Бархатный сезон. гл. 6. Ополчение

6.Ополчение

Какими  ещё словами описать мою «шахидку»? Таких женщин непреступных, как крепость, я видел и на фоне курортного разврата в Сочи, шествующими с одним  ребенком за руку, другим –на руках. Отсутствующий взгляд. Горделивая осанка. Такая скорее всего  могла повторить содеянное ревнивой сибирячкой, уложившей меткими охотничьими выстрелами мужа с любовницей  в гробницу из зелёных зарослей камышей и безоблачного сентябрьского неба, - под которым её трое мал мала меньше ребятишек с утра отправились в школу, чем потворствовать  ухаживаниям соблазнителя. Она бы сорвала дедовский кинжал с ковра, и сверкая лезвием огненных глаз, совершила бы в том или ином виде то, что сотворила Юдифь с Олоферном, но осталась бы верной женой, матерью с незапятнанной честью. За что мстила сибирячка  своему муженьку-егерю, предавшему их юные блуждания по огоньковым, напоённым запахом цветущей черёмухи полянам? За растраченную молодость? За позабытых - позаброшенных детишек?-зазнобе всё, а ей и суразятам объедки.   Куда делись души любовников-взмыли ввысь вспугнутыми выстрелом утками, унырнули на дно озера двумя солнцебокими карасиками? Кто знает! Сочиняя репортаж «Ревнивая жена», я немного поэтизировал криминальную фабулу в духе рыцарской истории о Тристане и Изольде, трогательно описав, как гробы любовников опустили в одну могилу. Из соображений этических, фамилии и имена были изменены, поэтому похоронить героев газетной утки можно было  хоть в прожаренной солнцем египетской пирамиде, хоть в замшелом кавказском дольмене, хоть на блуждающем в Космосе  астероиде.
  А  дольмены-то, интересовали меня не меньше, чем  похождения беспутного миллионера. Отправившись на экскурсию, предназначение которой – знакомство с  экзотикой древних адыгов, я понаслушался и про переселение душ , и про порталы космических энергий. Я даже заглянул в отверстие одного из этих порталов, но лучше бы я этого не делал…
И не то чтобы никогда ранее не слыханные мной слова «убыхи», «шопсуги», «меоты», «зихи» и вся полная загадок и тайн история этих  протоплемён воинственных черкесов так уж взволновала меня. Да экскурсоводша сильно и не вдавалась в подробности –куда убыли грешившие работорговлей убыхи и как у шопсугов был организован шопинг – они туркам живой товар для гаремов , османы им - патроны и порох. Баш-на баш. Что осталось от меотов? Куда  заховались зихи? Может, они перенеслись в другой уголок Галактики , используя неведомую силу построенных ими мегалитов? Да и они ли ворочали эти абсолютно неподъёмные глыбы? А может все эти куски скал перемещали  какие-нибудь великаны или обладающие способностью преодолевать гравитацию гномы и волшебники? Как происходило всё это? Постройка порталов. Их многотысячелетнее функционирование. И наконец- телепортация язычников-дольменопоклонников.  И какова была в том роль упьедесталенного в приморском парке идола генерала  времён кавалергардов, совершавших ритуалы вольных каменщиков с верою в возможность подобных космических путешествий? Из рассказов обряженной в джинсы, майку, кроссовки чернокудрой продолжательницы реликтовых закавказских родов я почерпнул в частности: вполне возможно- древние каменные постройки –нечто вроде камер видеонаблюдения пришельцев, посеявших на Земле жизнь. Остатки лабораторий генной инженерии , из которых и вышел род человеческий.
  Буквально на следующий день примчавшаяся - таки на самолёте в Сочи, Элоиза, взялась активизировать расследование. В одной из комнат хостела её дяди Аслана на стене висело старинное дедовское ружьё завзятого абрека. Временами он надевал черкеску с газырями. И проказница не замедлила примерить всю эту экзотику, нацепила на живот кинжал  и, сняв со стены ружьё, прицелилась в заглядывающую в окно Луну.
Прилетела Элоиза под вечер. Аслан сграбастал меня –и мы сквозь анфилады пальм рванули с ним в аэропорт встречать мстительницу.
-Вот какая красавица стала! –  чмокнув племяшку в щёчку, схватил заботливый дядюшка чемодан на колесиках, и пока он укладывал его в багажник, я почему-то представил, что это труп блудливого миллионера.
На следующий день подтянулся папа бледноланитной Людмилы из Курска. Его мы встретили на вокзале с башней, стрелки  часов на которой показывали полшестого.
- Клим Евгеньевич, -представился милицейский полковник на пенсии, напомнив своим именем, что ещё не перевелись ворошиловские стрелки. И почему-то кроме Курско –Орловской битвы опять таки вызвал в моём воображении взрыв ассоциативных нагромождений насчёт каменных баб, скифских курганов и дольменов.
- Ничего! – с ходу с лёту заявил Клим Евгеньевич. – В Грозном, Шатое, Аргуне и не такое бывало! Справимся!
  В укладываемом в багажник чемодане ветерана курского ОМОНа угадывались очертания винтаря с оптикой.
Наше ополчение было в сборе. Сидя за столом под конспиративным абажуром мы распределяли роли.
-  Аслан, дорогой! Твоя задача деморализовать противника. Нагнать «мафиозной» жути, - сдвинув орлиными крыльями насупленные брови наставляла племянница своего дядю.
-  Клим Евгеньевич, вы должны помочь нашему журналисту отснять компрометирующие кадры для суда. Андрей Константинович репортёр от бога, но тут нужно провести оперативную съёмку.  Только пожалуйста –никаких спецназовских захватов, применения  физической силы, а тем паче огнестрельного оружия. Он нужен нам живым и невредимым. Речь о больших деньгах. Клим Евгеньевич, вы привезли видеокамеру? А то у Андрея Константиновича только фотик.
-Да, привёз!- откликнулся седовласый Дольф Лундгрен. И расстегнув чемодан, вынул великолепный цифровой аппарат, который и выпирал сквозь бока чемодана этакой винтовкой с оптикой в разобранном виде. -А вот – гостинцы от Людмилиной мамы…
На столе мгновенно образовались выставленные Асланом пузатая бутылка чачи, кегля краснодарского вина, курско-орловские колбасно-мясные деликатесы. Шарами в этом настольном кегельбане  круглились яблоки, мандарины и апельсины с Сочинских базаров.
-Ну! За успех!- подняла рубиновым кристаллом блеснувший  наполненный бокал  Элоиза.
-За Людочку и моего внука Святослава, -двинул кадыком, заглатывая огненную воду участник штурма Грозного.
-За мою подругу! – добавила Элоиза.
Дальше следовал рассказ отца о дочери, выросшей между домом-музеем Бунина и усадьбой Тургенева. О том, как  она зачитывалась «Дворянским гнездом» , воображая себя Лизой Калитиной и выходя замуж, мечтала о элегическом покое дворянской усадьбы. И вот что вышло! С детства насквозь пропитавшаяся книжными образами Людочка, когда отец начал ездить в боевые командировки на Северный Кавказ, стала заново перечитывать и Лермонтова, и Толстого,  открыла для себя Бестужева –Марлинского. Её отец представлялся ей то генералом Ермоловым, то попавшим в плен Жилиным и Костылиным одновременно. Семья Образцовых и прежде бывала в Сочи –и поэтому бюст генерала в эполетах был запечатлён на фотоснимках в семейном альбоме. Людочка в обнимку с Ермоловым…Когда дочь успешно поступила в мединститут и закончив его, начала работать кардиологом, она открыла , что у отца плохая кардиограмма и проблемы с сердечно-сосудистой системой. Тогда –то они и начали ежегодно ездить в Сочи. Здесь-то – в пляжно-кафэшной кутерьме Людмила и познакомилась с Элоизой как раз перед тем, как там же , на черноморском побережье, ей сделал предложение центросибирский криминальный авторитет из крышующих оптовку Руслан.
Людочка и Элоиза сильно выделялись в общей гулливой массе. Смуглокожая брюнетка и эльфически – прекрасная блондинка. Взрывной кавказский темперамент одной гасился холодностью и романтичностью другой. Они как бы обе были героинями какого-то ненаписанного романа с прекрасными юношами  в кольчугах и шлемах и страстными девами, выглядывающими своих возлюбленных с крепостных стен. Одна- славянка севера, другая – гордая княжна заснеженных вершин.
   На черноморском побережье Закавказья сплошь и рядом можно было видеть голубоглазых дочерей завоевателей ермоловских походов и кареоких горянок. Вперемешку. Такой персидский ковровый орнамент из глаз губ, причёсок.  Они вышагивали по тротуарам Курортного проспекта, стояли за прилавками киосков и магазинов, торговали сувенирами и такой экзотикой, как чурчхела или хачипури. Они заполняли зычными голосами базары и кассы продажи авиабилетов. Спустя двести лет трудно было –разобрать кто кого завоевал –русские черкесов, или  черкесы русских. Кинжалы в кованых ножнах, похожие на конскую сбрую женские украшения, чопорные наряды горянок и черкески с газырями в саркофагах  музейных витрин наводили на мысль, что всё это великолепие как бы пребывает в криогенном сне, замурованным в ледники Кавказа.  И в любой момент может –оттаять.
Сегодняшних княжон древних горских родов можно было видеть и среди царственных хозяек отелей и ресторанов, и промеж гаремных див, танцующих в кругу отдыхающих.  Два, натягивающих кофточку маленьких округлых детонатора секс-бомбочки. Выкатывающиеся из лифчика купальника мины, на «рожках» которой подорвётся любая семейная лодка. Вихляющаяся походка  стриптизёрши. Курорт-это в своем роде один сплошной сумасшедший дом и бордель одновременно. Здесь выплёскиваются наружу самые необузданные, замороженные вечной мерзлотой  обыденной жизни эротические фантазии.
Эти дяди с сединами,  шаркающей кавалерийской походкой  дефилирующие по набережным со своими Маргаритами, готовыми унести их на метле в кружение ресторанно- гостиничного шабаша! Последняя, тысяча вторая  ночь. Наверное, она  когда-то наступает в жизни каждого мужчины. И каждой женщины.  Самая счастливая. И самая горькая…