Кто такой мент

Чем отличается милиция от армии? Задача солдата — выполнить приказ без посторонних вопросов. Наша система устроена иначе. Ты отвечаешь за свои действия, находишься среди людей, которых защищаешь и от которых ждёшь плевок в спину. Или ещё хуже — удар ножом в бок, например.

Мы балансируем на лезвии: с одной стороны должны поймать преступника, с другой — не причинить лишнего вреда человеку. Если превысить полномочия, реально получить путёвку на «красную зону». В правоохранительных органах я погружаюсь в стрессовое болото глубже, чем в период своей срочной военной службы. Не каждый солдат потянет милицейские обязанности.

Об этом рассказывал начальник отдела охраны, когда я пришёл на собеседование после армейки. Помню отчётливо каждое слово: «Никаких товарищей подполковников, Алексей. Для сотрудников я — Лёня. Забудь уставщину, добро пожаловать в большую семью. Но если переступишь наши идеалы, отправлю тебя на гражданку с характеристикой, которой сможешь подтереться. Предателям открыта дорога в сторожа, в будке мёрзнуть за гроши».

На общем собрании начальник сказал, что рейтинг белорусской милиции невысокий по вине СМИ. Наш недостаток какой? В органах внутренних дел трудятся обычные люди — а люди бывают разными. Опозорят форму несколько сотрудников, и народ будет судить систему. Хорошее проскальзывает мимо глаз граждан. Зато негатив притягивает внимание как магнит металл.

«Не злитесь на независимых журналистов. Они получают деньги за сбор говна. И гражданам на оскорбления не отвечайте, которые находятся под влиянием пропаганды против ментов, разрастающейся по всему миру подобно коронавирусу», — сказал Лёня.

Это как в авиации: самолёт является самым безопасным транспортом в мире, но журналисты создали образ стюардесс-смертниц. Привили страх к небу, показывая падения. Теперь попробуй доказать, что риск погибнуть в ДТП в 10 раз выше.

Когда я получил лычки сержанта, подполковник в кабинете поделился историей. Начинал он работать милиционером группы задержания в Первомайском отделе охраны Минска после распада Союза. Тогда на объектах стояли охранные системы другого уровня. Постоянные ложные срабатывания. Хозорган всю ночь мог на своей работе встречать сотрудников — утрирую, конечно. Контроль за техническим выполнением работ не перекрывал кислород нашим ребятам. Отступление на шаг от инструкций допускалось.

Поймал экипаж Лёни мальчишку на стройке. Лет четырнадцать на вид. Плачет, клянётся пойти на путь исправления, читать книжки и не прогуливать уроки. В его рюкзаке нашли железо на тяжёлый для ребёнка вес. Вроде барахло, а строителям отвечать. Зачем свистнул? Продаёт и получает гроши. Хотел незаметно копилку бедных родителей пополнить, которые пашут в колхозе.

Будущий подполковник отпустил юного воришку с миром. Изъял украденное, прочёл лекцию о хорошем и плохом и подвёз домой. Мальчик отведал отцовского ремня. Три раза милиционер навещал их семью, контролировал обстановку в доме. Однажды принёс продукты, хотя у самого зарплату можно было сравнить со слёзками.

— К сожалению, всех накрыть заботой физически нереально. Но как я бы помог тем людям, если бы оформил пацана? Лёх, запомни: даже если удастся изменить одного из тысячи, погоны носишь не зря, — произнёс начальник.

Подполковник мудрее старого школьного учителя в мою молодость. Нечасто в подразделениях держится взаимоуважение между коллективом и начальством. Для нас он как Гуру.

Недавно вышел из дома на работу в форме, по дороге заметил буксующий в сугробе автомобиль. Постучал в окно, предложил водителю помощь. Он промычал нецензурную фразочку про мусоров. Я молча зашагал дальше. Даже врезать по горбатому носу желания не возникло. Наставник научил меня смотреть на мир под правильным углом.