Рассказ 14. Свадьба

Рассказ написан в соавторстве с Алексеем Аргуновым.

Начало http://proza.ru/2022/12/28/731

- 1 -

Автобус затрясся, издал жалобный стон и резко затормозил.

Подавшись вперёд, Ольга Григорьевна Шухер, секретарь писательской организации, крепко ударилась лбом. Она вскрикнула.

«Только бы не было синяка, а то деревня эта подумает, что муж меня бьёт».

Достав зеркальце, она оглядела ушибленное место и успокоилась, хотя её уложенные локоны помялись, а тональный крем смазался.

- Девочки налево, мальчики направо! – гаркнул водитель. – Ещё одна остановочка, двигатель барахлит, паскуда, но мы ему мОзги вправим. Не боись, народ, к Новому году успеем! – и весельчак радостно заржал.

Олег Альбертович поспешил на выход, а жена его, подышав в окно, обнаружила, что транспортное средство остановилось посреди заснеженного поля, где не было ни деревца, ни кустика. Вздохнув, она расстелила на коленях полотенце, достала корзинку с продовольствием и стала дожидаться супруга.

- Мы уже два раза ели! Я не буду! – отказался муж, похлопывая себя по тощему животу.

- Я нервничаю, мне надо прийти в себя, - откусывая бутерброд с внушительным ломтем колбасы, зыркнула жена.

- На тебя посмотришь, так ты сплошной комок нервов! – пошутил Олег Альбертович.

- Другого ответа я от тебя и не ждала. Я страдаю, а ты со своими шуточками лезешь, - жуя, начала заводиться страдающая женщина.

- Ну, чего ты психуешь, я не пойму, - пожал он плечами. – Сама же говорила: скорей бы её замуж выдать.

- Олег, - строго сказала Ольга Григорьевна. – Ты бы помолчал. Они едва знакомы.

- Оля, они уже полгода вместе живут!

- И где только она его только подобрала? – сокрушалась будущая тёща. – Манер нет, голубцы он ест без ножа, родители у него деревенские, фамилия плебейская и живёт в каких-то Сумерках!

На глазах у Ольги Григорьевны показались слёзы.

- Ой, Щитомордникова, чья бы корова мычала…

- Нет, моя корова молчать не будет! Дочь писателя выходит замуж за ветеринара! Какой мезальянс!

- Ой, какие мы гордые! Небось, забыла, как мы с тобой познакомились?

- Олег, не надо сравнивать. Я была культурная, воспитанная девушка…

- Ага, - перебил её муж. – У меня до сих пор стоит перед глазами эта картина: культурная девушка, пьяная в хлам, в четыре утра тормозит милицейский уазик, плюхается на заднее сиденье и кричит: «Мы едем кататься!»

Шухер опустила глаза:

- Сколько можно это вспоминать?

- А где ты на следующее утро проснулась? – не унимался Олег Альбертович. – В моей постели, у стенки. Пожалел я тебя тогда, в вытрезвитель не отвёз.

- Конечно, у вас одно на уме: лишь бы в постель затащить.

- А что, я на коврике должен был спать? У меня тогда из мебели только одна кровать была, полуторка. Ничего, поместились, ты только храпела всю ночь, а через неделю в ЗАГС потащила, не терпелось тебе, видимо…

Ольга Григорьевна хмыкнула.

Автобус ожил. Водитель, усевшись за баранку, сообщил пассажирам:

- Завелась, стервь! Теперь с ветерком домчим!

Автобус тронулся с места.

- Хорошо едем, - Олег Альбертович похлопал жену по коленке.

- Мне будет хорошо, когда я поеду назад.

Хороший автобус нёсся во весь опор.

-2-

- Аллё, прибыли! С вещами на выход, - затрещал весёлый шофёр, - поторапливаемся, граждане, запоздали-то мы в дороге… Новый год на носу, надо ещё водкой затариться, сегодня сельмаг до четырёх, а завтра выходной.

- А после четырёх как? - послышался робкий голос.

- Кузьминична круглосуточно работает, - ответил балабол. - Речная 12, самогон у неё знатный и берёт недорого.

Ольга Григорьевна презрительно фыркнула. Тут кто-то засмеялся в автобусе:

- Глянь, Федька Ямщиков до чёртиков допился, на шухере стоит.

- Ну-ка, где? Как пить дать пьяный, вон, отхлёбывает из фляжки!

Ольга Григорьевна, спустившись с автобуса, увидела щуплого мужичонку в большом тулупе, валенках и шапке-ушанке. Зажав что-то коленями, на вытянутых вверх руках он держал картонку, на которой крупными неровными буквами было написано: «Шухер».

Гостья покраснела. Олег Альбертович сообразил:

- Нас встречают.

Кто-то за спиной засмеялся:

- Мексиканских сериалов, что ли, насмотрелся?

В это время встречающий громко закричал:

- Шу-хер! Шу-хер!

Выходящий народ держался за животы.

- Что, Федя, отмечаешь уже?

Олег Альбертович помахал рукой. Фёдор бросил картонку, засунул флягу в карман и уверенно воскликнул:

- Я вас сразу узнал! Эх, гости городские, прокачу сейчас на савраске, лошадей, отродясь, поди не видывали…

- Да нет, Ольга Григорьевна деревенская, она даже корову доить умеет.

- Проверим, давай сюда свои вещички, - Фёдор схватил дорогой кожаный чемодан Ольги Григорьевны рукой в грязной рукавице и направился за угол вокзала. Супруги Шухер последовали за ним.

Сразу за углом стояла телега с впряжённой лошадью. Фёдор закинул вещи в повозку, вытащил из соломы бутылочку и подмигнул:

- Выпьем за знакомство!

Олег Альбертович потёр руки:

- Правильно!

Ольга Григорьевна брезгливо повела губами:

- Спасибо, я не пью.

Фёдор заржал в ответ:

- Моя лошадь не пила, не пила, да и померла!

Пока мужчины знакомились, пили и жали друг другу руки в знак дружбы, дама в дорогой белой дублёнке с опушкой и модных замшевых сапогах, нервничая, разглядывала овчинные тулупы, которыми была застелена телега.

«А этот как на рыбалку вырядился. Как знал! И дёрнули же меня черти дублёнку эту надеть, знала же, что в Сумерки еду!»

Муж и Фёдор прервали тревожные размышления писательницы, вдвоём подсадив её в телегу. Шухер, задрав дублёнку, аккуратно уселась на подстилку. Муж с бутылочкой развалился рядом. Возница ударил савраску кнутом, телега тронулась, писательница не удержалась и, задрав ноги вверх, упала навзничь.

Ямщиков крикнул во всё горло:

- Ну, давай, залётныя, - а потом запел:

- А на последнюю да на пятёрочку, куплю я тройку лошадей,

И дам я кучеру на водку, эх, погоняй, брат, поскорей…

«Скорей бы всё это закончилось», - подумала Ольга Григорьевна, но всё только начиналось…

- 3 –

Савраска мигом домчал гостей до места назначения. Ольга Григорьевна, ожидая, пока ей помогут слезть с телеги, разглядывала дом своих сватов. Выглядел дом основательным и добротным, с деревянными резными ставнями и коньком на крыше. Из высоких распахнутых ворот выбежала полноватая девушка в полушубке, накинутом на длинное белое платье.

- Мама, папа, ну, наконец-то! Что ж вы так долго? Регистрацию без вас провели!

Вслед за дочерью вышел степенный коренастый мужичок среднего роста и вальяжно приблизился к телеге:

- Не чаяли уже вас увидеть, сваты дорогие. Федька, чемоданы в дом, савраску в стойло, овса насыпь побольше в честь праздничка. Дениска, тёще помоги!

Из-за спины хозяина показался невысокий паренёк в костюме жениха и помог Ольге Григорьевне.

- Здравствуйте, Иван Денисович, - не замечая зятя, поздоровалась Шухер с новым родственником.

- Автобус три раза в дороге ломался, - пояснил Олег Альбертович.

- Ах ты, страсти какие, - покачал головой Иван Денисович. – Колька, шОфер, бестолковый у нас, не хозяйственный… Мать, встречай гостей! – крикнул он молодецким голосом.

В цветастом платке, в длинном сарафане до пят, показалась строгая женщина, не старая и не молодая, с хлебом-солью. Молча поклонившись гостям, она выпрямилась и сказала:

- Ну, вот и встренились…

Ольга Григорьевна искусственно улыбнулась и выдавила из себя:

- Добрый день, Домна Ивановна!

- Ядвига, - властным тоном приказал тесть. – А ну, иди в дом, застудишь ещё мальца!

Тёща схватилась за сердце. Олег Альбертович, улыбнувшись, хлопнул Дениску по плечу:

- Молоток! – и надломил каравай.

Ольга Григорьевна отщипнула небольшой кусочек и мученически положила его в рот. И тут до её ушей донеслась какофония звуков, состоящая из игры на гармошке, ударов по медному тазу, кудахтанья куриц, собачьего лая, залихватского свиста и радостных улюлюканий.

- За опоздание штрафную, - хитро улыбнулся Иван Денисович и отступил в сторону.

Перед супругами предстал живой коридор из ряженых людей, размахивающих мётлами и вениками.

Олег Альбертович смело шагнул вперёд.  Ольга Григорьевна в страхе ухватилась за мужа и, зажмурившись, двинулась за ним. Она не сразу поняла, что происходит. Лишь когда она почувствовала жгучую боль возле колена, она решилась открыть глаза. Даже в самом кошмарном сне она не могла увидеть такое.

Их с мужем с остервенением лупили колючими вениками по ногам, по коленям, по бёдрам и по спине. Шухер жалась к мужу, ища поддержки, но Олег Альбертович оставался спокоен. А ряженые старались изо всех сил.

Кошмар внезапно закончился, за ним последовал другой. Ряженые побросали чилижные веники и полезли целоваться. Какая-то рыхлая тётка с могучими плечами обхватила Ольгу Григорьевну за шею и смачно поцеловала её в губы.

- А теперь за здоровье молодых, по стопочке.

Перед супругами предстал Иван Денисович в вышитой сорочке с подносом в руках.
Ольга Григорьевна даже не поняла, что она что-то выпила.

- Молодец, сватьюшка! – похвалил хозяин.

Олег Альбертович довольно крякнул. Самогон был очень крепким. 

Следующие два часа прошли для Ольги Григорьевны как в тумане. Поздравляли молодых, дарили подарки, пили и закусывали.

Иван Денисович сказал целую речь о сближении города и деревни и гордо объявил, что дарит молодым дом с хозяйством.

Ядвига радостно завизжала, гости загудели, зазвенели бокалы, застучали ложки и вилки, запахло огурцами и рыбой.

А у Ольги Григорьевны вылетел из головы заранее приготовленный тост. Говорила она скомкано, не по-писательски, с трудом подбирая слова, а когда она продемонстрировала две путёвки на остров Крит, Федька Ямщиков её перебил:

- Я прошлый год в Турции был. Рыбачить там не разрешают, из выпивки коктели дурацкие, да и пить некогда - баб много одиноких, я толком и не отдохнул.

Ольга Григорьевна сжала губы, плюхнулась на стул и выпила рюмочку.

- Оля, ты много пьёшь, - прошептал ей на ушко муж.

- Олег, я хочу забыться, - недовольно ответила она ему.

- Ага, сейчас потребуешь кататься…

- Кататься! – дружно закричали за столом.

Ольгу Григорьевну подхватили под руки и поволокли на улицу. Писательница с трудом соображала, что происходит. Отчётливость сознанию вернулась тогда, когда она ощутила резкий запах навоза и овчины. Ей было тесно, ноги болтались в воздухе, одной рукой муж прижимал её к себе.

- Олег, где мы? – растерянно обратилась она к любимому.

- Едем кататься, как ты любишь. Это тележка, в которой вывозят навоз. Они называют её говновозка.  В ней катают родителей жениха и невесты. Иван Денисович сказал – хорошо, что свадьба зимой, не так измажешься.

-  Какая дикость! – Ольга Григорьевна расплакалась от унижения и обиды.

Она хотела вытереть слёзы, но вдруг заметила, что руки испачканы чем-то липким и расплакалась ещё больше. К счастью, поездка была недолгой.   

- А теперь в баньку, париться! – командовал красный Иван Денисович.

Супругов провели в баню. В предбаннике их поджидала Домна Ивановна. Она сидела на лавке, скрестив руки на груди, с иисусоподобным взглядом и поджатыми губами.

Рядом стояли наполненные доверху два ведра.

- Не побрезгуйте угощеньицем, сваты дорогие! – ласково молвила Домна Ивановна и махнула платком.

Мужчину и женщину ловко поставили на колени перед вёдрами и дали по ложке. Ольга Григорьевна закричала:

- Это же помои!

- А свининку, говядинку-то ела за столом! – поучительно говорила сватья. – А теперь и ты скотинку уважь! Съешь ложечку за здоровье!

Шухер с ужасом наблюдала, как муж зачерпнул ложкой помои и стал есть.

- Молодец, уважил! – похвалила сватья и махнула платком. Олега Альбертовича подняли и увели.

- Я не буду это есть! – сказала Ольга Григорьевна и сжала зубы.

- Будешь, будешь, как миленькая! – кричал народ за её спиной.

Домна Ивановна в третий раз махнула платком. Кто-то крепко схватил строптивицу за шею и окунул с головой в ведро, в котором плавали картофельные очистки, размокший хлеб и какая-то каша.

Когда её голову вытащили из ведра, Ольга Григорьевна раскрыла рот, чтобы вдохнуть воздуха, и в этот момент её снова заставили уважить скотину.

Потом была жаркая баня, в которой Федька Ямщиков охаживал берёзовым веником по её пышному телу, а могучая бабища била распростёртое тело её мужа.

Ольга Григорьевна отключилась.

- 4 –

Новоявленная тёща угрюмо глядела на буйное застолье. Пела гармошка, дрожали полы, звякала посуда, по столу прыгала курица, принесённая кем-то из гостей.

- От курва, куда ж ты забралась, стерва гулящая? – Домна Ивановна схватила курицу и со словами:

- Щас вам бошки-то поотрубают, - унесла её прочь.

- Олег, - выпив рюмочку, горько произнесла писательница. – Как ты мог есть из помойного ведра? Ты даже не сопротивлялся! Я в тебе разочарована.

- Да, ел! Я же не потомок польских шляхтичей! – Олег Альбертович встал и куда-то ушёл.

Рядом с писательницей возник дедушка лет восьмидесяти. На морщинистом лице выделялся большой нос, во рту торчал один зуб, мутные подслеповатые глаза вперились в грудь Ольги Григорьевны.

- Дочка, как тебя зовут? – скрипучим голосом поинтересовался дедушка.

- Оля, - неохотно представилась Шухер.

- Э-э-э, - протянул старичок. – Куролесил я с одной бабёнкой, Олей. А мужик ейный кобеля на меня спустил, энтот кобель полпальца мне и оттяпал.

Собеседник выставил вперёд правую руку, на которой отсутствовал мизинец.

- Какой кошмар! – притворно ужаснулась Ольга Григорьевна.

- Это что! – протянул дедушка. – Я вот на медведя ходил без ружжа, прижал я его к обрыву, деватьси ему некуды, он на меня кинулси, да полпальца мне и оттяпал.

Дедушка снова показал оттяпанный мизинец.

Ольга Григорьевна сжала ладонями щёки и поняла: надо бежать. Вскочив, она бросилась искать мужа, но во дворе её перехватил Иван Денисович.

- О, сватьюшка! На ловца и зверь бежит! Пойдём, хозяйство моё посмотрим!

Они зашли в коровник.

- Бурёнки мои, - сват взял за рог одну из коров. – Ласковыи, послушныи, молочныи!

- Симпатичные коровки, - лживо улыбнулась Ольга Григорьевна. – А в Индии корова – священное животное.

- Индия далёко, - сказал Иван Денисович. – А молодухи мои рядышком! Поиздержалси-то я на свадьбу, теперь на бурёнок одна надёжа. Смотри, какое вымя!

Иван Денисович схватил сватью за грудь. От неожиданности Ольга Григорьевна онемела. Сват обхватил её и прижал к себе.


- Да что вы себе позволяете! – сопротивлялась Шухер. – Я приличная женщина!

- Я тебя сразу приметил! – Иван Денисович не обращал на её возмущённые крики никакого внимания.

Она изловчилась и ударила его по щеке, затем вырвалась и убежала.

- Знатный бабец! Ничего, никуда не денесси.

Вбежав обратно в дом, Шухер наткнулась на беспалого дедушку.

- Вот, дочка, послушай, что я тебе расскажу! – Он схватил её за локоть и крепко сжал. – Я на Морфлоте служил и в Красном море акулу поймал. Подцепил я её на крючок, а она, хвать, полпальца мне и оттяпала. 

Едва он поднял свою покалеченную руку, как в глазах городской гостьи потемнело.

Она с трудом освободилась от навязчивого рассказчика и вернулась за стол. К ней подошел муж и отобрал наполненную рюмку.

- Пойдем, дорогая, я тебя уложу.

Олег Альбертович привёл её в комнату. Спустя мгновение страдалица, свернувшись клубочком, заснула.

Её разбудили настойчивые прикосновения. Стояла кромешная тьма.

- Олег, у меня раскалывается голова.

- Ну, чо ты ломаешься, давай по-быстрому… - настаивал жаркий шёпот.

- А-а-а-а… Ну, давай …. – раздраженно уступила женщина мужскому желанию.

Горячие руки стали стягивать с неё одежду.

- Оля, ты спишь? - из дверей послышался голос Олега Альбертовича.

- Олег, принеси мне водички, - слабым голосом протянула Ольга Григорьевна.

Только муж закрыл дверь, как разозлённая женщина изо всех сил пнула деревенского сластолюбца. Неизвестный грохнулся на пол и ползком выбрался из комнаты.

- 5 –

Первое, что увидела Ольга Григорьевна, пробудившись, это - иконы. Их было много: три или пять.

«Интересно, кто в этих Сумерках верит в Бога?» - подумала гостья. Её разбитое тело плохо слушалось, но она решила подняться с кровати. Ольга Григорьевна заметила, что уснула в платье, и что наряд выглядит не комильфо.

«Надо переодеться…  И почему так тихо?» - вяло шевелились её мысли. - «Неужели все эти люди испарились, а вчера был только сон?». Однако это была явь.

Она заметила на столе записку мужа «Оля, я с Фёдором поехал за ёлкой, буду к обеду».

«Понесло же его, лишь бы жену бросить!» - подумала раздражённая супруга. Она надела свежее платье и вышла к новым родственникам с надеждой, что вчерашние бесчинства не повторятся.

В большой комнате, где вчера проходило застолье, две молчаливые женщины под руководством Домны Ивановны бесшумно накрывали столы. Пахло куриным бульоном. На табуретке сидел вчерашний дедушка и, загибая пальцы, бубнил себе под нос:

- Маньку я похоронил, Нюрку похоронил,  Глашку похоронил, Наташку похоронил …

- Дед, у нас не похороны, а свадьба! – прокричала ему в ухо одна из женщин, помоложе.

- А, вот был я как-то на свадьбе у председателя колхоза…

Не дослушав, женщина отвесила ему подзатыльник и грубо сказала:

- Лучше бы тебе язык оттяпали!

- Доброе утро, сватьюшка! Хорошо выспалась? – спросила Домна Ивановна.

- Да, спасибо, - сухо ответила Шухер. – А у вас кофейку не найдётся?

- На кухне кофемашина есть, там, возле печки, Ядвигочка нам подарила, - насмешливо ответила хозяйка.

Ольга Григорьевна что-то промычала и отправилась в кухню. Обилие кнопок смутило горожанку, и она предпочла более простой вариант – растворимый, который нашла возле кофейного аппарата.

На кухне появилась невеста.

- О, мам, привет! – Открыв холодильник, Ядвига достала банку с огурцами и отпила рассол.

- Ядвига, ты и вправду беременная?

- Да, мама, ты скоро станешь бабушкой!

В голове будущей бабушки что-то заискрило.

- Что же ты мне ничего не сказала?

В ответ дочь захрустела огурцом и сделала брови домиком:

- Я папе сказала!

Стали подтягиваться гости. Шумное веселье продолжилось. В самый разгар праздника в дом ввалилась толпа молодых людей.

- Ура! – закричала Ядвига и кинулась к друзьям. – Теперь мы повеселимся по-настоящему!

Вслед за друзьями появился мужчина средних лет в кожаной куртке и кепке и смущённо сказал:

- Надо бы рассчитаться…

Ольга Григорьевна смекнула, что с ним можно уехать домой. Она незаметно проскользнула в комнату, где они спали.

- А у нас денег нет! – весело закричала хорошенькая блондинка, обращаясь почему-то к Ивану Денисовичу.

- Эх, безголовыи, - пробурчал хозяин и полез в нагрудный карман.

- Выпейте с нами, товарищ! – к таксисту подлетел Федька со стаканом в руке.

- Я за рулём, мне в город надо, - отвернулся таксист.

- Успеешь ещё в город, сядь, поешь, голодный поди, как собака. Мать, рассаживай гостей! – распорядился Иван Денисович.

Федька уцепился в таксиста и поволок его к столам.

Ольга Григорьевна, появившись с ридикюлем в руках, с ужасом увидела, как двое держат таксиста, третий вливает ему что-то в рот из стакана, а Федька прыгает рядом на одной ноге, вертя на пальце ключи.

Так как всё внимание было приковано к новоприбывшим, никто не заметил, как Ольга Григорьевна покинула дом. Очутившись в сенях, она с трудом отыскала свои итальянские сапожки и белую дублёнку. Встряхивая дублёнку, она застыла с поднятыми руками. Вещь была изуродована многочисленными следами от чилижных веников, такая же участь постигла и сапожки. Всплакнув, она оделась и отправилась искать автовокзал.

На вокзале всё было закрыто. На кассе висело объявление, написанное от руки: «Автобус пойдёт в город 3-го или 4-го числа».

Ольга Григорьевна растерянно побрела куда глаза глядят…

- Так это же писательница Шухер!

Скиталица подняла глаза и увидела перед собой обычную деревенскую женщину лет пятидесяти, в кроличьем полушубке и белом платке.

- А я на вашем творческом вечере в городе была! Вы меня не помните? Я - Шуйкина, Евлампия! – затараторила незнакомка. – Я в здешней библиотеке работаю, у нас книжки ваши есть. А муж мой стихи пишет, Пулицеровскую премию хочет получить. Я вам стихи его оставляла, вы обещали ответить! Неужто сами приехали? Вот Ганя-то обрадуется! Он у меня сентиментальный.

Ольга Григорьевна совсем не помнила ни вечера, ни женщины, ни стихов.

- Да-да, я припоминаю, - вяло улыбнулась писательница.

- Да что ж мы на улице стоим! Пойдёмте в избу!

Обнадёженная Ольга Григорьевна последовала за поклонницей, успев подумать: «А всё-таки хороша она, писательская слава!»

- 6 –

- Ганя! Ганя! Иди скорей сюда, посмотри, кто к нам приехал! – закричала Евлампия, едва переступив порог.

Из комнаты вышел высокий, представительный мужчина лет под шестьдесят и, чуть приоткрыв рот, воззрился на гостью, как будто бы это была сама Надежда Кадышева.

Ольга Григорьевна покровительственно улыбнулась и, протянув руку, поздоровалась.

- Лампа, я же тебе говорил, есть правда на земле! И Пулицеровскую премию мне дадут, вот увидишь! Как вам мои стихи? Хороши ведь?

Ольга Григорьевна улыбалась и кивала.

- Ганя, ну что ты гостью мытаришь? Она с дороги устала, ей отдохнуть надо, чайку выпить! Давайте сюда шубку, проходите в комнату, располагайтесь, а ты иди Зорьку покорми!

Пройдя на ватных ногах к дивану и, усевшись, Шухер обречённо подумала:

«Писательская слава-то хороша, а что мне про стихи теперь врать?»

Она не заметила, как хозяйка принесла чай и пряники. Примостившись рядом, Евлампия задушевно произнесла:

- Ольга Григорьевна, между нами: Игнат пишет не совсем хорошие стихи, но вы с ним поласковей, ему нельзя расстраиваться!

- Да, да, - покорно ответила Шухер, думая «Они тут все сумасшедшие в этих Сумерках!»

- Вот и славно. А теперь отдыхайте,  а я дела закончу на кухне. Новый год всё-таки! Только у нас со спиртным ни-ни…

- Ничего, - облегчённо сказала Ольга Григорьевна. – Я почти не пью.

Укладываясь на кровати в спальне, писательница горько подумала: «А выпить бы не помешало…»

Шухер разбудила хозяйка.

- Ольга Григорьевна! Вставайте! Сейчас нас по телевизору поздравлять будут!

Гостья вышла к столу. Она проголодалась, но яства были скромными: винегрет, картошка, три яблока, в центре стола початая бутылка шампанского. 

- Ольга Григорьевна, присаживайтесь! Выпьем шампанского, у нас оно с прошлого года осталось!

Игнат Шуйкин разлил прошлогодний напиток. В телевизоре заговорил глава государства. Участники застолья сдвинули бокалы.  В нос писательницы ударил запах прокисшего вина. 

Хозяин заговорил, перебивая телевизор:

- Как вам мои стихи?

- Стихи хорошие, настоящие, но как всякому алмазу им требуется огранка. Вам нужен хороший редактор.

- А что вам особенно запомнилось?

Ольга Григорьевна замялась.

- Ну, вот вы что-то писали о любви…

- А, наверное, вот это:

Но почему не хочешь обвенчаться
Предстать пред Богом дружною четой
Ведь мы не будем расставаться
И после гроба будем мы с тобой


Не главное ведь ЗАГСа запись
Пред Богом нам ответ держать
Пусть у других бунтует зависть
А нам с тобою доживать


Подумай, измени решенье
Исправить можно всё сейчас
Потом уже ведь будет поздно
Когда наступит судный час.

Когда Игнат закончил читать стихи, Евлампия с умилением глядела на супруга.

- Ганя! – жена протянула руки к своему мужу.

- Лампа!

Шухер икнула.

- Очень замечательные стихи! Очень душевные! - и залпом выпила невкусное шампанское.

Без малого час Игнат декламировал стихи. Наконец-то стрелка на часах стала подбираться к двенадцати.

- А давайте ещё по шампанскому, допьём уже бутылку.

- Спасибо, Евлампия, я не хочу!

- Ну уважьте нас! – настаивала хозяйка

Ольгу Григорьевну передернуло.

- Да я тоже не буду… - поддержал гостью хозяин.

Лампа закупорила бутылку и сказала:

- Тогда в следующий год допьём!

Били куранты. Ольга Григорьевна смотрела куда-то сквозь экран телевизора и думала: «Быстрей бы домой».

-7-

Третьего числа, Ольга Григорьевна, сидя в автобусе на холодном сиденье была готова плакать от счастья. Водитель Колька хмурился и ворчал, немногочисленные пассажиры имели заспанный и осоловевший вид. Только двери закрылись, и недовольный Николай повернул ключ зажигания, как послышался громкий крик.

- Эй, стой! – кто-то забарабанил в дверь.

Чертыхнувшись,  Колька заглушил мотор. В автобус ворвался невысокий мужичок в распахнутом тулупе с дорогим чемоданом.

- Руки вверх, это захват автобуса, мы едем в Турцию!

Писательница Шухер от неожиданности подняла руки. Кто-то засмеялся за её спиной.

- Федя, когда же тебя уже посадят? - вздохнул шофёр.

Ольга Григорьевна узнала Ямщикова и, вспотев, шумно задышала и залилась краской.  Федька бросил чемодан в проход и подмигнул водителю:

- Коля, не горюй, надо депутата в город доставить. Билета у нас нет. А это тебе от правительства. – Шутник протянул бутылочку. 

- Чок яша, гюле гюле, граждане пассажиры! – Федька потряс сомкнутыми ладонями и, пропуская «депутата», покинул автобус.

Олег Альбертович, подняв чемодан, стал пробираться в самый конец. Ольга Григорьевна, узнав в замызганном чемодане свою собственность громко вскрикнула.

Опоздавший пассажир, глянув на неё, ахнул.

- Оля, ты же на такси уехала?

- Я не знала, что ты депутат, - холодно отозвалась Шухер.

- Оля, ты где была всё это время, у коровы что ли ночевала? – удивился севший рядом муж.

- Я была в Сумерках, а ты меня не очень-то и искал.

- Ты же написала, что уехала с таксистом.

Обиженная жена тяжело вздохнула.

- Оля, хочешь покушать? – Олег Альбертович достал курицу, сало, огурцы и хлеб.

- Олег, а у тебя есть что-нибудь выпить? – отведя глаза в сторону, спросила измотанная женщина. Галантный мужчина достал из сумки бутылочку и пластиковые стаканы. Успокоив нервы, писательница повеселела.

- Оля, а у меня для тебя сюрприз, – заботливый мужчина достал из внутреннего кармана путёвки, - они остаются в Сумерках, а мы поедем на Крит.

Женщина улыбнулась и прильнула к мужу.

Автобус доехал без приключений. На вокзале Ольга Григорьевна опустилась на колени и, несколько раз погладив мёрзлый и грязный перрон, поцеловала его.

Поднявшись, она заметила, что кто-то снимает её на телефон. Бессильно вздохнув, она взяла мужа под руку и сказала:

- В каких же всё-таки Сумерках мы живём!

Окончание http://proza.ru/2023/02/24/520