Степка

     Степка - нелюбимый ребенок, нежданный. Мать его родила, скинула бабке и забыла. Но и бабке он был ни к чему. Та работала уборщицей, называла себя технической служащей и относилась к своей работе так, будто это была самая почетная и ответственная должность на свете. Степка же исполнению этой должности мешал и поэтому или почему другому, но иначе как ублюдком или паразитом бабка его не называла.               
- Мой паразит чего учудил! Во, ублюдок, а? - Говорила гордо. Возможно, других слов просто не знала.
      Первый раз я увидела Степку в детском саду, куда устроила свою Катюшу. Дети играли стайками, а он сидел в песочнице один и строил замок. Закрапал дождь, воспитательница позвала детей, но Степка не пошевелился. Он встал и пошел за всеми после того, как за группой закрылась дверь. Я подождала, пока Катюша со всеми перепрощается, а потом  увидела, как мальчик, которого родители забрали чуть раньше, выдернул руку из отцовской ладони, подбежал к песочнице и злобно растоптал степкино творение. Тут же Катюша  впрыгнула в песочницу, и они вместе продолжили шаманский танец.
- Катя!
- Павлик! - Позвал  мальчика отец, а  дети, довольные содеянным, спрятались под родительские крылья.
- Зачем вы так? Мальчик старался, строил, а вы… Как его зовут? - Спросила я у дочери.
- А, придурок… - Катюша поменяла тему и стала рассказывать детсадовские новости.
  На ночь я прочла ей умную добрую сказку про цветик-семицветик, но в последнюю минуту, когда выключала в комнате свет, Катенька выглянула из-под одеяла и упрямо сказала:
- Все равно Степка — придурок.
Через несколько дней Степка снова сидел в одиночестве, крутил перед глазами кленовый лист и бормотал:
- Лево руля! Планета Монстра по правую сторону! Вертайся, друг, вертайся!
На лице его был восторг, сосредоточенность и отсутствие в земном мире.
- Эй, где ты? - Тихо спросила я. Он не удивился, не обернулся, а так же тихо ответил:
- В космосе. Хочешь со мной? - Не открывая глаз, протянул мне багровый лист. - Рули. Глаза закрой, так лучше видно.
Я взяла лист и закрыла, как он велел, глаза.
- Видишь? Красиво. Только осторожнее, на Венере вулканы, молнии и углекислый газ.
- Откуда знаешь? По телевизору видел?
- У нас нет телевизора.
Кто-то потянул меня за руку. Катюша.
- Пойдем.
- Давай с нами в космос? - Позвала я Катю.
Она  выдернула у Степки  листок, и потащила меня прочь.
- Спасибо, Степа! Следующий раз я дальше с тобой полечу! - Сказала я.
Он, не открывая глаз, взял со скамейки другой лист и продолжил путешествие.
Нелюбовь тянулась за ним, как инфекция. Мать в саду ни разу не появлялась, бабка не сильно жаловала внука, а дети терроризировали с молчаливого согласия воспитательниц и радовались бабкиным подзатыльникам, выданным Степке. Я, наверное, была единственной, кто интересовался ребенком и иногда баловал его добрым словом.  Он платил мне за это — то листьями, раскрашенными осенью, то полузасохшим цветком, то камешками-сверкачиками:
- Если их постучать, искра выскочит, а потом порохом пахнуть будет…

                - 2 -               
   Зимой, когда выпал первый снег, Степка поджидал меня у входа. Приложил палец к губам, молча провел по коридору к запасной лестнице и исчез. Не было Степки долго. Лестница вела на кухню и, судя по всему, ей мало кто пользовался. Может, стащить что-нибудь хочет? Тогда зачем привел меня? Может, его поймали и теперь допрашивают? А я стою у черного входа и получаюсь его сообщницей? Я решила вернуться в холл, но тут появился Степка с замороженной варежкой:
- Вот, видишь? Она одна была, а теперь много. Она самая красивая, видишь? - В шерстяных петлях таяли льдинки. - Нет? Не видишь? - Он растерянно смотрел то на меня, то на варежку, не понимая, куда исчезло его сокровище. - Я ее для тебя в морозилку спрятал. Чтобы не растаяла.
- Что там было?
- Снежинка. Большая. Красивая. - Степка чуть не плакал.
- Не расстраивайся, Степа, мы с тобой еще много снежинок наловим.
- Правда?
Тогда я даже не предполагала, что обещание для него что-то значило. Оно было дано и забыто.
 В Катин день рождения, я принесла в детский сад конфеты, чтобы угостить ребят.  Катя одарила всех, а когда подошла к Степке, в пакете болтались остатки:
- У меня сегодня день рождения, - кокетливо сообщила она. Он  смотрел на нее восторженно и счастливо, а она доставала оставшиеся конфеты, демонстративно разворачивала одну за другой и совала в рот.
- Катя, что ты делаешь?! - Я подбежала к дочке, зашептала: - Стыдно. Нельзя так! - Рот у нее был забит шоколадом так, что она языком не шевелила. - Почему ты ничего не дала Степе ?
- Кончились, - она прожевала и развела руками.
Я начала лекцию о правилах хорошего тона, но Катенька обняла меня и сладко выдохнула:
- Мамочка, я хотела угостить, но мне так захотелось конфет, я просто чуть в обморок не упала. Мамочка, миленькая, представляешь, как тебе было бы плохо, если бы я в обморок упала? - Не могу я ругать свою Катеньку, она ускользала от наказаний, как линь из мокрых рук.
- Катюша, нельзя так…
Но наказание для дочери я придумала.
 - Мне на работе передали для тебя подарки. Выбери, что тебе больше всего нравится, и подари это Степе.
Она порылась в сумке, достала книгу про моря и океаны.
- Мамочка, можно я это подарю?
- Неужели тебе книга больше всего понравилась? - Засомневалась я в Катиной честности.
- Да, мамочка, ты сама говорила: ученье свет, а неученье — тьма. Пусть Степа учится. - Катенька и здесь вывернулась — выполнила мое требование, а заодно избавилась от книжки, которую ей бы пришлось читать самостоятельно.
- Иди, - я подтолкнула Катеньку. - Извинись перед Степой и пригласи его на день рожденья вместе с бабушкой.
Она обернулась на ребят, застывших в ожидании развязки, и подошла к Степке.
- Извини, Степа. Это тебе, - протянула книгу. - Ученье свет, а неученье — тьма. Конфеты есть вредно, поэтому мы их съели без тебя. - Ребята вокруг захихикали, а Катенька победоносно посмотрела на меня и громко, как на утреннике, продекламировала: - Степа, в  честь моего дня               
рождения приглашаю тебя с бабушкой, - она на минуту запнулась, - в воскресенье на праздник.
- В субботу гости приходят, - подсказала я.
- В субботу всякие там другие придут. А ты с бабушкой - в воскресенье. В восемь часов утра.
Это звучало не как приглашение, а как приговор. Я не выдержала.
- В восемь утра?               
- Да, позже у меня дела. - И назидательно добавила: - И чтобы ты, Степа, эту книжку прочитал сам. В воскресенье расскажешь. Мамочка, напиши, пожалуйста, адрес.

                - 3 -
Может, это и к лучшему, что Степа придет не со всеми вместе? Очень хотелось поговорить с его бабушкой.
   В воскресенье в восемь утра мы были еще в постели. После субботнего детского праздника, перевернувшего все в квартире, я не успела толком ни убрать, ни прийти в себя. В дверь позвонили.
- Поздравляю. - Сурово сказала Степкина бабушка. - Мой урод три дня книжку учил. Степка, расскажи. -  Степа растерялся. Мы стояли в коридоре, я даже не успела пригласить их в комнату. - Ну?  - Бабушка ждала от Степки продолжения.
- Вы раздевайтесь, проходите в комнату. Вот тапочки, - спохватилась я.
- У нас свои есть, - так же сурово сказала бабушка и достала из пакета тапки.
- Извините, мы немножко проспали… Дети вчера так разыгрались и разошлись поздно… Ой… - Не надо было говорить про вчерашних гостей, подумала я, неловко получилось, а Катюша сонно протянула из спальни:
- Мам, ну,  кто там  еще приперся?
- Катенька, это Степа с бабушкой. - Я повернулась к гостям. - Извините, сейчас быстренько уберу.
- Веник где? - Спросила бабушка.
- Что?
- Веник, тряпка. Давай, Степка, скидавай сюртук. Ты че, думаешь, тебя сюда гостевать позвали? - Не обращая на меня внимания, она достала из пакета два фартука и резиновые перчатки.  - Ведро есть?
Я окончательно проснулась.
- Что вы? Катя действительно Степу на день рожденья приглашала, а с вами я хотела поговорить.
Она меня не слушала. Поставила Степке стул перед раковиной, надела на него фартук, а сама стала орудовать щеткой.
- Одевайся, - велела она мне. - Степка посуду хорошо моет.
Через полчаса мы сидели за столом в чистой квартире. Благо, со вчерашнего дня остались салаты, пирожки и кусочек моего фирменного наполеона, оставленного для Катеньки. День рожденья продолжался. Мы говорили про детский сад, про приближающуюся школу.
- А мы на море поедем, - сообщила не впопад Катюша.
- Далеко не заплывайте и на Тихий океан не ездите, а то там акулы, - назидательно сказал Степка.
- Ты был на море? - Удивилась я.
Степка смущенно покачал головой:
- Книжку прочитал. Которую Катя подарила.
Книга была большая, красивая, я пролистала ее еще на работе.
- Давай, Степка, - скомандовала бабушка.
Степа покраснел и молча уставился в пол.
- Ну, че, урод, упрашивать тебя, что ли? - Бабушка с внуком не церемонилась.
- Да, да, расскажи, Степочка, книга интересная?
- Очень. И картинки красивые.
- Тебе бабушка читала?
- Еще чего! - Сказала бабушка. - Сам пускай. Рассказывай.
- Рассказывай, Степочка, рассказывай, - поддержала Катюша с нескрываемым ехидством.               
- Морей на свете великое множество, а океанов всего четыре — Тихий, Атлантический, Индийский и Северо-Ледовитый. Земля на две трети покрыта водным пространством. Но еще больше на Земле               
рек, они питают все живое на планете… - Степка шпарил без запинки. Выразительно и со знанием дела. Он не просто вызубрил текст, а внятно отвечал на мои вопросы.               
Катюшу такая ситуация не устраивала. Она плохо переносила похвалу кому-нибудь другому,  тем более Степке. Не дослушав про моря, притащила вчерашние подарки и стала хвастаться. После завтрака дети играли, а мы с бабушкой разговаривали на кухне.               
- Степа очень способный мальчик, - сказала я.
                - 4 -
- Ублюдок, - то ли согласилась с его способностями, то ли выразила отношение к внуку бабушка.
- Зачем вы его так называете?
- А как? Мать, сука, выплюнула его и пропала. Я, вон, седьмой год тяну, пока она шалается.
- Это же ваша дочь… - Я и представить не могла, что так можно говорить о дочери. Не дай Бог, кто-то сказал бы подобное о Катеньке! Даже мурашки по спине побежали.
- А чо как дочь? Она от этого лучше стала? Такая же сволочь, как папаша. Падла, ссильничал меня, как куриную скорлупу, сломал. Вот так вот,  - она сжала в кулаке кусок хлеба. Хлеб съежился, тут же распрямился, но прежней формы не вернул. - Хлеб, вишь, выровнялся, а я осколками посыпалась. Видать, кому что на роду написано. У меня сразу жизнь не задалась.
- Вы бы Степу в интернат отдали.
- Вы че?! Я сама детдомовская, знаю, что почем... А дочка — она  вроде как из меня сделанная. Я ее, коханочку, знаешь как берегла, не хуже, чем ты свою… - На мгновение у бабки загорелись глаза, но тут же потухли и заполнились обидой. - Видать, не в мою она породу. - Бабка хмыкнула, пожала плечами и добавила. - А может, и в мою, я ж не знаю, что там у меня до меня было…
Она уставилась в стенку и замолчала.
- Раз она так поступила, я больше никого теперь  любить не буду.
И вдруг вскочила, схватила тряпку, начала оттирать чуть видимое на стене пятно, словно вместе с ним хотела стереть половину своей жизни.
- Степа-то ни при чем! - Не выдержала я.
- И его не буду. - Она встала. - Давайте, посуду помою и пойдем.
Сказать было нечего.
- Ой, - вспомнила я. - Степа говорил,  у вас нет телевизора. Мы только что новый купили, а старый девать некуда. Давайте вам отдадим. Он хороший, просто новый чуть-чуть побольше.
- Еще чего! В ящик мордой тыкаться. Пускай учится. Хватит того, что я неучем живу.
   Через два месяца мы уехали на море. Потом Катюша пошла в школу, и хоть Степка учился там же, мы почти не встречались, он числился в параллельном классе. Какое-то время его фотография висела рядом с Катенькиной на стенде «Наши отличники», а потом, когда у Катюши появились первые четверки в дневнике, к стенду она меня не водила — хвастаться было нечем.
   Степку я встречала несколько раз то в школе, то на улице, и каждый раз казалось, будто он хочет сказать что-то. Мне и самой хотелось обнять его, расспросить, но либо подъезжал нужный троллейбус, либо Катюша ревниво тащила в сторону, и кроме дежурных: «Как дела?» и «Все нормально.» мы ничего не успевали сказать друг другу. Катюша на редкие вопросы о Степе  пожимала плечами и  хмыкала:
- Придурок…
Бабушку его я больше не встречала и ничего о ней не знала. Впрочем, однажды забежала к подруге на работу, занесла оставшиеся флаконы от духов.
- Зачем тебе пустые пузырьки?
- У нас уборщица, когда полы моет, ополаскивает остатки парфюма. Странная такая тетка. Уборщица, а на работу, как на праздник, - сказала подруга.
   На окнах у них и в коридорах процветал ботанический сад. Стерильная чистота и легкий аромат растаявших духов. В конце коридора появилась королева с ведром и шваброй. Именно королева, а не уборщица — статная, гордая, в белом, как у выпускницы Смольного, фартуке, шла  по своим владениям. Была ли это Степкина бабушка, не знаю, лица не разглядела.
- У нее есть внук? - Спросила я у подруги.               
- Не знаю, она ни с кем не общается и вообще с приветом. Но чистота идеальная, видишь?
   Время летит быстро. Зима, весна, лето — не успеваешь оглянуться. Катюша уже в десятом…  Надо думать о будущем и работать на репетиторов. Пришлось брать дополнительную работу, и на задушевное общение с Катюшей времени не оставалось. Весна набирала силы долго, то отступала,

                5-
то подкапывала сосульками, а тут вдруг за один день затопила лужами улицы. Я шла по дворам с остановки и услышала за спиной грубый голос:
- Куда прешь, сволочь? Ублюдок поганый, всю меня уделал!
Обернулась. На инвалидной коляске сидела Степкина бабушка, а вез ее высокий, красивый парень.
- Степа? - Я только сейчас поняла, что не видела его года два.               
Степа рванулся ко мне взглядом, но бабка стукнула его по руке палкой:
- Чего встал, урод?               
- Здравствуйте. Вы меня не узнаете?
Бабка  надменно осмотрела меня и еще раз ткнула Степку палкой:
- Вези!
Стало чудовищно стыдно и обидно за Степку. Будто палкой стукнули меня.
- Извините, не знала, что у вас беда. Степа с Катенькой в разных классах учатся…
Бабка на меня не смотрела, а Степа пробормотал:
- Спасибо, все нормально.
- Степа, могу я чем-то помочь? Ты звони…
Бабка  повернулась всем телом, долго и насмешливо посмотрела на меня.
- Звони, Степа… - растерянно повторила я.
Я знала, что Степа не позвонит. Он, как и бабка, все делает сам. Да и чем могла помочь им?
Вечером спросила у Кати, знает ли она что-нибудь про Степу? Все-таки в одной школе учатся.
- Нужен мне этот придурок, - тряхнула она кудрями.
- В ближайшие дни зайду в школу, узнаю, - решила я.  Потом подумала, что проще связаться по интернету, до школы так и не дошла, а с интернетом у меня отношения не очень, да и времени в обрез…
    Прошел месяц, два, год. Подготовка к ЕГЭ, выпускной... Закружилось все, завертелось… Школу
Степка закончил с золотой медалью, но на выпускном его не было. На душе снова заскребли кошки, но Степина медаль успокоила совесть. Не так все плохо, а то, что его нет на выпускном, так он всегда был нелюдимым.
   Катенька поступила на филфак, и с первого же дня обзавелась поклонниками. В нее невозможно не влюбиться — веселая, умненькая, затейливая моя Катенька, да еще и красавица — глаза большие, волосы русые,  ямочка на щеке.
    К концу первого курса ухажер остался только  один — то ли потому, что Катенька и сама влюбилась, то ли потому, что он был чемпионом города по карате, и остальные его попросту боялись. Последнее мне казалось более вероятным. Чемпион был большой и сильный, но она управляла им,  как игрушкой. Кроме того, молодой человек играл на гитаре, пел и неплохо учился на физмате. А потом исчез. Как раз перед летней сессией.
Катюша явно переживала, но ничего не рассказывала. На нее это было не похоже. Она целыми днями сидела дома и вроде бы готовилась к экзаменам, но сессию успешно завалила. Не совсем, конечно, но тройки для нее всегда были хуже неудов. Я пыталась выяснить, что случилось? И так, и этак,  ответа не добилась. Мы с Катюшей жили вдвоем,  никого ближе друг для друга не было. Она ничего не скрывала. По крайней мере, мне так казалось, а теперь… Катюша с каждым днем таяла. Я испекла ее любимый Наполеон и решила поговорить с дочерью. В конце концов, чего не бывает? У меня тоже в жизни не все было гладко. И если этот чемпион бросил ее в трудную минуту, у нее  есть я, друзья, подруги, а толпы поклонников вернутся, как только поймут, что им ничего  не угрожает. Я накрывала на стол, ждала Катюшу и понимала, что вполне готова стать бабушкой. Все мои предположения о плохом Катенькином самочувствии сводились именно к этому.  Я почти договорилась с руководством, что большую часть работы смогу  выполнять дома, а на остальное  время можно найти няню.
   Торт и чашки стояли на столе и ждали Катеньку. С давних пор у нас повелось, что все задушевные беседы, все лучшие минуты проходили за чаепитием с моим фирменным тортом. Я посыпала   
                - 6 -                верхний корж крошкой и орехами, и тут в дверь позвонили. На пороге со старческими ходунками стояла Степкина бабушка. Как только открылась дверь, она бухнулась мне в ноги и прохрипела:
- Помоги. Ублюдка моего посадили.
Я помогла ей подняться и зайти в комнату. Бедная, она еле передвигалась и без опоры не могла сделать ни шагу. Говорила тоже с трудом. Похоже, пережила серьезный инсульт. Я так и не смогла               
из нее вытянуть, что случилось со Степой, возможно, она и сама толком этого не знала, ясно было только, что парню грозит  восемь лет, и нужен хороший адвокат.               
- Хату продам, все, все до нитки! Найди  уроду адвоката. - Говорила она медленно, монотонно.
Вернулась Катенька, заглянула на кухню и юркнула в свою комнату. Не кстати был сегодня визит Степкиной бабушки, не получилось задушевной беседы с дочкой, но парня бросать в беде  нельзя. Я вызвала такси, пообещала старухе сделать все возможное, помогла ей спуститься и уже возле машины спросила:
- Почему вы пришли именно ко мне?
Старухины глаза вспыхнули.
- Вы ж для него заместо матери. Столько ему помогли! Он на вас, как на Бога, смотрит…
Вот это новость! Она повернулась к водителю и рассказывала ему:
- Она его как привечала! Книжки давала, кормила, поила лучше матери. Он даже торт точно такой делал. - Я положила ей с собой кусочек торта. -  И суп варил, и все остальное... Это ж вы его научили?  И медаль он для вас получил, и с Катькой вашей, как с сестрой нянчился…
С Катей, как с сестрой?! Значит, они общались или это только его придумки? Старуха смотрела на меня, как с Степка когда-то: с надеждой и восхищением.
-  Помоги ему!
   Господи, как же мальчику не хватало любви и внимания, если единственного приглашения  на Катино семилетие и нескольких добрых слов ему хватило, чтобы нафантазировать недостающую семью и заботу на всю оставшуюся жизнь! Вот почему он так смотрел на меня, когда мы изредка встречались. Но при чем Катя? Они общались или это только его придумки? Про всех ухажеров она рассказывала, про Степку никогда. Видимо, бабка это для красного словца сказала или она знала своего внука лучше, чем я Катеньку? Ну, все равно, в этот раз я сделаю для тебя все, что смогу, милый мальчик. Не буду откладывать на завтра.
    Я обзванивала друзей и знакомых в поисках адвоката. За что он попал под статью, я не поняла, но знала точно: плохого Степка сделать не мог. Ничего, стоящий адвокат разберется. А мне только такой и нужен. Даже если он дорого стоит, кое-какие сбережения у меня есть. Я звонила друзьям, рассказывала про хорошего мальчика, который был мне, как сын, и спрашивала про адвоката. Надо было раньше понять, как  ребенок нуждался в поддержке.
- Катя, ты слышала, Степу посадили, восемь лет обещают дать, ужас!
- Да? Восемь лет это много, - отозвалась из своей комнаты Катюша.
- Катенька, я наполеон испекла, пойдем чаю выпьем, - чужие проблемы часто объединяют сочувствующих, самое время поговорить о своих.
- Я уже съела кусочек, спасибо, было вкусно, - Катя и теперь не пошла на контакт. Не получилось поговорить с Катей, не получилось.
На следующий день адвокат позвонил сам и доверия не вызвал — молодой, начинающий, но других вариантов не было. Выслушал мой невнятный рассказ, кивнул, попросил адрес Степиной бабушки. На вопрос о деньгах сказал: главное дело выиграть, а там договоримся. С одной стороны пугало, что сумма может оказаться больше той, на которую я рассчитывала, с другой — все равно больше он от меня не получит. С Катюшей тоже все разъяснилось: чемпион не исчезал, а попал с травмой в больницу, и, конечно, Катенька за него переживала, а на осторожный вопрос о ребенке, она только хмыкнула:
- Мамочка, о чем ты? Сейчас с сексуальным воспитанием знакомы даже дети. - И тут же добавила: - Этот вопрос меня не колышет.
                - 7 -
Хоть я и приготовилась к роли бабушки, ответ снял с меня пудовую ношу.
   Адвокат позвонил через неделю, сказал, что есть надежда на хороший приговор, и что суд по его просьбе перенесли на конец месяца. Катя о Степке ничего  не спрашивала, а я не говорила.               
Настроение у нее опять упало. Дочь целыми днями сидела  в компьютере, даже обычно бесконечная болтовня с подружками заканчивалась чрезвычайно быстро. В какой-то момент я решила, что чемпиону стало хуже, но Катюша сообщила:               
- Его скоро выпишут.
Радости в ее словах не услышала. С девочкой моей явно что-то происходило.
   В день суда я заехала за Степкиной бабушкой, и мы вместе поднялись на второй этаж в зал заседаний. За решеткой сидел маленький, худой, на лысо бритый мальчик, а прокурор рассказывал про злодея, который напал на беззащитного чемпиона города по карате и избил беднягу до полусмерти. Прокурор требовал восемь лет строго режима. Бледная и прямая степкина бабушка беззвучно бормотала заклинания. Потом встал адвокат и сказал:
- В прежние времена таких людей называли рыцарями и героями. Осыпали их цветами. Позвольте, госпожа судья, зачитать переписку пострадавшего и,  - он хмыкнул и язвительно произнес, - так сказать, зачинателя этой истории.
Один листок адвокат передал судье, по другому стал читать вслух диалог из ватцапа.
«- Что это за сморчок таскается за тобой?
- Придурок. Влюблен в меня с детского сада.
- На кой он тебе?
- Пусть будет. Он за меня хоть в огонь, хоть в воду.
- Да, ладно, прикалывается.
- Серьезно, что скажу, то и сделает.
- Ну, пусть попробует на меня сунуться.
- Скажу, что ты ко мне пристаешь, посмотришь, что будет.
- Только не забудь сообщить, что я мастер спорта. Видок у него хилый.
- Увидишь!»
 После первых слов прокурора о чемпионе я начала подозревать неладное, а после прочитанной переписки сомнений почти не осталось.
- Ваша честь, позвольте пригласить свидетеля и участницу событий Екатерину….
Катенька ничего не отрицала. Никогда не видела ее такой испуганной и неуверенной.
- Да, мы поспорили… Максим обещал сильно не бить Степку… Да, я пожаловалась Степке, то есть, Степану, мы хотели просто проверить… Мы не хотели… Мы не думали…
- А надо было! Надо было думать! - Судья, как с цепи сорвалась. Вела себя, как разбушевавшаяся учительница…
По вновь выяснившимся обстоятельствам суд был отложен, но Катю из зала суда уже не выпустили.
Через неделю Степка получил вместо восьми  два года, чемпион пожизненные головные боли, а Катенька — восемь месяцев по статье 111, часть третья  за подстрекательство третьего лица к нанесению тяжких телесных повреждений. Когда я бросилась к судье с мольбой, она сказала:
- Была б моя воля, я бы срок с парня сняла, а ей за двоих влепила! Надо же, двух таких мальчишек загубила.
   Адвокат действительно оказался хороший, раскопал все лучше следователя. Так что другого мне искать не пришлось. С Катерины судимость не сняли, но срок перевели в условный.  Ей и этого на всю оставшуюся жизнь хватит. А Степка? Степка отсидел год, и его выпустили по УДО — условно-досрочному освобождению. До его возвращения я ухаживала за бабушкой, приносила продукты, ездила в пенсионный фонд, отправляла Степе посылки. Остальное она делала сама. Со мной почти не говорила, только в конце попросила:
- Торт испеки. Завтра мой урод возвращается.