Смех

Ночь была светла, как день. Летом солнце не покидает Полярный круг, и приходится скрываться от него за плотными шторами комнат, чтобы иметь возможность уснуть.
Максим лежал на кровати, задумчиво разглядывая полоску света на постере с Сергеем Разумовским. Одеяло было отброшено и смято, лежало на полу, несмотря на то, что было холодно. Откуда-то сквозило: ветер дул, проходя по обнаженным нервам, вызывая дрожь, будто вместе с ним в комнату проникали студеные капли дождя.
Раздалась тихая вибрация, и грудь Максима засветилась синим. Он поднес мобильник к глазам и увидел сообщение от Миши.
«Знаю, что не спишь. Все в порядке?»
Да, все в порядке. Почему бы чему-то быть не в порядке?
«Все хорошо», – ответил Максим и прикрыл глаза. Перед сознанием завертелись круги, образы, спирали. Числа Фибоначчи прошли в строгой последовательности: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13... Тринадцать. Тринадцать апостолов, нет, двенадцать, нет, один истинный. Истина в вине, а вино – кровь. Во вторник сдать кровь на анализ. «Вторник» – хорошее имя для бойцовской собаки. Собачьи трюки смешные. Смешно. Смех. Ха-ха-ха.
Максим резко открыл глаза. По комнате раскатами грома раздавался глухой смех, заставляющий внутренности сжиматься. Максим схватил телефон и позвонил Мише.
– Миша, Миша! – лихорадочно зашептал Максим. – У меня опять галлюцинации, я слышу смех. Черт, что же мне делать?!
– Тихо, успокойся, – хрипло ответил Миша. – Глубокий вдох и... стоп, что?
– Что-что! Галлюцинации – вот что! Смех, везде этот смех, – шептал Максим.
– Я не про это. Замолчи на секунду, – Миша прислушивался, пока Максим послушно молчал, прижимая телефон к уху обеими руками. – Это не галлюцинации, я тоже это слышу.
– Ч-что?! Этого не может быть, этого не может быть, – Максим зажмурился от панического ужаса.
– Макс? Максим?! Стой, нет, что пр-... – в трубке раздалось противное пиканье. Оно сдавило голову, каждый гудок рвал барабанную перепонку, выдавливал глаза, царапал лоб. Был только один шанс спастись: быть громче телефона, громче комнаты, громче всего города. Максим смеялся, смеялся давно, смеялся глухо и надрывно. Он провёл руками по лицу, и в нос ударил запах железа. Максим посмотрел на пальцы: они все были в крови. А на полу валялось безжизненное тело Миши.