей повторил тоже. Посидели немного молча, я закурил. Поговорили об озере, похвалили воду в озере. Похвалили себя за то, что мы – молодцы, смогли выехать сюда на озеро. Хорошо отозвались о людях, с которыми нам пришлось встретиться здесь за этот короткий промежуток времени. Потом допили остальной спирт, доели всю закуску и не спеша отправились на базу в своё бунгало.
   На следующий день мы без приключений добрались домой. Но этот наш выезд к озеру Байкал накрепко остался в памяти.
   Через пятнадцать лет мне вновь посчастливилось побывать на озере Байкал. В этот раз общение с озером было организованным, поскольку я там был на совещании, проводимом Ростехнадзором в Сибирском федеральном округе. Это было также в конце августа. Стояла тёплая погода, но вода в озере была уже холодной. На большом прогулочном катере нас от населённого пункта Листвянка везли минут сорок на север вдоль берега озера. У устья какого-то ручья, бегущего к озеру между двух сопок, сплошь покрытых лесом, была организована стоянка с баней и шашлыками. Из бани мы бегали в ледяную воду озера и, окунувшись там, стремглав, тут же бежали опять в баню. Много говорили об озере, об этих сибирских местах, о необходимости сохранить это уникальное озеро для потомков. Подписали даже какое-то решение с поручением экологам, следить за соблюдением чистоты самого озера и окружающей его местности. Было интересно.
   Но в памяти у меня всё-таки чётко осталось, то моё первое ночное свидание с озером. И вряд ли я его когда-нибудь забуду.

январь 2021