Бархатный сезон. гл. 1. Клятва

                повесть
               
               
1.Клятва               
 
 В  курортной круговерти случаются самые невероятные истории, завязываются самые фантастические сюжеты. Здесь возможно всё или почти всё.  Время может начать слоиться и растекаться в противоположных направлениях, пространство дробится, события перескакивают с пятого на десятое, переставляя предметы и ситуации местами в самом произвольном порядке.
Я, Андрей Константинович Лавриков, репортёр частного еженедельника «Сибирский криминал», оказался в краях лавров, пальм и магнолий  по стечению самых остросюжетных обстоятельств. Подруга жены миллионера, имя и фамилию которого я пока называть не стану, заказала мне журналистское расследование. Немаловажной частью этого «заказа»  была просьба пошпионить за потерявшим остатки совести  муженьком, отправившимся на отдых в Сочи с новой пассией(их он менял по мере поступления следующих). И жена барахольного мафиози, и её подруга, были женщинами не безденежными – и чуть ли не в мгновение ока я оказался в субтропическом раю. Выданный аванс и некоторые организационные бонусы позволили поселиться в самом центре Сочи.
    На следующий же день, спустившись к морю мимо наигрывающего что-то латиноамериканское гитариста на раскладном стульчике, я засёк голубчиков на пляже потребляющими все блага бархатного сезона. Он – сущий Бандерос. Античной выточки торс, покрытый на груди каракулем чёрных кучерявин. Ноги олимпийского прыгуна. Голова, увенчанная папахой вьющихся чёрных волос. Достойный ваяния в бронзе, мраморе, граните профиль царя времён воинственной Парфии. Она – этакая большеглазо-тяжелобёдрая «латинка», амазонкою в латах загара, красавица бразильских телесереалов. Для маскировки бросив уличному музыканту  пару монеток, и  делая вид, что фотографирую морскую даль с парусом у горизонта, я запечатлел  несколько ракурсов парочки   для бракоразводного процесса: жена намеревалась подать в суд, чтобы отсудить имущество. Но дело обернулось совсем иначе. Когда я из хостела, принадлежавшего родственнику подруги покинутой жены, Аслану, переслал заказчице первые фотки,  она потребовала новых компроматов. В гостинице её родственника  имелся вайфай, я сколько угодно мог пользоваться интернетом, в моём распоряжении была великолепная фотокамера «Lumex» - и поэтому проблем с тем, чтобы наладить беспрерывный  конвейер компры – никаких. Новые же разоблачительные снимки потребовались потому, что первые фотографии, попав в суд, вызвали неожиданную реакцию мужа: он объявил жену психически ущербной  и предъявил Фемиде справку с диагнозом, заверенную печатью психоневрологического диспансера. И тогда подруга обманутой жены поклялась отомстить.
Лёжа на сочинском пляже, неподалеку от знаменитой беседки в античном стиле в парке, где с бюстом Ермолова соседствуют безрукие изваяния великих композиторов, я слушал по телефону гневливую клятву  заказчицы и трепетал, будто я и был мужем обманутой и покинутой. За путаницей магнолий, шеренгами пальм и платанов на пригорке над пляжем громоздились «древнегреческие» колонны построенного при Сталине летнего театра.     Нанявшая меня работодательница представлялась мне одновременно и Кассандрой и Эринией, бросающей со сцены в вечность проклятия и пророчества. Накатывающий шум моря аккомпанировал всеми литаврами, трубами и скрипками. Особенно усердствовали  литаврист с волторнистом. Их партии исполняли дробящаяся о волнолом махина зеленовато-лазурного вала и крик, брошенной, как белая перчатка дуэлянта, срывающейся в пике хищной чайки.
 Казалось, даже сытые, не обращающие внимания на разгуливающих рядом голубей, прячущиеся от жары в тени парковых кущ сочинские коты, навострили уши и антенны усов. Туи и розы на клумбах парка с порхающим желтого шёлка  лоскутиком махаона, ларёк с торгующей квасом в нём девушкой , соседний киоск - стаканом в вагонном подстаканнике, продающий билеты на экскурсии, на боку которого был пришлёпнут плакат с фотографией похожего на каменную собачью будку или скворечник дольмен древних адыгов-всё превратилось в акустический резонатор ведущего свою арию голоса. Проходя мимо экскурсионного киоска  на пляж я представлял –какой величины Собака Басквирвилей могла выскочить и какое количество чёрных дроздов могло вылететь наружу из отверстия такого вместилища духов предков, - и мне становилось жутковато. А голос…Позже, когда начала твориться невообразимая чертовщина, меня посетило такое видение: косматая пророчица припав к отверстию дольмена орала в него свои проклятия, вызывая оттуда кого-то и что-то…
   Я слушал голос в  мобильнике – и вместо явившейся в редакцию газеты яркой брюнетки  в джинсах и обтягивающей кофточке  воображение рисовало «чёрную вдову» в облачении шахидки-смертницы.

продолжение:
http://proza.ru/2022/11/23/1749