998. Хуторская чертовщина. Предрассветные костры

                Николай не ожидал такой бессмысленной расточительности от Назара, который взяв за край казанок, попросту выплеснул из него содержимое в сторону, проявив к своему действу полное пренебрежение, плюнув в след остаткам узвара.
                Селантичу только и оставалось, что посетовать на подобную выходку Савича, с сожалением сказав:
- Лександрович, да там ещё оставалось чего попить, да и фрукту можно было доесть.
- А ты взял, да и всё разом выплеснул на землю.
-Знаешь, что Николай, ты мне здесь своё нытьё прекращай.
-Набедокурил, а осознать этого никак не можешь.
- Да после того, как ты своими грязными грабелками залез в казанок, до противности не приятно из него теперь есть.
- Набери в кружку воды и плесни в казанок, да соломы пучок мне подай, попробую выдраить его до блеска.
- Так Лександрович давай я его сам вымою, исправлю свою шкоду.
-Ты мне костёр разводи, а не зубы заговаривай, нашёлся мне здесь угодник засратый, сам справлюсь.
                Николай настолько бестолково стал укладывать дрова в костёр, что терпению Назара стал приходить конец и не сдержав в себе эмоций, он попросту разругался:
- Ну кто ж так делает?
- Что ты как малое дитё никакого соображения не имеешь, под низ положи тонкие дровишки, а уже сверху накладывай эти толстенные поленища.
-Лександрович, поверь моему давнему опыту, а он у меня огого ещё какой, дровишки вспыхнут, что тот порох.
- Я этих костров за свою жизнь столько на разводил, что им и счёта нет.
-Счас пару раз дуну в костёр и огонь вспыхнет, как по желанию кудесника.
-Послушай ты, кудесник, я до этого подбрасывал дрова в костёр и заметь, они были намного тоньше, чем ты напихал этих, но случился такой чад, пока они не разгорелись, что едва не задохнулся от дыма.
- А ты меня ещё разок собрался дымом травить, как по мне так этого довольно с верхом, нет никакого желания умываться слезами.
- Смотри Лександрович, это делается довольно по -простецки,
                и Николай встал на колени, нагнулся над костром и задышал подобно кузнечным мехам, ритмично выдувая из себя струи воздуха.
                По первой поре действительно заклубился удушливый дым, а у Савича тут же появилось нестерпимое желание, врезать кулаком по этой глупой голове, да с такой силой, чтоб этот чародей огня, своей мордой воткнулся в костёр, признав полностью не правоту своих действий.
                Но каково было удивление Савича, когда в костре вначале замерцал слабенький огонёк, а затем и вспыхнуло пламя, а распрямившийся Николай с заметной улыбкой на своём лице, протянув в сторону огня две свои ладони, радостно произнёс:
- Ну вот Лександрович, как и обещал, костерок полыхает.
- Чуток прогорят дровишки и дыма вообще не станет.
- Я ж говорил, у меня большой опыт по таким делам.
                Как говориться, крыть было не чем, Назар попросту промолчал, оставив при себе удивление и некую зависть к этому вечному пропоице, для которого оказалось проще пареной репы развести огонь в костре.
                Поставив на край остатка тлеющего кизека котелок, чтоб подогреть в нём воду и жмакая в своих руках пучок соломы, Савич смотрел на пляшущий огонь и призадумался.
                Как так странно вышло, ведь он не с меньшим старанием, чем Николай, раздувал огонь, а итог вышел совершенно разный.
                Уж не замешан ли здесь сам лукавый испытывая его терпение, насылая всякие неприятности.
                Да и как так случилось, что он не заметно для самого себя сумел уснут?
                Такого раньше он за собой не замечал, да и как было ему не услышать, когда Николай вылез из брички, ведь по своей натуре он человек шумный, без всякой на то скромности по отношению к другим.
                И если б не его свинячье чавканье, так он бы в тихую вылопал всё из казанка под чистую, выпив и остатки узвара.
                А это даже и хорошо, ведь этот подлец ни за что бы не признался, что опорожнил содержимое котелка, залезая в него своими грязными ручищами, да ещё после того, как сходил по нужде.
                От таких гнусных мыслей Назара пробила брезгливость, Савич презрено глянул на Николая, сидевшего по - татарски у костра, схватился было за казанок, да едва не обжог себе пальцы, одёрнул руку, впоследствии выругавшись крепким словом.
               Николай исподлобья удивлённо взглянул на Савича, возьми да и скажи ему:
- Лександрович, ты бы по аккуратнее был бы.
- Казанок вон как разогрелся, вода почти в нём закипела, а ты его голой рукой захотел снять.
-Я без твоих советов как ни будь обойдусь,
                зло ответил Назар, а затем добавил,
-призадумался я Николай над предстоящими делами, да не и сообразил, что казанок настолько разогрелся.
                А Селантич без всякой просьбы, ловко подхватил за душку котелок отколотым куском доски и оставляя в сторону, ставя у ног Савича, приговаривая, сказал:
- А вот я его сейчас дорогушу на землицу поставлю, пусть немного приостынет.
-Так же Лександрович?
                Но вот тут - то и приключилось не предвиденное обстоятельство, слишком большой крен дал Николай свое палке, душка вдруг заскользила по ней и соскакивает, а в упавшем наземь котелке, брызнувшая вода на раскалённые стенки, издавая шипение и испаряясь, выбросив облако горячего пара, заставляет Назара отклониться назад и разразиться неудержимой руганью.
-Твою ж мать! Курва ты безрукая!
-Ты ещё ошпарь меня кипятком, ошпарь с ног до головы!
- Тебя баран безмозглый кто просил это делать?
- И без тебя бы управился!
- Чего лезешь не в своё дело?!
-Присматривал за костром, ото сиди и присматривай, а в другие дела не лезь!
-Нашёлся тут мне благодетель, а от твоей помощи только один ущерб!
-Назар Лександрович, ты уж извиняй, что так вышло,
                было начал говорить в своё оправдание Николай,
- хотел же сделать как лучше.
- Сам же ш едва пальцы себе не обжог, вот и решил помочь.
- Да на хрена мне такая помощь нужна, только и делаешь, что вводишь в убыток!
-Не одно, так другое, как специально мне нервы мотаешь!
- Спал себе в бричке и спал бы, нет же, ему как той скотиняке жрать захотелось.
-Скотина и та соображает, что делает, а у тебя ни какого понятия нет, только и думаешь, как своё брюхо набить!
-Лександрович, да оно вышло как – то по дурному.
- Я чуть наклонил, а казанок возьми и соскочи не вовремя, а то что упал, так было совсем не высоко.
- Высоко, ни высоко, а будь в нём воды по больше, обварился бы, как есть ошпарился и всё по твоей милости Николай.
-Так бог уберёг от несчастья, Лександрович, миловал своей любезностью.
- И ещё скажу тебе Назарушка по большому секрету,
                и Николай чуть наклонившись в сторону Савича, прошептал,
- мне как будто кто – то под руку толкнул.
- Как бы и не совсем так, а вроде как сверху надавил на плечо, а потом резко отпустил.
- Мне даже почувствовалось легкое дуновение у уха.
- Действительно, дать бы тебе в другое ухо, для равновесия и чтоб всякую брехню здесь не нёс.
-Вечно тебе Николай что – то мешает и только ты одни ни в чём не виноват.
- А надо бы на себя со стороны посмотреть, да к людям прислушаться, а не сочинять здесь всякие отговорки.
                Савич слегка нагнулся, осторожно потрогал пальцами казанок, чувствуя, что края вполне успели остыть, придвинул его к себе, наклонил на бок, сунул в него пучок соломы и интенсивно приложившись стал вымывать внутри.

                Проснувшийся Алексей от внезапных криков и сообразив, что Назар выплёскивает всю свою ненависть на его родственника, в удовольствие потянулся под тулупом, где ему было тепло и уютно и не испытывая никакого стеснения, вновь задремал, а там и уснул, выдавая богатырского храпака.
                Савич, интенсивно поелозив пучком соломы в казанке, посчитав что этого вполне достаточно, чтоб избавится от всякой скверны, занесённой грязными руками Селантича, выплеснул воду вон, а использованные стебли мокрой соломы бросил в костёр для полной очистки собственной совести.
                Солома перед тем, как вспыхнуть и сгореть окончательно, вначале выдала облако густого дыма до полной просушки, что вызвало не которое неудобство у костра, но Савич этот не приятный момент претерпел как вынужденную меру.
                Всполоснув казанок и посчитав, что он теперь вполне чист, Назар, поглядывая в небо предположил, что вполне пора заняться стряпнёй и приготовить к завтраку кашу, хотя сам лично не испытывал никакого чувства голода, даже не имел на это никаких намёков.
                Умеют же не которые люди, что с большой натяжкой их можно так называть, испортить не только настроение, но и все аппетиты, что в полной мере жаль себя.
                Но на то он и аппетит, чтоб прийти во время еды, а на пустой желудок какой из тебя будет работник, так только одно название.
                Не надеясь на Николая, что тот исполнит верно и правильно его просьбы, Савич решает все дальнейшие действия выполнять самостоятельно, а для начала подготовил место для казанка, отодвинув в сторонку горевшие дрова, оставив только жар, меж двух остатков, сдвинутых вместе кизеков.
                Поднявшись со своего вполне удобного сооружения из двух хомутов, Савич первым делом слегка размялся, постукал по своим затёкшим коленям и лодыжкам, распрямился во весь рост и для интереса оглядел степь.
                Степь спала своим спокойным сном, как и приехавшие на вспашку земли пахари, огни костров которых давно погасли до самого наступления рассвета.
                Был замечен им всего один едва различимый мерцающий огонёк в степной дали, Назару по непонятной причине показалось, что это, по всей вероятности, стойбище Василя Барнуты.
                Повернувшись в сторону востока, Савич к своему удивлению отметил, что у соседей обстановка была несколько веселее.
                Вон сразу два огонька высвечивались, ещё далее другой, горели они всю ночь или уже приближалось предрассветное время, и кашевары затеяли свою стряпню.
                Зачерпнув четыре кружки воды из двухведёрной корчаги и вылив в казанок, Савич посетовал на большой расход воды, за которой придётся кого – то посылать в хутор, а вода в ближайшем колодце соленовата с горчинкой не особо приятна на вкус.
                Поставив казанок на подготовленное место в костре, Назар, взяв мешочек с пшеном, присел на хомут и не торопясь стал его развязывать.
                Этот ценнейший продукт подобен той же воде, имея невероятную сыпучесть и может просыпаться даже через незначительную дырочку.
                И если по случайности его просыпать наземь, то собрать обратно не предоставится никакой возможности, только и останется, что оставить его на прокорм степным птицам.
                Дождавшись, когда вода в казанке начала вскипать, Савич не рискуя просыпать пшено, сунул кружку внутрь мешочка, зачерпнул, но не с верхом, осторожно вытащил, всыпал в казанок, немного подумал, ещё набрал треть и добавил в котелок.
                Поглядывая, чтоб вода бурно не вскипела, Назар завязал мешочек, привстал и сунул под бричку к съестным припасам, а затем взяв ложку и усевшись обратно на хомут, стал ей вылавливать всплывший мусор.
                За всеми этими действиями внимательно наблюдал сидевший у костра Николай, поведение которого вполне смахивали с действиями домашнего кота, следившим за каждым движением своего хозяина.
                Особой вины Селантич за собой не признавал, считая, что Назар попросту выместил на нём свою злость лишь зато, что он по своей неосторожности действий прервал его приятную дремоту.
                Вода с добавленным в неё пшеном вновь начала закипать в казанке, Савич расшурудил жар под ним, не давая бурного кипения с выплеском через край.
                Наступили минуты томительного ожидания приготовления каши, а это довольно длительный процесс не смотря на мелкую фракцию пшена, и займет весь этот процесс почти не полный час.
                А чтоб скоротать время ожидания, Назар глянул на Николая, который уставился в казанок, которому могло казаться, что этим своим неустанным вниманием он помогает быстрее свариться каше, да и говорит тому:
- Селантич, чего нам сидеть без дела.
-Давай для разнообразия хотя бы махорочкой подымим.
                Николай не сразу сообразил, чего ему предложил Назар, по всей возможности, он в своих мечтах уже лопал кашу из котелка и настолько увлёкся обжорством, что не мог сразу вникнуть в суть сказанных ему слов.
-Николай, ты придремал или оглох, я говорю давай махорочки дёрнем, выкурим по цигарке, чего сидеть без дела, когда есть возможность заняться более приятным делом.
- Я за всегда с превеликим удовольствием рад такому предложению,
                словно очнувшись ответил Николай.
-Так привстань, да мешочек с махоркой подай.
- Хочу более крепким махряком угоститься, мой табак что – то не особо пронимает.
-Было где – то в полночь скрутил цигарку, выкурил, а оно как вроде и не пробрало в удовольствие, может дыму из костра нанюхался, кто ж его поймёт, отчего такие напасти случаются.
                Николаю хоть глаза завяжи, а он всё одно в точности определит, где лежит мешочек с махоркой, так как нюх имеет собачий и подобную сообразительность, что и куда положили ещё с вечера.
                Взяв мешочек и протянув его Назару, Николай присел с боку, в ожидании своей порции курева.
                А Савич особо не торопясь, приняв в руки мешочек и тут же с удивлением определил, что за прошедший день истрачено не меньше трети содержимого в нём махорки.
                Славные выходит у него собрались курцы и водохлёбы, с такими темпами вскоре всё опустошат, в придачу со съестными припасами, введя Савича в значительные траты.
                Так это или не так, ещё покажет время, а там видно будет, каким Макаром извернуться, да так, чтобы все расходы и траты удержать из оплаты своим пахарям, а на данный момент пусть себе трудятся, а коли заупрямятся, так им всегда замена найдётся.
                Нынче время не то, чтобы в позу вставать, да руки в боки ставить, требуя от хозяина лишний кусок хлеба, таким сразу следует давать по шапке без всякого на то сожаления.
               Развязав тесёмку, Назар сунул руку в мешочек, уцепил пальцами именно ту щепотку махорки, которой берут и не брезгуют, просыпал на бумажку.
                После чего передал содержимое мешочка Николаю, а сам стал скручивать цигарку, да поглядывать в котелок, где продолжала бурлить каша, выдавая знакомый запах вареного пшена.
             Скрутив цигарку, Савич прогнулся вперёд, достал из костра тлеющую щепу, прикурил, выпустил струю табачного дыма, кивнул головой в знак одобрения, а щепу не принужденно бросил обратно в костёр и откинувшись спиной на второй хомут, посмотрел в небо, где заметно в вышине стали блекнут звёзды, верный признак приближения рассвета. 
               Приятнейшее чувство от предрассветной тишины испытывал Назар и только присутствие рядом Николая, что той шуршащей мыши в амбаре отвлекало его от полёта мыслей туда в небесную даль.
                Чтоб посмотреть и удостовериться, куда прячется луна и где зарождается молодой месяц.
                О таком желании днём не мечтается, возможно, тому причиной повседневная суета и бесконечная занятость и только ночь с её спокойной тишиной отодвигает все проблемы прочь, заставляя задумываться над вечностью бытия.

                Приятное перекуривание как – то само по себе и не заметно прошло, каша заметно загустела в казанке и начинала изредка пыхтеть, выбрасывая из своих недр горячий пар, а следом выплевывая разварившееся пшено.
                Назар приподнялся, приняв вертикальное положение, встал, чтоб взять горшочек с маслом, не доверяя этот ответственный момент Николаю, от которого можно ожидать всякой не потребности, взглянув в степь и что за удивительное видение, могло даже показаться, что звёзды на небе не поблекли, а опустились вниз, на саму землю.
                Это ж откуда столько набралось костров, поразительное дело, вполне даже похоже, как в давние времена выезжали всем хутором в степь на вспашку земли.
                Когда могли в несколько дней до неузнаваемости преобразить степь, не оставив ни единого свободного клочка земли.
                Не в этом ли заключается весь смысл крестьянского труда, когда вместе и сообща делается одно общее дело. 
                Назар глубоко вдохнул, прочувствовав этот незабываемый запах пришедшей весны, который затрагивал тайные струны крестьянской души, заставляя инстинктивно поклоняться заботливой голубушке, матушке земле.

25 -26 ноябрь 2022г.