Охотники

 Помню,  как  пригнал  я  коз  в  долину  на  пастбище,  а это  было  впервые.  Бывалые  пастухи-пацаны  мне  и  говорят:  давай  играть  в  «охотника».  И  добросовестно рассказали:  вот  «кустик» – один  пастух,  вот  «собаки» – другие  пастухи, вот  «зайчик» – один  пастух,  вот  «охотники» - оставшиеся  пастухи.  И мирно  предложили:  а, ты,  кем  хочешь  быть? Не  знаешь?  ну,  ладно,  давай  ты  будешь  «зайчиком».  Началась  игра.  Я - «заяц»,    убегал,  «собаки»  догоняли,  «охотники»  делали  вид, что    стреляют.  «Собаки»  старались  меня  догнать,  а  задача  «зайца»,  в  минуту  опасности  и  усталости,  спрятаться  в  кустик,  где  сидел  пастух – «кустик».  «Кустик»  мирно  сидел  на  корточках.  Всюду  зелень,  козы,  разбредшись,   паслись,  а  мы бегали  с  шумом,  играли  в  «охотника». Бегал  я,  убегал  от  «охотников»  и  «собак»,  наконец,  очень  устал,  вот-вот  догонят,  тогда  я  быстренько  сел  в  «кустик»,  который,  любезно,  раздвинул    свои  колени  и  я  сел  на  траву,  опершись  на  колени  «кустика»,  чтобы  отдышаться  и  отдохнуть,  а,  затем,  снова,  как  я  думал,  побегу,  чтобы  за  мною  гонялись  и  свора  «собак»  и  «охотников»,  чтобы  умело  выворачиваться  от  них.  Но,  не  тут-то  было,  «собаки»  схватили  меня  за  ноги,  а  «охотники» ухватились за  руки  и  с  рыком  и  криком - смехом,    «рвали  меня  на  части»,  тягали  туда  и сюда  по  земле,  где  заранее  было  выбрано  место, куда  обильно  наложила  корова  своего  «свежака» – помета.  Этот  помет, заранее и незаметно  от  меня,  присыпали  обильно  травой,  над  которым  и  сел  «кустик».  Смеху!!!  все  падали,  хватаясь  от  смеха  за  животы,  от удачно  проделанной уловки  и  моего  вида – конфуза:   спина  и  штаны,  на  заднице,  все  мокрые,  да  еще  протертые  зеленью  и  вонючим  пометом  коровяка…   скажу  заранее,  что  все  выстирывается,  а  сок   травы  нет.  Жаль  штаны  и  рубаху.  Разделся  я  донага  и  стал  купаться  в  холоднющем  родниковом  ручье,  протекающем  по  долине,  выстирал  рубаху,  затем  штаны,  с  примесью  глины,  чтобы  отстирать, все прополоскал,  выкрутил,  одел  на  себя. Все   выветрилось  и  высохло  на  мне,   прошел  день  -  повел  козы  домой.
       На  другой  день,  та  же  компания  хлопцев,  разыграли  надо  мною  продолжение  игры  в  «охотников».  Один  из  них,  прикинулся,   что  пришел  впервые  пасти  козы,  как  и  я  вчера.  Его  «уговаривают»  быть   «зайчиком»,  а  мне  предложили   быть  «кустиком».  Я  то   уже  научен, что-что,  а  «зайчиком»  уже  ни-ни.  Вот  сейчас,  предвкушаю,  посмеемся  над  новеньким  «зайчиком».
        Нашли  кучу  свежего   и   жидкого  коровьего  помета,  я  нарвал  травы,  присыпал,  затем  присел  над ним,  так  как  я согласился  быть  «кустиком».  Началась  игра.  «Зайчик»  убегал,  «собаки»  догоняли  и  гавкали,  «охотники»  стреляли, бегал,  бегал  «зайчик»,  а  потом  подбежал  ко  мне,  а  я  предвкушал,  что  сейчас-то  я  раздвину  ноги,  «зайчик»    спрячется  в  «кустик»  и  смеху-то  будет,  но  все,  неожиданно,  меняется,  «зайчик»  схватил  меня  за  две  ноги  и  рывком посадил   на  заднее  место,  в,   мною  же  выбранную  и  подготовленную,   кучку  коровяка (!?).  «Собаки»  бросились  и  ухватили  меня  за  мои  руки  и  стали  тереть  по  земле  всем   моим  телом  со  смехом,  еще  большей  силы  и  надрывности,  чем  вчера.  Я  понял,  меня  обвели,  вокруг  пальца,  дважды   и  стал  смеяться  вместе  со  всеми.  Снова  разделся,  залез  в  ручей,  помылся, постирался,  все  выкрутил,  надел  на  себя,  закончился  очередной  день,  все  разошлись,  каждый  погнал  свое  стадо   по   своим   домам.
        Помню,  что  праздник  Пасхи,  в  ту  весну,  был  ранним,  погода  была холодной,  пасмурной   и  болотистой.  Пошли  мы  с  пацанами  по хатам  поздравлять:  «Христос  воскрес!  Христос  воскрес!  Христос  воскрес!»,  а  нам  открывали,  на  стук,  двери  и  отвечали:  «воистину  воскрес!!!»  и,  как  всегда,  разные  угощения.  В  этом  районе  угольника  проживала,  в  основном,  беднота,  но,  чтобы  охотнее  нас  угощали,  я  наложил  в  карманы  фуфайки  гранаты    «лимонка»  с  новыми  запалами-взрывателями,  с  красными  кольцами-чеками.  Карманы  нарочито  оттопырил,  чтобы  гранаты  бросались  в  глаза,  как  бы,  промежду  прочим.  Гранаты,  на  самом  деле,  были  пустопорожними,  но  запалы  были  боевые.    Подошли  к  очередной  хатке,  постучались,  вышел  мужчина,  который  встал  с  постели,  в  ночном  белье,  мы  его  поздравили (!?),  а  у  него  перехватило  дыхание  от  того,  что  он  увидел  у  нас  боевые  гранаты  «лимонка», он быстро  ответил:  «Воистину  воскрес!»,  вбежал  в  свою  хату,  ухватил  свою  «щедроту»  отдал  и,  срываясь  голосом,  стал  просить,  чтобы  мы  поскорее  отошли  от  его  хатынки.  «Эффект  устрашения»  сработал.
         По  осени,   в  Винницкой  области,  начинался сбор  урожая  сахарной  свеклы.  Эшелоны со  свеклой  шли  один  за  одним,  на  низких  платформах  везли  белого  цвета  плотные   корнеплоды.  Мы,  с  пацанами,  шли в  лесополосу  и  срубали,  достаточно  толстую  жердину  дерева,  длиною  до  четырех  метров.  Привязывали  к  утолщенной  части  веревку,  а  тонкий  конец,  в  вырытую  ямку  около  железнодорожного  полотна,  по  которому  проходили  эшелоны  со  свеклой  и  делали  это  так,  чтобы  жердь  тяжелой частью  падала на  вагон  со  свеклой.  Когда  вагоны  мелькали  мимо  нас,  то  жердь за  веревку  подтягивали,  чтобы  она  не  упала  между  вагонами.  Опускали  на  свеклу,  поднимали,  когда  подходила  сцепка  между  вагонами…  свекла  ссыпалась  на  землю,  эшелон  проходил,  мы  начинали  собирать  свеклу  в  мешки,  оттаскивали  и  прятали  в  бурьян,  а  ночью  переносили    в  дом  к  бабке,  которая  и  покупала  ее  у  нас  для  того,  чтобы  гнать  самогонку.  Бабуля  «щедро»  давала  нам  один  рубль  за  мешок  и  всегда  приговаривала:  «несите  еще».  Мы  и  старались  заработать, прибыль  делили  поровну  между  соучастниками  «труда».
        Видя  нашу  прыть,  находились  такие  люди,  которые,  как-бы  промежду  прочим,  говорили:  «вот,  если  бы   достать  доску  пятидесятку  или  сороковку,  то  дал  бы  и десять  рублей».   Смысл  запроса-намека   нам   был  понятен.   Когда  наступал  вечер  и  темнело,  мы  шли  к  железной  дороге,  цеплялись, на  ходу  поезда, за  вагоны  с  досками,  залазили,  раскручивали  проволоку,  вытаскивали  доски  и  сбрасывали  вдоль  полотна  железной  дороги.  Это  было  нелегко,  потому  что  доски  упаковывались  достаточно  плотно,  а  проволока  была  толстой,  что  требовало  усилий  и  расторопности,  потому  что  эшелон  приближался  к  станции,  где  в  вагонах  находиться  было  и  небезопасно,  так  как  могла  увидеть  ведомственная  охрана  на  железной  дроге.   Сбрасывая   доски,   старались  запомнить  места,  где  и  куда  сбрасывали.  Бывало  и  такое,  что  доска  падала  и  ломалась, то  есть  «товар»  портился,  потом   спрыгивали,  при  подъезде  к  станции,  и  шли    разыскивать   доски,  находили,  стаскивали  в  одно  место,  припрятывали,  а  затем  переносили  заказчику,  который  делал  двери,  рамы  для  окон  и  другие  нужные  вещи  по  дому.  Получив  «большую  зарплату»,  делились  между  собою  и  шли  по  домам.  Тратили  деньги на  конфеты,  мороженое,  съестное,  а  было  нам, уже - только,  по  одиннадцать-двенадцать  лет.
       Где  были  родители?  Чем  занимались?  При  всей  семейственности,  был  недосмотр,  который  вел  нас  к  распутству  и  преступлениям.
        Но  и  здесь я  вижу  милость  Божью  ко  мне,  сколько  раз  мог  погибнуть,  травмироваться,  стать  инвалидом.


  ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2022/11/24/1059