Игрушечный драйв

У внучки Софии уже зависимость. Я с трудом перемещаюсь по ее квартире, боясь наступить на игрушечные города, в которых живет много невероятных существ. Открываю шкаф, и на меня обрушиваются плюшевые зайцы, собаки, жирафы. Многие эволюционировали до того, что распевают китайские песни и на ломаном русском пытаются с тобой поговорить.

- Как тебя зовут?
- Сережа.
Краковяк начинает безудержно смеяться.
- Не вижу ничего смешного.
Нажимаю ему на ухо и слышу в ответ:
- Ты самый красивый.
- Вот это другой разговор, согласен.
Разгребаю большую кучу в углу и отыскиваю волшебное зеркальце. Глядя в него, немного сомневаюсь в правде Краковяка, но ведь можно и простить его, игрушка все-таки, хоть и с душой.

Идем в магазин. Я не успеваю положить в корзину сыр, хлеб и масло. Пока прочитаешь, что все без ГМО, пестицидов и пальмовых масел, она уже полна обезьянами, погремушками и собаками. Собаки, я понимаю, чтобы охранять ее детскую недвижимость.

А папа старается, как может. Шлет и шлет грузовики с каучуковыми девушками, младенцами, требующими непрерывного ухода, и другими мутирующими сущностями. Надо бы ему написать, что до потолка осталось немного сантиметров, но зачем лишать радости счастливого отца.

- И в кого она такая? - спрашиваю я у дочки.
- Да в тебя, папа. У тебя весь дом завален ракушками, камнями, медалями.
- А ведь и правда!
Я радуюсь, что яблоки от яблони недалеко укатились.

 Придет время, игрушки Софьюшки будут совсем другими. Платья, гаджеты или цветы? Время покажет.

Как же эти растюхи завладели мной в последнее время. Пройти по рынку мимо горшочков с туйками, гераньками, гвоздичками невозможно. Достаю кошелечек, пересчитываю рублики. " На что хватит?   - думаю я, посматривая на опунцию с огромными цветами, - ведь уведут из-под носа, пока считаю".

Но сажать некуда. Соток двадцать  уже пестрят заморскими цветочными деликатесами. Беру в руки лопату, иду осваивать целину. Земля у нас редко бывает влажной. Прихватываю еще лом и кувалду, чтобы дробить ее.

Компоста много изготавливаю, ничто не выливается мимо, туалет - и тот в ведре. На это ароматное блюдо со всех краев ползут червячки. Но и медведки не спят. Этого не хватает. Корову бы.

Пока новые цветочки сажаю, старые зарастают пыреем, крапивой, декоративной снытью. На неделе вывез двенадцать тачек корней полосатого чуда. Пусть эта красота осваивает луга. Она сильная.

- Может, мне лучше на работу устроиться? - спрашиваю  у друга, - а то сил больше нет жить на заслуженном отдыхе, даже борщ некогда сварить.

- Ох уж эти игрушки! Хорошо было раньше! Копеек хватало только на то, чтобы прокормиться, - отвечает друг, у которого все стены завешаны и заставлены взрослыми безделушками. - Что ты думаешь, куда я каждый день ходил в Питере? В музеи? По друзьям? Нет же. На блошиный рынок!

Он показывает маленькую медную вазочку с восточным орнаментом, ручную кофемолку, картинку в рамке с одинокой задумчивой лодкой, похожей на меня.

- Ты знаешь, я в детстве не обедал в школе, а положенные ежедневные двадцать копеек откладывал на игрушки, -  вспоминаю я. - Мои родители и не подозревали, что немецкая электрическая железная дорога стоит более  десяти рублей. Все цены на коробках я виртуозно исправлял. Может, потому и остался таким тощим, что не привык кушать, как все?

Еда имеет очень неприятное свойство. Сначала она радует тебя ароматом, а то и красотой уложенных по феншую кусочков. Открываешь рот - и нет ее. Другое дело игрушки. Мои кустики и цветочки и меня переживут, денежек не жалко.

И я отправляюсь в гору за камнем. Цветы и камни у меня друзья. Неподалеку разваливается старая постройка из песчаника - настоящий клад для сада. Тащу килограмм двадцать в руках, тачка здесь не проедет. Представляю, что я спортсмен на тренировке. Прилаживаю ее у бересклета. Отойду. Нет, надо еще парочку...

Быть может, наши игрушки и не серьезное дело. Но какой драйв - чувствовать себя всю жизнь ребенком.