20 14. Из Пишгора в Барак

Рассказывает сержант Шабанов Андрей Викторович, командир отделения разведки 10 батареи 4-го реактивного дивизиона «Град»:
 
        После того, как контроль над высотами вокруг Пишгора был возвращен правительственным войскам Афганистана, нашему полку дали команду возвращаться в Руху. Понятно было, что «прогулка» намечалась «весёлой». В прошлый раз, на ноябрьской операции, во время движения колонны из Пишгора в Руху, душманы сожгли в районе горы Варкеба большое количество грузовиков афганской армии. Чтобы оказать противодействие таким вредоносным поступкам, перед началом выхода колонны наши офицеры заранее разработали план мероприятий, обдумали какие места, какие горы, тропы или направления надо будет перекрыть огнём артиллерии. Были назначены так называемые «плановые цели», им присвоили номера (например, Цель № 105). Эти пронумерованные цели в батареях нанесли на карты, на приборе управления огня рассчитали дальности и дирекционные углы. С помощью этих данных по таблицам вычислили прицел, угломер, поправки и так далее. Если в процессе боевых действий в районе плановых целей окажутся какие-нибудь огневые средства противника, или скопление сил противника, то на батарею подаётся команда «Цель Стопятая!». Скорость наведения орудий на эту цель будет молниеносная. Как только корректировщик запросит работу по плановой цели, то время на поражение этой цели будет минимальным. Те цели, которые возникнут в процессе боевых действий, они уже получатся внеплановые. На них корректировщик должен будет дать икс/игрек координаты, вычислитель рассчитать дирекционный угол и дальность до цели. Потом передать СОБу. Это всё потребует затрат времени. В боевой обстановке время напрямую связано с жизнью наших военнослужащих. Это может сыграть большую роль: у нас могут быть большие потери. Чтобы такого не произошло, выход нашего полка из Пишгора планировался. Я по своим частотам получил и нанёс на карту плановые цели, которые находились на наиболее проблемных участках маршрута. В частности, в Киджоле, в месте слияния двух рек Аушаба и Панджшер. Там дорога проходила прямо по воде. Глубина была небольшая, примерно по щиколотку, может чуть выше. Но, течение было очень сильное, а мостика не было. Эту плановую цель я нанёс на карту вместе с остальными.
        Выдвигаться из Пишгора мы начали вечером, ещё по светлому. Сначала ехали на технике. Потом спешились, шли через кишлаки пешком. В Киджоле, недалеко от брода через речку Аушаба, стоял дом с хозпостройками. Нам поставили задачу его занять. Пришли туда мы по темноте, засели. Там же с нами оказалась часть второго разведвзвода и начальник разведки полка Салаватов. Через дорогу от дома располагалась «зелёнка». За домом протекала река Панджшер. Вперёд уходило ущелье Аушаба. Дальше начиналось подножье горы, оно круто уходило вверх.
        Первый разведвзвод и часть второго вместе с командиром разведроты Н.Москалёвым заняли одноэтажный доме чуть дальше вглубь ущелья. Между тем домом и речкой Панджшер проходила дорога на Пишгор. Речка Аушаба вытекала из ущелья Аушаба, протекала рядом с домом, перпендикулярно дороге. Разведчики получили задачу не подпускать туда духовских гранатомётчиков.
       Когда колонна подошла к нашим позициям, произошел взрыв. Буквально на 50 метров ИМРка с лопатой спереди (инженерная машина разграждения) заехала за нашу позицию и подорвалась на подходе к броду через Аушабу. Сразу после подрыва душманы открыли огонь по колонне.
       От нас, корректировщиков, требовалось навести на душманов огонь артиллерии, чтобы подавить огневые точки противника. Я с этим вопросом обратился к Трембе. На что он мне сказал:
 - Мне отсюда, из дома, ничего не видно. Подножье горы идёт уступом, за этим уступом может находиться гора, которая будет являться прикрытием цели.
       Короче, он побоялся стрелять. Он боялся накрыть нас. Часть колонны уже прошла мимо нашей позиции, остальная часть ещё не дошла. Душманы сидели на склоне горы в таком месте, что если батарея «Град» начнёт стрелять из Рухи, то снаряды перелетят через хребет и упадут не на склон с душманами, а на дно ущелья. То есть на колонну и на нас. Это так Тремба думал. А я думал иначе.
       Душманы были выше нас, нам было проблематично стрелять снизу-вверх из стрелкового оружия. Плюс – подрыв техники. ИМРка закупорила дорогу, застопорила движение. Всё это давало душманам преимущество. Надо было их лишить этого преимущества. Поэтому я сказал Александру Трембе:
 - Тарищстаршийлейтенант, я помню наизусть все цели, которые нанёс на карту. Разрешите я по памяти назову номер цели, запрошу из Рухи один выстрел. Мы посмотрим куда упадёт ракета, затем «подтянем» к позициям душманов. Даже если мы не попадём точно по позициям, то «выкурим» душманов с этой горы.
       На «Зубе Дракона» был аналогичный эпизод. Наш комбат Курлыков дал залп по склону, занятому душманами. С этого склона немедленно прекратилась стрельба. Даже если залп «Градов» не уничтожил врага физически, то психологически это подействовало. Нам сегодня достаточно было психологического воздействия. Когда по склону такая штука ударит, то не останется желающих обстреливать нашу запертую колонну.
       В общем, я предложил взводному дать хотя бы один разрыв. На это он мне ответил, что у него сломался фонарик, он не может осветить карту и вести нормальную стрельбу. После этого он спустился в цокольный этаж. А я поднялся к разведчикам, к позициям возле окон. Стал вести огонь по позициям душманов из своего автомата как простой пехотинец. Решил, что раз я не могу работать как артиллерист, то помогу нашим чем смогу. Я психанул тогда, стал с негодованием думать, что старый взводный Алексей Ефремов был хороший, а новый взводный – плохой. Я думал, что Ефремов точно засадил бы по душманам хотя бы одним снарядом, я думал о том, что Ефремов был Настоящий Мужик, а новый взводный слабак какой-то, нахрена его нам прислали! Так всегда думаешь после расставания с боевым товарищем, с настоящим офицером и героическим человеком. Пусть Александр простит мой душевный порыв: на войне не все ситуации бывают гладкими. Сегодня я очень дорожу нашей дружбой, очень уважаю Александра. Мы с ним прошли очень сложные и опасные боевые операции, я убедился, что он отважный человек и грамотный офицер. А в Киджоле, я психанул, разозлился на Александра Трембу и ушел к разведчикам.

      Рассказывает ст.л-нт Александр Тремба, командир взвода управления 10 батареи «Град»:
- В ночном бою на перекрестке с ущельем Аушаба в качестве огневого воздействия на противника у меня были только 4 установки «Град», расположенные в Рухе. У каждого из орудий разлёт снарядов такой, что залп поражает площадь 42000 кв.м. Я бы колонну сжег, если бы затребовал стрелять «Градами» из Рухи. Для перестраховки переспросил у командира разведроты, тот ответил:
- До душманов метров 200, не больше. Ты своим залпом здесь всё вместе с нами перепашешь на х@й!
 Так было принято решение не вызывать из Рухи огонь артиллерии.

Рассказывает сержант Шабанов Андрей Викторович, командир отделения разведки 10 батареи 4-го реактивного дивизиона «Град»:
 - Дальше произошло вот что. На хребте, который возвышался над Аушабой и над дорогой, занимал позиции 3-й горнострелковый батальон. Из этого батальона по хребту в тыл душманам пошла 8-ая рота. Точно помню цифру 8, я её по радиообмену слышал.
 
       Душманы прекратили огневой налёт. Наши зацепили подорванную ИМР-ку, стянули её с дороги. Колонна возобновила движение.
       После того, как колонна прошла, нам с разведчиками по радиосвязи дали команду уходить. Мы выбежали из дувала на дорогу и оказались там одни, ни справа, ни слева никого не осталось. Духи находились в тёмном кишлаке недалеко от нас, они открыли по нам огонь из автоматов и пулемётов. Мы метнулись к террасам, залегли за каменные заборчики. Душманы вели такой плотный огонь, что буквально прижали нас к земле. Террасы были очень низкие, за ними можно было только лежать вдоль стенки. Стрелять в таком положении было невозможно, высунуться было невозможно. Спас нас из этой жопы старшина разведроты. Он вернул к нам две БМПшки. Они подошли к нам, огнём убавили борзость душманов, а мы забежали, укрылись за их бронёй. Так под прикрытием брони вышли.
       После того, как пересекли речку Аушаба, мы оказались вне досягаемости душманских обстрелов. Нам приказали остановиться. Оказалось, что подорванную ИМРку минировали два сапёра: лейтенант и боец. Они остались одни там, возле ИМРки.
       Нам дали команду вытащить сапёров. Мы с двумя БМПшками снова пошли к Аушабе, снова полезли в эту жопу. Однако не доехали, сапёры сами вышли нам навстречу. Живые, здоровые и невозмутимые. Мы с разведчиками тихо прифигели - из какой стали у сапёров сделаны нервы и яйца.
       После Киджоля душманы препятствий нам больше не создавали. В Барак мы доехали без боестолкновений.