Убить Коха... Глава-20. Спецслужба Лаврентия Берии

 
Вероятнее всего, на заводе и небезуспешно, работал уже известный нам Рудольф Вильгельмович Шмидт — убежденный антифашист, высокообразованный специалист, интеллектуал, следы которого затерялись после отъезда с Уралмаша.

Как инженер-испытатель, он не был привязанным к рабочему месту, выезжал в командировки для проведения различных наземных и летных испытаний.

Возможно, Шмидту в этот период приходилось летать и прыгать с парашютом.

Это косвенно подтверждается заявлением, поступившем в НКВД от некоего Трофимова, члена ВКП (б) с 1930 г.:

«Очень много записок рвал после полета на парашюте, он в нескольких экземплярах на немецком языке писал о прыжке.
Я спросил, он ответил, в иностранную корреспонденцию объявлю».

Это заявление, орфография и пунктуация которого сохранены, написано в январе 1940 г. и начинается словами:

«Прошу расследовать тщательно о Рудольфе Вильгельмовиче Шмидт, работающему в должности инженера по испытанию новых самолетов, т. к. подозреваю Шмидта, состоящего в контрразведке в иностранных государствах».

Шмидт, был одним из немногих оставшихся на заводе немецких специалистов, на которых не распространялся запрет о контактах с иностранцами, он мог свободно общаться со своими соотечественниками и посещать культурные мероприятия в немецком посольстве.

На одном из таких раутов в ноябре 1940 г., со Шмидтом познакомился секретарь военного атташе Японии Сасаки.

Как бы случайное знакомство, быстро переросло в доверительные отношения и уже в январе 1941 г. Сасаки попросил Шмидта собрать сведения о конструкции, и возможностях новейшего самолета Пе-2, серийное производство которой, в конце 1940 года осваивалось на 22-м заводе.

Со временем у Шмидта завязались дружеские отношения с сотрудниками посольства Германии в частности, с Г. Флегелем - личным камердинером посла Шуленбурга.

В марте 1941 г., Флегель стал проявлять особый интерес к новейшим советским самолетам и стал убеждать Шмидта в том, что он в долгу не останется, если Рудольфу Вильгельмовичу удастся сфотографировать боевые машины.

В предыдущей части, я уже писал и читатели наверняка помнят, что Советской авиацией интересовался и некий «Карл», гауптштурмфюрер СС, опытный разведчик, ранее работавший в Чехословакии, Венгрии и Польше.

Позволю себе напомнить этот эпизод.

В апреле 1941 г., он попросил Кузнецова выяснить обстоятельства аварии самолета, пилотируемого советским летчиком Алексеевым, который погиб в июле 1939 г. при испытаниях истребителя И-16, на котором был установлен специальный турбокомпрессор, позволяющий истребителю увеличить высоту полёта до 12.000 метров.

Руководство трех заинтересованных ведомств, разрешило Шмидту предоставить немцам, информацию близкую к истине.

В ходе личной беседы с сотрудниками генерала Кестринга, Шмидт блестяще проанализировал обстоятельства аварии истребителя И-16 и результат не заставил себя ждать.

На очередной встрече немецкий разведчик сказал Шмидту:

«Должен вам сообщить, что лично о вас, я беседовал с военным атташе генералом Кестрингом, подробно описав генералу весь ход и развитие нашего знакомства.
Он заинтересован работать с вами, и просил передать, что при первой же необходимости или вашем желании перебраться в Германию вам будут предоставлены все находящиеся в нашем распоряжении средства, а по прибытии на Родину и соответствующая работа...».

Рудольф Вильгельмович, не моргнув глазом, попросил пару дней.

О таком «подарке», советская разведка и мечтать не могла.

Через несколько часов он встретился с человеком, которому абсолютно доверял глава стратегической разведки СССР.

Мало, кто знает, что c 1938 по 1953 гг. в СССР, кроме разведслужб НКВД, НКГБ, МГБ и Главного Разведывательного Управления Красной Армии, существовала служба стратегической разведки, о которой руководители вышеперечисленных наркоматов и министерств могли только догадываться.

Создателем и бессменным руководителем этой разведки из разведок, информаторы которой не проходили по картотекам органов государственной безопасности был ...Лаврентий Берия,

который считал, что «настоящего налегала через аппарат пускать нельзя.

Если в одной из зарубежных резидентур найдется предатель — вся агентурная сеть окажется в руках противника», — и был прав.

Подобных примеров в истории советских спецслужб не так уж и мало.

«Выход» на свою агентуру Берия никогда и никому не давал, во всяком случае, после 1942 года, когда органы государственной безопасности, а вместе с ними и разведка НКВД вышли из его подчинения.

Конечно же, между спецслужбами и это, вполне понятно, существовал обмен информацией, но стратегическая разведка, благодаря настойчивости Лаврентия Павловича, была исключением: о ней не знали даже члены Политбюро и Сталина, это вполне устраивало.

У Берии были люди, которым он абсолютно доверял.

Одним из них был Ян Черняк.

Он-то и поддерживал связь с такими разведчиками, как Ольга Чехова, Марика Рокк, Ким Филби...

Некоторые агенты, работавшие на советскую разведку и занимавшие высокие государственные посты в Германии, Великобритании и других странах,«выходили» непосредственно на Лаврентия Павловича.

В их числе:

- глава французской разведки,

- второе лицо в английской разведке,

- специальный советник президента США...

А ведь на Советский Союз работали не только они...

Два дня, Рудольф Вильгельмович и сотрудники стратегической разведки просчитывали всевозможные варианты закладки тайников для передачи информации, оговаривали системы связи, контактные пароли — в общем, всё то, что необходимо оговорить в таком случае.

Перед самой войной, Абвер (военная разведка, которую возглавлял адмирал Канарис) в лице сотрудников генерала Кестринга, нелегально переправил Шмидта в Германию