Прозрение

Анне Сергеевне не спалось, она стояла у окна и смотрела на редкое в этих широтах, просторное, полное звёзд, небо. Аня с детства обожала такие моменты. Уносилась воображением в мир, где горят-мерцают разноцветные фейерверки, готовые взорваться и осветить шершавые каменные бока молчаливых планет-гигантов. В других местах кашеварят туманности, помешивая галактики, и пар стоит над ними на миллионы световых лет. А в центре Млечного пути на живую планету в синем небе светит Солнце – просто невозможное в невероятном!
И что же! Носители разума – земляне, способные хоть приблизительно прикинуть масштабы мироздания и степень возникновения в нём жизни, словно поражённые геном помешательства, всячески уничтожают её. Анна грустно опускалась на землю из своего захватывающего путешествия.
– Ещё год-два, и ты поплывёшь по течению. Человечество – нежизнеспособный плод, – успокаивал Аню внутренний взрослый. – Делай, что должно, и...
Эти двое много лет прогнозировали «что будет», играя в пинг-понг там, куда не стоит заглядывать смертному. Настолько упорно вглядывались в неизвестное, что у женщины начались проблемы со зрением.
– Всё бы ничего, да только картинка меняется не безболезненно, – отбивает шарик она. – Равнодушие рождает во мне хаос. Я всё реже поднимаю взгляд на встречных. Из-за того, что их лица становятся безобразными. На расстоянии десяти метров – у каждого по четыре глаза и смазанный рот. Фантасмагория. Как тут успокоишься?
– Ты можешь что-то изменить? – иронизирует цензор.
– Не знаю. Но хочу! Жду подходящий момент.
– Ну-ну.
… В сентябре заигранную пластинку этого диалога остановил муж. В один из дней объявил, что в городе открылся медицинский центр «Новый взгляд», и его коллега пребывает в восторге, исправив зрение.
Жена, ухватившись за новость, решила, что это шанс и пора ей выходить из пике. На следующий день она ждала вызов к доктору центра в обстановке, приближённой к границе с нереальностью. Мягкий свет струился из неизвестного источника, пахло натуральной «Арабикой», девушки на ресепшене, мило улыбаясь, растворяли входящих за бесшумными дверями кабинетов.
К ней вышел мужчина в белом халате, назвал фамилию и пригласил следовать за ним.
– Анна Сергеевна? М-да, проблема не совсем медицинская, но Вы пришли, как и все, вовремя, – утвердительно кивнув, сообщил после осмотра. – Мы ещё не готовы работать с таким, но помощь окажем. Предлагаем город N. Поедете?
– Да, – она не колебалась…
Созвонилась с подругой, и та предложила пустующую квартиру одноклассницы. В двух шагах от клиники. Поэтому на первый приём Аня отправилась пешком.
У старинного провинциального города застройка питерская, но без столичного блеска в центре. Берёт мудростью старожила – покоем среди обильной, ещё наполовину не пожелтевшей зелени парков…
Огибая обширную лужу на пути, женщина наткнулась на молодой клён. Возрастом – тинейджер, в ярко-жёлтом, рваном по подолу, рукавам и воротнику, балахоне. Красивый буйной молодостью и беспечностью. Ей почудилось или они перемигнулись?
В непривычном воодушевлении дама прошла консультацию и на следующее утро, одетая в голубой одноразовый бумажный костюм, полчаса принимала глазные капли в комнате с ещё пятью пациентами. Их, молчаливых и сосредоточенных, в тот день словно в космос отправляли. Вскоре вновь распахивался тёмный проём двери и каждого, с заклеенным пластырем глазом, возвращала в «шлюзовую камеру» ассистентка.
Когда подошла очередь Анны, её провели через полутёмную комнату к единственному освещённому месту на кушетке и помогли улечься.
Вокруг, скрестив на коленях руки-крылья, похожие на ангелов, тихо расположились безмолвные силуэты.
Что происходило после, наша героиня не описала бы связно. Пусть и пребывала в полном сознании. Лишь на уровне образов и впечатлений запомнила несколько наиболее ярких фрагментов. Сначала почувствовала, будто её вскрыли. Будто слева из головы, как из бутылки, вынули пробку. Она оказалась в пустоте и увидела белое ничто. Если бы её не касались и изредка над ней не звучали слова команд, смахивало на чистилище.
Затем в освободившееся место полилась прохлада, и оно медленно завращалось, образуя светящиеся круги. Мелькнуло и исчезло из поля зрения нечто, напоминающее знак бесконечности. Тогда пространство слева заполнилось светом, пронизанным жемчужными розово-голубыми сферами. Те плавно нанизывались на невидимый стержень, растягивались в стороны и растворялись, уступая новым растущим орбитам. Женщина парила в неведомых мирах... Время прошло незаметно.
– Операция закончена, – оповестил спокойный голос.
Её назвали молодцом и передали в руки медсестры.
От избытка чувств Анечка заплакала… А по дороге домой заблудилась в спальном районе из одинаковых пятиэтажек. Заклеенный глаз, тёмные очки и волнение сделали её почти слепой, а местность – неузнаваемой. На краю лужи она не рассчитала расстояние и чуть не упала. Дезориентированная, остановилась и зарыдала. Подул ветер, в шуршании кленовой листвы потеряшка расслышала явственные слова:
– Наверное, это очень страшно день за днём не жить, а ждать. А сейчас, в этом своём состоянии, ты вообще чувствуешь себя загнанной в угол крысой. Верно?
Ошарашенная женщина только кивнула.
– Ну так вот, скажу тебе: самое ужасное позади, – прошумел задорно Клён. – Первый шаг сделан – назад не повернуть. Ты найдёшь свой путь в невероятной жизни.
Сердце громко застучало в ответ…
Первая ночь прошла без сна. Аня решала, сошла она с ума или нет. В следующие дни перерыва между процедурами расчищала личное пространство в чужом жилье и встретила нового друга.
***
От долгой совместной жизни у хозяйки с квартирой родилось много дорогих сердцу мелочей и тайн – расстаться невозможно. Со стен она всё сняла, но расставила и разложила свою пинакотеку на столах и подоконниках.
Квартирантка складывала в стопки картины, фото, журналы, рекламные проспекты… Опустила за прикроватную тумбочку мужской фотопортрет, зацепивший внимание. «Чем это? Непривычной военной формой?..»
Вскоре в поле зрения жилички остались уютная постель, настольная лампа, тетрадь для записей и смартфон.
Накануне второго визита в центр в полусне Аня услышала стук у окна. Раз и ещё раз. Из-за тумбочки раздались вежливое покашливание и баритон: «Мадам, не против обменяться впечатлениями?»
Голос явно шутливый. Пришлось вынуть на белый свет монохромный поясной портрет. Фотографию офицера-кавалериста средних лет, в кителе с воротником-стойкой, с погонами и кожаными ремнями крест-накрест. В фуражке, из-под козырька которой мерцал живой и выразительный взгляд тёмных глаз.
Собеседник подождал, пока его не поставили на прежнее место, и, когда гостья успокоилась, представился:
– Ротмистр Порошин. Прапрадедушка хозяйки квартиры. Извольте любить и жаловать.
– О-очень приятно, – Анна внезапно охрипла, голос прозвучал неуверенно.
– Прежде всего замечу, что с тобой, милая, всё абсолютно в порядке в умственном плане. Это на случай, если, расстроясь, голубушка, ты вдруг пропустила бы мои слова… хе-хе. Завтра Антонина Васильевна – хирург подробненько всё растолкует, а мы – её ассистенты-помощники, на практике покажем, где ты заблудилась. Найти верную дорогу теперь будет проще. Наши подопечные наделены многими талантами и превосходными качествами. Слегка изменив угол зрения, становятся истинными проводниками Жизни…
Он на мгновение прервался и, подумав, завершил свой монолог:
– Для начала задам, сударыня, вопрос: Тебя не удивляет, что… в моём положении – как бы поточнее выразиться – я выгляжу совершенно спокойным и уверенным?.. Поверь, не из дерзости, боже упаси, мол, у себя дома, а потому, Анечка, что и ты скоро почувствуешь себя в любом месте и состоянии – дома. Операция – пропуск в потерянный мир. Огромный, безбрежный. И, поскольку ты не столько отказывалась от сложившегося на земле миропорядка, сколько искала пути его изменения, тебя пропустили. Теперь тебе предстоит научиться быть человеком, принимающим себя безусловно, когда всё в жизни оказывается уместно, правильно и не зависит от обстоятельств. Быть умиротворённой. И другим помогать постичь эту важнейшую истину.
Он помолчал и продолжил, приглашая к разговору:
 – Нравится моя мысль?
– Удивляет? Нравится? Ещё как! Вчера я бы решила, что лишилась рассудка. А после уже случившегося со мной – верю!
– Вот и славно.
– Доброй ночи.
Воздух наполнился озоном, и женщина провалилась в короткий без сновидений сон.
На консультации приборы показали улучшение зрения, и ей назначили вторую процедуру.
Привычка контролировать ситуацию и нежелание смиряться не исчезает на раз-два. Опять подскочило давление, опять было трудно дышать. Ведь теперь она знала, как в тёмной комнате ей вскроют глаз.
Понадобился месяц реабилитации и ещё год, прежде чем она научилась спокойно принимать то, что не могла изменить.
После операции доктор поздравила клиентку с преодолением и началом чудесных превращений.
«Привыкайте и радуйтесь вернувшимся детским ощущениям и возможностям. Смакуйте жизнь… И, может, от меня придёт письмо, – прощаясь, она загадочно улыбнулась.
Дни стояли ясные, и вначале Анна не снимала защитные очки. Но стоило солнцу забежать за тучу, с трепетом разглядывала изменившийся мир.
Кто-то заботливый прислал в N клининговую компанию. И тысячи невидимых рук очистили от копоти и застарелой грязи все поверхности: решётки, поручни, окна, стены, крыши, тротуары… Стёрли с лиц встречных хмарь, смазанные рты и лишние два глаза. Теперь люди вернули себе человеческий облик и не казались опасными.
Ей порекомендовали пару дней не уезжать. К новому миру следовало привыкнуть. Лучше начать под патронажем специалистов…
Вернулись простые потребности. Желание ухаживать за собой… и забытое чувство голода.
Но холодильник отключён. «Вода из крана не должна попадать в глаза»… Первые испытания подтолкнули к новым.
Прежде она отправилась в парикмахерскую. Там узнала, где в городе продают домашнюю еду. На пути к кафе повстречался приятель.
Клён шутливо расшаркался перед ней.
– Вижу тебя собранной. Куда держишь путь?
– Хочу есть, иду в хинкальную. Знаешь… – она подумала, прежде чем ляпнуть глупость, но договорила: с радостью пошла бы с тобой.
Деревцо весело затрясло жёлтым балахоном.
– Жжёшь... Но ты можешь расти, как и я. Для этого не нужно убегать из свой жизни.
Они сфотались, и Анна пообещала привезти снимки через пару-тройку лет, чтобы вместе вспомнить двух инфантов.
– Ты меня не узнаешь, – засмеялся Клён.
– Ты меня – тоже, – уходя, откликнулась женщина.
«Но я запомнила место», – проговорила уже про себя.
Приземистая коричневая коробка кафе вся пронизана светом. Французские двери нараспашку. Несколько столов дублируют поворот барной стойки. На плитках пола в солнечных квадратах растянулась кошка. За стойкой видна чёрная голова официанта. Молодой человек подождал, а когда посетительница выбрала стол, плавно вырос рядом на метр восемьдесят, не меньше. В руках картонная книжка-меню. Анна выбрала куриную лапшу и грузинскую лепёшку.
– Лучший выбор, дорогая!.. Помнишь меня? – знакомый голос цокнул языком.
Анна вздрогнула, она ещё не привыкла к говорящим предметам. Со стены улыбался знакомый с детства вертолётчик.
– Ты уже знаешь, что пришла куда надо? – он подмигнул.
В улыбке у глаз разбежались лучи морщинок, под густым шевроном усов обнажилась щель между передними зубами.
Анна засмеялась от счастья.
– Валико, ты не стареешь. Боже, мы тебя всей страной любили.
– Вот! А в чём, думаешь, мой секрет?
– Ты какой-то свой всем и всему: людям, работе, вашим горам и земле. Живёшь и радуешься, как умеешь, – она пыталась объяснить трудное слово «простой».
– Как наша куриная лапша с домашним хлебом, – Валико сверкнул глазами и затих.
Принесли заказ. Вкуснее той огненной похлёбки Анна в жизни не едала…
Сковывающие её путы ослабли, потянуло домой.
Она спустилась к озеру с детским городком на берегу. Здесь было шумно. Воздух вибрировал от звуков: стуков скейтбордов на горке, взрывов смеха, обрывков речи и рэпа. Кружилась карусель, качели облепили не желающие расставаться с летом школьники. Женщина присела на край песочницы участка для малышей, отделённого от остальных живой изгородью. Отсюда открывался изумительный вид на водную гладь.
Мамочки следили за ребятишками, качали коляски с грудничками и щебетали друг с другом. Песочные города пестрели разноцветными пластиковыми башнями и окнами. Рядом пыхтел толстяк лет трёх. Он ползал с жёлтым КамАЗом от «городской стены» до песочных отвалов за «материалом». Носил ведёрком воду и расширял личные владения. Малыш так увлёкся, что не замечал ничего вокруг.
Анна отвлеклась от озёрной панорамы и с интересом наблюдала за процессом.
«Скажи, это круто жить, не вспоминая прошлое, не беспокоясь о будущем?» – прозвучало в её голове. (Не мог же такое сказать малыш. Какое у него прошлое?)
Она задумалась и не заметила, как опустела песочница. Поискала глазами маленького архитектора. Тот бежал к маме, отряхивая грязные ручки о штаны…
Вечером, накануне отъезда, женщина прогулялась. Мелкий дождь был тёплым и не помешал ей добраться до парка – большого зелёного острова среди дороги и жилых районов.
Только ступила под плотные своды высоких деревьев, морось иссякла. Здесь было необычно людно. По сухим дорожкам прохаживались пары, одинокие мужчины и женщины. Под старой лиственницей болтала и смеялась стайка студентов. Мирно беседовали соседки на скамьях. Анна присела, откинулась на удобную спинку, вытянула уставшие ноги и прикрыла глаза. В кронах деревьев хлопотали перед сном птицы.
Свет от протянувшихся в одну линию фонарей давал ровно столько тёплого освещения, сколько было надо, чтобы оставлять в тени то, что хотелось там оставить. И создавал непривычную в таком месте атмосферу уюта.
Она протянула руку к резному, шероховатому и прохладному боку фонарного столба. Вопрос вырвался неожиданно и прозвучал риторически:
– Как вы, такие неяркие, привлекли столько народа?
– Когда-то я завидовал им, – Фонарь мигнул высоченным собратьям, заливавшим белым беспощадным светом дорожную развязку, на которой не было пешеходов и не могли задерживаться машины. – Только спустя годы понял, что привлекает скромность.
***
Десять дней пролетели как миг. Анна уже до поездки стала замечать, что время – условность. Может сокращать пространство до мгновения, если погружаешься в процесс с головой или, как вот сейчас, когда принимаешь новую правду о себе.
Лишь боялась допустить, что каким-то чудом оказалась в мире ментального и чувственного фитнеса… Всё твердила: «Этого не может быть... Мне никто не поверит... Меня запихают в дурку...»
Поужинав, забралась на кровать и в попытке сохранить кирпичные стены привычных установок открыла тетрадь. На чистом листке появилась цифра «1» и первая запись:
«Я всегда заботилась о других в надежде на взаимность. И никогда по-настоящему о себе. Любимая фраза – «Да ладно, и так сойдёт». Значит, тосковала и страдала я не по несбывшемуся, а по ростку живого в себе, о котором с любовью могу ухаживать только сама. Всё верно. Что там сказал Клён? – Я расту, и ты можешь».
Класс! – Анна, как птица, потрясла головой, зажмурилась, а после улыбнулась. – Та-ак! Что дальше?
Ротмистр Порошин. За тумбочкой щёлкнули каблуки.
«Доброй ночи, господин офицер!» – мысленно поприветствовала хозяина квартирантка.
Побежали строки. «Наша беседа более чем реальная. Мой визави оказался в правильном месте, в самый нужный момент. Я впервые почувствовала настоящую уверенность».
Валико подтвердил то, к чему я пришла довольно давно. Нет ценности больше заботы о своём физическом и духовном здоровье, умения делать то, что любишь, – без надрыва... иметь друзей… быть нужной.
У малыша в песочнице было только настоящее, в котором происходила его жизнь. Шаг за шагом. Момент за моментом.
Фонарь показал мне, какова на деле кротость. Анна поставила галочку возле цифры и мелко дописала: «Не стараться быть правой»…
Не успела написать цифру «шесть», как окно распахнулось. Комната на миг зависла в пространстве, а затем растворилась в нём. Анна закричала и ухватилась за оконный проём – тот не исчез. Как и прозрачный пол под ногами.
Пискнул сигнал эсэмэски, женщина с ужасом смотрела на бегущую строку:
«Невероятная Вселенная приветствует невероятного Жителя.
Я – твой настоящий дом. Ты видишь свет многих звёзд, уже погасших миллионы лет назад. А когда мы, бывает, сталкиваемся, то рождаем целые Галактики. Твоя живая планета – часть этого мира. А ты – пылинка, несущая в себе колоссальный заряд ментальной энергии.
…Есть надежда – человечество может оказаться не вывихом космоса, а наоборот – сделать невероятное открытие…
Мне было важно убедиться, что ты поняла – нет причин для беспокойства.
Строка растаяла и появилось новое сообщение:
«Анна Сергеевна, это Антонина Васильевна. Я обещала написать, чтобы напомнить о пяти пациентах, прошедших «операцию» перед Вами, и о бесконечной веренице людей, до и после, желающих стать проводниками знания.
Надеюсь, Вы поняли кое-что важное про отношение к себе. Именно так население Земли может сохранить феномен жизни в космосе.

Успешной реабилитации!