Незваные гости

Вечер был сырым и промозглым. Косые тени прохожих прорезали причудливым штрихкодом размытые по мокрой мостовой блики витрин. Яркая неоновая вывеска над входом в клуб окрашивала тонущие в дождливом мареве стены в тона рассвета и предвкушения. Похоже, внутри затевалась вечеринка: сквозь неплотно зашторенные окна безошибочно угадывался богато сервированный буфет, вдоль него периодически проскальзывали силуэты людей с бокалами, а на крыльце незыблемым утёсом стоял рослый малый, пройти мимо которого вряд ли было бы простой задачей для любого незваного гостя. Время от времени к дверям подходили люди, кто-то попадал внутрь, но чаще оставался снаружи и шёл пытать счастья в другом месте.

— Всё ли у нас готово, Джеймс? — Голос профессора Цвайбаума вернул задумчиво глядящего в окно Хокинса к реальности.
— Так точно, сэр! — Молодцеватый стюард по имени Джеймс окинул взглядом зал. — Сервировка а-ля фуршет: лёгкие закуски, фрукты, прохладительные напитки и гвоздь программы — двенадцать бутылок шампанского «Krug».
— Да, всё в точности, как я хотел. Благодарю! Теперь мы готовы принять гостей.
— Начинаем через четверть часа, сэр?
— По крайней мере, так указано в приглашениях. Так ведь, доктор Хокинс?
— Совершенно верно, профессор. Начало в семь пополудни.
— Хорошо. Давайте дождёмся, пока пробьёт семь, и начнём.

Хокинс снова глянул в окошко. По тротуарам фланировали праздно одетые люди, объединённые легко угадываемым стремлением отпраздновать конец рабочей недели. В двери напротив вошли двое в длинных бежевых пальто. Чуть погодя, следом за ними прошла стройная блондинка, а нескольких ребят в косухах, сунувшихся сразу за ней, внутрь не впустили, и они пару минут оживлённо спорили, стоя на тротуаре перед клубом, пока не приняли решение, куда двинуться дальше. Хокинсу пришла в голову мысль, что стерегущий вход в клуб подобен сильно выросшему максвелловскому демону, отделяющему быстрые частицы от медленных, только здесь мерилом годности служит вовсе не скорость, а кое-что другое. В клубах такое сплошь и рядом. Попробуй только не соответствовать лекалам успешности, стиля или ещё какой-нибудь подобной чепухи, которая сегодня в чести у «приличной публики», и тебе будет заказана дорога на этот праздник жизни, будь ты хоть семи пядей во лбу.

Двое бродяг затеяли возню у сигаретной лавки на углу. Через пару минут из лавки вышел здоровяк в клетчатой рубашке и прогнал их. Дождь то стихал, то начинал лить с новой силой. Под козырёк клуба нырнул долговязый лысый тип в пенсне и кожаной куртке и начал что-то говорить привратнику, попутно отряхивая воду с одежды. «Ставлю доллар, что не впустят. — подумал Хокинс, но вышибала вдруг кивнул, отступил в сторону и открыл дверь перед посетителем. — Эх, плакал бы мой доллар! Кто бы мог подумать?»

Тем временем свет в окнах клуба померк, и в зале всполохами вспыхнули бенгальские свечи. Круговерть людей с бокалами в руках на какое-то мгновение замерла, все обернулись внутрь помещения, а через несколько мгновений, повинуясь, по всей видимости, замыслу невидимого Хокинсу ведущего, прильнули к окнам и, казалось, принялись искать снаружи что-нибудь, достойное внимания. Кто-то даже помахал Хокинсу рукой. Тот махнул в ответ, и тут начали бить часы. Хокинс повернулся к профессору.

Тот сидел на стуле с высокой деревянной спинкой, напоминающем трон, и улыбался. За его спиной, над буфетом, где двенадцать бутылок шампанского были расставлены по кругу, подобно делениям на циферблате часов, висел транспарант, надпись на котором выглядела на первый взгляд абсурдно, но звучала внушительно и громко: «Добро пожаловать, путешественники во времени!»

— Господа, сегодняшний вечер войдёт в историю! — Обрамлённое копной седых волос лицо профессора сияло. — Джеймс, позвольте мне вкратце пояснить вам, что здесь происходит. Мы с доктором Хокинсом много лет полемизировали относительно возможности перемещений во времени, но наша дискуссия носила исключительно теоретический, как можно догадаться, характер. Никакой возможности проверить наши мысли на практике у нас, увы, не было. Однако, не так давно мы пришли к идее эксперимента, который мог бы внести некоторую ясность в этот вопрос. Представим, что путешествия во времени возможны, и люди в будущем изыскали способ их совершать. Тогда мы можем отправить в будущее послание, опубликовав его, например, в газете, и назначить путешественникам место и время встречи, на которую они смогут прийти, если пожелают. Вот на этой самой встрече мы сейчас с вами и присутствуем. Доктор Хокинс прилетел вчера из Калифорнии, чтобы лично приветствовать путешественников из далёких эпох, которые могут к нам сегодня присоединиться.
— Простите, сэр, а как вы поймёте, что гость вашей вечеринки прибыл из будущего, а не просто прочитал объявление в газете?
— Всё просто, Джеймс, — вмешался Хокинс, — объявление пока ещё не опубликовано. Сегодня я отправил письма в несколько изданий, вручены они будут только завтра, а напечатают их на следующий день.
— Поэтому, Джеймс, в этом зале пока лишь мы с доктором. И вы, если не возражаете, помимо обычных обязанностей побудете независимым свидетелем нашего эксперимента. Это будет очень полезно для нашего исследования, а ещё может оказаться весьма интересным, но насчёт последнего гарантий дать, увы, не могу.
— С радостью, сэр! Признаться, никогда не думал, что оставлю след в науке, пусть даже таким нехитрым способом.
— Благодарю, друг мой! А теперь давайте откроем одну из этих чудесных бутылок!

И потянулись минуты тягучего, как патока, ожидания. Учёные вели неторопливую светскую беседу, иногда в неё поневоле включался откровенно скучающий Джеймс. Не менее скучающий профессор охотно разъяснял тому научные принципы, лежащие в основе эксперимента.

— Профессор, а если по вашему приглашению сегодня никто не придёт, то, получается, и нет их, этих путешественников?
— Не совсем так, Джеймс. Если к нам никто не придёт, это будет означать, что на нашу вечеринку никто не пришёл, не более того. Нам останется лишь гадать о причинах, по которым встреча не состоялась. Но достаточно, чтобы нас посетил хотя бы один гость, которому известно о приглашении, чтобы доказать возможность перемещений во времени.
— Конечно, есть вероятность, что на почте вскроют какой-то из наших конвертов и узнают о приглашении раньше времени, — вмешался Хокинс, — но мы исходим из презумпции надёжности почтовой службы и честности её сотрудников.
— Или отсутствия у них достаточного чувства юмора, — хихикнул Джеймс, и собеседники были вынуждены с ним согласиться.

Где-то около половины девятого в дверь постучали, и во взгляде профессора зажёгся азартный огонёк, но это всего лишь посыльный ошибся залом. Минуты текли, а Хокинс, изредка прикладываясь к бокалу с ледяным брютом, с некоторой завистью поглядывал на окна клуба напротив. Там вечеринка была в самом разгаре: мигали разноцветные огни, сверкали бокалы, нарядные люди ритмично двигались под неслышную отсюда музыку. И в посетителях там нужды не испытывали: несколько минут назад туда вошли несколько китайцев, а только что внутрь не впустили парочку в длинных бежевых пальто. «Такие я сегодня уже видел, — подумал Хокинс, — похоже, входят в моду.»

Надежды таяли, как струйка пузырьков в бокале Хокинса. Время шло, гостей не прибывало. Когда часы показали четверть одиннадцатого, профессор не выдержал:

— Пора сворачивать вечеринку, раз на неё никто не пришёл. — в его голосе сквозило неприкрытое разочарование — Если мы не услышим завтра в новостях о пожарах или других катаклизмах, уничтоживших редакции доброй половины крупнейших городских изданий, то наш эксперимент можно считать проваленным. Надо признать, что если путешествия во времени даже и станут когда-нибудь возможны, у путешественников наверняка найдутся дела посерьёзнее вечеринок.
— Жаль, профессор, но отрицательный результат — тоже результат. По крайней мере, это была хорошая попытка.

Отдав Джеймсу ряд распоряжений и щедрые чаевые, экспериментаторы покинули зал. Хокинс помог профессору сесть в подъехавшее такси, махнул рукой на прощание и ещё немного постоял, глядя вслед удаляющимся габаритным огням. Несостоявшаяся вечеринка закончилась, но вечер пока продолжался. Дождь закончился, возвращаться в отель совсем не хотелось. В витринах клуба напротив мелькали силуэты. Похоже, там царило веселье. Поколебавшись пару мгновений, Хокинс зашагал через улицу.

Вышибала был на поверку ровно столь же непреклонен, как и казался. Оглядев Хокинса с головы до ног, он загородил собой дверь, и отчеканил: «Сожалею, сэр, но у нас частное мероприятие, и я никак не могу пропустить вас внутрь». Хокинс пожал плечами и повернулся, чтобы уйти, но чуть не столкнулся с очередным визитёром. Ростом заметно повыше среднего, лысый, в пенсне и кожаной куртке. Хокинс уже видел его сегодня вечером на этом крыльце, когда проиграл сам себе доллар в воображаемом споре. Мужчина бойко прошёл к дверям и воззвал к сурово взирающему на него стражу:

— Приветствую, друг мой! Здесь ли проходит собрание общества М25-13?
— Добрый вечер, сэр! — с лысым цербер был куда любезнее. — Собрание здесь, но мероприятие тематическое, началось давно, и мы уже никого не впускаем. Вам следовало бы прийти на пару-тройку часов раньше, понимаете?
— Вот как? Хорошо, приятного вечера! — лысый развернулся, сбежал вниз по ступеням, подмигнул застывшему в недоумении Хокинсу, грациозно обошёл неловко припаркованный кем-то велосипед, миновал сигаретную лавку и свернул за угол.

В воздухе висел аромат недавно прошедшего дождя. Где-то лаяла собака. Дребезжа железом, мимо проехал старый автомобиль, полный подвыпивших юнцов. Неоновая вывеска над головой озаряла окрестности горящим багрянцем.
— Скажите, любезный, — крикнул вышедший из ступора Хокинс, — а что это за общество М25-13? Что-нибудь связанное с астрономией? — Не могу сказать, сэр. — голос вышибалы снова налился свинцовой тяжестью. — У нас здесь частное мероприятие.

Разговор был окончен. Вместе с тем пропало и желание продолжить вечер. В такси Хокинс размышлял о странной встрече на крыльце клуба, но постепенно мысли о ней были вытеснены чем-то более насущным. Добравшись в отель, доктор пропустил стаканчик-другой в баре на первом этаже, позвонил из автомата жене и отправился спать. Будучи уже на полпути в царство Морфея, потянувшись выключить свет, он скользнул взглядом по лежащему на прикроватной тумбочке томику Библии и замер. Что-то было не так. Определённо, он что-то упустил из виду. Но что же, и почему именно сейчас возникло это чувство? Кровать, одеяло, лампа, Библия… Стоп! Вот оно!

Хокинс схватил потрёпанный томик и принялся листать. «М» — Матфей, глава двадцать пятая. Страница начиналась с одиннадцатой строки: «после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам». Так, интересно, а что дальше? Строка двенадцатая: «Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас». «Прямо как у меня сегодня» — подумал Хокинс. Сон как рукой сняло. Строка тринадцать: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий». Картина сложилась, и Хокинса буквально подбросило. Он вдруг с предельной ясностью представил, как тот лысый поднимается по ступеням крыльца клуба, стряхивая с кожанки капли дождя, и говорит привратнику: «Я на собрание общества. Вы просили меня прийти тремя часами ранее. Могу ли я войти?»

И дверь перед ним раскрывается. Хокинс застонал. «Боже мой, как они нас провели!» Пока они с профессором тщетно ожидали гостей, настоящая вечеринка для путешественников во времени проходила прямо у них под боком. В самом деле, как поучаствовать в подобном событии и не раскрыть себя перед организаторами? Конечно, организовать своё собственное в заведении напротив, пить и веселиться, поглядывая через окно на томящихся в ожидании Цвайбаума с Хокинсом.

И, разумеется, не нужны ни списки, ни приглашения. К объявленному моменту начала мероприятия все участники уже внутри. В крайнем случае, привратнику достаточно глянуть внутрь клуба и понять, внутри ли уже тот, кто перед ним стоит, и если это так, то предложить визитёру нанести визит в недавнем прошлом и сказать об этой договорённости при входе. Практически идеальная схема.

Да, но вряд ли они учли, что их замысел будет разгадан. Доктор вскочил с кровати, лихорадочно натягивая на себя одежду. Время уходило, но шанс пока ещё оставался. Хокинс стрелой пролетел через гостиничный холл и прыгнул в такси. Всю дорогу он изнывал от нетерпения; из машины выпрыгнул, когда она ещё едва ли успела полностью остановиться, и молниеносно взлетел по ступенькам.

Крыльцо было пусто, а дверь не заперта. Гостей внутри не было, в зале горел верхний свет, столики ощетинились ножками перевёрнутых стульев. Работник в фартуке мыл пол, насвистывая что-то весёлое.

— А где все? — позабыв о приличиях, разочарованно выпалил Хокинс.
— Если вы про гостей, сэр, то все уже разошлись. Последний ушёл минут пятнадцать назад. Похоже, на вечеринку вы слегка опоздали.
— Похоже на то. Скажите, а чья это была вечеринка? Мне очень важно с ними встретиться.
— Не знаю, сэр, вроде евангелисты какие-то. Адресов не оставили, заплатили за всё наличными. — работник ухмыльнулся. — По правде говоря, я никогда не видел, чтобы евангелисты пили столько шампанского. Сначала те бутылки по спецзаказу, а потом почти насухо выбрали все запасы из нашего бара.
— А что за спецзаказ?
— Да вон там посмотрите, в углу за стойкой.

Бросив туда взгляд, Хокинс невольно вздрогнул. В указанном месте желтели этикетками одиннадцать точно таких же бутылок, что остались нетронутыми на столе в сиротливо-пустом ресторанном зале отеля «Колумбия». Символика была предельно ясна, но в качестве серьёзного доказательства вряд ли годилась.

— Может, после них что-то ещё осталось?
— Разве что беспорядок, сэр. Под конец они так торопились уйти, что побросали всё, где попало. Но никаких забытых вещей я не находил, если вы об этом.

Итак, они торопились. Выходит, визит Хокинса не стал для них сюрпризом, и они всё время опережали его на шаг. Доктор схватился за последнюю соломинку:

— А тот парень, что стоял при входе, мог ведь что-то необычное заметить? Скажите, как я могу его найти?
— Сожалею, сэр, но этот парень не из наших. Он ушёл вместе с гостями.

Вот и всё. Не осталось ни единой ниточки, хоть как-то ведущей к участникам загадочной вечеринки. Поблагодарив работника, Хокинс вышел на улицу. Звонить профессору завтра он не станет: догадки его недоказуемы, да и он сам, если начистоту, не уверен в них на все сто. Компания путешественников может прямо сейчас глядеть на его растерянную физиономию из надёжного укрытия и потешаться над его беспомощными попытками обогнать время. Но в равной степени всё это может быть плодом воображения Хокинса, подогретого искренним, почти детским, почти забытым ощущением ожидания чуда, обычно дремлющим где-то в глубине души, но отнюдь не утраченным окончательно.

Парой кварталов выше по улице весёлым маяком мигала вывеска бара. Ветер донёс откуда-то с той стороны обрывки праздничной мелодии. Хокинс запахнул пальто поплотнее. Было довольно зябко. Близилось Рождество.