Экстрим

   Что такое экстрим? Задал я себе такой вопрос, пытаясь понять суть дела, так как в обиходе этот термин употребляется и довольно часто. И попробовать сделать оценку, приходилось ли мне испытать этот экстрим?
   Согласно Википедии, экстрим – это выдающиеся, экстраординарные действия, как правило, связанные с опасностью для жизни. Причины занятия экстримом различны. Для одних причина занятия экстримом заключается в получении предельно острых ощущений, балансировании на грани жизни и смерти; для других – это возможность постоянно поддерживать в себе обострённое чувство жизни.
   Но иногда люди, не планируя прочувствовать что-либо из отмеченного выше, попадают в условия, которые, наверное, можно отнести к экстриму. Ниже я расскажу, как я попадал в аналогичные ситуации практически на ровном месте, и какие я испытал ощущения. Может быть, приведённый здесь материал послужит кому-нибудь положительным уроком при возникновении таких моментов в жизни, а может заинтересует, и им захочется испытать что-то подобное.
   Я расскажу только о недавних событиях. В начале августа 2020 года сын позвонил и сказал, что в Подмосковье «пошли белые», и предложил вместе поехать за ними в лес в ближайшие выходные. У меня в выходные не получилось, а он с приятелем выезжал в район Сычёво, по Новорижскому шоссе. Они набрали по корзине симпатичных белых грибов. Он заезжал к нам домой и оставил горку грибов, которые супруга тут же посолила. В основном из-за меня, так как я предпочитаю грибы в солёном виде. Хотя в грибном вопросе мне, больше всего, нравиться собирать эти грибы. Поиск грибов позволяет мне отвлечься от всяких проблем. Причём я собираю все съедобные грибы, и ассорти из разных грибов, мне кажется, является более вкусным. Расхаживая по лесу, в процессе поиска грибов я бормочу разные мелодии и, найдя гриб, почти с каждым из них я разговариваю. Со стороны это может показаться странным и вызвать различные кривотолки. Поэтому я предпочитаю ездить за грибами один. Вхожу в лес я, как правило, после обеда, когда основная масса грибников уже выходит из леса. И на их вопрос, почему так поздно, обычно отвечаю, что мои грибы ещё подрастают, чтобы стать более заметными.
Показывая грибы, сын отметил, что в этом сезоне белые растут в основном в старом лесу, где крупные деревья. Я это сообщение взял на заметку. И практически сразу решил на неделе съездить в лес и пособирать грибы нового сезона. Поскольку перед этим несколько дней шли тёплые дожди, а с выходных они прекратились, стояла жаркая погода, и рост грибов вот-вот должен был закончиться.
   В середине недели, взяв один день в счёт отпуска, я позволил себе вместо работы поехать за грибами. Я поехал за Рузу, так как в августе прошлого года мне привелось там набрать много белых, когда я охотился в тех местах на уток. Это грибное место я обозначил на навигаторе, который тогда только купил. Навигатор «GARMIN» работает от спутников и позволяет ориентироваться даже там, где нет телефонной связи. В нём предусмотрена опция – запоминать маршрутные точки. Пользоваться этим навигатором я толком не умел, тренировался отмечать маршрутные точки, в том числе отметил точку, где нашёл грибное место. Это грибное место было примерно в двадцати километрах за Рузой, за гидроузлом. Удобно было то, что в этой зоне асфальтированная дорога от деревни шла прямо в поле и заканчивалась на краю поля, где была построена силосная яма.
   Туда я и направился один на своём автомобиле. К этой силосной яме я подъехал, когда было около одиннадцати часов дня. Вокруг ямы кипела работа. Шла заготовка силоса из травы. На площадке в момент моего приезда было несколько тракторов, в основном колёсные «Беларусь». Я остановился поблизости, вышел из машины и подошёл к работающим. Поздоровались.
– Как в лесу, грибы есть? – подходя поближе, спросил я.
– А пёс его знает. Нам в лес ходить некогда, – ответил средних лет тракторист. – Вот ты будешь назад ехать, нам и скажешь, что там, в лесу, – добавил он.
– Хорошо, – ответил я. – А если машина застрянет в грязи, поможете техникой? – вновь спросил я, обращаясь сразу ко всем.
– Не дрейфь, у тебя вон какой вездеход. Он везде пройдёт! – снова отозвался тот же тракторист, усмехаясь.
– Не знаю его возможностей, ещё по грязи не пробовал, – ответил я. – Ну, так как дёрните, если что? – повторил я вопрос.
– Мы здесь до пяти часов. Если что, приходи. Дёрнем, – ответил второй тракторист, который стоял рядом.
– Спасибо! – поблагодарил я.
   Дорога к лесу вначале проходила по скошенному полю, причём под горку. Преодолевая разные рытвины, заполненные водой, я почувствовал, что иногда мой «Форд-Куга» пробуксовывает. Это меня насторожило. Поэтому, подъехав к переезду через небольшую речку, я засомневался в проходимости машины, остановился и пошёл посмотреть дорогу за переездом. Просёлочная дорога проходила среди нескошенной травы, которая стеной стояла, начиная от обочины. Высота травы была мне по грудь. Колеи дороги были заполнены водой.
   До леса было чуть больше километра. Конечно, хотелось подъехать к лесу как можно ближе, чтобы меньше идти пешком. Проблемы были: во-первых, мне уже 68 лет; во-вторых, правая моя нога была нездорова, так как парез стопы этой ноги уже несколько лет не позволял свободно долго ходить, а также гипертония и прочие болезни, соответствующие возрасту, у меня естественно присутствовали. Парез стопы – это достаточно неприятное состояние, при котором человек не может в полной мере управлять своей ногой. Ступня свисает и при ходьбе зацепляется за разные предметы. Конечно в последние годы я уже приспособился ходить и нормально управлять стопой, но вот, когда нога уставала, этот эффект проявлялся. И всё же, потоптавшись на месте, я не стал рисковать машиной, хотя вроде бы и были договорённости с трактористами, и решил в лес идти пешком.
   Я вернулся к машине, обул болотные сапоги, чтоб меньше промокнуть в высокой траве и мелких кустах, взял корзину, навигатор и потихоньку пошёл в сторону леса. Дорога, петляя по травяному полю, выходила к выступающей части леса. Солнце было в зените, но светило с правой стороны. Так, я для себя определил ориентир. Казалось, что заблудиться здесь негде.
Почти у самого леса, посреди дороги, в большой луже стоял УАЗик, а вокруг него копошились трое мужчин. Они подкладывали под колёса ветки и пытались вытолкать машину. Я остановился возле них, поздоровался.
– Что-то вы поздно идёте за грибами? – с улыбкой спросил мужчина, на вид которому было лет пятьдесят.
– Мои грибы подрастают! – улыбаясь, ответил я. – Давно застряли? – теперь спросил я.
– Да, ещё утром, когда в лес ехали. Тогда всё бросили. Пошли за грибами. Грибов набрали, теперь вот колупаемся, – с усмешкой ответил молодой парень, который принёс охапку веток.
– А Вы бы сходили к силосной яме, там трактора работают. Они дёрнут. Я с ними на эту тему разговаривал, – предложил я.
– Мы утром рано ехали, никаких тракторов не было, – заговорил третий.
– А что, попробуем! Пожалуй, я схожу, – сказал первый. – А то здесь телефоны не работают, вызвать никого не получается, – продолжил он.
– Ну ладно, успехов Вам, – сказал я, направляясь к лесу.
– Идите справа от дороги, мы там почти не собирали, – посоветовали уже все трое.
– Спасибо за рекомендации, обязательно учту, – улыбаясь, ответил я.
   Дорога шла по всему лесу, как бы рассекая его на две части. Я вошёл в лес, посмотрел на часы. Было почти двенадцать часов дня. И, послушав совет грибников, стал искать свои грибы справа от дороги. Дорога была для меня ориентиром. Я натянул на голову капюшон, чтобы защититься от лосиной мухи, хорошо побрызгался средством от комаров, так что они мне особенно не мешали, хотя вились вокруг большим роем, и занялся поиском грибов. Грибы не часто, но попадались. Я периодически подходил к дороге, и не спеша продвигался вперёд. Лес был сравнительно чистым. Старые ели, сосны, большие берёзы не позволяли расти подлеску и густой траве, так что собирать грибы было интересно и способно. Примерно часа через полтора моя корзина была почти полной. Кроме белых грибов, часто попадались лисички, подберёзовики и крепкие сыроежки. Настроение было хорошее, и я решил возвращаться обратно, полагая на обратной дороге добрать корзину.
   Я перешёл дорогу, и вдоль неё направился в обратный путь. Дорога опять оставалась у меня слева. Отойдя от неё метров на пятьдесят, я вышел на хорошо утоптанный след, наверное, от квадроцикла. Мне показалось, что этот след идёт параллельно той лесной дороге, которой я придерживался. По обе стороны от этого следа попадались грибы, и я уверенно шёл по нему, до тех пор, пока он не закончился круговым разворотом. Дальше была опушка леса, заросшая травой с отдельными мелкими кустами. Я остановился, оглянулся и понял, что по этому следу я уже давно вышел из большого леса и шёл по мелколесью. Причём слева, там, где должна была быть лесная дорога, по которой я вошёл в лес и которой я придерживался в качестве ориентира, были сплошные заросли, пробраться через которые было практически невозможно. Я стал размышлять, что делать дальше. Первая мысль была вернуться назад до большого леса и по нему пойти направо, выйти на лесную дорогу. И по ней идти к машине. Ориентировочно, мне нужно было вернуться примерно на километр. Так далеко я ушёл по следу квадроцикла! Я достал навигатор, посмотрел округу. До машины, по прямой, навигатор показывал 1270 метров. А, если возвращаться назад, то получалось более трёх километров. Занимаясь расчётами, я почувствовал, что прилично устал, и что моя правая нога плохо слушается, постоянно цепляясь за каждое возвышение. Время было ровно 14 часов. Солнце палило нещадно. Хотелось пить. Я стал себя ругать, что не взял с собой ничего попить, и даже в машине в этот раз воды тоже не было. Расчёты и рационализм взяли верх над сомнениями. Я принял решение идти по навигатору, по прямой, через заросшее травой поле.
   Через двадцать, тридцать метров я вышел на открытое пространство. Но открытым оно было для солнца, от лучей которого скрыться было теперь некуда. Плотность травы стала такой, что её сложно было раздвинуть руками. Чтобы продвигаться вперёд, нужно было сначала траву примять, а уже потом делать небольшой шаг вперёд. Повернувшись левым боком вперёд, я левой ногой приминал эту траву, а потом подтаскивал правую ногу. С каждым десятком метров делать это было труднее и труднее. Всё тело покрылось потом. Пот застилал глаза. Я вытирал его платком, который постепенно превратился в жёсткую ткань и царапал лицо. Правая нога всё время запутывалась в траве, и я часто падал. При каждом таком падении из нижних слоёв травы, почти от самой земли вверх поднимались тучи комаров. А сверху, тоже роем, носились слепни. Я постоянно брызгал на себя средство от комаров, но они всё равно впивались в открытые участки тела. Отмахиваясь, я многих раздавливал, поэтому руки были покрыты мазками крови, которая тут же засыхала.
   Пройдя метров триста, я полностью выбился из сил. Сознание потеряло чёткие ориентиры, только периодами возвращалось, позволяя определять окружающую обстановку. Появилась мысль вернуться назад и пойти через лес. Попробовал идти назад. Но идти по оставленному мною следу было ещё труднее, так как трава была примята навстречу. Значит надо снова топтать новый путь! А это почти четыреста метров! Из-за травы и мелких кустов впереди ничего не было видно. Сердце колотилось с высокой частотой и его толчки отдавались в висках. Дыхание сбилось.
Я остановился, опустился на колени и стал анализировать ситуацию. Обстановка была сложной. Идти вперёд не было сил. Я понял, что надо попробовать как-то отдохнуть. Сначала я, примяв траву, завалился на спину и попытался уже лёжа расслабиться. Но тучи комаров, распуганных мной, поднялись из травы и навалились на меня. Они лезли в рот, нос, глаза, облепили все руки. Дышать стало ещё труднее. Я вспомнил, что у меня с собой должны были быть таблетки (китайские), стимулирующие работу сердца. Я, тяжело дыша и чертыхаясь, с трудом нашёл в одном из карманов куртки керамическую капсулу с этими таблетками. Таблетки представляли собой кругленькие шарики и издавали сильный запах камфорного масла. Отсыпав три шарика, я их забросил в рот и начал рассасывать. Чтобы как-то укрыться от гнуса, я встал на четвереньки и полами куртки закрыл лицо. Стал ждать. По практике, таблетки начинали действовать через несколько минут. Действительно, минут через пять я почувствовал облегчение дыхания и снижение числа ударов сердца. Стало немного легче, но страшно хотелось пить. Я вспомнил, что когда я падал последний раз, метрах в пяти от того места, где я находился в этот момент, то под руками была лужица. Я пополз к этому месту, и действительно в ямке была небольшая лужица воды. По-видимому, это были остатки воды от недавних дождей. Лёг на землю, приложил к этой грязной лужице губы и попробовал потянуть на себя воду. Но вместо воды во рту оказалась грязь из частичек земли и травы. Я сплюнул эту жижицу и пополз к другому месту, где также была небольшая лужица. Также приложился к ней губами и стал втягивать влагу вместе с грязью. Такие мероприятия: таблетки и капли влаги дали прилив сил, и я смог сесть и попробовать оценить обстановку, несмотря на помехи, создаваемые роем гнуса, слепней и палящего солнца.
   Телефонная связь не работала, поэтому позвать кого-либо на помощь не представлялось возможным. В том числе кричать и звать на помощь было бесполезно, так как на пару километров в округе в данный момент никого не было, и мой крик вряд ли кто-нибудь смог бы услышать. Значит, надо было рассчитывать только на себя.
   Время было около пятнадцати часов. До машины навигатор показывал 830 метров. Получалось, что за предыдущий час я продвинулся к цели метров на 400. Но эти четыреста метров забрали у меня практически все силы. Ноги не слушались, каждое движение выполнялось с трудом. Я мысленно понимал, что в такой обстановке физически я просто так не погибну, если не произойдёт какое-нибудь ЧП, например, в виде инсульта или инфаркта, либо ещё чего. Но, вот, как мне добраться до машины, какой-либо подсказки, кроме как упорно двигаться к ней не было? Это решение было единственным, но для его выполнения нужно было силы тратить экономно. И я стал пробовать различные варианты движения вперёд.
   Сначала я решил избавиться от корзины с грибами. И продвигаться вперёд ползком, всем телом приминая траву, потому что раздвинуть её не было никакой возможности. Она представляла собой заграждение аналогичное проволочному. Сравнительно толстые стебли этой травы были замысловатыми узлами переплетены между собой, создавая практически неразрушаемую преграду. Я попробовал ползти, но уже через пару метров отказался от этой затеи, так как торчащие со всех сторон стебли втыкались мне в лицо, расцарапывая его до крови, а тучи комаров не давали дышать, забивая рот. Попробовал для примятия травы использовать корзину с грибами, проталкивая её впереди себя. Но продвинувшись так на десяток метров, я отказался и от этой затеи, так как расход сил был не соизмерим с пройденным расстоянием. Наиболее результативным оказался способ продвижения стоя, путём приминания травы к земле левой ногой с подтаскиванием потом правой. При этом корзина с грибами, выдвинутая вперёд, частично пригибала траву, облегчая движение левой ноги.
   Неуверенная опора на правую ногу приводила к тому, что через несколько шагов я падал, особенно часто это происходило, когда левая нога попадала в яму, которые были повсеместно. Но зато в этих ямах часто были лужицы с водой. Поэтому, не вставая после падения, я подползал к этим лужицам, и смачивал губы и рот этой живительной влагой. На гнус я практически перестал реагировать, лишь изредка сгребал с лица и рук присосавшихся тварей. Но и эта схема перемещения требовала остановки практически через каждый десяток метров.
   Так, периодически останавливаясь для отдыха, я метр за метром продвигался вперёд к машине. Появился даже какой-то ритм в таком движении. Сознание вернулось и стало работать в обычном трудовом режиме. Я стал анализировать продвижение, выбирая направления чётко по навигатору, чтобы расстояние было минимальным. Навигатор я включал ненадолго, чтобы не посадить аккумулятор. Пройдя ещё метров 400, я увидел впереди заросли ивняка, растущего по берегам речушки, к которой я упорно продвигался. Это меня немного обрадовало, так как я понимал, что цель уже близка.
   Продвинувшись вперёд ещё метров на 200, я выполз на дорогу, промятую автомашинами. Увидев плотно смятую ненавистную траву, по моему лицу пробежала непринуждённая улыбка. Я понял, что теперь я близок к цели, и по этой дороге я уже куда-нибудь доберусь. Силы мои кончились, и я присел на край колеи. Самопроизвольно из меня вырвался выдох удовлетворения, хотя до цели было ещё неблизко.
– Ну и задал же я себе экстримчик, – с горечью подумал я.
   Сидя на обочине, я пытался понять в какую сторону дороги нужно идти теперь: направо или налево, так как она могла через несколько метров повернуть в любую сторону. Как правило, такие проезжие дороги петляют очень сильно. Но мне нельзя было ошибаться, так как сил проходить лишнее расстояние у меня не было. Скорее интуитивно, чем путём анализа, я встал и двинулся вправо по этой дороге.
   Навигатор стал показывать, что я переместился вправо от прямой. Я остановился, стал размышлять. Но идти по прямой через заросли травы я не мог себя заставить. Поэтому продолжил движение в выбранном направлении. Метров через 40 дорога повернула влево, и опять же интуитивно стало понятно, что я двигаюсь в правильном направлении. И действительно, пройдя с десяток метров, я вышел на дорогу, по которой и вошёл в лес. Я её сразу узнал. После этого стало понятно, что до машины остаётся не более сотни метров.
   Это прибавило сил. И я даже чуть-чуть ускорил своё движение. Скоро за ближайшими кустами я увидел свою машину. При переходе через переезд речушки я увидел внизу воду этой речки. Очень захотелось броситься в эту воду, утолить жажду и остудить тело. Но берега речки были высокими и плотно заросли ивняком и крапивой, так что спуститься к ним было непросто. Ноги мои еле передвигались, особенно правая тащилась словно плеть. И я решил потерпеть ещё чуть-чуть, доехать до ближайшего магазина и там купить нормальной воды.
   Подошёл к машине, открыл багажник, поставил туда корзину с грибами, с большим трудом стащил с себя болотные сапоги и обул туфли, не завязывая шнурков. Силы кончались. Кое-как забрался на водительское сиденье, завёл машину. Холодные струи воздуха из кондиционера были живительными. Часы показывали 17 часов двадцать минут, то есть я, чтобы преодолеть расстояние чуть больше километра, потратил более трёх часов. Так медленно я ещё в своей жизни не ходил!
   Не задерживаясь, направил машину к асфальтированной дороге. У силосной ямы никого не было. В голове была только одна мысль: «Поскорее найти воду». Я ехал с максимальной скоростью, которую позволяла дорога. Проехал два населённых пункта, но магазины в них не работали. Въехав в третий, слева от дороги я увидел колодец с воротом. Но с дороги не было видно, есть ли там ведро. Всё равно я остановился. С трудом выполз из машины и, еле-еле передвигаясь, пересёк дорогу, и приблизился к этому колодцу. Мне повезло, сбоку колодца на крюке висело ведро. Колодец был не глубокий, и вода была практически у поверхности земли. Зачерпнув ведром воду, практически не пользуясь воротом, вытащил это ведро, поставил его на край колодца и опустил голову прямо в ведро с водой.
   С непередаваемой жадностью я, захлёбываясь, пил эту воду, и не мог напиться. Потом остановился, перевёл дыхание и снова продолжил пить. Наконец-то я почувствовал, что напился. Отпил из ведра много. Остатки воды стал плескать на себя: на лицо, на грудь, на руки. А потом вылил остальное на голову. Зачерпнул второе ведро и продолжил плескаться до тех пор, пока не почувствовал, что тело стало остывать. Жажда исчезла.
   Повесив ведро на место, я медленно побрёл к машине. Ноги почти не слушались. Сел в машину и поехал в сторону Рузы. Через несколько километров на въезде в город остановился у небольшого магазинчика и купил две бутылки воды: сладкий лимонад, чтоб пополнить организм углеводами, и воду без газа. По дороге потихоньку выпил лимонад, до обычной воды дело не дошло. Только теперь, двигаясь по трассе, я почувствовал насколько удобно сиденье автомобиля. Оно плавно облегало спину и давало возможность позвоночнику отдыхать. Автоматическая коробка передач позволяла ногам занять удобное положение и постепенно снять напряжения, которые в них накопились. Дорога была свободной, но я ехал с невысокой скоростью, так что уже через полчаса движения я почувствовал прилив сил и способность нормально воспринимать обстановку и спокойно ехать. В таком положении без остановок я проехал почти сто пятьдесят километров, пока не доехал до дома.
   Усталость в ногах проявилась опять, когда уже дома надо было выходить из машины. Выйдя из неё, я передвигался как бы приседая, сгорбившись, и сильно хромал на левую ногу. Но, тем не менее, я загнал машину в гараж, перенёс корзину с грибами на веранду и приготовил необходимое, чтобы было можно их перебрать.
На вопрос жены, почему меня так долго не было, я ответил, что заблудился в лесу. Рассказывать подробности произошедшего не хотелось. На предложение пообедать я тоже отказался, честно сказав, что очень устал и есть не хочу. Но чтобы завершить грибной день, я всё же решил перебрать грибы. На это у меня ушло примерно полчаса. Обидно было то, что почти половина белых грибов были червивыми и их пришлось выбросить.
   Оставив уже вымытые грибы жене, я пошёл принимать душ. Долго стоял под струями горячей воды. Тело возвращалось к жизни, движения стали намного легче. Уже растирая себя полотенцем, я подумал, что порох в пороховницах ещё есть! Но в такие авантюрные мероприятия по преодолению препятствий я больше включаться не буду. Такой экстрим не для меня! Проделанный урок для меня был поучителен по двум аспектам, которые я себе сформулировал следующим образом: во-первых, не пытаться преодолевать природные препятствия; во-вторых, сократить походы в одиночку. К этому выводу я возвращался неоднократно после описанной истории, так как были предложения новых выходов и за грибами, и на охоту на тетерева. От этих предложений я отказывался. И, казалось, буду предельно осторожным в будущем. Но, по-видимому, русскому человеку одного урока мало, он его быстро забывает.
   Прошёл месяц после описанных выше событий. За это время я успел на неделю слетать в Сочи и провести это время у моря. С погодой повезло, море было тёплым и спокойным. На удивление почти не было медуз, а вода была исключительно прозрачна. Так, дно моря было видно в районе буйков, а это примерно четыре метра глубины. Но эта однообразная жизнь: спать, есть, жариться на пляже и плавать в море, мне быстро надоела, хотя я очень люблю плавать в море. И пробыв у моря не полную неделю, я вернулся домой. Быстро втянулся в ритм работы, но к каждому выходному ко мне стала подкрадываться мысль, съездить поохотиться на утку, так как с середины августа такая охоты была открыта. Я себя убеждал в том, что буду охотиться степенно, рискованных мероприятий предпринимать не буду, а именно, где-нибудь на берегу водоёма поставлю чучела, и буду сидеть на стульчике и ждать, когда мимо будут пролетать утки. Стал в интернете искать охотничьи хозяйства, которые готовы были принять такого клиента. Интересных предложений не было. Либо это были хозяйства далеко от Москвы. В череде таких поисков я позвонил в Истринское охотхозяйство, совершенно не рассчитывая получить положительный ответ, так как так близко от Москвы вроде бы и охотиться нельзя. Но руководитель охотхозяйства ответил положительно и пообещал выписать путёвку. Я обрадовался. При этом был уверен, что охоты там, конечно, не будет, но зато выезд в угодья, возможность окунуться в обстановку охоты привлекали, и я решился. В ближайшую субботу уже в 7 часов утра я был у ворот охотхозяйства.
   Директор охотхозяйства Шубин Александр Викторович дружелюбно побеседовал со мной по поводу моего желанья поохотиться на утку. Поговорили на общие темы о жизни. Он неспеша выписал мне путёвку, и на карте показал место, где можно охотиться.
– Вы днём всё разведайте: подъезды, подходы и ждите вечерней зорьки. Утки там летают, – спокойно назидательно рассказывал Виктор Иванович. – В верховьях водохранилища приличная площадь болот. Сейчас утка в основном держится там, – добавил он.
– У меня есть маленькая лодка. Попробую в это место пробраться, – заверил я. Мне уже не терпелось попасть в эти места.
   Попрощавшись, я поехал к указанному месту. До него было чуть больше пяти километров. Дорога петляла мимо дач и коттеджей. Обозначенная деревня располагалась на возвышенности, с которой хорошо были видны окрестности. Остановившись на горке, на краю деревни, я вышел из машины и стал осматривать местность. Информация Виктора Ивановича совпадала с действительностью. В низине, заросшей травой и мелким кустарником, просматривалась лента из высокого кустарника и отдельных деревьев, по-видимому, они росли вдоль русла речки Раменка, которая впадала в Истринское водохранилище. В месте впадения этой речушки в водохранилище была хорошо видна заболоченная зона, протяжённостью более двух километров и шириной более километра. С моего наблюдательного пункта были видны отдельные площадки открытой воды. Вот к этим площадкам я и задумал подобраться поближе, и там поставить чучела уток, а где-нибудь рядом устроить засидку. Для этого нужно было преодолеть эту низину и максимально приблизиться к болоту. В выбранном направлении, по полю, заросшему травой, проходила хорошо заметная дорожка, оставленная автомобилями. И я без труда на своей машине подъехал практически к краю болота. Остановился в тени большой сосны, растущей практически на болотистой местности.
   Была прекрасная осенняя погода. Ярко светило солнце, но было не жарко. Комары были, но не создавали проблем. В воздухе плавно проплывали отдельные паутинки. Я обул болотные сапоги, взял ружьё и несколько патронов и так, налегке, двинулся по заболоченному пространству в сторону открытой воды, которая была от меня метрах в ста пятидесяти. Я решил разведать: «Есть ли там местечко, где можно будет устроить засидку». В целом местность была утиная. Впереди, метрах в двухстах виднелось русло реки с болотистыми берегами по обе стороны от русла, а вокруг были островки, заросшие камышом и осокой. Жилья поблизости не
было. Явно было, что утка здесь держится.
   Продвигаясь потихоньку по болоту вдоль русла речки, я начал понимать, что к выбранному месту мне не пройти, так как заросшее хвощом и осокой болото с каждым шагом становилось менее проходимым.
Тогда я решил протоптать расстояние, до которого можно дойти, в случае если придётся стрелять, и идти за добытой дичью. Вероятность того, что я здесь останусь на вечернюю зорьку не исключалась, потому что утка могла тянуть вдоль речки, и здесь на перелёте её можно было добывать. Поэтому я продолжил свои исследования местности.
   Когда болотная жижа достигла колен, я подтянул повыше сапоги, закрепил их на поясе и продолжил движение вперёд. Мне хотелось достигнуть небольшого островка, поросшего камышом. Этот камыш мог стать материалом для укрытия. Почва под ногами с каждым шагом становилась всё более зыбкой, и, чтобы не провалиться на большую глубину, я старался наступать на кочки, которые нащупывал под слоем жижи. Балансируя на этих кочках, я одной рукой цеплялся за растущую рядом растительность, а в другой держал ружьё. В основном это были стебли хвоща, которые были не прочные и отрывались, если пучок захваченной травы был маленьким.
   В такой обстановке я прошёл метров двадцать. Моя правая больная нога всё чаще стала цепляться за различные препятствия, и я несколько раз чуть не упал. Чтобы держаться за траву обеими руками, я повесил ружьё на шею. Передвигаться стало проще. Руки держались за пучки травы и давали возможность поддерживать равновесие тела. Я остановился и стал оценивать обстановку. Было ясно, что в намеченную точку мне не добраться. Моё передвижение по болоту стало напоминать экстрим в поле с травой. Эта мысль мелькнула у меня в голове, и я решил не испытывать судьбу и возвращаться назад.
В момент разворота назад моя левая нога, не найдя твёрдой опоры, резко пошла вниз, и я понял, что высоты сапога уже не хватит, чтобы не зачерпнуть болотной жижи, а на какую глубину опущусь – не известно. Быстро мелькнула мысль: «В этих местах нет топей, дно должно быть! Не утону!» Но всё равно я не стал дожидаться, когда нога почувствует дно, резко рванулся, перенося тяжесть тела на правую ногу, и сколько мог захватил руками окружающей травы. Опускание на дно прекратилось, но я не удержал равновесия и завалился на правый бок, прямо в болотную жижу. Попытался вскочить, но у меня ничего не получилось, так как левую ногу я так и не вытащил из топкого места, а пучки травы, за которые я хватался, предательски рвались. Теперь я уже на половину тела погрузился в болотную грязь. Ничего не оставалось, как попытаться встать на четвереньки, опустив в жижу уже и руки. Такое решение оказалось правильным. Мне удалось вытащить из топи левую ногу и отползти от этого топкого места. Затем я встал на обе ноги. Вид у меня был удручающий. Практически вся одежда была испачкана болотной грязью, руки тоже. Теперь уже, не обращая внимания на устойчивость, я полустоя, на получетвереньках стал выбираться в сторону суши. Через несколько минут мне это удалось. Я выбрался на чистое место. Снял с шеи ружьё. Оно, кстати, оставалось практически чистым!
   Чтобы как-то привести себя в порядок, я побрёл к открытому небольшому участку речушки с водой, который находился метрах в двадцати от того места, куда я выбрался из болота. Зашёл в воду примерно по колено, и стал пучком травы смывать с себя болотную грязь. Процедура эта была долгой. Одежда вся промокла, но основные участки прилипшей грязи я смыл, в том числе отмыл сапоги. Потом вот так, искупанный в одежде, побрёл к машине. Около машины снял с себя всю одежду. Куртку расстелил на капоте, так как он нагрелся на солнце и был горячим, и я надеялся оперативно высушить свою одежду. В этом купании в болоте и в воде речки меньше всего пострадали брюки, поскольку на ногах они были плотно защищены болотными сапогами, а верхняя часть находилась под курткой. Но, тем не мене, я стащил с себя и брюки, и также расстелил их на капоте машины.
А сам, обнажённый, расстелил плащ палатку, которая была в машине, и устроил на ней обеденный стол. Достал термос, закуску, стал пить чай и дожидаться, когда подсохнет одежда.
   Было тепло. Площадка продувалась лёгким ветерком, так что гнус не донимал. Наступило время подумать, что делать сейчас и в будущем. Оценить свои действия.
Конечно, я себя ругал, за то, что полез в болото. Ведь сразу было видно, что в болотных сапогах в него лучше не заходить. Да, лет двадцать назад по таким болотам я ходил и вытаптывал утку. Но тогда я, как правило, либо был в химзащите, которая защищала тело по грудь, либо проталкивал впереди себя лодку, и в любой момент мог на неё опереться. Но самое главное – я был на двадцать лет моложе, и, конечно же, выносливее! Было грустно признавать, что ты уже не тот, что наступил период ограничений, а может быть завершения участия в таких мероприятиях. По-видимому, мероприятия с экстримом уже не для меня! И хотя был прекрасный, тёплый солнечный день, физически я чувствовал себя нормально, но на душе стало грустно.
   С места своего привала мне хорошо была видна деревня, которая располагалась на вершине холма, и мой взгляд постоянно падал на эту деревню. И тут между грустными мыслями появился элемент любопытства к местности вокруг деревни. Я неспеша стал анализировать обстановку. Вспомнил, что я спустился к болоту перед самым въездом в деревню. А что там на другом конце деревни? И я решил, как только подсохнет одежда, прежде чем уеду домой, проехать деревню до конца и посмотреть, что там. Есть ли там места интересные для охоты. Так и поступил. Примерно через час я натянул на себя ещё влажную амуницию, погрузился в машину и обратным следом поехал в деревню. Без приключений доехал до асфальтированной дороги и, повернув налево, проследовал на конец деревни. И не ошибся. В конце деревни утоптанная грунтовая дорога пошла под горку и вывела меня практически на берег водохранилища, которое распространялось по руслу речки Раменка.
На берегу стояли две машины, две маленькие палатки, звучала музыка и по утоптанной площадке прогуливались два молодых человека. Я остановился, вышел из машины. Мы поприветствовали друг друга. Это были рыбаки, которые находились здесь уже с пятницы. Они дружелюбно предложили мне попробовать их ухи. Я поблагодарил, но отказался.
– А, что охотников за это время здесь не было?– задал я вопрос молодым людям.
– Нет, никого не было, и никто не стрелял, – прозвучал ответ.
   Я осмотрел округу. Перед глазами было верховье Истринского водохранилища, подтопившего речку Раменка. Подтопленные берега поросли осокой и камышом, но посредине, видимо по затопленному руслу речки, была чистая вода, в некоторых местах достигающая двадцати и более метров в ширину. Вверх по руслу эта полоса свободной воды сужалась, а в некоторых местах, ближе к береговой линии, наблюдались отдельные участки свободной от зарослей воды. В самом конце свободной воды виднелось болото. Именно то, в котором я утром барахтался в грязи, так и не добравшись до свободной воды. Место было хорошее, и мой опыт подсказывал, что, если здесь утка держится, то вечером она прилетит сюда. Конечно, наличие рыбаков отпугнёт её от того места, где находился я сейчас, но в сотне метров от них она спокойно может кормиться и отдыхать на свободной воде и на болотистых участках. Там её и нужно ждать!
   Поэтому, несмотря на утреннюю неудачу, я решил выбрать где-нибудь здесь местечко, и там отстоять вечернюю зорьку.
– Вы не будете против, если я тут оставлю машину, а сам на лодке проплыву в верховья речки и постою там до темноты, – обратился я к молодым людям.
– Пожалуйста, мы здесь с ночёвкой. Отплывать мы далеко не отплываем. За машиной приглядим, – ответил молодой человек, который стоял ближе ко мне.
– Спасибо! Хочу посмотреть, летает здесь утка или нет, – добавил я.
С этими словами я вытащил из машины маленькую надувную лодку, накачал её, оттащил на воду, положил в лодку амуницию и ружьё и поплыл в сторону болота, туда, куда не удалось пройти пешком. Вёсел у лодки не было, и я грёб маленькими лопаточками в виде теннисных ракеток. Конечно, при такой гребле скорость развить не удавалось, но, тем не менее, примерно за полчаса я практически достиг цели, проплыв при этом метров пятьсот вверх по руслу речки. Поскольку русло сделало поворот, а по берегам речки росли деревья, то машину я из виду потерял. Вокруг были болотистые берега с отдельными очагами чистой воды. Правый берег речки, на котором я оставил машину, был повыше и по кромке этого берега росли деревья, среди которых выделялся участок с высокими соснами. От берега до чистой воды было метров пятьдесят. Вот к этому берегу я и направился, чтобы где-нибудь там организовать себе засидку. Лавируя между зарослями камыша и осоки, там, где была вода, я подплыл к берегу метров на двадцать. Вылез из лодки, вода была чуть выше колен. Повернулся спиной к берегу и, двигаясь задом, потихоньку стал подбираться к берегу. Лодку я тащил волоком за собой. Продвинулся так на несколько метров и вдруг споткнулся об кочку, и задом сел в воду. Причём сел сравнительно глубоко. Вода тут же заполнила сапоги и вновь промочила куртку, свитер и брюки. Опять чертыхаясь, обзывая себя «тютей», поднялся, дотащил лодку до берега и вновь стал снимать с себя мокрую одежду и обувь. Отжав одежду, я развесил её по кустам и стал осматриваться. Отжатые трусы и пятнистую футболку я натянул на себя, рассчитывая, что тёплое тело быстрее высушит их, чем только одно солнце. А солнце ещё светило и давало тепло, поскольку было только три часа дня. Я устроился на складном стульчике, попил чаю, а потом босиком пошёл изучать окрестности вынужденного привала.
   Среди сосен на берегу был навес из срубленных жердей, а рядом мангал и горка распиленных на дрова деревьев. Судя потому, что всё это хозяйство сильно поросло травой, к этим местам люди давно не приходили. Но поскольку это место было благоустроено, следовало ожидать, что сюда приезжали на машинах, и, по-видимому, не один раз. Значит должен быть подъезд!
   Действительно, за деревьями был луг, поросший травой, и на нём был хорошо виден след приезжающих машин, а в некоторых местах была и колея. Пройдя с десяток метров по этой колее, я чётко увидел деревню, которую перед этим проехал в поисках подъезда к водоёму. Не было сомнений, что со стороны деревни к моему вынужденному пристанищу можно подъехать. И я решил перегнать сюда свою машину, чтобы вечером не тащиться на лодке обратно в темноте, а здесь загрузиться и сразу уехать домой.
   Я обул болотные сапоги, и в футболке, трусах и кепке, взяв ключ от машины, двинулся на поиски дороги к деревне. Проблем здесь не было. Примерно за полчаса я дошёл до машины.
   Рыбаки сидели у костерка и выпивали. Они были очень удивлены, увидев меня в таком виде. Стали расспрашивать, что случилось. Я, без особых подробностей, рассказал им, что со мной приключилось, причём в этот раз, я поведал им и про утреннее моё купание в болоте. Посмеялись. И я, сев в машину, спокойно проехал на ней на новое место, туда, где были мои вещи и оружие. Наличие рядом машины придавало обстановке домашний вид. Дожидаясь пока одежда подсохнет, я полчасика подремал на сиденье в салоне машины. Было тепло и уютно. Одежда на мне высохла.
После этого я натянул на себя ещё влажные свитер и брюки, обул болотные сапоги и, набросив сухую офицерскую накидку и маскировочную куртку «кекимора», с ружьём в руках, направился поближе к воде, чтобы приготовиться к вечерней охоте. Потом вспомнил о чучелах, вернулся за ними и разместил их на небольшом участке воды метрах в пяти от берега. Вернулся на выбранную площадку. Чучела были хорошо видны. Созданная обстановка мне понравилась. Именно так я и хотел поохотиться на уток. Оставалось только дождаться, когда прилетят эти утки.
   И мне повезло, в шестом часу утки стали летать. Сначала парочка чирков на большой скорости пронеслась вдоль русла речки. Я достал манок и стал активно крякать. В это время над болотом появилась целая стая кряковых, штук десять. Они стали кругами летать над болотом, выбирая место для посадки. Я ещё призывнее закрякал. Не знаю, на мою ли приманку, либо, увидев чучела, стая полетела прямо на меня. Я выстрел три раза подряд, но ни в кого не попал. Утки, набрав высоту, улетели и за деревьями исчезли из виду. Удивительно, но я совершенно не расстроился этим промахам. Важно было то, что мне удалось создать именно такую обстановку: засидка, чучела, манок, летящие утки, выстрелы! Потом в пределах выстрела пролетела ещё пара кряковых, и я вновь по ним стрелял, и вновь промазал, и вновь не расстроился, а, наоборот, даже подумал: «Хорошо, что промазал, а то пришлось бы ночью щипать добычу!»
   Стало смеркаться, и я решил закончить охоту. Собрал вещи, уложил их в машину и без приключений доехал до дома.
   По дороге осмысливал события дня. Получалось, что я опять попадал в экстремальные ситуации. Но почему то в этот раз я не зарекался больше не выходить на природу, а, наоборот, стал строить планы, как хотя бы ещё раз в этом сезоне приехать на это болото и постоять вечернюю зорьку, дожидаясь уток.
   Так что же такое экстрим? Возвращаясь к определениям Википедии, приведённым в начале рассказа, смею предположить, что мой поход за грибами характерен для первой причины занятия экстримом, а выезд на охоту – для второй.

сентябрь 2020