VII - III

   Высоко с небес на Эйшн смотрела луна. Она с важным видом обходила городок, заглядывая в каждое окно. Её холодные лучи лились сквозь голые окна, и, заметив скользившую по стене тень, заговорщицки следовали за ней. Спасаясь, та прыгнула на обшарпанный комод, побежала по нему, огибая разные баллончики, грязные тряпки, сломанные гаечные ключи, и, перемахнув через высохшего таракана, вновь приземлилась на исцарапанную чем-то острым бледную стену. Луна отстала.
   Раздался удар и следом заглушённые проклятия. Схватившись за палец на ноге, в гостиную ввалился человек. В мерцающем свете ночника, Джо от боли прикусил нижнюю губу. Прошипев что-то, он проковылял к телевизору и выключил его.
   Отец уже давно уснул, наполняя дом своим фирменным храпом. На полу рядом стояла початая пачка, из шести банок осталось две. Свою последнюю Патрик не допил и она, опрокинувшись, пролилась прямо ему на майку. Прислонившись к спинке кресла стояла «палка-переключалка» — в пульте уже давно сели батарейки и чтобы щёлкать кнопки на телевизоре Патрик использовал жердь длиной фута в два-три.
   Джо с хрустом вырвал одну из пластикового кольца и приложился к ней. Пиво было тёплым, отдавало кислятиной, но к своим двадцати годам он привык. Порой после отца ему доставалось недопитое виски, порой водка. Чаще всего это было дешёвое пиво, что варили в Киннемари. «Глоток солнца», - гласил их слоган. Джо поморщился.
   Обходя отца он случайно зацепил откинутую ногу. Патрик замолк, что-то пробубнил не просыпаясь, и продолжил храпеть. Напившись, его ничто не могло разбудить до самого утра. А проснувшись, он ничего не помнил, гоняя слюну в пересохшем рту и с грустью глядя на пустые банки.
   Джо поднял с полки старое чёрно-белое фото в треснувшей рамке. На ней было трое: отец, мать и ещё кто-то, отрезанный. От незнакомца осталась только рука, приобнявшая Мэри-Кейт за талию, в то время как Патрик стоял сложив руки за спиной и немного в стороне. Джо вынул фото и глотнул из банки.
   Место отреза было неровным и покрыто седой бахромой. На обратной стороне размашистым почерком было начеркано: «Сол, я и наш Пэт. Беркли '67». Чуть ниже был криво нарисован то ли цветок, то ли солнце. Среди знакомых Патрика не было никого с именем Сол, по крайней мере Джо не знал такого. Озадаченный, он приложил банку ко лбу, но вместо прохлады ощутил разогретый алюминий. Краем глаза Джо вдруг заметил что-то, резко обернулся и его сердце едва не выскочило из груди.
   Стиви призраком вошёл в гостиную, почёсывая на ходу спину, изгибаясь пытался дотянуться до самого зудящего места. Он без лишних прелюдий взял последнюю банку, пальцем пробил стенку ближе к днищу и отхлебнул из неё, чтобы тут же сплюнуть на пол.
 - Тёплое дерьмо,- процедил он.
   Патрик снова дёрнулся и забормотал во сне, когда Стиви проходя мимо пнул его ногу.
 - Чо делаешь?
   Джо показал ему фото. Проведя пальцем по обрезанной руке он спросил:
 - Ты не знаешь никого с именем Сол?
 - Сто раз уже спрашивал, - Стиви гулко срыгнул. - Понятия не имею.
 - Они были друзьями в колледже. А это выпускной. Ты знал, что отец закончил колледж?
 - Насрать. Что это, - Стиви заметил надпись. - Шестьдесят седьмой? Почему его не призвали? Почему он не сдох под каким-нибудь Дебьень-матьего-Ху?
 - Откосил, - спокойно ответил Джо. - Перед медкомиссией не спал три дня, обдолбился …
 - И так появился ты, - усмехнулся Стиви и снова приложился к дырке в боку банки.
   Джо подсадил его руку так, что пиво выплеснулось на рот, подбородок и побежало вниз. Тот выругался и толкнул брата, смахивая с себя тёплый напиток.
 - Дамы и господа — Мадонна! - произнёс Стиви и переливчато выпустил газы.
   Они дружно рассмеялись. Патрик промычал что-то, повернул голову набок и громко задышал. Глаза Джо оторвались от отца и скользнули на стену за креслом. Стиви проследил за его взглядом, застыв на небольшом тёмном пятне. Он не удосужился даже закрасить кровь. Днём можно было разглядеть несколько входных отверстий от дроби.
 - Ты ведь знал, что это он, - Стиви спокойно обернулся к брату. - И ничего не рассказал.
   Банка в руке Джо сжалась.
 - А ты бы предпочёл расти в приюте для сирот? - глухо ответил тот. - Так иди, сдай его. Заодно расскажи про его делишки в гараже, как он счётчик подкручивает.
   Вместо ответа Стиви сощурился, вновь приложившись к банке. Он знал, что всем было наплевать. Копов вызвал Джо. Похороны, как сумел, организовал тоже он. И вообще, не будь Джо, Стиви давно бы ушёл бродяжничать. Предварительно подпалив дом с храпящим Патриком внутри. Но вот, они всё ещё здесь, стоят и пьют гнусное пиво.
 - Тебе не нужно готовиться к экзаменам?
 - А тебе не нужно пойти на хер? - смятая банка гулко стукнулась не попав в Патрика. - Всё задолбало.
   Джо проводил его взглядом и аккуратно вставил фотографию обратно в рамку. Помутневшими глазами он в последний раз взглянул на руку Сола. Голова загудела.
   Погасив ночник он собрался уходить как едва не закричал. Во тьме, освещаемый со спины луной, стоял человек. Лица не было видно. На голову выше Стиви и немного ниже самого Джо, тень не двигалась.
 - Ах ты говнюк! С кем ты думаешь связался? - пробормотал во сне отец.
   Парень попятился, налетел на металлическую этажерку с которой вялым звоном отозвались пустые банки, метнулся за «палкой-переключалкой», схватил её и повернулся к ночному гостю. Но тот в мгновение ока пропал. Потыкав немного перед собой деревяшкой, словно мечом, Джо осторожно выглянул в прихожую. Пусто.
 - Привидится же, - прошептал он вытирая покрытый холодной испариной лоб.
   Оружие вернулось на своё место у кресла, а Джо в свою комнату. Проходя мимо «Мэри-Кейт», провёл по её поверхности рукой. Закрыв глаза, он почувствовал капли солёных брызг и солнечные блики. Услышал шёпот волн, ощутил как ветер окатил его с головы до ног. Джо вспомнил как оседлал сегодня волну. Как стихия, беснуясь, подчинилась ему.
 - Что у тебя там, Джоуи? - мама присела рядом.
   Заправив непослушную прядь за ухо, она разглядывала причудливый рисунок на поверхности маленькой ракушки.
 - Я хочу оставить её. Можно?
 - Конечно, мой хороший. Сохрани её! Она принесёт тебе счастье — такая красивая.
   Тёплый песок щекотал маленькие ножки. Лёгкий бриз, лаская лицо, то и дело играючи пытался сорвать с головы мальчика панамку. И мама улыбалась как солнце, как день. Как жизнь.
   Он опустил голову на подушку, потолок ещё некоторое время крутился колесом. Джо поднял перед собой руку, внимательно изучая её.
   Каково это быть нормальной семьёй? Что было бы, не появись он на свет? Или Стиви. Плутая в мечтах, Джо увидел себя на заднем сиденье — они втроём едут в канун Рождества за покупками. Весёлая болтовня, папины шутки, мама смеётся. «Это самое чудесное время года», - мягко по радио поёт Энди Уильямс. Вот он уже перенёсся в день выпуска из школы. Отец поздравляет и спрашивает: «Куда дальше, сынок? Перед тобой открыты все двери. А мы с матерью поможем, мы поддержим тебя!». Его голос смолкает эхом. Забывшись, Джо уронил руку на грудь.
   Прихватило живот, мерзко зашкворчало — бурда из Киннемари запросилась наружу. Вставать было лень. Джо с досадой хлопнул себя по животу, боль резанула ещё сильнее. Он было потянулся к прикроватной тумбочке, державшейся на трёх ножках и честном слове, как вспомнил, что ключи остались на пляже. Ещё будучи маленьким, Джо придумал нехитрый способ как унять слабую боль в животе, когда туалета рядом нет, а сходить надо. Он прикладывал что-нибудь холодное к низу живота, желательно металлическое, и боль на некоторое время отступала. Ничего такого сейчас под рукой не было. Джо собрался убрать руку как вдруг почувствовал кончиками пальцев незнакомую прохладу. Он поднял предмет и поднёс к лицу.
   Из бездны вспыхнуло и разошлось переливчатой вуалью северное сияние. Мириадами точек зажглись звёзды. Камень, что он подхватил со дна когда барахтался цепляясь за жизнь, казалось вытягивал тепло из руки. «Сойдёт», - решил Джо и приложил его к животу. Боль медленно, но верно отступала.
   Глаза стали слипаться. Решив, что камень выполнил свою функцию, парень вялой рукой отбросил его в сторону и тот, покатившись по полу, ударился обо что-то.
   За окном, закончив обход, луна укрылась облаком и заснула.