Шерстяной Магрегор

        Больной зуб был удалён. С тех пор прошло несколько месяцев. Андрей Петрович - человек взрослый, ознакомившись с расценками на имплантацию, стал жевать осторожнее, чистить зубы тщательнее, и, главное, регулярно заглядывать себе в рот, живо интересуясь обстановкой, расстановкой и интерьером. Цены стоматологов не кусались,- они были готовы вырывать куски из семейного бюджета, но Андрей смотрел в зеркало и понимал, что зиять чёрным пробелом невозможно.
        Записавшись предварительно, он выбрал самый ранний приём в понедельник утром, справедливо рассудив, что можно будет немного задержаться в начале рабочего дня. Супруга и сын уехали к родственникам, поэтому в квартире он хозяйничал на пару с  Магрегором – серым пушистым котом, шерсть которого была настолько густой и длинной, что временами он походил на небольшой ворсистый пуф, вспененный мягким мехом. Шерстяной. За время отсутствия родных им удалось создать безупречную команду мечты с девизом «Ничего не делать и ни за что не отвечать!» Любитель полакомиться свежей рыбой, Магрегор поднимался на задние лапы, как обученный цирковой зверь, если дело касалось деликатесных видов, а после сытного представления заступал на излюбленную круглосуточную вахту на правом боевом боку – на любимом диване. Андрей полностью был на его стороне – на том же правом боку. Для оправдания у него имелась подходящая фраза: «Идеальная пара – муж, жена и диван. – Разве это пара? – Правильно, – жена дивану не пара!» Они так и провели бы воскресный день вместе, но сосед по лестничной площадке неожиданно пригласил в гости – он продал свой автомобиль. Андрей Петрович приглашение принял и вернулся домой далеко за полночь в изрядном подпитии.

         «Никуда не ходить», – первая мысль была ранним утром. В зеркале он увидел своё лицо, похожее на груду отжатого стиральной машиной белья, куда кто-то небрежно вдавил влажный скомканный носок – его помятый нос; на голове красовалась растопыренная пальма вместо модельной стрижки; в ушах стоял непрерывный гул, и малейшее движение глаз отзывалось грызущей болью; ноющий живот протяжно и тонко скулил, а к обложенному языку прилип аромат испорченных слив.

         «Запах наверняка. Неудобно будет перед врачом. Эх… – рассуждал он. – Может быть, выветрилось? Надо как-то проверить». Он размышлял, но не мог сосредоточиться; в какой-то момент его рассеянный взгляд наткнулся на растянувшегося посреди комнаты кота.

– Магрега, иди ко мне, ксс-ксс-ксс, – Андрей взял кота под передние лапы и поднёс к своему лицу – тот напряжённо замер, возмущённо крякнув.

– Пахнет? – Андрей сильно дыхнул на него.

Кот недовольно зажмурил глаза и отвернулся.

– Значит – пахнет, – раздосадованный, он грубо подкинул кота, будто тот был виноват в сложившейся ситуации. Магрегор неудачно шмякнулся и выскочил из комнаты.

– Делать нечего – нужно идти.

         Всю дорогу Андрею Петровичу досаждали головные боли, как будто кто-то в голове сжимал небольшую тугую пружину с металлическим шариком на конце, а потом резко её отпускал, и стальной шар точно и сильно бил в правый висок; живот недовольно бурчал, там что-то тянуло и иногда становилось так больно, что приходилось замирать и ждать окончания внутренних неприятностей, но Андрей Петрович сохранял присутствие духа и подбадривал себя: «Потерпим – пройдёт».

         Стоматологические клиники великолепны: лучшие из них – образцы современного дизайна, порядка и приветливости персонала. Не успел он войти, как две вышколенные девушки на ресепшен защебетали наперебой:

– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, – они остановились только тогда, когда он поздоровался в ответ. В белоснежном кабинете ждали доктор и его помощник, который выглядел как студент – молодой, высокий, худощавый брюнет в очках; он указал на кресло, Андрей расположился. Фигура лежачая, очень похоже на пляжный отдых. Когда лечащий врач осветил лицо лампой, Андрей подумал: «Удобный шезлонг, мягкий», – но сомнительное состояние организма настораживало; было боязно. Студент уложил на грудь салфетку, и доктор большим шприцем стал вводить лекарство в десну.

– Обезболивающее, – спокойно пояснил он. Игла упиралась в кость, потом врач поменял положение и уколол рядом с языком, потом ещё куда-то туда. Лёгкая боль мгновенно прошла – лекарство быстро подействовало. Сверху палило яркое солнце медицинской лампы и мешало смотреть, но Андрей заметил блеснувший в руке доктора небольшой скальпель с игрушечным лезвием.

«Будет резать», – заволновался он. Ему стало жаль, что крохотное лезвие испортит приятный и гладкий бортик долго заживавшей десны. Загудели трубки для отвода жидкости, вставленные в рот Студентом, как вдруг Андрея начали одолевать неприятные острые ощущения не там, где работал доктор, а по центру живота: тяжесть перерастала в боль. Ему показалось, что он неожиданно забеременел и будущий ребёнок начинает расти не по дням, а ежесекундно. Андрей по привычке хотел тут же кого-то обвинить, но супруга с сыном уехали, кот – дома, доктор не в счёт, лишь Студент рядом. «Ну что же ты, Студент…» – пока он рассуждал, врач уже закончил, и стало легче. «Уф-ф, – Андрей посмотрел в сторону окна – на улице ещё было темно. – Потерпим – пройдёт».

        Тем временем доктор не сидел сложа руки. Каким-то тяжёлым «перфоратором» с тупой насадкой он начал бурить челюсть, сильно сдавливая её своими пальцами. Бурил и бурил, бурил и бурил. Мучительное напряжение внутри живота нешуточно росло – стало больно. Затем врач сменил насадку, и боль отступила. Чтобы поддержать пошатнувшееся самообладание, Андрей попытался отвлечься, представляя что-нибудь приятное: «Вот Магрегор, – на его лице проскользнула улыбка, – вот я его поглаживаю», – но строптивый кот, вместо привычного «Мурр-мур», издевательски затарахтел: «Бурр-бур, бурр-бур». «Мстишь мне, шерстяной друг?! Обиделся и мсти-и-ишь», – похмельная пелена начинала отступать, и он вспомнил, как жалобно мяукнул Магрегор, убегая от него; от этого стало скверно и пусто на душе, и Андрей изменился в лице.

– Как себя чувствуете? – врач заметил, что с клиентом не всё в порядке. Андрей утвердительно кивнул головой, а сам прикидывал: «Что произойдёт, если я буду терпеть дальше? Крайние состояния крайне любопытны».

Доктор снова взялся за тяжёлый «бур», Андрею казалось, что его голова летает по креслу из стороны в сторону, а незапланированный ребёнок бьёт своими ногами изнутри в живот, где начиналось неприятное жжение: «Ого-го, Огогошеньки. Огонь!»

Врач бурил, штрабил, давил челюсть, опять бурил, давил, потом что-то крутил – в животе уже неимоверно жгло и бурлило: внутренние органы вращались, сталкиваясь друг с другом, ребёнок бился в исступлении, и в какой-то момент Андрей понял, что его терпение иссякло, и поднял вверх левую руку:

«Тайм-аут, офсайд, пит-стоп, «я выхожу!» – но что это? Доктор вытянул у него изо рта длинную струну. «Нет…» – в руках врача мелькала игла и тонкая нить. Он зашивал десну, и стало понятно, что ему не остановиться, а Андрей не в силах далее терпеть. Явь отступала – «не пит-стоп, а нон-стоп»: беременность прошла, но живот раздулся, как большой и твёрдый мяч; внутри него теперь кипел чайник, под чайником пылал жаркий костёр, плясали черти с пушистыми хвостами как у Магрегора; они куражились и метали ножи в стенки живота изнутри, невозможно кололо по бокам. И за всем этим нелепым и нескладным похмельным сумбуром в синеющем окне мерещились знакомые кошачьи глаза, которые, как показалось Андрею, ласково и по-доброму прищуривались, и это воодушевило его.

        «Всё!» – как будто прошла вечность. Едва доктор отрезал нить, Андрей сложился пополам, обхватил голову руками и пытался прийти в себя: «Ууу-уу-у», – дышать было сложно, черти не могли угомониться. Он попросил воды. С полным стаканом Студент возник из ниоткуда, Андрей тут же простил ему все грехи перед собой, которые он и не совершал, залпом выпил воду; почувствовал, что пламя затихло и черти, собрав свои ножи, разошлись. Выступила испарина, приятное тепло разлилось по телу. Какое-то время он ещё сидел согнувшись, потом поблагодарил врача и его помощника; ему выписали такие-то и другие лекарства, и он удалился из кабинета.

         Когда Андрей Петрович вышел на крыльцо клиники, на улице рассвело, но тонкий молодой месяц ещё сиял; свежесть утреннего воздуха наполнила лёгкие: «Месяц родился, а у меня первенец ­– искусственный зуб. Это хороший знак; доктор – крутой, всё прошло успешно; поздравляю», – так намеревался он подумать. Но не захотел и передумал: «Шерстяной Магрегор, дружище, вечером буду с рыбой! Жди».