Ребе 8

Глава 8

Денис Альбертович долго не мог заснуть. Детали позорного отступления из дома Кузьминичны терзали уязвленное самолюбие. Как же он мог так опростоволоситься? Недооценил. Расслабился. Так ведь всего лишь к простой, провинциальной бабе наведался. Мало ли их – разведёнок, брошенок – с сопливыми детьми, муськами да тузиками? Ну загнала пару муженьков в могилу, одного – в тюрягу, так и что? Тоже мне – ля фам фаталь. Вспомнилось, как уложил в кровать знакомого психотерапевта – барышню с дипломом Гарварда. Да если б ее одну…

Как она сказала? «За часы спасибо! В другой раз назовитесь Дедом Морозом – мол, заблудился, пустите переночевать». Прав Матвей Илларионович – стерва баба. Раскусила, а подарок оставила. И цвет глаз какой-то переменчивый… и собачонка гадкая…и гостиница…хм, spooky


Постоялец приподнял набухшие веки: в кресле пускал колечки сигарного дыма косолапый. Уличный фонарь выгодно подсвечивал массивную полутушу. Альбертович осмотрелся: осиротевшая коробка-постамент оставалась на месте, телевизор, графин, стаканы, часы, мобильник – все в целости-сохранности.
 
-  Хорош табачок, забирает. Жаль, не могу забросить ногу за ногу, - курильщик аккуратно стряхнул пепел.
-  Рад, что оценили. В наше суетное время люди предпочитают смолить на ходу, и к тому же - всяческую дрянь, - Денис Альбертович взбил под головой подушку, - Давно хотел поинтересоваться: «А где остальное»?
-  Вопрос бестактный. Но вам, так и быть, отвечу. Не возражаете? – мишка, не дожидаясь разрешения, зубами вскрыл хозяйский коньяк, - Вы на счет моего культур-мультур не обольщайтесь, я прежде в библиотеке стоял, там и набрался ерунды энтой. На самом деле и по матушке не залежится.
 
Запрокинув морду, косолапый ополовинил Hennessy
 
- … ууу… ля мур, тужур, Бальзак, Доширак, но перейдем к делу. Из шатунов я, может, слыхали о таких? Как-то, с голодухи, наведался к знакомой заимке – подхарчиться. Дверь бревном подперта. Согласитесь, мон шер, - негостеприимно. Животные мы мстительные. Разворошил крышу, сунулся и застрял. Точь-в-точь Винни-Пух. На дворе зима лютая, ветер свищет, вот мой огузок и замерз. «Пойду, - говорит, - пробегусь. Авось, согреюсь». Только отбежал, охотники вернулись. Без добычи, злющие, хмельные. Хрясь свинцом в морду, и мне кирдык. Помянем.

Пустая бутылка покатилась по полу.

- … Как вам такая версия?


Перечить чучелу гражданин Оллинклудов посчитал иррациональным.  Гораздо важнее выкрутить ситуацию в свою пользу.

-  Вполне. Она лишний раз заставляет задуматься о непогрешимости расхожих постулатов. В вашем случае - «пролезет голова, пролезет и жопа». Пардон за мой французский. 

-  А ты мужик ничего, не ботаник. Отбросим политес и перейдем к делу, - косолапый развалился поудобнее, - Только без заумностей, не терплю. Мне ваши академии-аспирантуры без надобности. Я царь! А что для владыки главное? Сила и хитрожопость. Остальное – лишнее. Ибо размягчает. Так вот, верни мой огузок и проси, чего хошь. В нем не только сила моя, но и смерть. Как в Кощеевом яйце. Ущучил? - волосатый царский кулак сделал вопрос риторическим.

Денис Альбертович поспешно кивнул:
-  Задачка не из легких. Тайга большая. Снаряжение опять же…

-  Слышь, Альбертыч, ты мне яйца не крути, - мишка смахнул пустоту ниже талии, - Не таких заламывали.  Спецпосланник. Ой-ой-ой. MBA. Ха-ха-ха. Знаешь, в чем наше основное различие? Молчи! Пока царь рот открыть не дозволит. Сам скажу. Я – хитрожопый. Потому – царь. А ты – хитрожопенький. Потому под Хозяином шестеришь. Тебя даже Кузьминишна развела. Сник? А ты думал, не знаю. Да мне каждая сука стучит, не хуже дятла. Наперегонки. Впору соревнование устраивать. Короче: проси награду.

Гражданин Оллинклудов робко поднял руку.

-  Молодец! Дозволяю, - кивнул Топтыгин.

-  Мне, Всемилостивейший Государь, надобно проведать, где уважаемый ребе изволит харюзков дурить. Остро нуждаюсь. 

-  Снизойду. Целуй, холоп, лапу.

Денис Альбертович, прикрывая подушкою срам, рванулся вперед.

Упсс
Кресло пустовало. Денис потрогал сидушку, – теплая. Огляделся. Чучело стояло на прежнем месте – на коробке из-под стиральной машины, на полу валялась пустая коньячная тара, в пепельнице дымился окурок сигары.

«Ну обломилось с Кузьминичной, ну так и что. Стоило ли так нажираться?» - аспирин под язык, и гражданин Оллинклудов вернулся в постель.