Про сто сказка

Трансформационная сказка

         Было это так давно, что никто уже толком не может сказать когда. Помнили только, что всё было наяву: тридевятое царство с тридесятым государством, и цари с царицами — славные правители, и витязи с берегинями. А, между тем, история эта начиналась так…

       Жила-была маленькая девочка. И была она Царевной тридевятого царства. В глубоком её детстве на прекрасное государство напало Чудище поганое. Украло бесценное царское сокровище. Чудище натворило бед, принесло горе, разорило царство, нагнало страху и установило свои порядки. Царь с царицей, погибая, только и успели, что переодеть маленькую Царевишну в крестьянскую одежду и спрятать в семье лесничего.
      Так и выросла царская дочка в дремучем лесу на чужих руках, ничего не помня о прежней жизни. Детей в семье много было, жили бедно, но в доброте и заботе друг о друге. Лесничий с женой любили Царевну, как родную, растили как свою дочку делили на всех всё поровну. Но вечерами, рассказывая сказки на ночь, поселили в ней старую легенду, неосознанно прописывая в памяти историю чудесного исцеления.
      Легенда эта рассказывала о спрятанной и чудом уцелевшей Царевне, о пелене забвения, опустившейся на её память, да силе, спящей в ней до времени. Ещё приёмные родители и братья рассказывали о том, как Царевна вырастет, станет воином и убьёт Чудище. Затем вернёт украденное сокровище, а с ним престол царский истинного наследия. А ещё о том, что поможет ей благородный Светлый Витязь, в собственном сердце спрятавший от себя любовь. Но только тогда она сможет победить Чудище поганое, когда вспомнит имя своё настоящее, найдёт подлинное счастье и вернёт миру свет. Станет она тогда справедливой и мудрой Царицей возродившегося, и уже нового царства. 
 
       В семье лесничего царская дочка была единственной девочкой, росла среди мальчишек, играла в их игры. Так она научилась защищаться и нападать, держать оружие в руках, и сама его делать. Так взрослела маленькая Царевна не зная, кто она есть на самом деле. Только иногда зимой, падая в снег, подолгу смотрела в звёздное небо, ощущая его глубину внутри себя и непонятную тоску, щемящую сердце.
       Росла малышка у лесничего, росла и превратилась в прекрасную, смелую девушку. Этот дом стал ей мал, и однажды она отправилась в путешествие поглядеть на мир, который до сих пор почти не видела. Вот тут-то сказка и начинается…

       Была Царевна любознательной, всё ей было интересно, до всего было дело. Много чего с ней случалось: теряла кров, друзей, близких людей. Но чем больше она узнавала этот мир, тем больше у неё внутри росло чувство, что всё намеренно исковеркано и перекручено. Тогда она решила, что нужно стать ей Великим Воином и освободить мир от несправедливости. Нашла она Мастера и честно обучилась воинскому искусству. Когда становление Женщины-воина было закончено и пришло время получить своё собственное оружие, приснился Царевне вещий сон.
      Прямо в небе, среди звёзд стояли прекрасные Царь с Царицею. Смотрели на неё нежно да ласково, а глаза их любовью светились. Выставил Царь вперёд руки, и появился на них небывалой красоты звёздный меч — уж она-то знала толк в оружии. Протянул он Царевне меч, и только она его приняла, как громыхнул Царский голос: «Запомни! Имя ему — Справедливость!» Потом вышла вперёд Царица и протянула ей звёздный щит со словами: «Имя ему — Безусловная Любовь!» Приняла Женщина-воин дары, и сон стал таять, но напоследок вернулась Царица и вложила ей в руки два сверкающих флакона: «Возьми, дочка, это живая и мёртвая вода. Пригодится».
       Наутро Царевна проснулась и, облачаясь в свои доспехи, увидела под ними щит, меч и два пузырёчка. Подивилась Царевна, но поверила в сон.  Выглядели они обыкновенно, но помнила она, что скрыта в царских дарах сила волшебная. Водрузив на себя амуницию, отправилась она освобождать этот мир от скверны.

       Долгие пути, короткие дороги, только шла она по-разному… Сделалась Царевна смелым воином, закалилась в боях. И однажды вернулась к ней давно забытая старая легенда,  рассказанная в лесничестве.  А с ней стала пробуждаться и память про славное царство, про отца-Царя Светоча, да мать-Царицу Софию Премудрую.
      Не поверила Царевна в свою кровь, засомневалась. Как так? Она же дочь лесничего, ставшая славным воином.  А тут целая царевна… «Да нет, не про меня это. Скорее, сон да блажь. А может, и того хуже — гордыня  меня обуяла…» Стала гнать она от себя мысли о своей царской крови.

        Но однажды, нежданно-негаданно, повстречала она Светлого Витязя в сияющих доспехах с лирой за спиной. Разными дорогами шли Царевна с Витязем друг к другу навстречу, только столкнулись они взглядами, и заговорило сердце. «Где-то я его видела…», «Где-то я её видел…» — подумал каждый из них.

        Было время, когда поганое Чудище разорило, обездолило и его царство тоже. После того надел Светлый Витязь свои сияющие доспехи и отправился по миру счастья искать в других землях. Много изъездил путей, но со временем приключилась с ним беда.  Не заметил он от страданий и боли, как вросли его сияющие доспехи в тело и превратились в панцирь, сковав сердце. Стал этот панцирь непробиваемым, который сам Витязь снять уже не мог. Из-за этого панциря он ни с кем долго не уживался — то сам сбегал, то от него сбегали. А когда устал от мира, то стал искать уединения и потихоньку готовиться к смерти. Вот тогда-то и повстречались они с Царевной.   

       Поведала ему Женщина-воин о своей жизни, а он — о своей. И  решил Витязь помочь ей в благородном деле: «Там разберёмся, кто есть кто, может, напоследок ещё одно доброе дело сделаю».

       Дальше отправились они вместе, только в первую же ночь на привале напало на них Чудище страшное. Трясёт Царевна за плечо своего попутчика, а он спит мертвецким сном. Живая голова рядом лежит, а вместо неё на плечах глиняный горшок, на него похожий, глазами лупает. Это Чудище навело чары злые на Витязя. Только вынула Царевна меч из ножен, как увидела, что Чудищу самому страшно. Не дрогнула рука Царевны, взмахнула мечом раз, взмахнула два, а на третий — меч до звёзд достал. Рубанула она им Чудище поганое, оно и растаяло, как дым. «Значит, не сам пришёл, а морок вместо себя послал…» — подумала Царевна. «Стало быть, встреча наша впереди». Растолкала Витязя, а он как будто вином опоённый, ни зги не видит, её не помнит. Вернула Царевна ему голову на плечи. Достала волшебные флакончики, Царицей даденные, омыла мёртвой водой шею омороченного попутчика, потом капнула ему в рот водицы живой. Пробудился Витязь, но панциря своего не лишился. Ощупал грудь и говорит грустно:
— Знать, носить его до скончания века моего и любовь в сердце мне не открыть.
      Сверкнула на него Царевна взглядом, но промолчала. Но зато вспомнил он Женщину-воина. Пригляделся и признал в ней Царевну. Взял тогда Витязь свою лиру, начал петь и голосом своим рассказывать, кто она есть на самом деле. Растревожил голос Витязя сердце Царевны, стала спадать пелена, да не вся, а по кусочкам. Умылась она чистыми слезами, не знает, верить ему иль нет? Но одной водой солёной вражину не одолеть. А раз так, делать нечего, надо идти царские сокровища добывать, без них, видать, Чудище не победить.


       Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Как сокровище добыть? Оно само не прибежит, его искать надо. Долго ли, коротко ли они ехали, привела их дорога в пекло огненное, пески зыбучие.
— Другого пути у нас нет. Знать, идти нам через пустыню на восток, где Солнце встаёт и где свет живёт.
      Так решили они и вошли в знойный край.

       Потянулись вдоль их пути барханы песчаные, и окутала их жара нестерпимая. Ни питья, ни еды, только жар палящий да сушь кругом. Уж отчаиваться они стали, как вдруг вдалеке показался благословенный оазис. Подъехали Витязь с Царевною, смотрят — колодец, а подле него почтенный Старец сидит. Вода в колодце затхлая, тиной покрытая, лягушки квакают. Убелённый Старец в сияющих одеждах протягивает им ладью хрустальную, говорит, а сам огненным взглядом сверкает:
— Испейте волшебной водицы, люди добрые. Она вам сил прибавит, не даст уснуть, когда нужно бодрствовать, разбудит ото сна, когда настанет рассвет, исцелит от отравы ядовитой, поможет прозреть, когда тьма нападёт. Пейте сами, да с собой берите. В дар.
       Переглянулись Царевна с Витязем: вода — болото болотом, как пить-то?
— Не всё так есть, как глаз видит. И не всякое зло выглядит злом. Вера, детушки, она в сердце вашем. Смотрите сердцем, оно и сквозь одежду, и сквозь любые преграды зрит.
      Поверили они, послушались старика. Слова его душу трогали, а глаза вглубь смотрели. Испили водицы — силушки-то и прибавилось, а фляжечку с собой взяли. Поблагодарили Сияющего Старца от всей души и отправились дальше.

       Только выехали из оазиса, как вдруг из ниоткуда возникли великие горы. Снежные вершины да острые пики сами собой из-под земли повылезали. Знать на север поворотил их путь. Куда ни кинь взгляд — всюду камень, холод, да ветры со всех сторон с ног сбивают. «Что ж, делать нечего, идти всё равно надо. Придётся искать горные тропы и проходы. Эх, проводника бы нам найти». Только подумали они — глядь, а перед ними стоит человек. Сам не велик, а серый глаз хитёр. Сел наземь, обзавёлся костерком и их приглашает.
— Далече путь держите, добрые люди? Может, согреетесь перед дорожкой?
      Поблагодарили они мужичка за приглашение. Подсели к огоньку, поведали свою историю, а он им и отвечает:
— Так я и есть Проводник. Кто меня зовёт — тому я и являюсь.
Свернул костерок, повернулся и молча в горы пошёл. Так за всю дорогу ни разу не обернулся и словом не обмолвился. Царевна с Витязем только поспевали за ним. Обернулся Проводник, когда горы миновали, вынул из-за пазухи костерок и протянул им:
— Примите подарочек, в дороге вещь незаменимая. И во тьме подсветит, и сердце согреет, и голод утолит, опять же чужих отвадит. Не бойтесь, берите, он ручной.
       Поклонились Витязь с Царевной, поблагодарили Проводника. Только приняли костерок — на сердце враз потеплело. А мужичок тут же исчез, будто и не было его вовсе.

       Едут они дальше. Заехали на земли прямые, просторы широкие, где от края до края южные ураганы гуляют. Вольница ветров, значит, здесь. Смотрят, а самый большой Ураган крыши сносит, играючи деревья с корнем вырывает. Закричал Витязь на него:
— Что ж ты хулиганишь, мил друг?! Добро ломаешь, природу пусто;шишь, людей пугаешь? Не уж-то заняться нечем?
     Ураган обернулся на голос и стал ещё выше. Видит, никто его не боится. Интересно ему стало. Тогда сделался он с них ростом и подлетел поближе. Говорит шершавым голосом, а сам на месте кружится:
— Скучно мне….
— Скучно? — Тут уж Царевна не стерпела.
     Стоит она, уперев руки в боки, Ураган ругает, словно мальчишку отчитывает. По-хорошему, по-доброму ругает, сама не сердится. Смотрел на неё ветер, смотрел, да и прыгнул к ней на ручки младенцем. К телу тулится, Царевнено сердце слушает, а сам веретеном вьётся. Удержала его Царевна, не бросила, к груди прижала, по головке погладила. Вышла тут из дерева Старушка Лесная, сама сухонькая, а глаза живые зеленее травы, и говорит вкрадчивым голосом:
— Выбрал он тебя, милая, знать, приглянулась ты ему. Возьми с собой, не пожалеешь. Он и преграды порушит, и светлые дали покажет, и тоску разгонит, коли надо будет. А ещё от ворогов убережёт.
— Как же я его понесу?
— А вот, держи! —  и протягивает ей Лесная Старушка кувшинчик с пробочкой.
— Нет, — сказала Царевна. —  Он вольный, нельзя его запирать.
       Только она это сказала, как Старушка растворилась в воздухе. Ураган затих, обвил тело Царевны, поднялся и нашёл себе место у неё в волосах. Стоит она, а волосы сами по себе колышутся. Делать нечего, взяли они с собой и ветер.

       Долго ли они ехали, коротко ли, только вывела их дорога на дикий берег. Видят перед собой море синее без конца и края. Ни лодки, ни плотика, ни брёвнышка. Как переплыть на ту сторону, неизвестно. Загрустили, пригорюнились. Сел Витязь на берег, достал свою лиру и запел дивным голосом. Глядь, по морю-кияну чёлн плывёт в виде утицы. А в нём Краса Ненаглядная, сама правит, улыбается, к берегу причаливает. Глаза ярко-синие, платье на теле не сидит, не висит, а по фигуре струится.
— Красиво поёшь, Витязь, ласково. Эх, хотела искусить тебя, но тронул ты моё сердце. За музыку твою, искреннюю, перевезу я вас на тот берег, садитесь в чёлн. А ты, Витязь, спой ещё — за песнями дорога короче покажется.
       Поплыли они по морю-кияну. Не успели оглянуться, как показался другой берег. Стали они из чёлна выбираться, а Краса тронула Витязя за плечо и протянула пророщенное зёрнышко на ладони. Семя крошечное, а из него росток пробивается.
— Возьми, Светлый Витязь, семечко. Много лет его ношу, согреваю, а ожило оно только теперь, когда песни твои услышала. Знать, твоё оно, раз на нежность твою откликнулось. В нём сила великая, плодородная: тяга к познанию, жива бессмертная, щедрость изобильная. Сохрани его до времени. А покамест оно в пути вас оберегать будет. 
— Такое маленькое, хрупкое, как же я его сохраню?
— А ты его в пряжку ремня спрячь, оно там будет в целости и сохранности, — предложила Царевна. Так он и сделал. Семечко за пояс спрятал, а как спрятал, так  и рассмеялся. Оно его пощекотало, и Витязь внутри себя жизнь почувствовал. Поблагодарили они Красу Ненаглядную и поехали дальше.
       Едут они едут, и вдруг захромал конь под Царевной, верный друг. Слезла она с него и говорит:
— Надобно искать кузнеца. Не поеду верхом, отдохнём немного, и в поводу коня поведу.
      Так и сделали, отдохнули и пешим ходом добрались до деревни, а там уж и кузнец нашелся.
— Добрый конь! — похлопал кузнец коня по загривку и говорит Царевне на ушко: — Ты ж не коня спасла, ты мужскую силу сберегла и жизнь новую ей дала.
       Удивилась Царевна, но промолчала. Перековал кузнец обоих коней, и отправились они дальше.

       Ехали, ехали, умаялись, решили отдохнуть на лесной опушке. Царевна приснула, а Витязь оружие чистить стал. Вдруг слышит он из лесу звук странный, не то стон, не то крик с урчанием перекликаются. Пошел поглядеть, может, помощь кому нужна? Видит яму глубокую, кольями утыканную, сверху решеткой забитую. Заглянул, а в яме огромная раненая кошка сидит и так жалобно плачет. Сжалился Витязь — не бросать же живое существо на съедение диким зверям. Выломал он решетку, прыгнул в яму и раздвинул колья. Смотрит, а кошка человечьими слезами плачет, из сосков молоко течёт, а с рёбер кровь капает. «Бедная, она ещё и котяток кормит!» Поднял он её из ямы и отнёс на опушку.
     Проснулась Царевна, увидела страдания животины, достала живой и мёртвой воды и помогла кошке, исцелила её. Взял Светлый Витязь животное на руки и в лес пошёл, котят её искать. Нашел и унёс подальше, оставил им еды и питья. Ветками прикрыл от злых глаз, пока кошка выздоравливать будет. Только собрался уходить, как вдруг положила кошка ему лапу на руку и говорит человечьим голосом:
— Спасибо тебе, Светлый Витязь, только знай, ты не кошку вызволил, ты саму женскую долю от неминуемой гибели спас.
       Подивился Витязь словам кошки, но ничего не ответил. Вернулся к Царевне, и пошли они дальше.

       Долог путь их был. Чего только не повидали на своём пути, где только не побывали, кого не повстречали. Воевали с подлецами, добывали истину, крушили разбойников, обличали лицемеров, вытаскивали на свет белый людоедов. Видели они чертоги разные, царства мутные, чёрные дыры зыбучие, дали туманные. Но всегда держали в памяти родную сторонку, где яркий солнечный свет, морские дали да вещий лес, снежные равнины да вольные степи, лесистые горы да хрустальные реки. Там, где было чисто, знатно и свабодно. Где бы они ни были, всегда поддерживали свой костерок, и находились добрые люди, которые помогали им. Сколько Миров пришлось обойти — и не сосчитать, пока нашли они ту заветную скалу, в пещере которой Чудище поганое сокровище спрятало.

       Глядят они, а прямо в скале вырублена арка. Никто вход в пещеру не охраняет, только войти невозможно, потому как сам страх его стережет. Шаг — и сразу тьма окутывает, страх наваливается.
       Не побоялись они, вошли в пещеру, а страх с тьмой тут как тут. Достали Царевна с Витязем свой костерок, и стала тьма просто тенью, а страх их острым чутьём. Открылась тогда впереди дорога широкая, и повела их в самый низ под ту скалу.
       Под скалой оказался огромный зал с каменными колоннами и чудными сосульками. В центре небольшое озерцо, тихое и прозрачное. А посреди того озера на резной ножке ларец хрустальный, дорогими каменьями украшенный.
— Нашли! — обрадовалась Царевна.  Только протянула руку к нему, как озеро потемнело, да как встало на дыбы, как поднялось до самого свода. Отступили они, призадумались.
       Вдруг  услышали из дальнего угла пещеры чей-то плач.  Голосок ни мужской, ни женский, ни детский, ни взрослый. Плачет и зовёт кого-то по имени. Жалобно так зовёт.
— Надо пойти посмотреть, может, кому-то помощь нужна, — молвил Витязь.
— Нет, —  резко ответила Царевна. —  Сначала сокровище заберём!
       Вот тут-то костерок сердешный и погас. Сразу потемнело, вода стала прибывать, страх вернулся, да с новой силой навалился. «Я воин и мне страшно, а тому, кто плачет в пещере, должно быть ещё страшней», — подумала Царевна. «Важны сокровища и царство жалко, да только живая душа важнее!» Решила Царевна и ринулась искать то место, откуда голос слышен был. Пошли они с Витязем на звук, нашли на ощупь узкий проход, туда и нырнули. Прошли немного, видят, сидит молодая женщина с золотыми волосами в красивом платье и плачет неземным голосом, зовёт кого-то по имени. «Терра! Сестра любимая моя, Терра!»
     Оглянулся Витязь, смотрит на  Царевну, а она, как услышала своё настоящее имя, так и ахнула. Потекли слёзы радости, смыли остатки беспамятства. Па;ла завеса, освободилась она от забвения и вспомнила вс;. И себя, и царство, отцом с матерью завещанное, и Кто Она Есть на самом деле. Уступил её внутренний воин место в душе для берегини. И проснулась в ней сила женская, сила царская, неподдельная, настоящая. Узнала Царевна в женщине сестру свою старшую. Протянула к ней руки, обняла её, а женщина возьми да и растай. Вот тут и вернулся костерок сердешный, стал разгораться ярче и ярче, и осветил всё, стало светло вокруг, как днём.

       Вернулись они в пещерный зал, смотрят, озеро во весь пол разлито, шагу ступить не даёт, до потолка взвивается. А над ларцом Чудище нависло, теперь уж не морок, само явилось. Вынул свой меч Витязь, с Чудищем воевать собрался, а Царевна взяла его нежно за руку и говорит:
— Не спеши, Светлый Витязь. Оно само боится. Сыграй-ка лучше на лире своей.
        Удивился Витязь, но послушался, сел на край озера и начал струны перебирать. А Царевна запела колыбельную, что мама ей в детстве пела, тихонечко опустила белы ручки в воду и стала озеро укачивать. Смотрят они, Чудище зазевало и обмякло. Вошла Царевна в воду, достала свой Меч, взмахнула им и хотела страшилище убить, да пожалела, какая никакая, а жизнь. Тогда взмахнула она ещё раз, нарисовала волшебный знак и открыла проход в тот Мир, откуда Чудище явилось. Витязь же положил его на царевнин Щит и отправил домой восвояси.
        Успокоилось озеро, вернулось в свои берега, просветлело и обнажило то, что они по всему белу свету так долго искали. Подошла Царевна, прикоснулась к крышке, а ларчик взял и просто открылся. Чистейший Свет пошёл из него. Тут сошли на Царевну благодать и великая радость и осветили пещерный зал.
     Обрадовалась Царевна, ведь все сокровища оказались нетронутыми, в целости и сохранности.
      Свет из царского ларца такой силой обладал, что когда вспыхнул и осветил всё кругом, достал и до Витязя. А коснувшись его груди, расколол вечный панцирь пополам. Озарилось лицо Светлого Витязя, и увидела Царевна, что прекрасен он ликом и душой, счастлив за неё и люб ей. Вздохнул Витязь легко и с открытым сердцем признался Царевне в своей любви. 

     Распались чары зловещие. Чудище отправилось в свой Мир. А Царевна вернула себе царство и жизнь в нем к миру и согласию.

      Но мир миром, а царства-то разорены. Вернулась Царевна со Светлым Витязем домой, а там никто песен не поёт, хлеб не ро;стит, сады не са;дит. Все от страха попрятались, друг друга сторонятся. Кругом стужа гуляет и запустенье пирует.
— Что же делать? Как жизнь на землю вернуть?

     Загорелся костерок за пазухой, жарко загорелся — пришлось немедля выпустить его. Упал он на землю и разом отогрел её. Встрепенулся народец, повыходил из укрытий, глядит, а это дочка их любимого царя вернулась. Приободрились, заулыбались люди и стали не народцем, а целым народом. Тут уж не надежда, сама вера стала их двери открывать.
    Смотрят они на разруху и за голову хватаются:
— Сколько сил и времени надобно, чтобы всё это убрать…
    Тут загудели волосы у Царевны на голове, вышел из них Ураган и всё, что было порушено, стёр в песок, а песок в прах и разнёс тот прах по полям.
— А что же мы сеять будем? Всё зерно отравлено, да плесенью побито, — встревожились люди.
     Застучала пряжка у Витязя. Вынул он из себя живое семечко, ветерок его сдул да прямо в землю унёс. Тут водица Светоносного Старца забурлила.  Только откупорили фляжку, как она из рук прыг — и давай семечко поливать.

       Похорошел Мир, расцвёл от заботы и тепла. Зазеленела трава, ключами умытая, повырастали леса, реками обвитые, заколосились хлеба, руками человеческими согретые.

       Царевна с Витязем сыграли свадьбу, объединились царства, и возродился Мир за одно круглое лето! И было то лето самое счастливое за долгие времена.  Народилось много хлеба, садов, детей и любви.
       Вспоминая свои приключения, Царевна с Витязем поняли, что всё было так, как и должно было быть. Ведь сами звезды вели и освещали их путь. Поход за сокровищами изменил их, закалил, многому научил и сделал такими, какие они есть в замысле Творца.
 
       Так завершилась сказка про украденные сокровища, про то, как настоящие ЦеАрь с ЦеАрицею обрели себя и друг друга. Правили они мудро с Любовью и Справедливостью. Жили долго, счастливо, во взаимной любви и заботе друг о друге и своём царстве. А как закончили они дела Божественные на Земле, так и перешли вместе в один день, сменив мерность, и вместе отправились Домой, к звездам… 

Светлана Бойко
20.12.2020