Подснежники

 Ходил  я  в  лес,  ранней  весной,  один, за  десять  - восемь  километров  от  окраины  города,  искал  подснежники,  но, когда  находил,  то  рвал  их  с   радостью.  Снег,  местами, еще  лежал,  а  цветущие  подснежники  между  деревьями,  большими  полянами,  как  политым  молоком  по  темной-бурой  земле  леса,  покрытой  листвой,  опавшей  прошлой  осенью,  торжествовали  приход  первого  лета,  то  есть,  весны.   Я  связывал  пучки  цветов  и  насаживал  на  длинные  лозы,  срезанные  с  кустарников.  Прутики  лоз  играли  «цветами  побежалости»,  подобно  раскаленному  металлу, с  зеркальным  отливом,   от  голубых  и  изумрудных  до  красных,  коричневых  и  других  оттенков  цвета,  которые  я  аккуратно  складывал  в  одном  месте,  а  потом  этот,  единый  и  большой  букет  из  трехлепестковых,  белых  подснежников,  нес  в  город.  Прутья  были  такой  длины  и  толщины,  чтобы  не  гнулись  под  тяжестью  букетиков,  не  более  полуметра.  Нести  было  тяжело, тогда  я  аккуратно  сложил  прутья  на  плечо  так,  чтобы  не  повредились букеты цветов,  пахнущие  свежестью  зелени,  пробуждающие  надежду  на  жизнь  и  грядущее,  а  вместе  с  тем,  дающие  радость  и  легкость  на  сердце.
        Когда  приходил  в  город,  то  рассудилось,  что  нужно  остановиться  у  табачной  фабрики,  где  работало  много  девушек,  а  по  окончании  трудового  дня, они   дружной  гурьбой,  выходили  с  проходной  фабрики   и,  вольно-невольно,  их  взору  предстоял  я  с  первыми  цветами,  что  вызывало  умиление  и  восторги,  начиналась  бойкая  распродажа  букетов. Все  восхищались  моей изобретательностью,  насаживать  букетики  на  цветные  и  очень  красивые  тонкие  лозы.  Продавал  я  не  дорого,  по  пятьдесят  копеек  (булка  стоила  тридцать  копейки,  сайка - шестьдесят).  Цветы  разбирали   на расхват.  Довольный  таким  нежданным  для  себя  событием  успешной  распродажи,   нет  не  торговли,  я  не  торговался,  они сами  определили  такую  цену  моего   усердия:  «и  дешево  и сердито!»,  я  весь  продрогший, голодный,  в мокрой  обуви,  довольный  результатом  похода  в  лес,  шел  домой.
       Так  получилось,  что  букетов  было  много, хотя  девушки  их разобрали,  но  пару  букетиков  остались  у  меня,  которые  принес  домой,  поставил  в  банку  с  водой  и  лег  спать.  Каково   же  было  мое  удивление,  когда  я  проснулся, цветы  раскрылись  во  всей  красоте  и  аромата,  напитавшись водой  и  согретые  теплом  комнаты,  вызывали  восхищение  и  умиление…
        Подснежники  остались  моими  любимыми  цветами  на  всю  мою  жизнь,  они  были  моими  позывными  любви  и  доброго  пожелания…!!!
       Если  нет доброго  воспитания  в  семье,  приходит  плохое  «с  улицы»  (а  ныне  и  от  компьютера,  сотового  телефона,  интернета,  игровых  автоматов…).  Когда  пас  коз,  то  появились  первые опыты  самостоятельного  курения.  Рвали газету,  собирали  сухие  осенние  листья,  сворачивали  цигарки  и  поджигали,  пробовали  курить,  но  задыхались  от  обильного  дыма  и  кашляли.  Также,  находили   брошенные  бутылки,  вымывал  и  сдавали  их,  а  на  вырученные  деньги    покупали  папиросы  «Бокс»  (их называли   «гвоздиками»,  потому  что  они  были  тонкими  в  диаметре),  а  также,  сигареты  «Новые» (половинками)  и  «Прима».  Все  это  пробовали,  потягивали,  но,  слава  Богу,  курцом  не  стал.
        Весной  детвора  высыпала  на  улицу,  ласковое  солнышко  грело,  расслабляло,   желание  к  учебе  и,  до  того    не  стабильное,  падало. Все  ожидали  конца  учебного  года  и  каникул.  Играли  на  деньги  в  «доцера»  и  «цоки»,  у  некотрых  эти  игры  называли,  игра  в  «биток».  Каждый  пацан  носил  в  кармане  круг-диск,  или  вылитый  из  свинца,  в  крышечке от  коробочки  из-под   обувного  крема,  или  находили  шайбы  в  паровозном  депо  в   ящике   металлоломного  мусора,  рядом  с  токарной  мастерской,  либо  шли  на  свалку  вагоноремонтного  завода  и,  уже  точно,  не  оставались  без  находки.  Игра  заключалась  в  том,  что  все,  у  кого  были  монеты  в  кармане,  договаривались  между  собой  и  складывали,  так  называемую  «кассу»  равными  долями  монет  игроков,  в  стопочку,  по  договору. Затем  разыгрывали,  очередность,  кто  в  каком  порядке  будет  бросать  «доцер»,  отмерив  расстояние  от  кучки  монет-кассы,  отчерчивали  на  земле  черту,  из-за  которой  по  очереди  и  бросали  свои  «доцеры».  Затем  подходили  и  смотрели,  а  у  кого  ближе  всего  лежит  «доцер»  к  «кассе»,  тот  первый  и  начинал  бить  своим  (и  только  своим)  «доцером»  по  кучке  монет.
        Все,  разлетавшиеся   монеты  стороной  «орла»  ложились  с  карман  игравшего,  а  «орешкой»,  доставались  следующему  игроку,   который  бил  своим  «доцером»,  стараясь  броском  «доцера» их  перевернуть  с  «орешки»  на  «орла».  И  так  по  очереди.  Если  игрок  опытный,  то  при  броске  «доцера»  он  делал  «цоки»,  то  есть,  его  «доцер»,  при  броске,  точно  попадал  в  «кассу»,  тогда  все  монеты  доставались  тому,  кто  сумел  сделать  такой  точный  бросок.  У  опытных  игроков,  деньги  не  переводились,  потому  что  он   «чувствовал»  свой  «доцер»,  подобно  игроку  в  бильярд,  владеющего  точностью  и  соразмерностью  удара  кием  по  шарам  на  столе.  Как  во всякой  игре,  проявлялось  нечестие  и,  даже  драки,  одни  не  хотели  отдавать  свои  деньги,  рассчитывали,  что  выиграют,  а  другие  начинали  воровать  монеты,  разбросанные  на земле,  после  «цоки»  или  после  удару «доцером»,  по  одиночным  монетам.  Пока  сосредотачивался, для  удара, на  одной  монете,  другие  пытались  своровать  монетки,  лежащие  в  разных  сторонах  от  места  нахождения  «кассы».  Все зависело  от  доцера  и  умения  его  бросать. Хороший,  соразмерный  по  массе,   «доцер»,  «ложился  сам  в  руку»,  это  придавало  уверенность  в  точном  броске.  Такой  «доцер»,  также,  пытались  своровать  друг  у  друга,  когда  он  залетал  с  перелетом  от  «кассы»,  или  в  сторону,  или  с  недолетом  до  «кассы».   «Доцер»   нужно  было  бросать  аккуратно,  чтобы  он  летел  параллельно  земле,  с  определенным  усердием  в  броске   и  опытом,  с  разворотом  «доцера» мизинцем,  учитывать  расстояние,  по  договору.  Более  хитрые,  зная  свои  способности  на  бросок  и  точность,  как-бы  непринужденно,  навязывал  свои  условия,  прежде  всего,  по  установке  «расстояния»,  в  шагах,  до  «кассы».  Малоопытные  на  это  соглашались  и  терпели  поражение,  теряли  свои  монеты. Я  часто  был  победителем, но  все  претерпел,  как  от  сверстников  так  и  от  поражения  «проходимцев», случайных  и  опытных  шулеров - игроков,  подвизающихся  играть  с  детворой  у  школ.
       Когда  нас  собиралось  человек  шесть  или  восемь,  то  играли  в  «пекаря».  У  каждого  была  палка,  длиною  до метра,  «облюбованная»  каждым  в  отдельности  по  мере  сил  и  роста.  Находили  полкирпича,  который  укладывали  на  ровном  месте  на  земле,  на  кирпич клали  пустую  консервную  банку,  отмеряли  пять-шесть  шагов  от  кирпича,  а  затем  еще,  в  сторону  удаления  от  него,  такое  же  расстояние.  Все  уходили  за  дальнюю  линию,  бросали  вертикально  палку  и,  по  договору,  один  из  игроков,  ловил  ее  рукой,  а  другие,  в  азарте,  бросались  и  обхватывали  палку  одной  рукой,  ниже  его  кисти,  держащего  палку,   кто  был  последний,  тот  и  был  пекарь,  то  есть  ему  надлежало  дежурить  у  банки.  Затем  и  начиналась  игра.  По  очередности,  бросали  палки,  стремясь  сбить  банку  с  кирпича.
       Розыгрыш  очередности  проводили  и  по  другому:  бросали  палки  с  конца  носка,  держа  палку  одной  рукой,  а  на  носок  обувки  ставили  палку,  другим  концом,  затем  отшвыривали  палку  ногой    в  сторону  банки.  У  кого  палка  лежала  ближе  всего  к  банке,  тот  бросал  первым,  а  у  кого  она  лежала  дальше  всех,  тот  становился  «пекарем».
         Если  кто не  сбивал  банку,  то  дружно  бежали  разобрать  свои  палки,  лежащие  вокруг  банки  на  кирпиче.  Задача  пекаря:  коснуться  концом  своей  палки  игрока  и,  как  можно  быстрее,  сбить  банку  подальше  от  кирпича,  но,  если  он  этого  не  сделает,  то  это,  изловчившись,  сделают  игроки,  бросавшие  и  поднявшие  свои  палки.  Пекарь,  сбивший  банку,  дает  возможность  всем  разобрать  свои  палки,  а  тот,  кого  коснулся  пекарь, сам  уже  становится  новым  пекарем.  Он  торопился,  бежать  за  сбитой  банкой,  ставил  на  кирпич  и  старался,  защищать   банку,  не  дать  и  взять  свои  палки  противникам,  а  старался  коснуться  своей  палкой   любого   игрока  и  сбить  банку,  как  можно  подальше,  потому  что  он    этим  освобождается  от  «пекарства».
         Игра  принимала  свой  азарт:  игроки  желали  помочь  своим  коллегам  забрать  свои  палки,  лежащие  вокруг  банки  с  кирпичом, окружали  пекаря,  стоящего  над   банкой,  а  он,  как  фехтовальщик,  вращаясь  юлой,  то в  одну,  то  в  другую  сторону,  сражался  за  банку,  но  и старался  коснуться  соперника  и  сбить  банку  раньше,  чем  это  сделают  игроки.  Вся  игра  в  активном  движении.  Наконец,  банку  сбивали,  и  все,  стремглав,  бежали   за  линию,  куда  пекарю  хода  не  было.  Итак,  игра  продолжалась  «до  упаду».  От  банки  оставалось  одно  воспоминание – вся  измятая  и  приплюснутая  от  ударов  игроков.  Ближняя  линия  к  банке  служила  для  разрешения  спора,  когда  никто  не  мог  сбить  банку  от  дальней  линии,  а  также,  когда  пекарь  утомлялся  стоять  в  обороне  и  ему  не  удавалось  подловить  соперника.
        Так  же  играли  «в  городки».  В  эту  игру  играла  вся  страна.  Городошники  проводили  чемпионаты  города,  края,  области,  республики  и  СССР.  На  ровных   площадках,  усыпанных  мелкой  гарью,  как  песком,  рисовался  белой  краской  (или  мелом),  или  «выцарапывался»  в  земле  попавшимся  под  руку  предметом,  квадрат  метр  на  метр, внутри  которого  выставляли  разные  фигуры  из   деревянных  цилиндриков,  в  диаметре  близкой  к  черенку  лопаты,  длиною  до  двадцати  сантиметров.  Фигурки  из  цилиндриков,  которые  располагались  в  квадрате,  назывались:  пушка,  колодец,  рак,  закрытый  конверт,  открытый  конверт,  артиллерия,…  Игрок  получал  три  или  пять  палок,   того  же  диаметра,  что  и  городки,  длиною  до  одного  метра.  Бросали  игроки  палки  поочередно.  От  квадрата,  так  же  проводилась  дальняя  и  ближняя линия.  Игра  начиналась  от  дальней  линии.  Игрок  старался  с  одного   броска,  выбить  из  квадрата,  всю  фигуру,  то  есть  городки.  Если  у  него  это  получалось,  то  он  переходил  к  ближней  линии,  в  квадрат  устанавливались  городки  новой  конфигурации,  он  оставшимися  палками  старался выбить  городки  из  квадрата.  При  неудаче,  игру  начинал  следующий  игрок.  Игроков  могло  быть  несколько  человек. Первый,  кто  заканчивал  выбивать  фигуры  городков,  оказывался победителем.  Все  просто,  но  в  этой  простоте  была  и  своя  сложность.  Не  все  могли  так  бросать  свои  палки  удачно,  промахивались,  «мазали»  мимо  фигур,  либо  бросали  палку  в  сторону.
       Собравшиеся  наблюдатели,  либо  поддерживали, либо  обсмеивали  соперника,  чтобы  в  нем  нарушилось  внутреннее  равновесие  спокойствия,  чтобы  он  «вышел  из  себя»,  тогда  игра совершалась  с  ошибками,  но  это  позволялось  только  дворовым  командам,  а  на  соревнованиях  большого  уровня,  соблюдалась  тишина,  потому  что  назначался  всегда  судья,  в  задачу  которого  входило  наблюдать,  как  падает  палка,  не   делает  ли  игрок-городошник  «переступал»  линии,  от  которой  бросает.  Судья  выбирался  и  дворовыми  командами,  задачей  которого  являлось  соблюдение  установленных  правил  игры.
       Были  мастера  спорта,  кандидаты  в  мастера  спорта,  спортсмены  первого,  второго  и  третьего  разрядов  по  городошному  виду  спорта,  это  те,  которые  с  одного  броска  палки  выбивали  самые  сложные  фигуры,  даже  с  завязанными  глазами.
        Я  отмечал  выше  о  любимой  игре  ребят  «в  ножечки».  Игра  была  эффективной,  если  в  игре  участвовало  двое  или,  максимум,  трое  игроков.  У  каждого  мальчишки,  в  кармане,  лежал   любимый  им   складной  ножичек.  Игроки,  по  договору, чертили  на  земле  большой  круг,  разыгрывали,  кто  будет  первым,  вторым  и  третьим. Ножик  бросали  рукой  стоя,  с  колена,  сидя.  Бросали  с  рук,  с  пальцев,  локтя,  с  плеча,  с  головы,  с зубов  и  так  далее  (как  договаривались).  Если  ножик  втыкался  в  круг,  то  по  этой  линии    «отрезалась»  часть  круга  победителю.  Борьба  шла  за  территорию,  кто  быстрее  и  больше  выбьет  площади,  при  прохождении,  вышеперечисленных  бросков.  Умело  бросавший  нож,  старался   «отвоевать»  занятую  территорию  противника,  внутри  круга.  В  эту  игру  играли,  когда  пасли  коз,  когда  было  тепло.  Так  короталось  время  на  пастбище.  Но  козы,  в  это  время,  «делали  свои  выводы»,  если  игроки  увлекались  («зачем  они  пришли  на  пастбище?»,-  с  позиции  козы),  то,  наблюдая  за  своими  пастухами,  бежали  в  запретные  зоны  для  пастбища:  всходы   молодой  пшеницы  и  ржи,  или  побеги  молодого  картофеля.


  ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2022/11/24/1054