Там, наверху

Заснеженный  замёрзший лес стоял тихо, не дышал. Даже холодный воздух меж вековых елей,замер, скованный морозом. Серое зимнее небо, набрякшее грядушим снегопадом, нависало низко.
  Мы сидели, тесно прижавшись  друг к другу на серебристом толстом обрубке сухого елового ствола - и глядели на переливающиеся, как драгоценные камни, угольки небольшого костра.
  Сухие полешки сладко пахли смолой, дымом, и ещё чем - то, родным и знакомым. Булькал на костре старый, закопчёный котелок с кореньями и грибами, ароматный парок поднимался к потолку пещерки под огромной вывороченной корягой - и уходил в дыру, прямо туда, к пухлому серому небу. А оттуда, из этой дыры, тихонько падали редкие снежинки - те, что не удержались на замёрзших еловых ветвях. Одна снежинка упала кикиморе на длинный нос - и тут же  растаяла, повиснув на кончике этого носа голубой каплей. В капле отражался свет костра - и все мы -  маленькие, сбившиеся в кучку.
  Кикимора тряхнула головой - и голубая капля, упав в костёр, зашипела на горячих угольках, превращаясь в пар.
  Старые, выскобленные до блеска берестяные мисочки стояли стопкой на  горбатом деревянном столе, ожидая, когда их наполнят горячей похлёбкой. Рядом с ними пыхтела ещё тёплая коврига серого хлеба, которую я принесла, завернув в шерстяной платок, чтоб не заморозить - и белели головки чеснока. А в центра стола - большая деревянная солонка, в которую можно макнуть свою горбушку, сдобренную чесноком.
  Зима только началась - и я не надеялась на встречу с друзьями. Но мне так нужен был их совет и помощь, что я упорно шла по рыхлому, без тропинок снегу, всё глубже и глубже в лес, такой тихий, будто неживой. Шла - и звала. А когда силы кончились - упала в этот рыхлый снег, прижимая к груди рюкзак с завёрнутым в платок ещё горячим хлебом - и приготовилась замерзать, глядя в серый небосвод...
  Замерзать приятно - и совсем не страшно. Из забытья меня вытащил сердитый голос лешего, который растирал снегом мои замерзшие уши и  руки. Гномы и и кикимора суетились рядом, укутывая мои ноги тёплым сухим мхом. Эльфийка летала вокруг, встревоженно взмахивая крылышками.
  Я села и улыбнулась.
  " Еле дотащили тебя сюда" - сердито сказал леший, вынимая из моих рук рюкзак. -" Зачем пошла по морозу?"
  " Надо было посоветоваться" - ответила я - и с наслаждением потянула носом воздух, пахнущий костром, сухой травой и волшебной грибной похлёбкой.
  Ну а потом мы сидели и ждали. Наконец старший гном деловито наполнил мисочки, ловко орудуя большой деревянной ложкой - и все принялись за еду.
  " Теперь говори!" - сказал леший, аккуратно собирая кусочком хлеба остатки похлёбки со дна миски.
  Я вздохнула. Нехорошо как-то всё время ныть и жаловаться... Но с кем же советоваться, если не с самыми близкими друзьями.
  "Понимаете," - сказала я. -"Мы, люди, так устроены, что всё время ждём ответов на свои вопросы, или помощи, или поддержки - оттуда, с неба. Что вот, тот, кто там, наверху, увидит, как нам трудно - и поможет. И порядок наведёт, и обидчиков накажет. И даст знак, как поступить правильно. Ну и я - как все. Только вот, последнее время, я всё чаще думаю - а он слышит нас, там, наверху? И почему тогда молчит? И почему столько несправедливости и бед вокруг? Вы вечные, вы всё знаете - ответьте!"
  Леший почесал бороду и вздохнул. Потом переглянулся с кикиморой - и ответил. " Там наверху, есть кое - кто, к кому ты можешь обратиться. Но не тот, о ком ты думаешь."
  -" А кто?" - настойчиво спросила я.
  Тяжело поднявшись со своего места, леший сказал - "Пойдём." И вся наша
кавалькада направилась к выходу из пещерки.
  После тёплого сухого воздуха мороз обдал нас ледяным дыханием - и окрасил румянцем наши щёки и носы.
  " А теперь задавай свои вопросы - и смотри наверх" - сказал леший.
  И я мысленно задала все мучающие меня вопросы - и подняла лицо к серому небу в ожидании ответа.
  Сначала я ничего не увидела. А потом...Медленно, проясняясь как на переводной картинке, проявилось чьё - то, до боли знакомое лицо. И знакомый голос сказал - " Тебе решать!"
  Это было моё лицо...
  -"И всё?" - спросила я изумлённо.
  - " И всё." - ответил леший. - " И больше - никого. А теперь - дуй, домой. Темнеет." 
  Он всунул мне в руки рюкзак, а потом ощутимо поддал мне своей широкой ладонью чуть пониже спины, да так, что я полетела стрелой, почти не касаясь ногами земли.
  Притормозить я сумела только у опушки, за которой уже наливался багрянцем ранний ноябрьский закат. Потрясла головой - и пошла к дому, пытаясь понять, не приснилось ли мне всё это - друзья, лес, грибная похлёбка. И ещё - как это - решать всё и всегда самой, не ожидая советов...