Намерения и ритмы. постскриптум

   НАМЕРЕНИЯ И РИТМЫ. ПОСТСКРИПТУМ.

    © В.В. Луговский, 2022

Лучше писать для себя и потерять читателя,
чем писать для читателя и потерять себя.
Сирил Конноли.


  Поздняя осень…. Как всегда я иду на работу пешком. Только что выпал первый снег. Суетятся водители, очищая стекла припаркованных на тротуарах автомобилей. Дворники усердно скребут лопатами, восстанавливая  нарушенный порядок. Уличные фонари, склонив голову, безмолвно играют с запоздавшими снежинками. Город давно проснулся, но кажется не чувствует, что в природе произошло что-то необыкновенное. Мне хорошо. Я закончил книгу, и мои чувства сейчас свободны. Я прожил с ней пять лет жизни, как с живым существом. Или даже своим двойником. Она вобрала в себя все мои проблемы и их решения. Все это я оставил в ней. Я полюбил ее героев, живших и живущих ныне для того, чтобы утвердить Истину своей жизнью.
     Что же откроется мне теперь, что придет на смену ушедшему ? Остановилось время. Точка покоя и любви. Наверное, я всю жизнь мечтал это испытать.
     Так сложилось, что мне пришлось сменить несколько профессиональных направлений. В каждом из них я стремился чего-то достичь. Часто это получалось. От Природы мне даны многие способности и любопытство к Миру, которое и заполнялняет все мое время без остатка. Я постоянно о чем-то размышляю, изобретаю, пишу, строю планы. Работать и добиваться - в этом всегда было мое кредо.
     Мой родной Новоржев расположен в Псковской глубинке, в 30 км от Пушкинских Гор и села Михайловского. Крохотный тихий городок - два озера, соединенные речкой «Канавкой», уже два музея и новый памятник Екатерине, по указу которой Новоржев был учрежден. Пушкин ездил сюда играть в карты и написал про него бесподобный стих:

Есть на свете город Луга,
Петербургского округа,
Хуже б не было сего
городишки на примете,
Если б не было на свете
Новоржева моего.

В этот городишко, примеченный когда-то Пушкиным, я  приезжал каждый год в отпуск и продолжал обдумывать, писать статьи, планировать эксперименты, много читать. Место очень подходящее для подобных занятий. Жизнь вне моих профессиональных дел как бы не существовала или не имела серьезного значения. Но совсем  рядом лежат пушкинские места, и я помнил об этом. Временами перед внутренним взором проносились картины природы, увиденные при посещении села Михайловского в раннем детстве. Аллеи, усадьба, мостик, вид на озеро из окна. Я безусловно понимал, что теряю что-то в жизни эмоционально важное, но не догадывался что теряю себя. Хотелось съездить в Михайловское и спокойно побродить, может быть что-то понять.
     Однажды жена и теща затащили меня за малиной. Я плелся сзади них, поднимаясь на холм и чувствуя всем существом бег времени. Вот мне уже за тридцать, а я так и не сделал главного в своей профессии, что принесло бы мне удовлетворение и покой наконец. Ничего, думал я, скоро закончится отпуск. Готов план новых экспериментов....... Внезапно я оглянулся. Внизу, в дымке лежала русская деревня, слева виднелась еще одна деревенька. Вдали - озеро, холмы, кустарник и лес почти сплошным зеленым пятном. Дальше синее, синее небо. Шевельнулось  в душе. Нет, не вспомнил. Испугался и ускорил шаг, почувствовав немой укор в спину.
     Я не поехал в Михайловское ни в этот год, ни в следующие годы. Наверное эта поездка могла мне помешать бежать по кругу. Ничего менять не хотелось. Я продолжал давить на газ до тех пор, пока не кончился бензин.
     Не знаю, что будет дальше, но даст Бог побывать мне в пушкинских местах на Псковщине в будущем году. Я долго буду стоять у окна  усадьбы и  смотреть на чудесный пейзаж с озером, лесом и дорогой вдоль озера. Я буду представлять Пушкина, скачущего во весь опор на лошади, веселого, полного сил. Не гони поэт..... Потом моя жизнь наверное окончательно изменится.
               
                * * *

     С тех пор, как я написал эти строки, прошло еще два года. Я несколько раз переделывал книгу, пока наконец неудовлетворенный зашвырнул «окончательную» рукопись на самую верхнюю полку стеллажа, туда, где  лежала покрытая пылью моя диссертация. Что дало мне следование моей системе ? Жизнь моя с избавлением от стремлений действительно изменилась, она стала интереснее. Причем интереснее стала сама жизнь, а не что-то конкретное в ней. Я приобрел самодостаточность (это главное) и окончательно принял  свою судьбу. Здоровье также достигло разумного баланса. Наконец, я прозрел намерение. Мне не описать его полно и точно словами, но я  чувствую  стержень в жизни, чего  ранее не знал. Мое низшее я есть инструмент его исполнения, но истинное Я есть сам Творец намерения. Осознав это, я полностью прекратил внутреннюю борьбу.В целом, как будто отмыли стекло, через которое я смотрел на мир. Самотрансформация принесла мне мое настоящее. От каждого момента своей жизни я получаю много больше, чем несколько лет назад. Однако пришлось практически исполнить все то, о чем написал. 
     Пожалуй, сложновато для читателя, думал я про книгу. Представляя Вас, дорогой читатель,  в виде домохозяйки, пропахшей борщом и читающей что-то вроде  «..магии родного дома». По крайней мере такую картину мне нарисовали в издательстве. В отпуске я впервые почувствовал покой и наконец обрадовал жену тем, что поправился на несколько килограммов. Нет ничего такого, что я был бы обязан делать в этом мире-вспоминал я иногда вычитанную мудрость, имея ввиду конечно публикацию моей книги. И тут же понимал – надо работать дальше. 
     В жизни маленького провинциального городка, которым является мой любимый Новоржев, особое место занимает базарный день. На смену, надоевшей за неделю скуке приходит необычайная суета, вызванная прибывающими торговцами. Псковичи и белорусы, бойкие деревенские бабки, торгующие бесподобной для приезжего новоржевской сметанкой. Машины, машины, машины... Они не помещаются на базарной площади и заполняют прилегающие улицы и дворы. Проходят несколько ранних воскресных часов, вот уже обед со щами и этой самой сметанкой. Вот уже рынок пуст, а между пустыми рядами ветер метет брошенную упаковку. В этот день я задержался в вехнянской церкви, куда обычно ездил всякое воскресенье за десять километров от городка. Вступив на базарную площадь, я увидел, что рынок сворачивается. Все же я решил пройтись-не осталось ли свежего леща, выловленного в местном озере. Живо представив леща в сметане, я двинулся вперед. Навстречу мне шел высокий худой человек в распахнутой офицерской шинели без погон с поднятым воротником. Не без труда я узнал своего одноклассника Сергея. Мы разговорились. Я услышал вполне обычную историю краха личной жизни армейского офицера, кажется подполковника артиллерии. Он поведал мне, что давно уж расстался с женой, начал пить, затем потерял работу. Он говорил, что не может теперь найти себя на гражданке и ему, чтобы прожить, приходиться приторговывать самогонкой. Временами его заносило. Он начинал рассказывать о его связях и бизнесе, который вот-вот принесет ему необычно большие деньги. Когда мы оба выговорились и надо было расставаться, он сказал -неужели все ? И я понял к чему относится его вопрос. Я не стал ему говорить про книгу, про то, что узнал. Уже пожимая его сухощавую ладонь, спросил: Ты ведь кажется неплохо рисовал, Серж ? Он удивленно и недоверчиво улыбнулся- Я неплохо оформлял агитацию для замполита, когда был желторотым лейтенантом ! Мы расстались. По дороге домой я вспомнил еще один разговор с приятелем моих юношеских лет. Этот друг в те годы писал хорошие стихи и песни, а сейчас стал законченным алкоголиком, стыдливо выпрашивающим на опохмелку. Почему так пьют в России талантливые люди ? Почему после сорока им предназначено умереть физически или морально ? Нереализованные возможности, невостребованные потенции дают нестерпимую душевную боль, которую пытаются приглушить водкой. Так кто же виноват в этом, и что делать ? Я пытался ответить на этот вопрос как смог.
     Возвратившись домой из отпуска, я стряхнул пыль с рукописи книги и повез её в издательство.


               
 Кириши-Новоржев, 1998-2014 г.г.