Королева и Зеркало

      — А знаешь ли, дружочек мой, отчего в эльфийском царстве уже очень давно нет королей и королев? Отчего некогда процветавший бессмертный народ угасает словно свеча? - Внимательно посмотрела на меня тётушка. Она знает, как я люблю ее истории.
      Я устроилась в кресле поудобнее, поджав ноги к груди. В камине потрескивал огонь. Полумрак маленькой комнаты уютно обволакивал - самое время послушать тётушкины небылицы.
       — Столетия назад в эльфийских землях, что южнее далеких северных территорий и севернее южных королевств, западнее восточных берегов и восточнее западных морей, правила ясная Омалье Моамей. Последняя из рода первых эльфов. Гордая и прекрасная королева.
       «Разумеется, гордая и прекрасная! Какими ещё могут быть эльфы?» - подумала я.
       Тётушка заприметила мой лукавый взгляд.
        — Как и все эльфы, конечно. Они все же лишь полулюди, - пояснила тётушка. - Их красота далека от человеческой. Мы и вообразить не можем, каким неземным великолепием наделены эти существа. И все же Омалье Моамей была прелестнее всех прочих. О ее пленительности эльфы слагали песни.
       Я попыталась представить красивейшее из существ, что видел свет. Но на ум почему-то шли только гадкие веснушки, усыпавшие собственное лицо, да непослушные пряди волос.
      — Надо сказать, Омалье Моамей была истинно мудрой правительницей. Она принесла мир во многие эльфийские земли, раздираемые междоусобицей, и объединила разрозненные княжества.
      Я снова попыталась представить самое прекрасное существо, но уже на коне и в серебряных латах. Однако под сверкающим шлемом у Омалье Моамей по-прежнему были все те же веснушки. Гадкие-прегадкие.
        — Тетя, а что же люди?
        — Люди? - уточнила, тётушка, поправляя съехавшие на носу очки, - история людей шла своим чередом, временами переплетаясь с эльфийской. Но то были редкие случаи, о которых нынче и не всякий вспомнит. Видишь ли, эльфы издавна следуют завету первых: за людьми всегда приходит закат. Потому они и сторонятся нас. Ждут беды.
        — А по-моему это несправедливо, - заметила я.
        — Омалье Моамей тоже так считала, - ответила тетушка. - Королеве представлялась общей судьба людей и эльфов. И в знак добрых намерений она пригласила в свои земли послов человеческого царства. С большим опасением встретили это решение ее поданные, но вера в прозорливость королевы оказалась крепче - эльфийские княжества поддержали стремления Омалье Моамей.
      Самое прекрасное существо теперь нравилось мне больше.
      — Триста тридцать послов прибыли ко двору Омалье Моамей с многочисленными дарами и подношениями. Люди привели породистых скакунов, мулов и коров, привезли шелковые ковры, шахтуш, парчу, драгоценные камни, золото и серебро. Множество диковинных искусных вещей заполнили подвалы эльфийских замков. А уж сколько заморских вин было опробовано эльфийской знатью! Сколько пива и медовухи! На третий день торжества, когда королевский двор был насквозь пропитан хмелем, один из послов подступил к королеве и попросил аудиенции. То был посланник крохотного королевства, столь малого, что упоминание о нем не встретишь ни в одной из книг современности. Человек подвёл королеву к дару, стоявшему от других особняком. Накрытое куском темной бархатной ткани, нечто возвышалось над Омалье Моамей и источало немоту.
        От упоминания о загадочном подарке по телу пробежали мурашки. «О как, может тетушка жути нагнать на ровном месте».
        — Как это? - не понимала я.
        — Очень просто, дружочек мой. Эльфы чувствуют, что все, сделанное руками человека, сочится им самим, его эмоциями. А у предмета не было «переживаний». Он был нем. «Ваш дар молчит», - заметила королева, - «он не желает говорить со мной». «Он заговорит, ваше величество, обязательно заговорит!» - убеждал посол Омалье Моамей. Человек сдёрнул покрывало с предмета и перед королевой предстало огромное белое зеркало. Словно в озере молока отражалась в нем Омалье Моамей. «В нужный час это зеркало раскроется вам, ваше величество. И вы увидите в нем многое, чего не замечали раньше», - произнёс посол и тихо удалился. Оставшись наедине с подарком, королева с любопытством стала рассматривать себя в зеркало, поворачиваясь и так, и эдак. Но не увидела в нем ничего, кроме блеклого отражения. «Пустая диковинка» - подумала Омалье Моамей, однако ж велела отнести зеркало в королевские покои. Так зеркало поселилось рядом со своей хозяйкой.
       — Ты говоришь о нем, будто оно живое.
       — А ты слушай дальше и скажешь мне сама, - хитро глянула на меня тетушка. - Время шло, а зеркало все молчало. Омалье Моамей позабыла о словах, сказанных когда-то послом маленького человеческого королевства. Может, и королевства того уж не было на свете. А подарок продолжал жить подле бессмертной эльфийской правительницы.
       Огонь в камине начинал слабеть. Тетушка встала со своего кресла, чтобы подбросить поленьев, и на мгновение замерла у камина.
      — Прирожденный танцор - огонь, - вдруг отвлеклась от рассказа тетя. - Весёлый и задорный, когда согревает тебя, безжалостный и неистовый, когда жаждет забрать своё тепло обратно… Мир, принесённый когда-то в эльфийские земли был долог, но не вечен. Между княжествами снова вспыхнул огонь ненависти. И в этот раз он был такой лютый, что даже сама Омалье Моамей не знала, как погасить его.
      — Почему, тетушка?
      — Как и желала королева, эльфы стали делать робкие шаги навстречу людям. Однако амбиции некоторых эльфийских князей повели их дальше. Две знатные семьи вознамерились заключить династический брак с дочерью одного из людских королей. Человеческие территории, которые достались бы назначенному супругу, были столь велики, что князья потеряли головы от жадности. Начались распри, потянувшие в бездну противостояния и соседние эльфийские земли, и человеческие силы. Омалье Моамей было больно видеть, как рушится хрупкое равновесие, на восстановление которого ушла ни одна сотня лет. Опечаленная, она стала проводить дни в уединении и раздумьях, запершись в своих покоях. В один из таких дней, когда душевные страдания королевы, казалось, захлестнули ее с головой, большое белое зеркало, безмолвно стоявшее десятки лет, вдруг ожило. Мелкая рябь пробежала по глянцевой поверхности, и молочная пелена исчезла. В то же мгновение на Омалье Моамей хлынула волна чьей-то нестерпимой сердечной боли и отчаяния. Горе было так велико, что королеве едва хватило сил устоять на ногах. Нетвердым шагом она подошла к зеркалу, чтобы увидеть того, чьу муку внезапно испытала.
       Я напряглась всем телом, ожидая, что же скажет тетя.
       — Из зеркала на Омалье Моамей смотрела удивительной красоты женщина, здоровая телом, но слабая и совершенно разбитая внутри. Королева это знала также ясно, как и то, что перед ней не просто её отражение, а она САМА. Омалье Моамей видела СЕБЯ. Как если бы довелось внезапно встретить дорогого друга, с которым вас связывает целая жизнь, да только проходит эта жизнь почему-то без него рядом. «Здравствуй, - произнесла Омалье Моамей тихо. «Здравствуй, - ответило зеркало. Пусть в покоях звучал только один голос, королева была уверена, что разговаривают двое. Их беседа продолжалась часами. Часы перетекали в дни, дни - в недели, а недели в месяцы. Ничто больше не тревожило Омалье Моамей: ни душевная боль, ни разраставшийся жестокий раздор в её землях, ни судьба эльфийского народа. Ничто больше не имело значения. Лишь тот, кто смотрел на неё из зеркала, - её сердечная отрада и утешение.
       — Она стала его пленницей, - прошептала я.
       — Зеркало открылось королеве в момент душевного смятения и поглотило её без остатка. Связь их была столь крепка, что никто извне не мог нарушить её. Прошли годы, а узы зеркала продолжали держать Омалье Моамей. Оставшись без своего правителя, эльфийское царство сново распалось на вечно враждующие княжества. Прошли десятилетия - и разбавленное человеческой кровью эльфийское потомство стало все больше походить на людей. Прошла сотня лет - и от величия эльфийского королевства остались лишь воспоминания да камни, бывшие некогда великолепными замками.
       — А что же случилось с королевой?
       — Бессмертие, дарованное эльфам природой, иссякло в Омалье Моамей. Она не погибла, нет. Королева очнулась от столетнего забвения человеком. Когда род первых эльфов прервался, зеркало вновь скрыла белая пелена. Оно умолкло, завершив свою беседу.
       — Выходит, зеркало просто выпило из неё бессмертие? - Поморщилась я. - Как пиявка… Живое, получается.
       Тетушка ничего не ответила, а только сново по-лисьи взглянула на меня. Кряхтя, она встала с кресла, вышла из комнаты и направилась вниз.
        — Схожу за поленьями, - донесся с лестницы её голос, перебиваемый  смачным скрипом ступеней.
        Я посмотрела на кучку дров, лежавших в медной дровнице у камина.
        Женщина накинула шаль и вышла из дома. На улице было темно. В мутный столб света дворового фонаря без устали залетали снежинки. В этом году зима пришла рано, в начале ноября. Выдыхая облака пара, тетушка проковыляла мимо настила с поленьями к дорожке летнего домика. В тёплое время года в нем отдыхали редко, в основном используя для хранения всякого старья или хлама, да и к тому же в домике время от времени не работало освещение. Вот и сейчас лампочка у входа не горела. В полумраке женщина прошла в одну из комнат и приблизилась к стоявшему в углу предмету.
        Плотно обмотанный тканью и перевязанный веревкой предмет молчаливо приветствовал давнего друга.
        — Здравствуй, - тихо произнесла тетушка.