Ох, и ухнет над землёй!

(Рассказ о возвращении солдата)
Из начальных восьмидесятых.

Жарким полднем 9-го мая шагает по деревенской улице солдат. На парадной форме значки воинские сияют, в руке чемоданчик дембельский качается, из-под фуражки пот крупными каплями выползает. Весел, доволен солдат. Идёт широким шагом, улыбается, дружкам, что кучкой его окружили да еле за ним поспевают, отвечает что-то, здоровается направо и налево, земляков приветствует.
Завидев двух стариков с потускневшими медалями на потёртых пиджаках, подходит к ним, поздравляет знакомых ветеранов с праздником, с Днём Победы, здоровья желает. Те отвечают и ему почтением, как равному, руки протягивают, вопросы задают разные, моменту приличествующие. Наконец вся процессия дальше движется.
А уж навстречу мать бежит, размахивая руками, простоволосая, стоит у калитки дома отец, степенно поджидая сына, улыбается в жёсткие усы. Молва, знать, до семьи раньше сына добралась. Отдаёт солдат ближайшему парню чемоданчик, обнимает мать, у которой слёзы текут да руки дрожат, слова через комок в горле проталкивает, целует мокрые губы, что в то время исцеловали всё его лицо, дальше идут толпою.
И вот подходят к родителю. Солдат выпускает плечо матери, становится напротив отца. Смотрят они друг другу в глаза, правые руки протягивают, а левыми вдруг сгребают широкие спины и сливаются в объятии, щёками прижавшись. А с другого края деревни несётся с дикими криками младший братишка, брату на грудь кидается, вертится вьюном среди ног взрослых. Малышка-сестрёнка, брошенная без присмотра дома, плачет-заливается. Солнце печёт, слёзы текут, шутки, смех, причитания матери…
Но вот и в доме все. Мать хлопочет, на стол собирает, отец куда-то вышел. Прохладно в комнатах. Сидит солдат, сбросив мундир и фуражку, на стуле, братишка за ногу его уцепился, кругом дружки расположились. Разговор продолжают.
– А что, Митька, бывают смертные случаи? –спрашивает рыжий парнишка в выцветшей рубашке.
– Всякое бывает, – весело отвечает солдат, оттягивая согнутым пальцем узел армейского галстука. – Вот, помню, только привезли нас в учебку – недели две прошло, мы ещё в карантине были – сидим однажды в курилке, после ужина, значит, перекуриваем. Кто анекдоты травит, кто письма читает – почту как раз раздали, кто в урну от нечего делать поплёвывает. Вдруг слышим – смех громовой в одном кружке. Что такое? А это, значит, парень один от зазнобы своей письмо получил. Пишет она, что замуж выходит и просит его простить её. А у того волос с гражданки только на миллиметр вылез. Побледнел пацан, сидит в кружке, на бумажку в руках своих смотрит и не говорит ни слова. А дружки-то тут потешаются, слова разные подкидывают. Парень сидел-сидел да тоже как расхохочется. Ну, вроде и кончилось на том.
– А что ж дальше-то? – нетерпеливо ёрзает рыжий.
– А через неделю приняли мы присягу да вскоре в караул попали. Сидим, значит, в караульном помещении, чай пьём после завтрака, вдруг бухнуло что-то на посту. Начкар в ружьё нас поднимает, и бежит половина караула туда. И я в той половине. Прибежали к огневому сооружению – нет никого, тихо всё. Дёрнулись в дверь – закрыта изнутри. Выломали дверь, забрались по лестнице, люк откинули, а там, значит, тот парнишка. Сидит в крови, за автомат держится, испуганными глазами на нас смотрит. Пока опомнились, скорую вызвали, глаза уж у него потухли. По дороге в госпиталь и скончался.
– Ну-у, ты!.. – выдыхают разом дружки, головами качают.
– Ну да ладно, дело прошлое, – встряхивается солдат. – А что, Любку мою не видали где?
– А ты не знаешь, что ль? – удивляется рыжий.
– Чего? – удивляется на этот раз солдат.
– Дак она ж замуж вышла, вот только на майские свадьбу сыграли, а дня три он её увёз куда-то. Не писала она тебе, что ль?
Молчит солдат, голову опустил.
А в двери уж соседи вваливаются, поздравляют с прибытием, руки протягивают…
А на воле солнце жарит, ветер разыгрался, тучи майские собираются. Ох, и ухнет над землёй!..