Глава 13. Когда день не задался

- Кажется, мы все-таки заблудились, - с ненавистью выдергивая ноги из болотной жижи, заметил ОльвЭрин. – Ирвин четко сказал: горы, а не болото.
- Да какая разница? Нечисти везде полно, - лениво от махнулся Энвелир, но карту-таки вытащил.
Им, гэльфордам Лавы, выдавали специальное оборудование, чтобы они не заблудились, как на первой миссии, правда, эта предосторожность не сильно помогала: все трое были глуповаты слегка и невнимательны на все сто процентов, поэтому до места назначения не дошли еще ни разу, хоть из дому за прошедшую неделю раза три выходили точно. Но стоило быть честными по отношению к самым грубым представителям младших: они всегда умудрялись найти приключения себе на голову и ни разу не проиграли в сражении, и даже Джулиан, следивший за всеми группами, не смог придраться к их стилю работы. Из второго поколения отряд Лавы был самым сильным, хоть и не самым умным, поэтому им все сходило с рук.
- Ты бы на инструктаже внимательнее слушал бы, - лениво ворчал Энвелир, разворачивая карту, - да, Ирвин сказал про горы, но также назвал и болото, через которое надо перебраться.
Энвелира из всех младших сторонились больше всего: он реагировал либо занудным ворчанием, либо взрывом, при том никто никогда не мог вычислить, какая реакция будет в следующий раз. И если Мульвари не лез в общество, то для Лавы оно было жизненно необходимо – а на кого тогда орать, если никого нет? Он был ленив до жути и настроен пофигистично, делал все неохотно, но если уж брался, то выполнял качественно, однако, хуже всего было то, что он возомнил себя центром Вселенной, а на остальных, даже на Ирвина, смотрел с плохо скрываемым презрением. Для него существа вокруг были нужны лишь для того, чтобы подчеркивать и оттенять его «величие». И даже подколы и неудачи на тренировках и заданиях ничуть не колебали его уверенность в своем совершенстве, в результате чего общение с ним было несколько… затруднено. Энвелир был высок и сложен мощно, как и все из Лавы, но в его чертах грубоватая неотесанность прослеживалась не так сильно, как у ДОльви, а соломенно-желтые волосы, сальными паклями свисающие на лицо, чуть-чуть скрывали квадратность его подбородка. Голубые глаза были слегка прикрыты, и веки практически никогда не поднимались – Энвелиру было лень даже открыть глаза, поэтому зачастую он ходил вслепую, пользуясь только ментальным зрением. Он был одет в объемную кожаную куртку и узкие брюки, а на шее носил простую нитку с лиловым камнем. Единственной деталью, добавлявшей ему изящества, была индусская точка на лбу, на это изыски кончались.
- Ты карту вверх ногами держишь, - фыркнул ОльвЭрин.
- Да пофиг, - отозвался Энвелир, - что так нифига не понятно, что наоборот.
Словечки, вроде, «пофиг» и «нифига» были еще одной чертой, не добавлявшей ему галантности. Вообще-то, они были запрещены, но Синвирин иногда забывался, отсюда человеческая ругань Земли и пробилась к младшим, и если остальные гэльфорды, уважая просьбу Ирвина, сдерживались, то Энвелиру было совершенно все равно. При Старших он не выражался, чтобы не выслушивать нотаций, а вот в их отсутствие пускался во все тяжкие.
- Нет, не пофиг, - уперся ОльвЭрин, - мы хоть раз до места назначения дойдем или так и будем крошить монстров в болоте?
Ольвэрин был похож на Энвелира: ему тоже было в основном наплевать на всех и вся, но если ему что-то взбредало в голову, то переубедить его было невозможно, а взбредало ему часто. Он был медлителен и слегка неповоротлив, как его Стихия, но настойчив и уперт, а когда его доводили, становился страшен. Он был ниже Энвелира практически на голову, что не мешало ему быть выше остальных младших из других групп, и более щуплым, чем брат, что ничуть не останавливало его, когда дело доходило до продавливания своей точки зрения.
Невзрачная внешность, лишенная каких-либо важных и запоминающихся деталей, ясно показывала, что ему было совершенно плевать на то, как он выглядел: черные волосы, чуть вьющиеся и короткие, всегда были в беспорядке, полузакрытые глаза глядели тускло и безразлично, и вообще все его треугольное лицо с длинным носом и широким, открытым лбом казалось грустным и унылым, чего вообще не было в его характере. Самой яркой деталью в его физическом воплощении была, пожалуй, серебряная серьга в ухе, да черные круги под глазами, остальное было как-то грубовато слеплено вместе.
Когда Ольвэрин только появился на свет и пришло время выбирать себе физическую оболочку, он долго сопротивлялся, не желая показываться, и только под давлением Ирвина воплотился, но сделал это настолько небрежно, что Старший еще долго поправлял детали. А потом махнул рукой и оставил это дело, потому что самому младшему было наплевать. И Ольвэрин так и остался не долепленным, как будто кто-то взял кусок глины, начал делать фигуру, но остановился, наполовину не доделав детализацию. В отличие от Энвелира, он был достаточно начитан, но все его знания были чисто теоретическими: он любил технику и без труда мог рассказать сложнейшее строение земных машин, но ни разу не брал в руки ни гаечного ключа, ни отвертки. Он неплохо чувствовал музыку и разбирался в направлениях, но не мог применить этого в жизнь – младшие других групп сторонились его, как бешенного из Лавы, и он вполне оправдывал опасения окружающих, заводясь буквально с пол пинка. Однако, одиночество не сильно его волновало, он предпочитал вариться в самом себе, обдумывая мысли и обсуждая их у себя в голове.
Но сейчас он уперся явным образом: остановился посреди болота и упрямо выдвинул нижнюю челюсть вперед.
- Энвелир, либо переверни карту, либо отдай ее, я сам посмотрю, куда идти, раз ты, твердолобый болван, не понимаешь ничего, - решительно заявил он.
- Да забирай, мне пофиг, - презрительно фыркнул тот, но карты не отдал, продолжая бестолково пялиться в дорожки и названия, которые ничегошеньки ему не давали.
- Карту дай, придурок! – Ольвэрин протянул руку, злобно щурясь на брата.
Между двумя гордецами из Лавы явно назрел конфликт, и он непременно разразился бы, если бы третий не поспешил вмешаться.
ДОльви был лидером группы, потому что остальным двум это место было даром не нужно, и по праву считался самым вменяемым из отряда.
Достаточно высокий, состоящий из одних мышц, он был неизменно мрачен и угрюм, постоянно курил, хоть частенько получал за это по шапке от Ирвина. Он видел себя черноволосым мужчиной лет сорока, и был одним из немногих, кто носил бороду. Густые, нависшие брови и глубоко посаженные, настороженные глаза полностью выдавали его нелюдимый и достаточно злобный характер, но среди Лавы Дольви был единственным, к кому вообще было можно обратиться: в отличие от Энвелира и Ольвэрина, он был адекватным. Хотя бы. С остальным можно было смириться. Он обладал невероятной мотивационной силой - только благодаря ему остальные двое из Лавы хоть что-то делали, он мирил братьев со всеми, кого те обижали, и извиняться ходил тоже он. Эдакий батька на двоих пофигистичных идиотов.
- Карту сюда дали, - строго велел он, отбирая злополучный клочок бумаги, повернул его в правильном направлении, уставился на обозначения, попыхивая куревом: - Так, - процедил дух сквозь сомкнутые зубы – раскрыть рот больше и говорить нормально не давала зажатая сигара, - какой идиот нас вел?
- Это Энвелир, - Ольвэрин скривился, - а я говорил, что нам туда, - он махнул рукой, показывая налево, где, по его мнению, виднелась горная гряда.
Дольви устало выдохнул: что было делать с этими идиотами?
- Ну, и дурак, - наконец, сказал он. – Нам в противоположную сторону.
Энвелир фыркнул: он ошибся всего на 90°, когда Ольвэрин – на 180°. Дольви в этом смысле обладал большими знаниями, применимыми в жизнь, чем его братья, что ничуть не мешало ему ошибиться в элементарнейших вещах, например, в направлении, как в сегодняшнем случае. Но поправить его было некому, приходилось довольствоваться тем, что было в наличии.
- Так, руки в ноги и пошли, - пропыхтел он, сворачивая карту и убирая ее в рюкзак, - и так пол дня провозились, а до места не дошли до сих пор. Ирвин велел побыстрее, а у нас, как на зло, все медленнее обычного, как бы Льдинки на смех не подняли.
Однако, ход, призванный подстегнуть ленивцев, не возымел своего воздействия:
- Да их вообще не выпустили, - отмахнулся Ольвэрин, - что с них взять? Бабы…
- Пофиг вообще, - Энвелир даже глаз не открыл: чужое мнение его нисколько не волновало: центром Вселенной был он, и никто не мог сдвинуть его с этого места.
- Отставить разговоры, - прикрикнул, закипая, Дольви – его порядком взбесило моральное разложение в группе.
Кому-кому, а капитану было совершенно не «пофиг», что о нем подумают остальные. Ядовитые, языкастые Льдинки могли и срезать, веселые Искры – посмеяться, но хуже всего было то, что Ирвин каждый раз тяжело вздыхал, слушая отчеты, и Дольви буквально со стыда сгорал за команду. Только вот остальным ее участникам все это было абсолютно фиолетово…
- Пошли уже, он ведь не отвяжется, - уныло вздохнул Ольвэрин, принимая сторону капитана, и вслед за ним двинутся по подмерзшему болоту, прыгая с кочки на кочку.
Энвелир постоял еще, надеясь, что братья одумаются и вернутся, но ему все же пришлось присоединиться к ним.
Однако, далеко они уйти не успели, и приключения нашли гэльфордов сами. Дольви, шедший впереди, наступил на кочку, и та внезапно резко ушла вниз, дух зашипел, провалившись в ледяную воду: стояла зима, но здесь, в проклятом, богом забытом болоте было не настолько холодно, чтобы все промерзло насквозь, под корочкой льда была вода. А все из Лавы были теплокровны, поэтому плохо переносили понижение температуры.
- А надо сапоги длинные носить, - заворчал Энвелир, - как я, тогда даже провалившись, останешься сухим.
- Да ну? – неприятно хохотнул Ольвэрин, найдя способ прицепиться. - А почему у тебя тогда ноги выше колена мокрые?
Ответить ему не соизволили, но Дольви не обращал внимания на перебранку братьев за спиной: он прыгал на одной ноге, пытаясь вытрясти воду из сапога, и это было единственное, что волновало его в данный момент. Гэльфорды Лавы также, как и гэльфорды Льда, имели физическое тело, менять которое не любили в связи с тяжестью его приобретения. Не то, что Искры или Тени: рассыпались, испарились, затем возникли из неоткуда, тут было все совсем по-другому. Тело оставалось статуей после того, как дух перемещался, поэтому они и не разбрасывались пустыми оболочками.
Каждый из отряда был настолько занят своими делами, что появление монстра стало для них полнейшей неожиданностью. Тварь, похожая на ствол сухого дерева, вылезла из болотной жижи и нависла над мошками, потревожившими ее сон. Огромная, слепая голова-бревно со скрипом поворачивалась на короткой шейке, перекошенные плечи нервно подергивались, когти на лапах, заменявшие монстру ладони, шарили в воздухе, точно крылья ветряной мельницы.
- Это что за хрень? – только и спросил Энвелир, задрав голову, чтобы увидеть противника: попытка не увенчалась успехом, больно высока была тварь.
- Что бы это ни было, валим отсюда! – крикнул Дольви и прыгнул в сторону, уходя от удара.
Ольвэрин откатился в другую сторону, один только Энвелир не стал убегать: конечность, гибкая, как плеть, взмыла в воздух и обрушилась на духа, подняв облако изморози и промерзшей земли.
- Придурок! – рявкнул Дольви, напряженно вглядываясь в оседающую труху.
Энвелир стоял, по колено провалившись в болото, и вода шипела, испаряясь: колдовство началось, и холодная лава, из которой состояло его тело, стала жидкой и горячей. Двумя руками, сведенными над головой, он удерживал руку-плеть, и вокруг него расползались ленивые языки лавы.
- Мне неохота убегать, - так и не открыв глаз полностью, выронил дух, - да и зачем бы мне?
Лава от рук гэльфорда поползла вверх, сжигая тварь, монстр задергался в конвульсиях и дико завыл, пытаясь высвободиться, но вырваться не сумел и кусками обвалился обратно под воду. Энвелир вылез на кочку, отряхнул руки, морщась от отвращения: ему хотелось домой, а остальное было делать лень.
- Что, это все? – настороженно спросил Ольвэрин.
В болоте воцарилась тишина, только вода еще шипела.
- Не думаю, что мы так легко отделаемся, - проворчал Дольви и оказался прав: поверхность запульсировала и покрылась пузырями, и родичи погибшего чудовища стали вылазить наверх и подыматься на длинные ноги. Болото затряслось под тяжелыми шагами, заходило ходуном, и Энвелир закатил глаза, понимая, что все-таки придется сражаться.
- Вот же блин… - пробормотал он, встряхнулся, оживляя лаву, и послал медлительные, разрушительные языки в бой. Чем дальше они ползли, тем большую скорость приобретали, из черных становясь бордовыми, а затем пронзительно-алыми по мере того, как разогревалась лава.
По-хорошему, эту троицу следовало назвать Вулканом, потому что конкретно Лавой владел только Энвелир, а двое других обладали иными стилями боя, но тела у всех были из одного материала, да и звать так было короче. Лава и лава, имя прижилось, хоть и не раскрывало способностей группы в полной мере. Дольви пыхнул сигарой, выпуская облако серого дыма, и дунул, поднимая удушливую завесу. Его стилем был Дым, поэтому даже Ирвин не сильно ругался за курение, хоть и морщился, а остальным жестко запрещал. Видимость мгновенно упала до нуля, больше, чем на полметра ничего не было видно, но на товарищей Дольви техника не действовала – пока он хотел, естественно. Однако, древесных монстров было не удушить – им не требовалось дыхание для продолжения жизни – поэтому в запасе у капитана было еще несколько козырей. Распространяя завесу, он выстраивал собственное Пространство, внутри которого контролировал каждую точку, соответственно, мог бить из любого конца, не перемещаясь основным физическим телом, что заметно увеличивало его скорость.
Дольви запыхтел недовольно – пространство в этот раз было достаточно велико, для него и сил требовалось больше, и контролировать было сложнее, но расклад не был худшим, тем более, что третий из Лавы уже вступил в бой. На плечо упал черный лоскутик, и с неба стали, кружась, оседать хлопья пепла: Ольвэрин включился в игру, и раздались хлопки взрывов - Пепел, падая на монстров, разрывался брызгами жидкой лавы. Подрывник, вот была роль Ольвэрина.
- Дело сделаю – пойду домой, - в дымном пространстве звуки разносились странно, как будто окружая со всех сторон, и повторялись по несколько раз на разной высоте, поэтому иногда даже хозяин не мог понять, кто говорит. – Так все достало, - продолжал ныть голос, - что хоть в лаву бросайся.
Явно Ольвэрин. Он завис где-то сверху, посыпая болото взрывающимся пеплом и периодически уворачиваясь от лап собравшихся под ним чудовищ. Прогремел взрыв, и твари обгорелыми ошметками посыпались вниз. Сегодня подрывник явно халтурил: Дольви видел его реальную силу, и сегодняшнее ленивое сражение в сравнение с ней не шло. Пепельная буря, то и дело прерывающаяся взрывами настолько сильными, что их невозможно было заблокировать, вот какой была истинная сила Ольвэрина. Только вот ему было лень ее вызывать, поэтому хлопья продолжали падать сами по себе, не направляемые и безвольные.
- Если будешь так сражаться, домой попадешь не раньше завтрашнего, - пригрозил Дольви: его взбесила лень товарищей, да и устал он их на своем хребте тащить, выполняя большую часть работы.
- Отвали, - раздраженно отозвался Ольвэрин и пальцем не двинул, чтобы усилить технику.
Энвелир не ныл, с дотошным упорством расправляясь с тварями с земли: он не любил работать, но если уже брался, то выполнял качественно. Вот и сейчас волны его лавы заходили активней и распространились практически на все болото, сжигая не только тварей, но и воду, лед и землю. Дух стоял в центре, не двигаясь, и одной своей волей посылал лаву в бой, огоньки плясали по поверхности, и жидкость пенилась с шипением.
- Все болото испаришь, Ирвин ругаться будет, - недовольно заметил Дольви, но Энвелир с внезапной злобой рявкнул:
- Делаю, как умею, не нравится – могу выйти из игры!
Он завелся. Чем больше он колдовал, тем сильнее злился, остывая потом медленно, как извергшаяся лава. Пора было кончать эту глупую схватку: противник был слаб и для его вычищения было отдано уже слишком много сил. Дольви зажмурился, телом ощущая свою завесу, по которой бродили ослепшие от дыма монстры, нашел каждую зараженную точку и стал сжимать созданное им же пространство, уничтожая тварей в образовавшемся вакууме. Техника опасная, выпивающая много сил, но уж лучше побыстрее окончить, чем общаться с бешеным Энвелиром потом… Точки стремительно исчезали, пока не сгинули совсем – пространство было очищено. Дольви пощелкал пальцами, развеивая завесу, с отвращением вылез из болота, куда ушел по самый пояс, и в то же мгновение страшный удар отшвырнул духа в сторону. Гэльфорд покатился кубарем, выронил сигару, а в довершение бед свалился в лужу, вымокнув полностью. В голове слегка гудело от удара и упадка сил, но все же капитан сумел подняться на ноги и злобно прошипеть:
- Какого фига?! Кто это был?!
Нечисти в радиусе десяти километров не наблюдалось, значит… Энвелир, пунцовый от гнева, медленно шел по лаве, и его глаза горели неостановимым огнем. Языки взвивались над капитаном, угрожающе шипя, и Дольви устало вздохнул: брат перегрелся. Опять.
- Как. Ты. Посмел? - разделяя слова, проговорил Энвелир: ему в этом состоянии было соображать сложно, куда там говорить?
Тут за его спиной возник Ольвэрин и с злорадным удовольствием окатил брата водой: ведро им именно с этой целью выдавали. Раздалось шипение, и краска стала сползать с лица Энвелира, вода капала с волос, и желтая точка смылась со лба. Дух несколько мгновений не понимал, что происходит, а потом закрыл веки и уже совершенно спокойно, будто ничего не происходило докончил свою фразу:
- Да пофиг, - и стал собирать лаву в рукава, пока от нее не осталось ничего.
- Обожаю так делать, - ухмыльнулся Ольвэрин, за что его тут же столкнули в яму, и дух с возмущенным воплем ушел под воду: мстительность была присуща всем троим из Лавы.  – Придурок! – провопил он, выбираясь на кочку.
Перед гэльфордами расстилалось выжженное, почерневшее место, бывшее раньше болотом: нагоняя было явно не избежать. Дольви устало выдохнул, закурил новую сигару и достал из рюкзака карту – за время сражения он окончательно потерял направление.
- Я одного не пойму, вам вверх ногами понятнее что ли? – спросил Ольвэрин и мерзко хихикнул, потешаясь над капитаном.
Тот зыркнул на брата так, что у любого волосы бы встали дыбом, и перевернул лист, но грозный взгляд никоим образом не образумил языкастого гэльфорда, не знавшего меры, и он продолжил хихикать. Дело могло бы кончиться плачевно для остряка, если бы внезапно Ирвин не вышел на связь:
«Вы где там? Закончили уже?»
И как было ему сказать, что они даже до места не дошли?
«Где вы? – повторил Старший и, так и не получив ответа, вздохнул на том конце: - Опять заблудились? Ладно, бог с ним, возвращайтесь к кругу, я настрою портал и заберу вас.»
- Мы от портала шли день, а обратную дорогу будем искать трое суток! - взвыл Ольвэрин: ему страшно не хотелось куда-либо идти тем более, что ни один из духов не помнил, откуда они пришли.
Портальная техника требовала времени и побочных материалов, открыть Щель – как официально прозвали технику – можно было лишь при условии круга на другом конце. При возникновении связи между кругом, выложенным из камней, веток и всего, что находилось под руками, и единственных ворот в стене около дома, первый начинал вращаться, прокладывая ход через Пространство. Открывать Щель из дому умел только Ирвин, он и служил главным координатором, потому что Хозяин жил своей жизнью, не связанной с миссиями гэльфордов.
«Вы заблудились, - констатировал факт Старший. – Ладно, давайте изображение и выкладывайте круг, вы мне нужны дома.»
- Вот сейчас и будут убивать, - проворчал Дольви, позволяя Ирвину смотреть через свои глаза.
Ольвэрин с Энвелиром переругиваясь, строили круг, за неимением ничего, выкладывая его из пустых банок из-под газировки, которую без конца пили все трое. Наконец, все было готово, и банки, дрогнув, поплыли по кругу, все ускоряясь, духи, стоя внутри круга, продолжали бурчать каждый о своем, перламутровые стены встали вокруг, и выжженное болото осталось за тысячи километров. Всполохи опали, и Ирвин кивнул, приветствуя.
- Пропасть! – Дольви ударил себя рукой по лбу, вызвав вопросительный взгляд Старшего. – Я забыл там эту хренову карту!
А в доме тем временем шли самые активные приготовления, ведь в этот день Хозяин праздновал свое рождение, и по традиции, заложенной Им же, праздник отмечался каждый год. Как, впрочем, и дни рождения остальных гэльфордов, только вот если те дни приносили радость, то сегодняшний «праздник» всем в кошмарах снился едва ли не месяц спустя. Общее застолье с именинником было тяжкой обязанностью, и год от год становилось все душнее и противоестественнее. А все потому, что младшие побаивались Синвирина, не слишком любили Его и за стол садились только потому, что Ирвин велел. Сейчас Юльванд спал после очередного тяжелого дня, а гэльфорды под руководством Старшего срочно доделывали все к «празднику»: развешивали шары и гирлянды, накрывали на стол, убирались и готовили… только вот все сегодня не клеилось, и между раздраженными младшими стали вспыхивать огоньки ссор.
- Почему всех уже выпустили на задания, а нас до сих пор держат дома? – ВэнЭльям едва не плакала, до блеска начищая столовое серебро, принесенное еще с Земли. – Разве мы слабее других?
- Ваше первое задание идет прямо сейчас, - Аукори с мерзкой ухмылкой присел рядом с ней и, поймав вопросительный взгляд, хохотнул: - это священная миссия по накрытию на стол.
- Ты совсем мозги потерял? – ИфрЭ дала ему такой пинок, что Тенор кубарем улетел под стол. – Напомни-ка мне, Тень, кого с первой миссии Старший вызволял? Лучше выйти позже, чем подставить товарищей, не так ли, Аукори? МУльвари до сих пор отойти не может.
На кухне дела шли не лучше: Ирвин на три минуты вышел, чтобы вернуть Лаву, но за это время овощи сгорели до черных угольков, мультиварка взорвалась, и макароны теперь висели повсюду. Неунывающий Старший не знал, плакать ему или смеяться, Джулиан на связь не выходил, и не было понятно, придет ли он вообще, младшие цапались, все из рук валилось…
- Катастрофа, - пробормотал Ирвин, вздохнул, счистил сгоревшие овощи в мусорку. – Урия, почисти еще морковь и лук, я их спалил.
- В салат еще что-то надо положить?
- Яйца на месте?
- Ирвин, что делать?
- Ирвин, где взять…?
- Ирвин, куда поставить…?
Он крутился, едва успевая отвечать на вопросы, портал-холодильник, ведущий прямиком на Землю, работал непрерывно – от появления в чужом мире уже давно отказались, это отнимало слишком много времени, да и ходить было некому. Гэльфорды сновали туда-сюда, сталкиваясь в дверях, что, по понятным причинам, не добавляло им дружелюбия. Ирин же чувствовал себя многодетной мамашкой, а свое имя, произносимое через каждые пол минуты с завидной регулярностью, уже просто ненавидел.
- Ирвин…
Старший повернулся, готовясь уже врезать очередному дергающему, но, увидев бледное, полупрозрачное лицо Мульвари, смягчился, сдерживая свой гнев. Тень так и не отошел от первой миссии, где его изрядно потрепало, хоть энергию он восполнил, но внутренне был еще не здоров, что отражалось на его внешнем виде.
- Да, Мульвари? Чего ты хотел? – мягко спросил Ирвин, устало, но приветливо улыбаясь.
- Там начали накрывать на стол, я отнесу тарелки?
- Если скатерть есть, то да, конечно, посчитай еще Джулиана, хотя он вряд ли появится. Вэнэльям скажи, пусть разложит вилки слева от тарелок, а ложки и ножи справа.
Мульвари кивнул и, взяв стопку больших, ресторанных тарелок, вынутых из шкафа по случаю «праздника», пошел к гостиной. Он двигался медленно, пошатываясь, поэтому, когда на него налетел гораздо более крупный Энвелир, Тень был буквально сбит с ног, тарелки полетели на пол и со звоном разбились.
- Смотри, куда прешь! – резко и агрессивно рявкнул Лава: он еще не отошел от бешенства полностью, и осознание своей вины заставило огонь вспыхнуть с новой силой.
Отвлеченные звоном, духи стали поворачиваться, Аукори вылез из-под стола, куда его отправила Ифрэ, Дольви мрачно глянул из-под потолка, где развешивал шарики.
- Энвелир, это ты его сбил, - Дайзур отложил цветы, из которых формировал букеты на стол, и двинулся к месту происшествия.
Это был молодой человек лет 25 с мягкими, округлыми чертами лица, он принадлежал Льду, за что частенько попадал под насмешки Лавы: парень в команде с двумя девчонками. Может, он пол перепутал? Но Дайзур твердо знал, кто он, и ни как не реагировал на грубости.  В отличие от своих сестер, он был миролюбив и добр, поэтому часто сдерживал обеих, смягчая их острые характеры. Дайзур был тих и незаметен, как Доран, раним и ласков, что тоже давало повод считать его девчонкой, он редко злился и повышел голос, еще реже пускал в ход кулаки, предпочитая решать все с помощью разговора, за что частенько бывал бит. Над ним подтрунивали все, кто только мог, даже его сестры, но, если кто-то чужой начинал в присутствии Вэнэльям и Ифрэ издеваться над ним, те тут же затевали дуэль, на которой прекрасные дамы защищали не менее прекрасного принца.
Он и вправду был красив: мягкие черты лица удивительным образом передавали его незлобный, миролюбивый характер, вьющаяся каштановая бородка и волосы до плеч придавали его лицу особую простоту и уютность, добрые, кроткие глаза смотрели всегда с тихим, абсолютным вниманием. Он видел и замечал все, даже самые мелкие детали.  От Дайзура никогда нельзя было ожидать подставы или гадости, он был честен и правдив, и, в отличие о взрывного Урии, к нему всегда можно было прийти поговорить: он слушал и советовал что-то, вне зависимости от того, обижал ли его пришедший или нет. Всем одинаково теплый, он казался чужим и незаметным среди своих сестер. Его довели до бешенства всего один раз в жизни, и тогда открылось многое: в гневе он очень, очень походил на Синвирина что действиями, что разрушительностью атак, и даже его стиль боя – ледяные иглы – один в один напоминал излюбленные техники Юльванда.
- Мульвари и так нам одолжение делает, помогая, он болен, ему отдыхать надо, а не работать, - с привычной робостью продолжал Дайзур, и его добрые глаза извинялись за каждое слово.
- Не лезь, это не твое дело, - оборвал Энвелир.
- Это еще почему? Мы одна семья, - Ифрэ вынырнула из-за спины брата и оттеснила его назад, рядом с ней тут же возникла Вэнэльям:
- Твоя сила не дает тебе права обижать всех, кого вздумаешь, - холодно обронила она, - тем более, что из-за твоей неуклюжести разбился сервиз. Не увидел, что ли, что Мульвари идет? Или трамвай, объехать не можешь?
Лава тоже поднялись и встали за спиной Энвелира: между собой они цапались, и продолжали это делать сколько угодно, но чужих не пускали.
- Давайте решим все миром, - взмолился Дайзур, но его никто не слушал – у всех накипело тем более, что Лед всегда был не в ладах с Лавой.
- Какая разница, на ком вина? – проговорил Ольвэрин, потихоньку закипая. – Главное, что теперь делать?
- И что ты предлагаешь? – с ядовитой издевкой в голосе поинтересовалась Ифрэ.
Ситуация накалялась – все шло ко взрыву и серьезной ссоре, когда внезапно дверь распахнулась и на сцене появился еще один персонаж.
- Что здесь происходит? – Джулиан замер на пороге, оглядывая комнату с явным, нескрываемы презрением.
С кухни высунулся Ирвин, пробежал глазами по помещению, тут же соотнес разбитые тарелки, построение «кучка на кучку» и гробовую тишину и выдохнул устало:
- Да что с вами сегодня?
Джулиан тоже все понял, хоть и чуть позже, чем Кубик, но добавил к этому еще запах гари и измученный вид Старшего, забрызганного соусами и соками с ног до головы.
- Так, - Ветер решительно снял шляпу и пальто, в которые нарядился по случаю «праздника», поставил зонт-трость в угол. – Ирвин, возвращайся на кухню, я здесь разберусь.
Он подошел к Мульвари, помог ему подняться и лечь на диванчик в углу:
- Отдыхай, это бесчеловечно заставлять тебя работать в таком состоянии, - тихо проговорил Джулиан и строгим, не терпящим пререканий голосом стал командовать, систематизируя то, на что не хватило сил Кубику.
Битая посуда была убрана и заменена новой, на столе стали вырастать закуски, украшения и все то, что было необходимо. Младшие поначалу боялись строгого, неприветливого чужака, но он распоряжался настолько умело и толково, что постепенно к нему стали обращаться с вопросами. И странное дело: Старший не показался им столь ужасным, каким они его рисовали в своем воображении по редким, обрывистым рассказам Ирвина. Даже наоборот: он принес мир и спокойствие в дом своей рациональностью и четкостью, под его рукой работалось легко и толково, и даже Кубик, казалось, пришел в себя.
Внезапно, на втором этаже раздались шаги: Синвирин встал, разбуженный гвалтом. Младшие замерли, не зная, то ли метаться в спешке, то ли забить – все равно не успели, но Джулиан невозмутимо махнул рукой, мол, спокойствие, и ушел наверх. Юльванд, заспанный, тащился по темному коридору вниз, завидев Ветра, Он поморгал, не понимая, спит ли до сих пор или же блудный дух и вправду вошел, и нерешительно поздоровался:
- Привет?
- Привет, - отозвался Джулиан, – иди спать, еще минут сорок у тебя есть.
- То есть…
- Да, я настоящий, я пришел поздравить тебя: я помню про день рождения.
Синвирин усмехнулся:
- Тогда зайдешь за мной.
Дух кивнул, и Юльванд ушел, растворившись в темноте коридора. Гэльфорд постоял еще чуть-чуть в раздумьи, а когда повернулся, увидел на лестнице Доран: вся заляпанная, как и Ирвин, она вытирала руки о фартук, со смущением глядя на Ветра.
- Здравствуй, - поздоровался он, спустился и слегка пожал ее ладонь.
Он задержался около нее лишь на мгновение, а затем вышел в гостиную, чтобы руководить дальше: дел было невпроворот, а домохозяйка-Ирвин все больше рвался душой в то место, что было ему предназначено – в бой, поэтому и не справлялся с рутиной и разниманием ссор младших. Джулиан придержал рукой Дольви, едва не рухнувшего со стремянки, помог Вэнэльям дотащить тяжелый кувшин… давненько он не делал этих простых, бытовых вещей, что делает каждая семья, готовясь ко дню рождения.
«Может, он и приживется,» - подумал Синвирин, глядя, как Старший разруливает подготовку, но гадать дальше не стал и спустился в гостиную, сев в тени на лестнице и оттуда наблюдая за последними приготовлениями.