Человек это Великое изобретение Матушки Природы, которая наделила его множеством уникальных способностей. Он может ходить, дышать, созерцать окружающей мир во всем многообразии его звуков и красок, может думать, анализируя увиденное и услышанное и, заметьте, все это он делает непрерывно с момента рождения и до самой смерти. А еще у него есть ПАМЯТЬ. Мозг человека с помощью своих 60 триллионов нейронных связей всю, поступающую к нему из окружающего мира информацию раскладывает аккуратными «стопками» по свободным «ячейкам», которых у него очень много. А «Много» — это сколько, спросите Вы. Давайте разберемся.
В двадцать первом веке принято измерять объемы информации не в мегабайтах, как это было в девяностых годах двадцатого века и не в гигабайтах, доступных людям в двухтысячных годах. В двадцатых годах двадцать первого века объемы памяти продвинутых вычислительных устройств принято исчислять в терабайтах. И человечество создало жесткие диски с объемом памяти в 14 терабайт, а по отдельным источникам и более, до 20 терабайт. Один терабайт — это, во истину огромный объем. Он может вместить в себя информацию, хранящуюся в 4581298 книгах. В Российской Государственной библиотеке (бывшая Ленинская библиотека) находятся чуть более 47 миллионов объектов хранения. Это книги, журналы, газетные издания и много чего еще. И из всего вышеуказанного получается, что на жестком диске объемом памяти в 14 терабайт может, в легкую, поместиться вся информация, хранящаяся в библиотеке, пятой в Мире, между прочем. Впечатляет, не так ли? Так вот, человеческий мозг, присядьте на минутку, по данным ученых, может вместить в себя информацию объемом в 2500 терабайт. Не буду считать точно, но это порядка двух сотен Российских Государственных библиотек. Как Вам такое? С точки зрения кибернетики наш мозг — это гигантская обучаемая статистическая аналоговая машина живых ионных элементов. Здорово правда!? Только, к сожалению мы еще не научились использовать все возможности нашей «аналоговой машины» в полную силу. А может быть нам еще рано это познать? Возраст Вселенной около 14 миллиардов лет. Возраст Земли около четырех с половиной миллиардов лет. Возраст современного Человечества всего лишь около двухсот тысяч лет. Мы еще совсем маленькие. Матушка Природа ждет пока Человечество повзрослеет.
Мы живем в настоящем и забываем моменты прошлого. Нет они конечно остаются, где-то там в нейронных связях, но, как их от туда извлечь — этого мы за частую не знаем. Многие из нас ведут дневники, записывая на белых страницах все то, что считают важным, что хотят сохранить для себя или потомков. Это, наверное правильно. В повседневной житейской суете мы порой не помним, что с нами происходило вчера или пару дней назад. Наверное потому, что вчера или пару дней назад с нами не происходило ни чего особенно значимого или интересного. Но порой на протяжении многих лет жизни мы помним, что с нами было давным-давно, в раннем детстве. Конечно картины детства со временем утрачивают яркость красок, но отдельные элементы этих «полотен» остаются все еще отчетливо прорисованными. Вот и я на протяжении многих лет храню в своей памяти отдельные «картины» своего детства, которые, правда, со временем становятся все менее отчетливыми. Может быть по этому я и решил некоторые из них запечатлеть на бумаге, пока они совсем еще не затерялись в терабайтах моей памяти. Запечатлеть не кистью, а пером. Но, а как все это у меня получилось судить Вам мой уважаемый читатель. Вот пожалуй и все предисловие. А теперь давайте вместе полистаем некоторые странички моей Памяти. Вперед.
Пролог
Бобрики-Сталиногорск-Новомосковск
Самая высокая точка Средне-Русской возвышенности располагается на высоте 230 метров над уровнем мирового океана и располагается она в моем родном городе Новомосковске. В городе химиков, строителей и шахтеров, городе, за свою трудовую доблесть, награжденном орденом Трудового Красного Знамени. Так вот с этой высоты орденоносный город и наблюдает за всем происходящим в стране и мире. Зеленые улицы одаривают горожан шелестом деревьев и благоуханием цветочных клумб. К северу от города из жерл своих труб туманит горизонт гигант химической промышленности НАК «АЗОТ». И если цветочки и листочки радуют жителей и гостей города в основном в осенне-летний период, то НАК «АЗОТ» туманит горизонт с завидным постоянством - круглый год.
Город родился в 1930 году, в период начала индустриализации и первых пятилеток. В сентябре 1929 года, после XV партийной конференции ВКП(б) и V Всесоюзного съезда Советов был утверждён план строительства для нужд народного хозяйства химического комбината по производству минеральных удобрений и целого ряда других химических продуктов необходимых молодому государству рабочих и крестьян. Только на первоочередные работы выделялось 550 миллионов рублей, а также ставилась задача построить город на 50 тысяч населения. Из поселка строителей, у истоков Дона, омываемый водами речушек: Любовка, Бобрик, Каменка и Орловка, вырастал город. В 1961 году город получил свое нынешнее название-Новомосковск, а в период с 1934 по 1961годы он носил имя вождя всех народов И.В. Сталина и именовался Сталиногорск. А вот в самом начале своей «жизни» будущий город химиков именовался Бобрики. Почему Бобрики? Очевидно потому, что город строился на землях, которые до 1917 года принадлежали семейству графов Бобринских. Правда в огромном имении «Бобрики» графы практически не жили, а имели свою постоянную резиденцию в другом месте, в Богородицке. Но, что же с Бобриками? А давайте посмотрим.
Бобрики
История - это пучина мутных вод. Глубина ее не обозрима и не изведана до конца. Трудно себе вообразить, где находится дно этих загадочных вод? Чем глубже опускаешься, тем больше тебя окутывает таинственный мрак, скрывающий события, судьбы простых людей и царственных особ, судьбы целых государств. Нужен опыт, профессиональная оснастка, терпение и настойчивость, чтобы в таинственных водах истории отыскать драгоценные крупицы истины. У нас нет опыта, нет оснастки, но мы все таки попробуем в них окунуться. Для начала «нырнем» в эпоху правления Ивана IV. Иван Васильевич, всем известно, в народе именовался «Грозным», как в прочем и его уважаемый дедушка Иван III.
Дедушка, кстати, то же Иван Васильевич считал, что его власть должна быть неограниченной. На пути к этой цели он пользовался любыми средствами для борьбы с инакомыслящими, жестоко расправлялся со всеми, кто был не доволен его государственным самодержавным правлением. В то же время грозный дедушка за 28 лет своего правления почти в двое увеличил просторы Московского государства. Среди прочих, были присоединены Ярославль, Рязань, Новгород, Тверь и это не полный перечень отошедших к Москве земель. Не забывал Великий князь и о высоком. Строил морские порты, дороги, возводил церкви. Посмотрите на Успенский собор Кремля, не чудо ли?! Московский кремль так же был перестроен при Иване III и стал иметь тот вид, который мы с вами можем созерцать в наше время, перестав быть белокаменным. Что можно сказать: «строг самодержец, но Велик».
Иван IV был достойным продолжателем его дел. Грозным мучителем Иван Васильевич был для элиты боярской да и то для той, которая только и могла «воду мутить» в государевых делах то ли по недомыслию, то ли из злого умысла. Народ же при жизни наградил Ивана Васильевича совсем другими эпитетами: «певчий царь»-за то, что надежа-государь любил попеть в церковном хоре и поупражняться в музыкальном творчестве. «Белым и Благочестивым царем» народ именовал Ивана Васильевича за его справедливость и непримиримую борьбу со всякой скверной и «боярской изменой». А «Грозный государь», так это потому, что Царь- он от самого Бога, как грозовая стихия, все испепеляющая и в то же время блистательная. Вот, как именовал царя-батюшку народ Русский, а это кое, что да значит. Народ прозывал деда и внука «грозными» совсем не из-за боязни, а из уважения к строгим правителям и настоящим хозяевам земель Русских. Были и перегибы, куда же без них в то жестокое время. А в наше время, что перегибов не бывает? Да завались!
В прочем, надо возвращаться к линии моего повествования. Направимся-ка мы во вторую половину правления Ивана IV. Возьмем хотя бы год 1571.
Начнем с того, что 1571 год начался с ..... понедельника. По
Китайскому календарю этот год был годом Белой козы. Как известно коза-животное не предсказуемое. В непрестанном поедании травушки-муравушки ее может занести куда угодно. Так и в Мире в этот год не было стабильности, как в прочем и годом ранее, что уж тут поделаешь. Человечество тихо умирало от старости и болезней, с криком рождалось в муках любви и не только, и к 1571 году насчитывало порядка 480 млн. человек (так утверждает статистика ?!). Сильные мира сего сражались друг с другом за власть, территории и … за веру. Да, да за Веру. Протестанты воевали с католиками, католики с мусульманами. Православные то же от них не отставали, и то же воевали и за территории, и за Веру и за Царя, и Отечество. В общем все было, как всегда, как обычно, ни чего нового.
Чем же запомнился нам 1571 год? В этом году, в Ионическом море объединенные силы "Священной лиги" (союз европейских морских держав) нанесли сокрушительное поражение Турецкому флоту, прекратив его гегемонию в Средиземном море. Кстати, в этом сражении принимал активное участие и был ранен Мигель де Сервантес Сааведро, будущий автор "Дон Кихота". В Лондоне королева Елизавета 1 открыла Королевскую биржу и в том же 1571 году знаменитого английского пирата Фрэнсиса Дрейка за заслуги перед короной удостоила рыцарского звания. Ее Величество была главной компаньонкой пирата в его грабительских морских мероприятиях и всячески поощряла его пиратскую деятельность. Известный картограф Меркатор завершил свою работу, которую назвал "Атлас, или картографические соображения о сотворении мира и вид сотворенного". Так вот этот "Вид сотворенного", в аккурат, на Северном полюсе имел огромный материк "Гиперборею", омываемый со всех сторон водами Северного ледовитого океана !???. Откуда Миркатор «выудил» информацию о существовании на Северном полюсе таинственного материка? Ответ на вопрос картограф унес с собой в могилу, но факт есть факт. 27 декабря 1571 года родился Иоганн Кеплер будущий астролог, а по совместительству математик, астроном и оптик, который спустя 30 лет с небольшим откроет законы движения планет Солнечной системы.
А что на Руси в 1571 году. А на Руси тринадцатый год продолжается Ливонская война. Царю Ивану IV необходим выход к Балтийскому морю, который открыл бы перед Русским государством новые торгово-экономические возможности, укрепил военно-стратегическое положение на северо-западных рубежах. К тому же Иван Васильевич считал необходимым вернуть Руси ее древние славянские вотчины, захваченные еще крестоносцами. Но в начале успешная компания постепенно превращалась в последовательность военных неудач. Так 16 марта после 13 недель безуспешных боевых действий командующий войсками Магнус, провозглашенный царем Иваном Васильевичем королем Ливонии был вынужден снять осаду с Ревеля (будущий Таллин). В той войне оттачивал стратегию и тактику осадных боев царев сотник Ермак Тимофеевич. Это ему Иван Грозный доверит завоевание земель Сибирских.
На южном стратегическом направлении так же складывалось не все благополучно. Царю был необходим мир и взаимовыгодный союз с Османской империей. Уж больно было там не спокойно. Почитай ежегодно вассалы султана Крымские татары, да Нагаи разоряли южные вотчины, не раз подступая к Москве. В начале 1571 года к султану был направлен послом боярин Кузьминский, который от имени царя предлагал султану мир и военный союз ...«на цесаря римского и польского короля, и на чешского, и на французского, и на иных королей, и на всех государей италийских». Султан понимал, что Ивану трудно, держа войска в Ливонии сохранять неприступными южные границы. В ответ «Солнце Вселенной» требовал от Ивана отдать ему Казанское и Астраханское ханства. Положение у Русского царя было сложное, но не да такой же степени. Иван Васильевич поразмыслив немного, показал султану «кукиш». "Повелитель Мира" на это жутко огорчился, взял да и завоевал с великой досады... Кипр. На том все бы закончилось, да нет. Султан дал отмашку Крымскому хану Давлет-Гирею готовить поход на Москву, покарать не сговорчивого царя мечем и огнем. К тому же пора было пополнить свои гаремы русскими красавицами, галеры крепкими славянскими гребцами, а полки янычар молодыми отроками, которых умелые воспитатели превращали в совершенных воинов, преданных своему Повелителю. Короче говоря: «отрывай Гирей свой зад с необъятного персидского ковра, бери колчан со стрелами, залезай в седло и в путь за чужим добром». Все должно было начаться весной 1571 года. Оно и началось. 40 тысячное войско Гирея подошло через дикое поле по Изюмскому шляху к Тульскому засечному рубежу. И тут не обошлось без предательства. Сыночек обиженного царем Белевского боярина Кудеяра Тишенкова шепнул Гирею, как пройти к Москве по неохраняемой дороге. Глупо было отказываться от такого подарочка, Гирей и не отказался. Об этом набеге написано не мало. Он один из крупнейших и опустошительных. Урон Московскому царству был нанесен колоссальный: разорено 30 городов, взято в полон до 60 тыс. невольников. Погибло от 80 до 120 тысяч человек. Деревянная Москва сгорела полностью за 3 часа. Но «сердце» столицы удалось отстоять, бесценные Кремлевские реликвии были сохранены.
Девлет-Гирей был доволен собой. Вернувшись в Сарай он стал требовать от Ивана (помня наказ Великой Порты) Казань и Астрахань. Царь поплакался о внутренних трудностях, пообещал подумать об этом позже и поразмыслив не много, передал с посыльным Гирею … 100 рублей. На том дело и закончилось. В том же году Царь заслушивал доклады о положении дел на засечных рубежах. По Тульскому рубежу было доложено Ивану Васильевичу: «на реке на Дону усть речки Бобрики церковь страстотерпца Георгия поставлена и строение приходное, а стоит без пения, а дворов у церкви: двор попов пуст, во дворе пономарь. Пашни в поле доброй земли 5 четьи (четь — ; десятины, одна десятина-1.1. Га), да дикого поля 25 четьи». Докладом Царь остался не доволен. Выручил верный Мстиславский. Из своих Костромских вотчин пригнал на Тульскую землю военных холопов с семьями да священника. Возглавил отряд предводитель по имени Ходор. Начались службы в храме, заговорили медным перезвоном колокола. Сторожевое место стало называться «Ходыров починок». Со временем поселение стало обрастать хозяйствами, люди тянулись к земле, люди тянулись к храму. Поселение стало называться Спасское — Бобрики, а в последствии просто Бобрики. Уж больно много бобров было в этих местах.
Таким образом был укреплен Тульский рубеж на берегах реки Дон. Еще не один раз крымские ханы посягали на русские земли, грабили поселения, города, уводили в рабство женщин, детей, мужиков. Но Москвы им больше видеть было не суждено.
……..1571 год. На Тверской земле рассвет встает над лесом, а над тихой, спокойно речкой Шошой, несущей свои чистые воды к Волге-матушке клубится туман. Шестилетний мальчонка босыми ногами проверяет берег (не соскользнуть бы), разворачивает удилище. Тихо и прохладно, рыбалка должна быть доброй. Ванюшка Болотников закинул удочку, уставился на поплавок. Сиди да жди поклевки, думай о том, о сем. Сиди Иван Исаевич, мечтай о лучшей жизни. Все всегда думают о лучшей доли, даже те, кто в достатке живут. И не ведать тебе горемышному, сидя у тихой речки грядущего лихого, не ведать тебе плена татарского, рабства галерного, невероятного взлета на гребень жестокой борьбы за власть. И будешь ты решать за других: жить им или нет?! Многие судьбы будут в твоей воли. А конец своим баталиям найдешь ты за стенами Тульского кремля совсем не далеко от того самого сельца Бобрики, где бобров видимо не видимо. Потомки назовут тебя не государственным изменником и вором, а предводителем крестьянского восстания. Но князь Василий Шуйский чужд предрассудков. И придет время, и падешь перед ним на колени, помня поговорку « повинную голову меч не сечет». А он и не будет сечь твою головушку, оставит князь голову на плечах. Голова то останется да что толку то. Тайное следствие откроет правду об государственной измене, воровстве и душегубстве, творимом тобою над простым народом. Конец свой найдешь ты в проруби реки Онеги, которая понесет последние твои мысли в студеное Белое море. А какие будут те мысли, ни кому, ни когда уже ведомо не станет. И сложишь ты свою буйную головушку не в бою за землю родную, а ради боярских междоусобиц, да низменной корысти. А пока лови рыбку в Шоше Ванюша и мечтай о лучшей доли….
С селом «Бобрики» разобрались. А, что граф Бобринский?. А вот, что…
Апрель 1762 года в Российской столице выдался холодным. Сильный западный ветер задувал проспекты Санкт-Петербурга сырой неуютностью. По решению императора Петра-3 двор наконец то въехал в покои только, что достроенного Зимнего дворца строительство которого началось еще при его тетке Елизавете Петровне. Но вечером 11 апреля дворец опустел. Не далеко от императорских покоев в вечерние часы случился пожар. Самодержец Всея Руси очень любил пожары и обыкновенно, как маленький ребенок от новой игрушки, прыгал от радости при виде всепожирающего пламени. Так и в этот раз. Узнав, что рядом бушует пламя пожара, прихватив с собой пару бутылок крепкого пива, со всем двором умчался Его Величество командовать организацией тушения. Зимний опустел и только в дальней комнате светил одинокий огонек. В этой комнате рожала женщина в прошлом урожденная принцесса София Августа Фредерика Ангельт-Цербстская, а ныне супруга Императора Всероссийского Ее Величество Екатерина Алексеевна (будущая Екатерина Великая). Ее Величество рожала в тайне. Ребеночек должен был появится от прелюбодейной связи ее с офицером гвардии от артиллерии, пьяницей и дебоширом, который шутя мог подковы ломать Гришкой Орловым. Роды принимала верная повитуха. За дверью комнаты ожидал результатов только ее камердинер - преданный Васька Шкурин (его дом и пылал вблизи Зимнего дворца). Роды прошли благополучно, мальчик родился здоровым. Шкурин замотал младенца в тряпицы и тихо вынес из дворца в неизвестном направлении. Мальчика нарекли Алексеем. Алексей Григорьевич рос в дали от отца с матерью, в приемной семье того самого Васьилия Шкурина, впрочем нужды ни когда, ни в чем не испытывал. Алеша получил хорошее образование, в том числе и за границей. Будучи уже императрицей всероссийской Екатерина прикупила для его нужд в Тульской губернии у дворянина старинного рода Ладыженского несколько деревень с селом Бобрики. Вот по селу Бобрики матушка Екатерина Алексеевна и дала сыну фамилию Бобринский. Графом Алексей Григорьевич стал только после смерти маменьки в 1796 году. Титул графа присвоил ему сводный брат и Император Всероссийский Павел Петрович -Первый.
Осталось добавить что род графов Бобринских благополучно процветал вплоть до революции 1917 года (а по правде был обыкновенный Государственный переворот, что уж тут таить). Среди Бобринских в разные времена были общественные деятели и ученые, блистательные представители офицерского корпуса и просто рачительные, благородные владетели своих имений.
Вот кратко пожалуй и все, что хотелось рассказать о Бобриках. Пора приступать к основной части моего повествования.
Часть первая.
Начало
«…Не, по осеннему, яркое октябрьское утро начинало новый день осени. Солнце, щедро отдавало свои теплые лучи, спешащим на работу прохожим…». Именно так хотелось бы начать скромное повествование о моем появлении на свет. В действительности было совсем, по-другому и обманывать себя, а тем более Вас - дорогой читатель, не хочется. Было все гораздо прозаичней.
Октябрь 1964 года запомнился разными событиями. В Японии прошли 18-ые Токийские Зимние Олимпийские игры и советские спортсмены завоевали на них 25 медалей, 11 из которых были золотыми. С такими результатами Страна Советов заняла первое место по количеству наград. Советский автопром представил новую модель легкового автомобиля «Москвич-408». Дизайн машины был на уровне лучших европейских образцов и пользовался огромной популярностью у нас в стране, а так же в странах «загнивающего» капитализма. А еще? А еще, как то уж очень неожиданно для населения страны, в Москве, на заседании Политбюро взяли да и отстранили 1-го секретаря Компартии СССР Хрущева Никиту Сергеевича от власти, лишив его всех постов и званий. В тот же день 14 октября первым Генеральным Секретарем ЦК КПСС стал «друг» и «соратник» Никиты Сергеевича — Леонид Ильич Брежнев. Вот так - раз и готово дело.
А что со мной? А со мной, как я уже говорил, было все гораздо прозаичней. В беспросветную октябрьскую ночь, на завершающих минутах, уходящих в небытие суток, когда за окнами родильного отделения, уже заклеенными на зиму резанными газетными полосками хлестал по голым тополиным ветвям юго-западный ветерок, с пронзающим уши медперсонала криком, появился я на свет. Дородная медсестра в накрахмаленном халате взяла меня на руки. «Ну и крикун!» - выразила она общее впечатление затем подумала, что-то про себя и больше ни чего не сказала. Запеленав с ног до головы, она отнесла меня в бокс для новорожденных, привязав на запястье ручки клеенчатую опознавательную бирку с моими данными дня и часа рождения, и с этой биркой уложила на кроватку. Так начался мой жизненный путь на этом белом свете. Мой день рожденья совпал с днем рождения Ленинского комсомола. Еще хочется добавить, что я родился в год Дракона, под созвездием Скорпиона. В общем, смесь из дат и символов получилась гремучая. Тем не менее, я рос спокойным розовощеким мальчиком.
Рос я не один, а с сестричкой, которая была старше меня на пять лет. Она была девочка деятельная, и самое противное, считающая, своим призванием - воспитывать детей. Вот глупость-то. На этих основаниях сестра командовала мной, как ей этого хотелось. В пылу вседозволенности она со своими подружками, так для прикола, любила одевать меня в девичье платьице и, поставив четырехлетнего несмышленыша на табуретку, заставляла читать стишок. Очень ей это нравилось. В прочтении стихотворении, обязательно почему-то на табуретке, моя доморощенная воспитательница видела глубокий смысл. Подружки думали так же и были на ее стороне. В общем, одна шайка-лейка. И я в девчачьем одеянии, да еще с бантом кое, как державшемся на макушке, читал им стихотворение:
Белый - белый, как из меди
Месяц плавает в воде
Подошли к нему медведи
Вот он месяц, вот он где
Мы сейчас его поймаем ,
Что за месяц поглядим
С ним немножко поиграем
А потом его съедим
И не могут два медведя
Взять в соображение,
Что ведь это же не месяц,
Это отражение.
Я до сих пор не могу понять, почему « белый, белый, как из меди …». Медь то, вроде, ни белая вовсе. Но тогда это было не важно. Главное аудитории, будь она не ладная, нравилось.
Но радость «воспитательниц» была не долгой. Быстро пролетел четвертый год моей, мало запомнившейся жизни. Я вступил в возраст, когда уже трудновато было ставить меня на табуретку и напяливать, какие-то там девичьи штучки. Пятилетний мальчик уже мог постоять за свои честь и достоинства, и у сестры с ее подружками, как-то само собой начал пропадать интерес к воспитательной деятельности. Наступал возраст, когда душа рвалась на волю, где были такие же, как и я, сорванцы-товарищи, игры в войну и индейцев.
Я проживал в поселке шахты №27 в городе первых пятилеток, городе горняков, химиков, строителей (город строился), в городе по имени « Новомосковск».
Город в основном был пятиэтажным. За редким исключением в некоторых местах возвышались семи и девятиэтажные дома. Но город строился. Так вот на его окраинах, вырастали этажи девятиэтажных микрорайонов, которые назывались: «Залесный микрорайон», «Урвановский», и «Северный». В городе было три кинотеатра, три дома культуры и один драматический театр. Население города составляло порядка ста сорока тысяч человек, и город считался вторым по величине в Тульской области. На территории Новомосковска было разбито два парка культуры и отдыха. Негласно они назывались: «Взрослый парк» и «Детский». В «Детском парке» имелась настоящая Детская железная дорога. Со своими вагончиками, двумя узкоколейными тепловозами, с настоящим вокзалом и локомотивным депо. С мая по сентябрь Детская железная дорога открывала двери своих вагончиков для ликующих детишек, которые в сопровождении взрослых, а кто по старше, без сопровождения занимали места в вагонах и становились пассажирами настоящего поезда, пусть даже детского. Детишки радостно шумели, а взрослые, придерживая своих чад, наслаждались медленным покачиванием вагончиков и прекрасными видами сосновых рощ. В парке, в плотных зарослях осоки пробивался, еле заметный родничок, который затем превращался на широких раздольях центральной России в великую Русскую реку Дон. Сразу после истока, на его пути в парке было сооружено три открытых бассейна, где в летнюю жару проводили время тысячи взрослых и детей. После бассейнов ручеек нес свои скудные воды дальше, мимо деревни Урванка, именем которой был назван один из микрорайонов, огибал лес и медленным течением, уходил в сторону Куликова поля, туда, где Московский князь Дмитрий одержал победу над монголо-татарскими супостатами в 1380 году от рождества Христова. Во «Взрослом парке» располагались развлекательные аттракционы, стадион и открытая танцевальная площадка. Ближе к вечеру, взрослая и не совсем взрослая молодежь собиралась на площадку перед сценой, где выступал местный вокально-инструментальный ансамбль «Ассоль». Выступал с хорошим репертуаром и качественным исполнением.
С южной стороны поселок шахты №27 от города отделяла улица Куйбышева, которая плавным поворотом огибая гаражный кооператив и высыхающее за ним болотце, проходила вдоль железнодорожных путей, мимо тупиковой станции Московская в западную часть города. Аккурат, в год моего рождения, в архитектурных умах Новомосковска был рожден план возведения на месте гаражей и болота Дворца культуры химиков. Но поскольку бюрократическая волокита бесчисленных согласований и утверждений шла у нас так, как и положено, то до начала строительства я, вместе с друзьями, успел полазить по опустевшим гаражам, собирая свинец из разбитых автомобильных аккумуляторов и различную железную мелочь. Свинец мы переплавляли в пистолетики, крестики и всякую другую всячину. Железки сдавали в металлолом, а на вырученные 10 или 15 копеек покупали сладости. Будущий Дворец культуры предназначался тому самому гиганту химической промышленности, гордости города и страны, тому самому, который периодически напоминал жителям, что химия вещь вредная, но необходимая. Северная сторона поселка примыкала к колхозному полю. Между домами и полем расстилался, не очень широкий луг и улица вдоль домов называлась Луговая. Я жил на Горняцкой улице, которая пролегала параллельно Луговой ближе к городу. Горняцкая улица по краям пересекалась улицей Свердлова и Стахановской. Прибавьте улицы Жуковская, Угловая, находящиеся в центре поселка и перед вами откроется ареал мест обитания ватаги сорванцов, истоптавших эти улицы вдоль и поперек с делом и без дела.
Не могу продолжить повествование, кратко не рассказав о моей семье. Мои родители типичные выходцы из рабоче-крестьянской среды. Мама, Валентина Николаевна родилась в семье крестьян, в Ряжском районе Рязанской области. Отец, Виктор Григорьевич родился там же под Ряжском в семье рабочих. Мама работала на том самом комбинате, про который вы уже знаете. Работала всю жизнь на вредном производстве и сильно уставала. Отец, окончив музыкальное училище, служил в духовом оркестре, при похоронном бюро и считал себя интеллигентом. В то время редкие похороны в городе обходились без музыкального шествия. В сопровождении родственников, друзей и знакомых, а так же любителей выпить на халяву усопшие отправлялись в мир иной, а духовой оркестр провожал их грустными мелодиями Баха и Шопена. Музыкантам выпивка полагалась бесплатно и по этому, мой папаша частенько приходил с работы, навеселе. Это было не очень приятно и в такие вечера у меня, как и у всех домашних , настроение было не важное. Как вы уже знаете, со мной жила старшая сестра, про которую после вышесказанного мне добавить нечего. В доме, вместе с нами жили дедушка с бабушкой по отцовской линии, сестра отца - тетя Валя с дочерьми Нэлькой и Иринкой, и мужем дядей Витей. Дядя Витя был сварщиком от бога и мастером на все руки. Тетя Валя работала в Горводоканале и часто болела. Нэлька и Иринка были младше меня, и я их в ту пору, как участниц своих игр не рассматривал. Бабуля была женщина высокая статная с остатками былой девичьей красоты, с громким голосом и тяжелой рукой. Все дети звали ее баба Стюра. Она находилась на пенсии и по совместительству исполняла роль воспитательницы нашего домашнего детского сада. Дед Гриша работал шофером на хлебной машине и поэтому в доме всегда были свежие батончики и буханки черного хлеба. Еще дед был ветераном Великой Отечественной войны, имел боевые награды и дошел до Берлина. Всю войну он провоевал рядовым шофером и возил снаряды от «Катюш», а еще ни разу не был ранен. Про войну дед не любил рассказывать и на все вопросы отвечал: « ни чего там не было интересного, да и чего из окна кабины увидишь то …». Так он говорил почти всегда и хитро улыбался. Но все-таки, бывали моменты, когда дед Гриша раскрывал некоторые тайны своей военной службы. Эти времена наступали, когда семья собиралась за праздничным столом. Перед этим проходил целый ритуал приготовления самогона высшей пробы –«первача». Готовка на кухне прекращалась. Дед выставлял на газовую плиту бадью литров на 40, изготовленную из нержавейки, умелыми руками дяди Вити, примастыривал к бадье холодильник, того же изготовления и садился на стул рядом. Через холодильник по шлангам текла проточная водопроводная вода, непрерывно охлаждая пары бражки, отчего качество продукта гарантировалось. Дед дожидался первой струйки, подставлял ложку и затем собранную жидкость поджигал. «Первачь» вспыхивал синим пламенем. Дед кряхтел от удовольствия и уходил, «чуток» полежать. Через определенное время он возвращался и проводил пробу повторно до тех пор, пока жидкость в ложке не переставала гореть. На этом процесс прекращался и оставшееся содержимое дед выливал на улицу. Таким образом, самогон выходил крепостью градусов под 60. Слабый продукт ветеран войны не приветствовал. Дед держал марку. Так вот, нальет себе дед стопку шестидесяти градусного первача, выпьет, крякнет от удовольствия возьмет да и расскажет какой-нибудь эпизод фронтовых будней.
Чаще всего дед Гриша любил вспоминать про то, как во время определенного военного маневра, а проще сказать, отступления его дивизии, он столкнулся нос к носу с полковником от артиллерии -начальником тыла. Было это осенью 1942 года на определенном участке фронта, как рассказывал дед. Новенькая «Эмка», загруженная снарядами «Катюш» стояла в очереди для загрузки на плавучий понтон. И вот только дедуля собрался давать газу для заезда на это плавсредство, как его подрезала замызганная легковушка из которой пузатый полковник материл деда почем зря и требовал срочно пропустить его машину. Дед Гриша был то же не промах и ответил из кабины, что, мол, приказ Верховного машины с секретным вооружением пропускать в первую очередь. Полковник усилил матерный натиск и полез в кобуру за пистолетом. В эту пору в небе послышались звуки недостойных сынов министра авиации нацистской Германии Германа Геринга. Полковник не на шутку взбесился и стал пистолетом махать перед носом у деда: « я тебя на месте шлепну, как врага народа, у меня секретные документы…» и так далее, в том же духе. Дело стало принимать не приятный оборот. «А, что если и правда стрельнет?»- подумал дед. Шум, гам, суматоха ищи потом правых и не правых. Поразмыслив несколько секунд, дед Гриша отвел машину в сторону и поехал вдоль берега искать переправу. А что было делать? Бешеный полковник в пылу своей ярости мог и вправду пальнуть, а так вдруг улыбнется удача и отыщется переправа, благо речка хоть и была широкая, но мелкая. Проехав километра три, дед и вправду нашел брод. И спуск к реке пологий и выезд на другом берегу то же не крутой. Видно в этом месте местные жители пользовались тем, что река сужалась, и течение образовывало песчаные наносы. Правда было узковато, но чем черт не шутит, подумал дед и рискнул. Риск во все времена был делом благородным, а если применить смекалку и умение даже и оправданным. Так вот у деда получилось. Перебравшись на другой берег, он перекрестился, воздал хвалу Николаю Угоднику и потихоньку стал пробираться наезженной телегами дорогой к уходящей в тыл колонне родной дивизии. Пока дед исхитрялся по песчаным наносам перебираться через речку, переправу отбомбили немецкие штурмовики. Вреда они нанесли мало, больше шуму понаделали, разбив пару полевых кухонь и перевернув машину с продуктами. Однако пострадавшие все-таки были. Трое, тяжело, раненые и пятеро легко. Одной из жертв этого налета оказался тот самый полковник от артиллерии, заведующий дивизионным тылом. Случай с ним случился престранный. В тот момент, когда объемное тело полковника улеглось на деревянный пол понтона, одна из бомб угодила не далеко от плавучего средства и один из сотни, разлетевшихся вражеских осколков пронесся над полковником, да так, что зацепил с собой и унес в неизвестность часть драгоценного тела. А именно, часть заднего сидячего места. Рана само собой не смертельная, но уж очень не приятная. Так вот в таком состоянии дед и увидел полковника, лежащего животом на носилках. Увидел в тот момент, когда старался вклиниться в колонну, между санитарной машиной и уцелевшей полевой кухней. Полковник, разглядев невредимого деда, обомлел и принялся ругаться и проклинать мир за эдакую не справедливость. Дед, молча посмотрел на проносимое мимо него матерящееся тело и, изловчившись, вклинился в колонну как раз за санитарной машиной. На счет справедливости старший офицерский чин, наверное, погорячился. А дед подумал: «если бы его машина стояла на том понтоне, то от переправы ни чего не осталось, как и от него самого. Да есть все-таки бог на свете, есть». Дед заканчивал рассказ, пропускал еще пару стаканчиков и после от него уже ни чего нельзя было услышать. После пятой стопки он замыкался в себе и, тяжело подняв голову, произносил только оду фразу: « Стюра, я люблю тебя». Затем голова опускалась и любимая им баба Стюра уводила его спать. На этом для деда вечер заканчивался. На этом вечер заканчивался и для нашего «детского сада».
Ну вот уважаемый читатель, я постарался ознакомить Вас кратко о том, где и с кем я проживал. Пришла очередь рассказа о моих приключениях и друзьях-товарищах. Всего конечно и не вспомнишь. Но кое, что остается в памяти яркими кадрами моей истории и о них я хочу Вам поведать. Начнем, пожалуй с июньского утра 1969 года.
Утро наступило, как всегда, внезапно. За окном чирикали воробьи, расположившиеся на яблоневой ветке в саду и обсуждавшие, наверное, заботы начавшегося дня: куда слетать, где и над чьим ухом еще по чирикать, на какой улице поваляться в пыли, благо пылищи на улицах у нас было полно, но и так далее, тому подобное. Мне было совсем не интересно слушать этих шумных птиц. Я вскочил с кровати и поспешил умываться.
На кухне готовился завтрак. Пройдя мимо бабули, хлопотавшей у плиты, я не очень обрадовался тому, что на завтрак для меня готовилась манная каша. Я считал себя уже вполне взрослым человеком, достойным нормальных завтраков и к тому же у бабы Стюры почему то манная каша всегда получалась с многочисленными комочками. Но выбирать не приходилось. Проглотив всю порцию бабулиного произведения кулинарного искусства, я выскочил из-за стола. На ходу я услышал о том, что нужно гулять около дома, не лазить по деревьям, не шляться по помойкам в поисках каких-нибудь железяк и вообще вести себя хорошо. Звонким ребячьим криком «ладно», я до обеда расстался с бабулей и домом, и выбежал на улицу.
День начинался чудесно. Слабый ветерок шелестел в листьях березок, будто поглаживая их своим нежным дуновением. Солнце светило весело, иногда прячась на короткие мгновения за легкими полупрозрачными облачками. Оставалось только придумать, чем бы заняться и я поспешил к друзьям-товарищам, потому, что одна голова хорошо, а когда их четыре, еще лучше. И так я пошел искать своих друзей. На первых пяти шагах я забыл про пытку манной кашей, на следующих пяти про бабулины напутствия ( да и представьте себе, как можно гулять с одними «нет» и «нельзя»? Это получится не гулянье, а прогулка тюремная какая то), и пройдя еще десяток метров, я понял, что жить в общем то ХОРОШО.
На полянке в конце моей улицы тройка моих друзей занималась, можно сказать ни чем. Раскручивали «Балду» без всякого энтузиазма. Дорогой читатель, Вы не знаете, что такое «Балда»? Поясню. «Балда» это такая игра, которая была популярна во времена моего детства. В землю вбивался высокий, метров на 3 столб. К его вершине привязывалась длинная веревка, к которой на конце закреплялся чулок, набитый ватой или ветошью. Вот этот чулок и назывался «Балдой». В игре участвовали две команды. Задача каждой команды было, как можно быстрее закрутить веревку с «Балдой» на столбе в сторону противника. Как только чулок касался столба, игра заканчивалась, и проигравший оказывался тот, в чью сторону была закручена веревка.
И так я нашел всю компанию на поляне- участке в четыре сотки, почему то ни занятом при застройке поселка. Участок порос зеленой травой и стал местом проведения досуга, как маленьких, так и достаточно взрослых ребят и девчат, проживающих на соседних улицах. И так братья близнецы Серега и Юрка, а так же Вадим, которого мы звали Вадька были на месте. Хочется отметить, что близнецами два брата были по рождению, но совершенно не походили друг на друга. Серега был похож на отца, а Юрка был весь в мать. Характеры ребят были так же абсолютно различные. Сережка был вдумчивыми и сообразительным, а Юрка бесшабашным, и не большим любителем сложного мыслительного анализа, в общем простоват. Поздоровавшись с друзьями, я предложил им придумать занятие поинтересней, чем игра с веревкой и набитым тряпками чулком. Стали думать. Играть в прятки было рано, в салки наигрались вчера. Тут Вадька предложил поиграть в разведчиков. Немного поразмыслив, мы придумали правила игры. В игре участвовало две команды: одна - разведчики, другая - вражеские солдаты. Разведчики прятались в засаде, а «враги» их должны найти. Затем обе команды менялись: разведчики становились солдатами врага, а вражеские солдаты –разведчиками. Так было справедливо.
После того, как мы отточили все детали, бросили жребий, кому быть разведчиками. Жребий стать разведчиками-героями пал на меня и Серегу. Это было здорово. Не очень- то хотелось сразу становиться вражескими солдатами. И так, я и Сергей уединились для разработки тактики и стратегии, а « вражеские солдаты» в лице Юрки и Вадьки поплелись в дом близнецов, что бы не могли подсмотреть куда мы будем прятаться. Такой был уговор. И представьте себе, в таких случаях не было ни какого обмана, все было по честному. Не подглядывать, так не подглядывать.
Путем мозгового штурма мы с Серегой выработали и тактику, и стратегию. Получалось следующее. Один из нас прятался куда-нибудь, так себе, не серьезно, что бы его могли быстро найти. А другой хоронился взаправду. Так что его сам черт бы не сыскал. Быстрая находка первого сразу притупила бы бдительность противника и в назначенное время, после тайного сигнала пойманного товарища, второй выскакивал бы из укрытия и в атаку. Враг повержен, победа на стороне советских разведчиков. План превосходный, во всяком случае, нам так казалось. И так за работу, вперед.
Решено было, что прятаться не всерьез, будет Серега. Место для него было выбрано сразу. В старом сарае за забором, отделявшим нашу поляну от фруктового сада другого нашего товарища, который в это время отдыхал с родителями в деревне. Схоронить меня, « взаправду» было делом по труднее. Да и как тут можно найти не известное ни для кого место, когда для нас всех такого места практически не было. Наша ватага изучила все углы и закоулки ближайших улиц, излазила везде, где только можно было пролезть. Тут мы призадумались крепко. Нам предстояло найти такое место, которое было бы не только «гиблое», в смысле отыскания, но и оригинальное, так сказать чуть ли не обухом по голове. Думали мы думали, а время шло и шло, и уже скоро « вражеские ищейки» должны были выходить на поиски героев – разведчиков. А герои – разведчики оставались в приличном затруднении. Серега стоял на дороге, вернее на трубе, которая пролегала поперек дороги, что бы пропускать ручей, образовывавшийся после каждого дождя. Стоял и как то странно тюкал по ней, по трубе, своим сандаликом. Я посмотрел на ногу, потом на трубу и у меня родилась гениальная, не побоюсь этого слова, идея.
- А что если мне спрятаться в трубе,- почему-то шепотом сказал я.
-Чего?- не понял Серега.
- В трубе, под твоей ногой. Я туда залезу, а ты приложишь к отверстию пару кирпичей, так чтобы меня не было видно.- стал я объяснять.
Сергей с серьезным видом посмотрел на трубу, почесал затылок.
- А, что давай попробуем, вдруг получится. Самое главное, что бы Вадька не догадался . Он, честно признаться, башковитый малый. – заключил многозначительно мой товарищ.
- Да кто может подумать, что в трубу можно залезть. Да и какой,,, - тут я запнулся и не стал развивать мысль дальше. Просто сказал, что об этом ни кто не догадается.
На том и порешили.
Придумали мы это конечно здорово- забраться в трубу. Но в действительности задача оказалось не из легких. Труба была узкая, и влез я в нее с трудом. А о том, что бы внезапно выскочить из нее, типа «всем стоять, руки в верх» и думать, как говориться «не моги». Но отступать было не куда, да и времени было в обрез. В общем, засунули мы меня туда и кирпичиками заложили. Словом, натурально «замурованный по собственному желанию». Закончив работу и оставив не большое отверстие для доступа воздуха, Серега побежал прятаться в сарай. А тут и наши оппоненты заявились.
Прочесав близлежащие кусты, «вражеские солдаты», по какой-то странной случайности поплелись в сторону того самого сарая, где засел Серега. Видно и вправду Вадька был не глуп, сразу расколол место первого бойца. Словом, война для Сергея закончилась быстро. Обрадованный таким быстрым успехом, противник стал утюжить все злачные места. Одно за другим. Но к удивлению Вадьки и Юрки и к великому удовольствию Сереги, меня они так и не находили. Ватага побрела в конец улицы, и я не стал различать их голоса. Как Вы помните, дело происходило приятным летним деньком. Так, что может быть замкнутая атмосфера трубы, подогретая ласковым солнышком или еще, какая-нибудь причина побудила меня ко сну. Сколько я проспал в трубе невинным сном ангела, я не знаю. Но время подошло не заметно к полудню и баба Стюра, вышедшая на улицу уже покрикивала по сторонам, что бы я шел обедать. Голос ее, сначала уверенный в скором моем отклике, постепенно становился все более волнительным и напряженным. Я, конечно же в другой раз обязательно отозвался бы и побежал домой, но ни в этот. Не мог я отозваться, по одной простой причине. Я мирно спал в этой «долбаной» трубе сном праведника. Тем временем голос бабы Стюры становился настойчивей и тревожней. Еще бы, не известно, куда подевался внук, который по всем правилам должен был гулять, где-то рядом, в шаговой доступности. Тут ей на глаза попалась наша «троица».
- Юрка, Вадька, вы моего Витальку не видали, куда он мог задеваться? Кричу обедать, а он не отвечает – бабуля с надеждой подошла к ребятам.
- Не-е баб Стюр, сами не знаем куда делся, все обыскали, а его нет ни где- честно и откровенно ответил Юрка, не подразумевая ни чего такого, плохого.
Такой ответ ввел бабу Стюру сначала в ступор, потом в шок, а потом в тихую (в начале) истерику. Если уж закадычные друзья не знают, где ее внук, то уж у кого узнавать то? Бабка завыла в голос и бросилась вдоль улицы, тормоша всех соседей, которые были в видимой досягаемости. Все отвечали, мол видели, вроде пробегал, а куда потом делся не знают. Бегает где-нибудь с друзьями. Такие ответы бабулю не успокаивали, тем более, что друзья, как раз были рядом и без ее Витальки. Бедная баба Стюра, не переставая выкрикивать мое имя, побежала дальше.
Друзья-товарищи поняли, что ляпнули чего-то не то и быстро разбежались по домам. Баба Стюра методично проискав меня по всей улице и несколько раз протопав по злосчастной трубе, ринулась к родителям близнецов, заподозрив, какой-то подвох с их стороны. Мать Сереги и Юрки собиралась в магазин, когда испуганная бабуля вошла к ней в дом. Сбивчиво поведав о пропаже внука, она села на стоящий рядом стул убитая горем. Тетя Тоня, так звали маму братьев, подозвала сначала Юрку и, крутя ему ухо, стала расспрашивать куда я делся. Тот, моля о пощаде и сдерживая слезы, вопил, что знать ни чего не знает и ведать ни чего не ведает. Знали бы взрослые, каким правдивым, как никогда был, мой друг Юрка в этот раз. Ни чего от него не добившись, Тетя Тоня подозвала Серегу. Брат Серега был мальчик смышленый. Предвидя неприятную процедуру отвинчивания дорогого для него уха, он рассказал всю историю, как на духу. Получив одобрительный подзатыльник матери и радуясь за целые уши, он побежал показывать тайное место. Баба Стюра, охая и причитая все известные ей молитвы, поспешила за ним.
Яркий сон, с геройскими подвигами советских разведчиков в тылу врага, где естественно я был главным героем, как то плавно улетучился и, открыв глаза, я услышал причитания бабки сопровождавшийся стуком откидываемых кирпичей. Серега трудился в поте лица. Возвращалась будничная действительность, исчезала героическая мечта снов. С будничной действительностью параллельно подступало неотвратимое наказание за тревожные минуты, пережитые бабой Стюрой. Извлеченный из своего добровольного заточения, я стоял обалдевший от такой быстрой смены сна и яви. Натерпевшаяся страхов бабуля отряхивая меня от пыли и ржавчины, одновременно охаживала мое заднее место противным и больно бьющим прутиком чудесным образом оказавшимся в ее руках. Видно спеша за Серегой, она не забыла сковырнуть с одного из многочисленных кустов подходящую для такого дела веточку. Правда экзекуция была не долгой. Немного успокоившись, что я жив и вроде бы здоров, она повела меня домой для дальнейших разборок. Тетя Тоня довольная, что все обошлось и на всякий случай, шлепнув Серегу под зад, поспешила по своим делам.
Я не буду пересказывать то, что выслушал от бабули идя к дому. Сопровождая меня и не забывая периодически напоминать мне о существовании прутика, она настойчиво уверяла меня, что я могу надолго забыть прогулки и игры с друзьями, всякие там сладости и другие удовольствия, правда какие она не говорила. На пороге дома нас встретил дед. Бабуля все ему рассказала. И то, как она меня везде искала и, как я бессовестный такой упрятался в трубу на дороге, додумался ведь до такого безобразия, по трубам лазить. Перечислила все душевные боли и страхи, пережитые ей на старости лет из-за меня. Дед посмотрел на меня строгим взглядом и задал резонный вопрос, мол, за каким лешим я залез в эту трубу. Тут меня посетила слабая надежда, что дед поймет меня, как фронтовик «разведчика» и все от начала и до конца рассказал ему о нашей игре. Дед меня внимательно выслушал, хитро хмыкнув, когда я рассказывал про тактику и стратегию. Дослушав мой рассказ до конца, он одобрил мою смекалку и находчивость в «боевой» обстановке. Да дедуля меня понял. Правда, всыпал мне ремня по первое число. Только после этого он сел обедать довольный, что во всем сам разобрался, что я цел и не вредим и что баба Стюра в конце концов, стала потихоньку успокаиваться. После того, как меня отмыли и переодели, я тоже сел за стол и с невинными глазами стал наворачивать бабкины щи. Вечером я получил «свое» от родителей, только в этот раз без телесных наказаний, а так чисто морально. Ложась спать, я зарекся больше прятаться по трубам и тому подобным, не пригодным к играм местам. Затем перед самым сном, когда силуэты темной комнаты превращались из размытых предметов действительности в объекты будущего сна, у меня мелькнула мысль: «а все- таки, я здорово придумал про трубу, меня там таки и не нашли Вадька с Юркой». Затем мысли растворились в ночи, и я медленно переплыл в мир сновидений. Какими они был я уже не помню. Наверное, интересными. В детстве все сны бывают интересными. Потому что, там в нашем детстве все плохое забывается быстро, а хорошее помнится долго.
Прожив уже не один десяток лет, я вспоминаю этот эпизод своего детства, как яркое приключение, которое произошло со мной и с моими друзьями. Редко бывая в родном городе, я всякий раз, проходя с улицы Свердлова на улицу Горняцкую, вижу эту трубу, и каждый раз вспоминаю, как я был когда-то «разведчиком».
Часть вторая
Продолжение
За окном идет дождь. Тяжелые капли барабанят по стеклу. Вечер медленно превращается в ночь. Где-то далеко, «блеснула» молния и чуть погодя бухнули раскаты грома. Над городом нависла майская гроза. Первая в этом году. Полумрак комнаты обволакивает меня маленькими тайнами темных уголков. Негромко звучит музыка. На душе приятно, спокойно. Хочется думать только о хорошем. Оно и думается. И думается, как раз о семидесятых годах прошлого, двадцатого века…
Семидесятые годы двадцатого века стремительно ворвались в мою жизнь. Это и понятно. Настало время идти в школу. Настало время становиться взрослее, понимать, что в жизни должны быть не только твои «хотелки», но и обязанности. Пришла необходимость учить уроки, познавать тайны математики, правописания и всякие другие премудрости начального образования. Закончилась беззаботная жизнь, начиналась жизнь с домашними заданиями, кляксами в тетрадках, веселыми уроками пения и труда и самое главное с отметками в дневнике. Нет, конечно, игры с друзьями оставались, но после выполнения домашнего задания. Домашнее же задание могло выполняться быстро, а могло и долго. Так, что жить становилась не так уж просто. Но во всем нужно искать положительные стороны. А положительных сторон было тоже не так уж и мало. Новый портфель с интересными учебниками, красивая, выкрашенная свежей краской школа с просторными, светлыми классами и шумными коридорами. Наконец, новые знакомства, новые друзья. Я ходил в школу с удовольствием. Больше всего мне нравилась в учебном процессе математика, рисование и уроки труда. В классе нас набралось тридцать человек. Девочек и мальчиков было приблизительно поровну. Вот, дорогой читатель, я, конечно, скромничал, когда перечислял положительные стороны учебного процесса. Было в этом процессе, то, чего не было ранее. Половина класса составляли девочки. В фартучках, с бантиками в косичках. Девочки были разные. Симпатичные и «так себе», высокие и не очень. В ребячьи отношения они, конечно не особо влезали, тем не менее учебный процесс с девчонками проходил гораздо интересней. Часто наш класс, когда осенние дни бывали солнечными и теплыми, проводил уроки «Природоведения» в городском парке («Взрослом», я вам рассказывал). Мы собирали листья для гербария, дышали воздухом, слушали рассказы о природе. Наша учительница начальных классов Мария Львовна была замечательной рассказчицей. Затем, после живого урока, построившись в колонну по двое и взявшись за руки, класс разноцветной ленточкой наших курточек вытекал из парка и направлялся в школу.
Пролетело первое полугодие моей учебы в школе № 13. Да, именно такой номер был присвоен ей еще в годы строительства города. Школа была одна из старейших в городе и для меня школа стала родной. В классе я сдружился со многими ребятами. Все было бы хорошо, но…. Но тут грянул гром среди ясного неба. В городском отделе образования решили, что школа, в которой я начал учиться переполнена и некоторую часть учеников первых классов необходимо перенаправить в другие, близлежащие школы. По разнарядке я попал в школу № 25, в класс « Е». Одна буква чего стоила, а тут еще и парты мне показались не такие, и окна. А раздевалка? Она вообще была где-то в подвале, а точнее в бывшем бомбоубежище. Столовая, почему то была мрачной и не приветливой, какао, подавали всегда с пенкой. Словом, дорогой читатель, не легла мне эта школа на душу, а даже наоборот. Ходил я в эту школу одну четверть, третью, самую продолжительную. Ходил, скрепя сердцем, пил какао с пенками, лопал не вкусные котлеты (в тринадцатой школе все было иначе: и котлеты вкуснее и ни каких тебе пенок). Ходил –ходил, да и выпалил родителям под конец четверти: « Я больше в эту школу не пойду. Что хотите со мной делайте, но я буду учиться в прежней школе». Вот так прямо и сказал. Мать задумалась, а потом согласилась поговорить с директором школы о моем переводе. Так я к великой своей радости и радости моих друзей вернулся в свой родной класс. Проучился я в двадцать пятой школе всего одну четверть, но на всю жизнь у меня осталось впечатление не уютности и мрачности ее школьных стен. Вообще-то школа была обыкновенная. Учителя были такие же, как и везде. Кстати сказать, учительница нашего класса не хотела отпускать меня обратно в тринадцатую школу и всячески уговаривала мою мать оставить меня в ее «Е» классе. Она была приятная женщина и очень хорошо ко мне относилась. К сожалению, я не помню ее имени и отчество. Воспоминания о третьей четверти первого класса у меня остались смутные. Правда в дальнейшем, в моей судьбе опять возникнет средняя школа № 25. Но это будет уже совсем другая история.
Другая история
Семидесятые годы подходили к концу. Шел семьдесят седьмой год двадцатого века. Полярники изучали движение льдов в бескрайних северных широтах нашего Отечества. Геологи находили на шельфах этих же широт залежи нефти и газа. Страна готовилась к Олимпиаде-80. Научные умы и промышленность Великого и Могучего Советского Союза ковали мощь государства и тем самым способствовали к возникновению Уважения, а, в некоторых случаях и боязни всяких там не дружелюбных военных блоков. Магазины наполнялись потребителями каждый день, но не каждый день потребитель был удовлетворен этим посещением. Очереди в провинциальных городах галдели о том, что все продукты свозятся в Москву, а в Москве, горожане скромно ворчали, стоя в возникших от приезжих очередях за своими, привычными пятьсот граммами колбасы. Они то видели эту колбасу трех, а то и пяти –семи сортов, каждый день. А вот, приезжий контингент, который и создавал очереди, видел эту вожделенную колбасу только в стольном граде по имени Москва - в столице нашей Родины. Жизнь бурлила и в этом столичном потоке, незаметными движениями шагали в свое будущее провинции. Одной из этих провинций был мой родной город Новомосковск, в Тульской области.
Так вот, в городе Новомосковске, в школе номер тринадцать, то же кипела жизнь. Она кипела потому, что заканчивался учебный год, учители выставляли четвертные и годовые оценки.
Сыночки, дочки и их родители, кто, конечно, был на это способен, суетились о том, что бы оценки были, как можно выше. «Блатные» папы и мамы подходили то к одному преподавателю, то к другому и посредством уговоров и подарков старались, что бы у их чад были более высокие результаты. Таких, правда, набиралось не так много, но факты были. В общем, суета поглощала всех. Май катился, вернее стремительно бежал к своему завершению, что бы передать всех нас в теплые руки июня.
За период шестого года обучения я сдружился с парнем из параллельно класса, которого звали Володька. Не сказать, что я не знал его ранее. Знал, конечно, но не так, как теперь. Во время игр в войну, индейцев и шныряния по чужим огородам, у меня была несколько другая компания, я о ней рассказывал прежде. В период перехода в более взрослое состояния моего сознания, когда душе требовалось более серьезное общение, меня стало тянуть к этому парню. Он был не глуп, увлекался музыкой. Нет, он не учился в музыкальной школе и на гитаре играл посредственно, как в прочем и я. Он увлекался прослушиванием музыки популярных зарубежных исполнителей. У них в доме был стерео магнитофон, а Вовкин брат Андрей, учащийся в институте, частенько приносил на прослушивание новые записи. Так вот, когда Андрюха постигал премудрости высшего образования мы с моим другом в свободное от обучения время знакомились с творчеством популярных зарубежных исполнителей. Мы частенько вместе играли в футбол, просто гуляли по городу, и размышляли о настоящем и ближайшем будущем (о далеком старались не задумываться), говорили о музыке и так далее, тому подобное. Короче, мы понимали друг друга
Так вот, в один из последних майских дней мы с Вовкой вышли из школы. С четвертными и годовыми оценками было все понятно. Что у него, что у меня вырисовывалась вполне благополучная ситуация. Пятерок, правда, было мало, но троек у нас то же не оказалось. Вышли мы из школы, понятно, в хорошем расположении духа. «Какие планы на лето?» - спросил меня друг. «Не знаю»-ответил я. Правда была в том, что планов то у меня и не было. Поваляться на кровати, почитать книжки, а дальше? Что делать дальше, я особенно не задумывался. «А у тебя какие планы»- поинтересовался я? «Июнь у меня свободен, а в июле мы с семьей уезжаем к родственникам на Украину. Знаешь, у меня есть идея по поводу июня»-сказал Вовка и с интересом посмотрел на меня. «Выкладывай»-заинтересовался я его идеей.
Идея была вот, какая: взять и устроится поработать на месяц, подзаработать немного деньжат и на заработанные деньги купить что-нибудь, что захочется. Неплохо было придумано. Мне, как раз, «до зарезу» нужен был магнитофон. «Сам придумал?»-спросил я. «Не-а. Отец идею подсказал. Я давно прошу купить мне велосипед, складной. Он и предложил в свободный месяц заняться полезным делом»-ответил Володька, склонившись над развязавшемся шнурком на ботинке. Я согласился с его предложением. Оставалось, что бы мои родители согласились. Мы договорились, что я уговариваю своих родителей и после этого начинаем искать подходящее место, где можно было бы поработать двум несовершеннолетним, но очень ко всему способным, во всех отношениях положительным отрокам. Мы тогда даже не представляли себе, сколько у нас скрыто способностей, на всякие там дела, зачастую, совсем не положительные. Но об этих своих «талантах» мы узнали позже.
Вечером на родительском совете я изложил идею о летней работе. Мать, узнав, что моим напарником будет Вовка, согласилась. Отец подумал, подумал и то же согласился. Уговорились, что основные средства на магнитофон зарабатываю я, а что не хватит, добавят родители. Наконец-то моя мечта о магнитофоне исполнится, и мы с Вовкой будем обмениваться музыкальными записями, как настоящие коллекционеры музыки. Утром в школе, я нашел Вовку и сказал ему, что все просто здорово. У него так же состоялся разговор с предками и то же был положительный результат. Была пятница, учебный год заканчивался. В понедельник нам предстояло начинать превращать свои задумки в жизнь.
Понедельник выдался так себе. Небо заволокли тучки, ветерок надувал на город прелести химического производства. В десять часов утра я зашел к Володьке домой. Андрей, его старший брат ехидно напутствовал нас, что бы мы искали работу потяжелее, дабы через кровь, пот и слезы познать труд и почувствовать к нему уважение и трепет, а после десятого класса идти прямиком в институт. Мы, выбегая из дома, мысленно послали его подальше, но вслух ни чего не сказали, а то можно было бы и по шее получить.
Пробегав весь день по различным учреждениям, начиная со школы, где надо было взять наши характеристики и до детской комнаты милиции с комитетом по делам не совершеннолетних мы поняли, что двум шестиклассникам устроится на временную работу- дело не простое. К среде на руках у нас были все необходимые справки и характеристики, включая разрешение родителей. Самое трудное было пройдено, осталось только найти работу. Начали мы с отдела кадров Новомосковской ГРЭС. Лысоватый мужик смотрел на нас не добрым взглядом. Крутил, вертел наши справки и через пять минут кряхтения сказал: «К сожалению, ребята у нас на производстве для вас рабочих мест нет. Ни чем не могу помочь». Мечты отодвинулись на неопределенное расстояние. Лица наши посерели, стало, как-то прохладно и не уютно. Как же так, такая замечательная идея, столько надежд, столько уже преодоленных трудностей и нате вам НЕТ. Мы грустно посмотрели на него и медленно повернулись к выходу. Тут, наверное, у строгого кадровика, что-то прояснилось и на прощание он нам посоветовал: « Да не горюйте вы так, у нас работу не нашли в другом месте найдете. Я вам советую зайти в кадры ремонтно-строительного управления, что в поселке Клин, там всегда требовались подсобные рабочие. А у нас поймите, режимный объект».
Когда мы вышли из административного здания ГРЭС, было 13 часов, время обеда. Мы с грустью плелись на автобусную остановку. «Что будем делать?»- спросил Вовка. Я молчал минуту. «Поедем в Клин, я кажется знаю, где может находиться эта контора». Сказав это, я с уверенностью посмотрел на друга: «Ни чего, прорвемся!».
Клин был поселок не маленький, располагался в южной части города, на самой окраине. Там было множество гаражных кооперативов, лесопилок, складов, авторемонтный и электромеханический заводы. Среди всей этой массы заборов и проходных к трем часам по полудню мы все-таки отыскали серое двух этажное здание Новомосковского ремонтно-строительного управления. Найдя кабинет отдела кадров, мы робко, но с надеждой на лучшее постучали в дверь. В ответ послышалось: «Войдите». За дверью оказался скромный не большой кабинет. Против окна стоял двухтумбовый письменный стол. За столом сидела приятная на вид, средних лет женщина. Усадив нас на стулья, стоящие вдоль стены она спросила: «Что вам ребята, чем могу помочь?». Мы сразу решили с другом, что о наших намерениях буду говорить я. Так вот, сглотнув слюну, я, сдерживая волнение, поведал хозяйке кабинета, что она то и может нам помочь, что она то нам и нужна, потому что мы хотим своим посильным трудом внести вклад в производственные успехи данного предприятия. После моей проникновенной речи мы подали Вере Степановне, так она представилась, свои документы. Вера Степановна, на удивление серьезно стала изучать наши справки и характеристики. После того, как всё внимательно прочитав, она посмотрела на нас. Два друга сидели и ждали вердикт. Все же теплилась надежда, что тут-то нужны наши рабочие руки. К нашему счастью они действительно оказались просто необходимы. «Что же, вы ребята пришли по адресу. Нам, как раз необходимы две пары рук в помощь нашим ремонтным бригадам. Сейчас мы вас оформим и завтра можете выходить на работу». Мы удивились скорости принятия решения по нашему трудоустройству. Видимо и в правду, подсобные рабочие были им нужны. Вера Степановна позвала к себе в кабинет нашего будущего руководителя-прораба дядю Сережу, представила нас ему. Искренне поблагодарив Веру Степановну, мы вышли из кабинета в сопровождении дяди Сережи. Лет прорабу было эдак 35 или 36. Дядя Сережа был высок ростом и немного сутулился, в плечах был не широк и имел открытое улыбчивое лицо. «Ребята, не представляете, как вы меня выручили. Надо срочно три объекта сдавать, а рук не хватает. Так, а вы лопаты можете в руках держать?»- выпалил дядя Сережа, ведя нас по коридору. «Да мы и лопаты и молотки с пилами в руках держать умеем, и раствор мешать можем»- с гордостью за наши способности ответил Вовка. Правда, на счет раствора он немного перебрал, с роду ни он, ни я растворов не замешивали, ну не приходилось пока, что уж тут поделаешь. Наш новый шеф был доволен ответом. Пройдя еще несколько шагов по коридору, мы остановились против двери с табличкой «Прорабская». Дядя Сережа открыл дверь, и мы вошли в комнату. Комната оказалась относительно большой, раза в три больше чем кабинет начальника отдела кадров. Через три окна свет проникал во все ее уголки. На четырех столах стоящих по периметру помещения были разложены, какие-то журналы, чертежи, схемы и листы исписанной бумаги. Мы подошли к крайнему столу, где дядя Сережа откопал из вороха бумаг какой то журнал и, раскрыв его стал записывать в пустые строчки наши данные. Нам было рассказано, куда можно ходить, куда нельзя, о необходимости исполнять инструкции по охране труда и пожарной безопасности и много еще чего, что нам может пригодиться в работе. Мы потом поняли, что нам проводили инструктаж по охране труда. Выслушав все сказанное, мы расписались в журнале, каждый против своей фамилии. «Ну все, дело сделано. Завтра в 8.00 жду вас у главного корпуса института, который на ул. Комсомольской. Надеюсь объяснять, как туда пройти не надо?» -торопливо проговорил дядя Сережа. Мы ответили, что этого делать совсем ни к чему, что мы знаем дорогу и будем на месте в установленное время. На том наша беседа была завершена. С радостным настроением выскочили мы на улицу. Было уже 17 часов дня. Ветер разогнал тучки, светило солнце. Было душно, но для нас это была сущая ерунда. Главное, что мы все-таки добились приема на работу и завтра, в четверг начнется осуществления наших мечтаний.
Завтра началось сырым и прохладным утром. Ночью прошел дождь, и город встречал торопливых прохожих множеством луж. Я поджидал Володьку на лавочке у фонтана Дворца Культуры Химиков. Было уже 7.30, а мой друг и коллега по будущей работе опаздывал. «Жду еще пять минут, и иду один»: - подумал я, начиная нервничать. Время тикало по голове все сильнее и сильнее. «Ну сколько можно ждать Вовчик»:-выпалил я другу, когда он, тяжело дышавший выскочил из угла здания. «Будильник остановился, батарейка села» - задыхаясь ответил он. «Механические надо покупать, у них батарейки не садятся»- пожал я руку товарищу, и мы побежали к институту. В первый день уж очень не хотелось опаздывать.
Мы прибежали к главному корпусу Новомосковского филиала МХТИ в пять минут девятого. У центрального входа было много людей, но нашего прораба почему-то не было. Мы растерянно всматривались в прохожих, но нет, не было прораба. И тут, против нас остановилась грузовая машина. Из нее вышел дядя Сережа и, что-то сказав водителю, пошел в нашу сторону. «Давно ждете?» -весело спросил молодой прораб, здороваясь с нами за руку. Нам это польстило, и мы стали чувствовать себя немного уверенней. «Пойдемте за мной, я вас познакомлю с бригадой»- сказал дядя Сережа, увлекая нас за собой. Мы обогнули здание главного корпуса и попали на территорию внутреннего двора. У «черного» хода центрального подъезда мы увидели кучу песка, какие-то бочки, большое железное корыто. Рядом с корытом располагалась небольшая деревянная будка, в открытой двери которой стояла немолодая уже женщина, подвязывая косынку поверх волос. «Антонина Михайловна здравствуйте, а я Вам помощников привел. Прошу любить и жаловать»-весело приветствовал работницу дядя Сережа, за одно представив и нас. «Здрасте-здрасте»- ответила Антонина Михайловна и с улыбкой посмотрела на нас-«помощники это хорошо, а как звать-то помощников?». Мы представились. «Ну и ладушки, а меня зовите тетя Тоня, поняли?». «Угу-у»-кивнули мы и на том знакомство закончилось. Не много погодя на асфальтированной дорожке послышался скрип не смазанной велосипедной цепи. Это прибыл на работу наш бригадир и, как объяснил дядя Сережа, наш наставник Николай Петрович или дядя Коля. Правда сам дядя Коля о своем наставничестве пока даже и не догадывался. Прислонив велосипед к деревянной будке, он с серьезным видом подошел к нашему прорабу. «Цемент привез?»-хриплым голосом спросил бригадир здороваясь с дядей Сережей- «работать-то нечем. На пустой песок я гранит не положу». «Привез, привез. Сейчас машина должна подъехать, а вон и она. Да вот Петрович тебе помощники, раствор будут месить, гранит колоть, ну и вообще…»-обратил на нас внимание бригадира прораб. «Помощники это хорошо»-задумчиво выдавил Петрович и пошел переодеваться в будку. Минут через пять подошла еще одна женщина, звали ее тете Роза. Теперь вся бригада была в сборе. Тетя Тоня выделила нам рукавицы и все впятером мы стали разгружать мешки с цементом. На наш объект полагалось 10 мешков цемента марки «300». Мешки оказались не большие, но тяжелые. Выгружались они очень неудобно и в руках совсем не держались. После, выгрузки Петрович с водителем закрыли задний борт и дядя Сережа, садясь в кабину, крикнул нам «Счастливо» и покатил на следующий объект, которых у него было с десяток.
Прораб укатил, а для нас с Вовкой начинался первый в жизни трудовой день. И начинался, мне кажется он, как то не очень хорошо, а именно с цемента. Вспомнились слова Володькиного брата: «запомните молодые люди»-говорил он, обращаясь к нам- «через тяжелый труд к вам придет четкое понимание о необходимости получения высшего образования». Мешки с цементом очень сильно стимулировали сознание к этому «пониманию» и мне сразу захотелось стать инженером, но развить фантазию помешала тетя Тоня. «Мальчики, идите сюда, я вам сейчас покажу, как раствор мешать» - позвала она звонким голосом - «мешок цемента захватите». Институт уплывал в далекое светлое будущее. Мы взяли мешок цемента и понесли его к двери подъезда, где располагалось большое корыто. По дороге мешок так и норовил выскользнуть у нас из рук, но мы его донесли и поставили перед корытом. Тетя Тоня острием лопаты ловко резанула по бумажному мешку, и у верхнего края образовался ровный разрез. «Высыпайте половину мешка в корыто» - скомандовала она. Мы послушно высыпали половину содержимого мешка. Облако цементной пыли поползло по нашим ногам, забираясь в складочки наших брюк и ботинок. Тетя Тоня засмеялась и сказала, что надо высыпать аккуратней, а то одежду от цемента не отстираем. Следующий этап подготовки раствора, был этап просеивания песка через импровизированное сито, сделанное из кроватной решетки, обтянутой мелкой сеткой. Насеяв порядка восьми ведер, мы встали в ожидании дальнейших наставлений. Тетя Тоня подошла к нам. «А теперь мальчики берите штыковые лопаты и начинайте перемешивать песок с цементом»- наша учительница взяла одну из лопат и ловко стала показывать, как надо это делать. Мы наблюдали за быстрыми движениями ее рук и запоминали хитрые «выкрутасы», которые она производила своей лопатой, врезаясь в песок и цемент, перемешивая два компонента в единое целое. Приведя сыпучий раствор в однородную массу, Антонина Михайловна стала подливать воду и не спеша помешивать плотный полуфабрикат. Мы стали ей помогать, стараясь все делать так, как наша учительница. Мальчики мы были способные, схватывали все на лету и быстренько овладели принципами работы маленьких растворомешалок. Проверив качество произведенного нами раствора (раствор должен свободно сползать со штыка лопаты), тетя Тоня осталась довольна нашей работой. С этой минуты мы стали квалифицированными «растворомешалщиками» и стали пользоваться доверием у наших старших наставников.
Минуты тикали, превращаясь в часы, и мы с Вовкой намешивали одно корыто за другим. К обеду руки стали тяжелеть, а в коленях начала проявляться слабая дрожь. Одного часа перерыва оказалось мало для отдыха, и первое послеобеденное корыто далось нам с трудом. На шестом замесе мы с Вовкой стали подумывать о том, как бы нам бросить все к «ядрёной фене» и свалить, куда-нибудь подальше от этого злосчастного места. Но где-то, глубоко в сознании второе «я» нам отвечало: «но-но, куда это вы собрались, молодые люди, а как же мечта? Как же мужская гордость? Что за кислое настроение?». И в душе становилось стыдно за минуты слабости, и, не сговариваясь, каждый начинал возить лопатой с удвоенной энергией. Спасение пришло совсем уж неожиданно. Закончились куски колотого гранита и лестничные пролеты нечем стало выкладывать. Горы не колотого гранита лежали и ждали превращения в продукт, который можно укладывать на лестничные пролеты.
Мелкие звездочки мерцали в наших глазах, когда мы садились на скамейку около будки. «Шабаш на сегодня» - выпалил дядя Коля - «и так почитай полторы нормы дали». «Спасибо ребятам, здорово нам помогли» - словно пропела тетя Роза - «без них бы не осилили такой объем». «Молодцы, молодцы» - вторила ей тетя Тоня - «схватывают все на лету, настоящие помощники». Николай Петрович сел на скамейку против нас, положил тяжелые, жилистые руки каменщика на столик, закурил. «Завтра будем заливать пролеты цветным раствором, а ребята пока наколют гранит на понедельник. Тонь займешься с Зоей заливкой, а я начну шлифовать третий этаж» - усталым голосом сказал бригадир. Женщины кивнули. Мы тоже кивнули, хотя не представляли, как колоть гранит, где колоть, и чем. Из смутных воспоминаний кадров кинохроники, перед глазами всплывали отбойные молотки, электродрели и почему то динамит. «Ладно, планерка закончена, пошли по домам. Уже 17 часов скоро»:- докурив папироску, заключил дядя Коля, и обращаясь к нам, добавил: « Завтра покажу вам, как гранит колется, не бойтесь, сложного ничего нет, пустяки» - и хитро, как то улыбнулся под конец. «Не опаздывать мне, в 8.00 быть на месте» произнес, вставая бригадир, пожимая нам на прощание руки. Тетя Тоня и Тетя Роза то же с нами попрощались и пошли переодеваться в будку. Дядя Коля стал очищать лопаты и заливать корыто водой. Мы хотели ему помочь, но он, снисходительно посмотрел на наш измученный вид, улыбнулся и отпустил домой.
Что Вам сказать, дорогой читатель, шли мы тяжело, руки, как плети свисали вдоль тела. В то же время мы были довольны прошедшим днем, мало того, мы были горды тем, что справились с порученной нам работой и даже получили похвалу от своих старших товарищей по бригаде. Мы шли медленно и не думали о том, как уж там, завтра нам придется колоть этот гранит. И у меня, и у Вовчика в голове складывалась уверенная мысль: « Да, как-нибудь, наколем». Одно мы точно знали, что завтра обязательно придем на новую работу без опозданий, и что сегодня ночью будем спать, «как убитые». Первый день нашей работы подходил к завершению. Тихим шелестом листьев наступал вечер. Ветер за день разогнал тучки и в очищенном от серости небе скоро должны были появиться звезды, но ни я, ни мой друг Володька о них и не думали. После скорого ужина новоиспеченные члены рабочего класса крепко спали в своих кроватях и видели, какие-то сны, наверное, интересные. Честно сказать этих своих снов я не помню, а придумывать не хочется. В моем повествовании я пишу правду, ту правду, которую помню и ни какого придумывания, но если только чуть-чуть. За, что уважаемый читатель, я думаю, Вы не будет меня сильно осуждать.
Гранит
Второй день моей трудовой вахты начинался с желания подольше повалятся в постели (каникулы же), растянутся под одеялом в радостной истоме, с мыслью о том, что не надо ни куда спешить, купаясь в лучах веселого утреннего солнца и радоваться, радоваться жизни. Но, где-то в точке солнечного сплетения, в момент, когда лучи нашего ласкового Светила упали на мое одеяло, возникло странное чувство какой то тревоги. «Черт возьми! Я же опаздываю на работу!»-мысль пронзила меня с ног до головы и подбросила, как катапультное кресло выбрасывает летчика из кабины самолета, спасая ему жизнь в мгновения опасности. Да, дорогой читатель, опасность была реальной. Опасность того, что я не выполню свое обещание. Не приду на место встречи с другом Вовкой первым, да и вообще, могу опоздать на работу.
Подъем, одевание, завтрак пролетели в одно мгновение. Бегу к месту встречи и на ходу замечаю, что день выдался не плохим. На небе не облачка, воробушки чирикают в густых ветвях «промелькнувшей» мимо березки. Вот и фонтан дома культуры НАК «АЗОТ». Около фонтана прохаживался мой друг Вовка. Что же, теперь я ему должен мороженое.
-Здорово Вовчик, к стати, я не очень опоздал? - спросил я, пожимая товарищу руку.
- Мороженное с тебя, «Ленинградское» - уточнил Вовка, довольно улыбаясь,- ладно мороженное после, а сейчас побежали на работу.
У нас было 20 минут. Мы «летели» на работу с таким энтузиазмом, что эти минуты проскочили, как одно мгновение. Да, дорогой читатель, все в жизни относительно, и время то же. Об этом, кстати, сказал очень известный ученый.
Прибежав на работу, у открытой двери рабочего вагончика мы увидели тетю Тоню. А мы хотели быть первыми, не получилось.
-Здрасте теть Тонь — поздоровались мы дуэтом, усевшись на скамейку за столом.
-Здравствуйте ребятки - пропела своим звучным голосом Антонина Михайловна.- Сейчас Петрович подъедет и начнем работать.
Тишина, шелест тополиных листьев, солнце, греющее землю-все это было вокруг нас. И тут в эту природную идиллию ворвался скрип велосипедной цепи транспортного средства Николая Петровича. Наш бригадир прибывал на работу.
-Ну, что все на месте?- с подозрительным задором спросил Николай Петрович, устанавливая свой Ретро-велосипед около строительного домика.- сейчас перекурим и за дело - усевшись на скамейку произнес наш «шев», доставая папироску.
-Ну, что «бойцы» гранит сегодня колоть будем? –с непонятной для нас искоркой в глазах прокряхтел Петрович –Ладно, я же сказал, что ни чего тут сложного нету, берешь молоточек и бьешь по граниту, и все, дело сделано.
Папироска Петровича докурилась и мы наконец пошли за бригадиром к месту производства работ по раскалыванию гранита. В общем, картина была не совсем удручающей. Перед нами возвышалась груда гранитных пластин и пирамидок, которые мы должны были поколоть на маленькие кусочки. Тут же лежали «молоточки», напоминающие небольшие кувалды, которыми мы должны были колоть этот гранит. По нашему первому (на глас) взвешиванию, «молоточки» тянули, эдак килограмма на три.
Петрович быстро показал, как нам долбить этот гранит, на какие куски. Сложностей практически ни каких не было. Мы сели друг против друга и начали. К обеду мы накололи положенную норму, к тому же успели замесить два корыта раствора. На обед мы шли измученными победителями (успевали колоть и мешать). Все тело «гудело» от усталости, аппетита не было, ни какого мороженного уже не хотелось. Рабочий день прошел рутинно. Мы мешали раствор, кололи гранит, работа шла, план выполнялся.
На следующий день нами были внесены некоторые изменения в технологию разбивания гранита. Мы стали колоть гранит этими же гранитными пирамидками. Получалось не плохо и самое главное, на много легче. Так закончилась наша первая рабочая неделя.
Выходные пролетели быстро и в понедельник мы вновь взялись за лопаты, цемент и песок. Раствор замешивался быстро, работа не просто шла, а летела «семимильными» ступеньками парадной лестницы в верх, пролет за пролетом. Но вот крушить гранитные пластинки нам, почему то стало не много скучновато, так, между прочим. И тут у Вовки родилась идея. Как она родилась и откуда она возникла он ни когда не говорил. Наверное, она родилась сама собой, ни от куда.
-Слушай Виталь, вот мы колем этот гранит просто так. Согласен? –спросил меня Вовка.
-Ну - ответил я- и что?
А то. Давай устроим соревнование, чья пирамидка будет крепче.
-Согласен, но победитель получает по три пломбира.
-Идет, поехали.
И тут работа пошла. Правда она пошла несколько в другом русле. Гранит перемалывался нашими пирамидками в порошок. Не забывали мы и про основное задание, кусочки гранитных плит для укладки на лестничные пролеты готовились нами в необходимых объемах и Петрович был ходом работ доволен. В конце рабочего дня Вовкина пирамидка осталось целой. Понедельник остался за моим товарищем. Работа во второй день рабочей недели продолжилась по сценарию первого. К обеду стало понятно, что орудие «гранитного» труда моего товарища не выдержит соревновательных нагрузок и на этот раз уже я возьму верх. В обед мы подвели итоги двух дней соревнования. «Ничья»- сделал заключения Вовка,- «Пошли обедать, а потом продолжим». В этот момент ни мне, ни моему товарищу не пришла мысль о том, что мы недешевый, кстати, гранит, который закуплен за немалые деньги для ремонта ВУЗа переводим в не на, что ни пригодный гранитный песок, да еще соревнование устроили. Сейчас, когда я это пишу мне ужасно стыдно. Но тогда это было для нас просто веселым развлечением. Да и вообще весь рабочий процесс с цементом, раствором и прочими атрибутами трудовой деятельности для нас молодых и здоровых мальчишек, не обделенных смекалкой и чувством юмора в ту пору был одним пусть и тяжелым, но в то же время, веселым приключением. Но это для нас, а вот Петрович почему то совсем не оценил наше веселье, когда оторвался от работы и спустился вниз, посмотреть что у нас тут происходит, так, для порядка. И тут началось:
-Твою мать, а где гранит то. У нас должно было остаться на два пролета, а тут один песок. Где гранит, куда делся?
Взор бригадира обратился в сторону нас. Глазки наши были опущены и молча мы признавали свою вину. (Честно сказать, сколько мы этого гранита перемололи в порошок, я даже и не знаю).
-Вредители! Вы куда дели гранит? Тут же рассчитано на все пролеты, а у нас на два пролета гранита не хватает, где мы его возьмем? –Петрович багровел, пыхтел, готов был взорваться, но почему-то не взрывался.
Тут на наше счастье появился прораб дядя Сережа. Он все выслушал, и решил перебросить нас на другой объект. А гранит, ну, что гранит, был у него запас этого материала, который он был готов перебросить с другого участка, как он это обещал.
И так мы перемещались на строительство гаража для одной лошадиной силы, проще говоря конюшни. И эта конюшня строилась в детской больнице №1 в которой я, года два назад лежал с двухсторонним воспалением легких. Вот ведь судьба.
Гараж для одной лошадиной силы
Прибыли мы на место и были представлены нашему новому начальству, каменщику пятого разряда Олегу Олеговичу. Дядя Сережа сказал, что мы будем подавать кирпич и мешать раствор (ну это-то нам было знакомо). Стены гаража (конюшни) были выложены на 50 процентов. Завершение проекта должно было осуществляться при нашем участии в кратчайшие сроки. Однако открытия гаража увидеть нам было не суждено. Впрочем, все по порядку.
Замешивать раствор для нас делом было не новым, навык имели. Первые два замеса Олег Олегович контролировал лично. Увидев, что у нас не плохо получается он полностью сосредоточился на кладке стен.
Час за часом проходило скучное однообразие рабочей смены: замешали раствор; наложили кирпичей для работы и сиди себе скучай. И вот, в один момент, смотря на полеты с кирпичами Володька меня спросил, а не колол ли я ладонью кирпичи?
- Нет Вовчик, я кирпичи ладонями не колол, как то, знаешь, не приходилось. Да и зачем? - ответил я не понимая к чему клонит мой товарищ.
- Да я то же не колол. Так, что можно попробовать. Давай, кто больше переколотит кирпичей пополам, тот и выиграл — сказав это, Вовка протянул мне руку.
Я не долго думая протянул свою в ответ. Мы скрепили соглашение рукопожатием и Вовчик его торжественно разбил.
И так, замесив очередную порцию раствора, и натаскав кирпичей для кладки мы начали соревнование. Два кирпича укладывались на грани, на них поперек широкой гранью укладывали кирпич, на кирпич стелили рукавицу для смягчения и «А-А-Х» кулаком по кирпичу. Первым пробовал Володька и у него получилось расколоть кирпич на две половинки. Следом была моя попытка и то же удачная. Начало соревнований для нас оказалось удачным и мы продолжили турнир параллельно основной работе.
Хотелось сразу сказать, что полеты с кирпичами на стройку были завезены еще с осени и всю зиму они простояли бод снегом, так что к лету по три-четыре верхних ряда кирпичей промокли и были более податливы, потеряв частично свою крепость. Мы на этот факт закрыли глаза и продолжали крушить кирпичи верхних рядов один за одним. Не забывали мы и свои прямые обязанности. Раствор и кирпичи Олегу Олеговичу на рабочее место доставлялись своевременно, без задержек. Стены конюшни ряд за рядом поднимались в верх, а половинки кирпичей после зимнего хранения скапливались у наших ног. К концу рабочего для стены лошадиного гаража поднялись на пять рядов по всему периметру. У нас с Володькой был ничейный счет: 10 на 10. Домой мы шли уставшие.
На следующий день работа возобновилась. Замес раствора, подача кирпичей для кладки стен и продолжение соревнований. К обеду стены поднялись еще на три ряда, а счет стал: 20 на 20. Кирпичи с верхних промокших рядов кололись без особого труда, тем не менее руки побаливали. К тому же Олег Олегович не раз уже делал замечания о том , что мы ему приносим много половинок, а ему нужны целые. « Откуда вы только их берете половинки эти»- кричал он нам из-за строящихся стен конюшни. Откуда — откуда, знал бы он откуда…
До конца рабочего дня оставалось два часа. Стены подрастали, количество кирпичных половинок увеличивалось, руки стали болеть не на шутку, но ни кто не хотел сдаваться. Спас положение наш прораб дядя Сережа, появившись на стройке аккурат к 17-ти часам.
- Так ребята, вы переходите на новый объект, а то там настоящий аврал. Знаете, где расположены 25 школа? - выпалил дядя Сережа буквально сходу.
Мы конечно знали про школу №25 и как к ней идти. Обе буйные головы утвердительно кивнули.
- Отлично. Завтра подходите в школу к 8 часам. Найдете там нашего рабочего Петра Андреевича Смирнова, поступаете в его распоряжение. Он знает.
В итоге, конюшня достраивалась без нашей помощи. Нас ожидали впереди великие дела. Ремонт школы серьезнее любой конюшни. К тому же, чего уж греха таить, новое распоряжение спасло наши руки, а заодно и оставшейся кирпич в целости. К слову, соревнования окончились с ничейным счетом: 30 на 30.
25 школа
Следующим днем была среда 15 июня. Кстати сказать в мировой истории день 15 июня оставил несколько знаменательных событий. Так 15 июня 1502 года Великий мореплаватель Христофор Колумб открыл остров Мартинику, входящий в архипелаг Малые антильские острова. Замечательный, просто райский островок, омываемый с одной стороны водами Карибского моря, а с другой стороны водами Атлантики в последствии оказался заморской территорией Франции. Давайте же порадуемся за этих, за французов.
В 1763 году, в день 15-й месяца июня Российская императрица Екатерина II издала «Манифест, запрещающий произнесение необдуманных речей, опасных для общественного спокойствия». И это, вы только вдумайтесь, в 1763 году, в самый расцвет крепостного права. И вправду Великая была женщина, умнейшая. Не дать, не взять — Государственный деятель. Нашим, нынешним поучиться бы! А еще 15 июня -Всемирный день ветра. Вот так.
Почему это я так уделяю внимание именно 15 июня? До потому, что именно 15 июня нам с Вовкой предстояло преступить к работе на очередном объекте трудовой деятельности под названием 25 школа. По данным ученых восход Солнца в этот день состоялся в 03 часа 44 минуты. Мы конечно этого проверить не смогли потому, что в 03 часа 44 минуты спали без задних ног. Но через 04 часа 16 минут после восхода Солнца, а именно в 08 часов 00 минут стояли у массивных железных ворот школьной ограды. На воротах висел огромный амбарный замок, но калитка, то же железная, была открыта. Мгновение постояв, рассматривая ажурные узоры ворот, мы прошли на школьную территорию. 15 июня во Всемирный день ветра, в городе химиков и строителей наблюдался полный ШТИЛЬ.
Перед нами предстало 4-х этажное здание. Школа №25 начала свою историю в далеком 1957 году. В просторных и светлых классах с огромными окнами обучались дети с 1 по 7-й классы. На последнем четвертом этаже школы разместился просторный актовый зал, а рядом зал спортивный, где можно было свободно поиграть в мини футбол, баскетбол, волейбол и прочие спортивные игры. Правда трудно себе представить учебный процесс в классе на третьем этаже, под спортзалом, когда, допустим, здоровые ребята - старшеклассники играли в футбол или баскетбол. Но мы опустим учебные процессы. Скорее всего в эти моменты усвоение учебного материалы шло с трудом. С приходом всеобщего 10-ти летнего образования, 25 школа стала десятилеткой. Вот в этой десятилетке мы с другом должны были плодотворно поработать на благо городского среднего образования. К благам высшего образования мы, кстати руку уже прикладывали.
Ну, что же друг Вовка пора, пора. Ждет нас работа, ждут великие дела. Поднявшись по ступеням мы вошли в просторный холл первого этажа, от которого вправо и влево расходился длиннющий коридор. Входная дверь, натужно скрипнув старыми пружинами, громко хлопнула, отрезав нас от внешнего мира. Гулкое эхо разлетелось по коридору и затихло прежней тишиной в его дальних уголках. Внутренний мир был пустым и прохладным. Свет, проникающий сквозь окна освещал паркет коридора и стены с репродукциями картин русских и советских художников. Рассматривать классиков живописи нам было некогда. Перед нами стояла задача: отыскать завхоза и узнать, где базируется наш мастер дядя Петя. Пройдя по коридору влево от холла на одной из дверей мы увидели табличку «Зам. директора школы по хозяйственной части Антонова Инесса Захаровна». «Вот она то нам и нужна»-сказал Вовка, хватаясь за ручку двери. Вовка просунул голову в открытую дверь и поздоровался. В ответ ни гугу. Кабинет оказался пуст.
-Если дверь открыта, то хозяин, где-то рядом ходит-заключил Вовка-давай здесь и подождем, наверняка, кого-нибудь да застанем.
-Давай у окна подождем, не стоять же, как два столба посреди коридора-согласился я с другом.
Вовка последовал моему примеру. Простояв так минут пять мы услышали, что в левом крыле коридора хлопнула дверь и показалась фигура женщины размером с плательный шкаф. Как у великого М. Жванецкого: «... метр, метр, метр, где талию делать будем?...». В нашем случае одним метром было бы трудно измерить это грандиозное тело. Хозяйка пышных форм гордо вышагивала в нашу сторону, твердо вбивая в двадцатилетний паркет свои острые каблучки, которые завершали конусообразные кривоватые ножки. Крупная голова с курносым носом опиралась квадратным подбородком на обширный бюст ледоколом раздвигающий пространство перед собой. Темно коричневые завитушки редких волос покрывали голову сверху. Шеи между головой и телом почему то не было. Увидев ее я сразу решил, что это и есть завхоз школы. Ну кому еще может директор доверить школьное хозяйство если не такой грандиозной, в прямом смысле этого слова, женщине. Она и коня на скаку остановит, из огня любого директора вынесет. Не придуманы еще для нее препятствия в снабженческих коридорах министерства просвещения. Любую дверь «вынесет» на вылет и добьется всего что нужно ей и школе, ну и директору, конечно.
- Вам кого ребята- неожиданно высокий, скорее даже писклявый голос прервал мои размышления.
- Мы от прораба дяди Сережи, на помощь направлены, школу ремонтировать —мой друг робко попытался объяснить цель нашего появления в школе, — завхоза ждем Инессу Захаровну.
«Ледокол» приближался к нам. Под напором женщины дубовый паркет, жалобно поскрипывая, упорно сопротивлялся убойным каблучкам. Скрип прекратился в паре метров от нас. Из под темно коричневых завитушек на нас смотрели маленькие, широко расставленные глазки с нарисованными бровями.
- Я и есть Инесса Захаровна. А вы значит Петькины помощники. Я в курсе. - произнесла она быстро, сложив свои короткие и пухлые ручонки на животе.
После этого заместитель директора по хозяйственной части оглядела нас сверху до низу, оценивая каждого по каким то своим критериям. Затем она тихонько вздохнула.
- Найдете своего дядю Петю в подвале. Спуститесь по центральной лестнице вниз и направо. Пройдете мимо раздевалок в подсобные помещения. Там он должен быть. И запомните помощнички, что ремонт проходит под моим контролем. Если возникнут вопросы обращаетесь либо к своему мастеру, либо ко мне. Я думаю вам все понятно. - отчеканила заместитель директора.
Закончив объяснение Инесса Захаровна направилась в свой кабинет. И только в этот момент мы с Володькой заметили, что между ног завхозши судорожно дергается на тонюсеньких, дрожащих ножках какое то мелкое, убогое существо, напоминающее псину не понятной породы. Дохлое тельце животного судорожно тряслось при каждом движении. Острая мордочка с торчащими ушами выглядывала из-за ног хозяйки, просверливая нас злобным взглядом своих глаз-пуговок. Слегка оскалив мордочку это убогое создание даже пыталось изобразить какое то хиленькое рычание. Но не смея оставаться один на один с нежданными посетителями это подобие псовых, мелькнув короткохвостым задом, быстренько юркнуло вслед за хозяйкой в кабинет. Дверь захлопнулась. Мы пошли к центральной лестнице. «Слон и моська» подумал я. Когда мы начали спускаться вниз Вовка тихо произнес: « ну и парочка». « Это точно»- поддержал я товарища.
Спускаясь по лестнице я вспоминал то время, когда учился в этой школе в первом классе. Учился, правда не долго, всего одну четверть, потом вернулся в свою родную 13 школу. Но и в этот короткий период мне хорошо запомнился путь в мрачные раздевалки, разместившиеся в помещениях бомбоубежища, расположенного под зданием школы. Так, что пройдя через открытую железную дверь защитного сооружения мы уверенно пошли в нужном направлении под моим чутким руководством. От центрального коридора вправо и влево симметрично отходили небольшие широкие проходы длиной метров 5 в которые выходили железные двери комнат. В этих комнатах и располагались раздевалки для учащихся. В них стояли плотными рядами железные вешалки, а по стенам были прибиты доски с двойными крючками. С учетом учебы в две смены всем классам места хватало.
Пройдя широкий коридор с раздевалками, мы подошли к техническим комнатам. Их было три и они были сквозные В первой хранились связки веников, швабры для мытья полов, ящики со школьными мелками, стопки ведер, стоящих одна на другой и прочая всякая-всячина не понятного для нас назначения. Во второй комнате стоял стол, два стула. На столе стояли два пустых граненых стакана и тарелка с тремя заветренными кусочками сала. Рядом с тарелкой лежал засохший кусок черного хлеба. Вдоль одной стены располагался импровизированный топчан покрытый старой фуфайкой. Вдоль другой стены стояли те же ящики со школьными разноцветными мелками, что и в первой комнате. По всем признаком эта комната и была «штаб-квартирой» дяди Пети. Остановившись напротив топчана с фуфайкой мы уставились в проем двери третьей комнаты. Если бы все происходило по сценарию, то вероятнее всего режиссер задумал бы в этом месте немую сцену. Оно так и без сценария получилось.
Третья комната была гораздо больше двух первых. Вдоль стен комнаты стояли закупоренные бочонки с красками, большая литров на двести бочка непонятного назначения, а еще ящики с инструментом и прочая строительная утварь. По среди огромной комнаты, под тусклым светом единственной лампочки, на низеньком табурете сидел средних лет мужчина, одетый в рабочий потертый комбинезон. Жидкие лучи искусственного светила поблескивали в черных вьющихся волосах засаленного вида. По сосредоточенному взгляду на орудие производства было сразу понятно, что происходящее здесь и сейчас действие имеет для производителя особое значение и важность. Медленными и нежными движениями рук, высунув кончик языка и слегка наклонив вправо голову мужчина, отстранившись от окружающего мира, через марлевое ситечко процеживал краску в большую эмалированную кастрюлю литров на пять. Краска по видимому была супер-быстро-сохнущая. Потому, как в комнате вонища скипидарная стояла такая, аж не продыхнуть, а глаза резало так, как будто их из орбит стамеской выковыривали. Не обращая внимание на вредоносную атмосферу вокруг, а так же, натурально, игнорируя наше присутствие, этот тип с кудрявой башкой продолжал доцеживать последние миллилитры краски. Закончив работу он наконец то оторвал голову от кастрюли и посмотрел на нас.
-О ?! Хлопцы. Так вы, наверное мои помощники. Мне про вас бригадир говорил. Ну, а я Петр Андреевич, ваш начальник, можно просто дядя Петя. Здоровы будем, значит.- прохрипел дядя Петя.
Да-а. Вот, как раз здоровья то в это утро Петру, нашему, Андреевичу, наверняка и не хватало. Здоровье то свое наш Петр Андреевич вчерашним вечером, по видимому, разбрасывал на право и налево, да так, что, как говорится «вечер удался!». Помятое лицо с мутными глазами у нашего мастерового съедала грусть-тоска. И одна, только одна мысль волновала нашего дядю Петю этим утром: «как бы вчерашний вечер продолжить сегодняшним утром и «не пьянки ради, а здоровья для»». Мысленно жалея утерянное здоровье начальства, мы поздоровались и представились.
- Ну, что же, это хорошо, что помощники - продолжал Петр Андреевич, вставая с табуретки.
- Вот вам первое задание - сказав это, он достал из сумки, стоящей рядом с дверью две пустые двух литровые стеклянные банки и поочередно наполнил их краской из кастрюли.
- Отнесете эти банки на рынок, в парикмахерскую. Спросите дядю Сашу, ему банки отдадите, а он вам за них даст 5 рублей. Понятно? Знаете где парикмахерская на рынке?- прищурив мутный глаз, спросил нас дядя Петя.
- Знаем Петр Андреевич, не волнуетесь. Найдем мы и парикмахерскую и дядю Сашу- ответил за нас обоих Вовка, - а с пятеркой то, что делать? Вам принести?
- А с пятеркой вот, что делать. На обратном пути зайдете в «Аксеновский магазин», купите там две бутылки Абрикотина и сразу сюда- объясняя наши действия дядя Петя аккуратно установил банки с краской в сумку и присев опять на табуретку, уставившись на нас закурил.
На счет продовольственного магазина, который все в городе называли «Аксеновский» было все понятно, он располагался, как раз не далеко от школы, на той же улице Садовского. А вот с двумя бутылками крепленого вина «Абрикотин» оставалась неясность.
- Дядь Петь, а продаст ли нам, шестиклассникам, продавщица две бутылки этого «Абрикотина»? Скорее всего нет. Что тогда? - задал я резонный вопрос.
- Там в отделе работает тетя Зоя. Скажете ей, что от меня. Она мне за известку должна, так, что продаст, — дядя Петя поднялся с табуретки, подал мне сумку и добавил- вперед бойцы, время пошло, жду вас через час.
Взяв сумку с банками краски мы быстренько метнулись на городской рынок, благо он находился от школы в шаговой доступности. На рынке мы, без проблем отыскали парикмахерскую и получили от дяди Саши за банки с краской пять рублей. Тетя Зоя, узнав, что мы от Петра Андреевича, покачав головой продала все-таки нам эти две бутылки «Абрикотина». Через час, с товаром в руках мы явились пред все еще затуманенные очи дяди Пети.
Стоя над столом наш начальник, тихо мурлыкая себе под нос, что-то приблатненное, нарезал докторскую колбасу. Он был не один. На одном из стульев, сидела дама неопределенного возраста в старом застиранном рабочем халатике бледно-серого цвета, на котором не хватало двух пуговиц. Той, что у скромных женщин «ограждает» на вздохе грудь от нескромных взглядов мужчин, и той, что не позволяет этим же взглядам разглядеть нижнюю часть женского туалета. По сияющему лицу дяди Пети было понятно, что его нескромный взгляд уже смог оценить не прикрытые прелести нескромной визитерши. Что касаемо ее внешности, то если взять, к примеру, образ ранее описанной заведующей школьным хозяйством и уменьшить этот образ в объеме этак раза в три, то у нас получится, как раз та самая незнакомка, возникшая у дяди Пети в наше отсутствие. Оторвав взгляд от колбасы и перекинув свои лошадиные ножки одна на другую движением, напоминающем бег с препятствиями, дама посмотрела на нас, улыбнулась серебристой фиксой и, как то «расплывчато» произнесла: «з-здрас-с-сте-е». «О-о модам, да вы вероятно вчера были активной участницей «удачного вечера» нашего Петра Андреевича»-подумал я, глядя на отблеск благородного металла, украшающий женскую непосредственность.
Дядя Петя, педантично дорезав последний кусок «докторской», повернулся к нам. «Молодцы, управились в срок» — сев на стул, он продолжил- « задание номер 2; в рабочем вагончике, что на улице стоит, найдете ацетиленовый газогенератор, ну бочку такую, в общем поймете. То, что в газогенераторе выбросите в мусорный контейнер, а его промойте хорошенько и оставьте сушиться на улице. Шланг с водой к вагончику подведен. Ну вот, пока все, идите, а мы пока с тетей Светой перекусим». Поставив перед нами задачу на выполнение, дядя Пете довольный собой откинулся на спинку стула. От такого смелого движения стул жалобно заскрипел, но выстоял. Тетя Света оказалась школьной уборщицей. Нам сразу стало понятно, что для двух наших «голубков» вчерашний вечер плавно перетечет в романтический утренний завтрак. Выходя из комнаты мы услышали, как на закрытой за нами двери сработал замок. « Завтрак у дяди Пети, наверняка, то же будет удачным»- подумалось мне в тот момент.
Выйдя на улицу, мы нашли рабочий вагончик за углом школы. Входная дверь была приоткрыта. За ней располагался небольшой тамбур в котором и стоял нужный нам газогенератор. Рядом с ним лежали скрученные резиновые шланги. Вдвоем мы с трудом вытащили агрегат на улицу. Открутив барашки на верхнем и боковом люках, мы сняли крышки и стали выливать через боковой лючок серо-белую жижу в ведро, найденное мной в том же тамбуре. В воздухе распространился едкий запах, напоминающий запах чеснока. Кое-как нам удалось содержимое бака вывалить в ведро, которое Вовка понес в мусорный контейнер. Я, оттащив газогенератор с асфальта на траву стал из шланга промывать внутреннюю полость. Я стоял и думал: «если есть ацетиленовый газогенератор, то где-то, по близости от него, должен быть карбид».
Если быть точнее то бело-серые кусочки правильнее называть карбидом кальция (СаС2). И открыто это вещество было чисто случайно в 1862 году. В этот год немецкий химик Фридрих Вёлер проводил опыты по выделению металлического кальция из извести. Результаты опытов оказались не утешительными. Исходная масса серого цвета не имела ни каких признаков металла. С мыслью о том, что отрицательный результат, то же результат, Вёлер выбросил ненужную массу на свалку. И вот однажды, во время дождя ученый, вдруг заметил, что из выброшенной массы, под действием дождевой воды выделяется какой-то газ. Этот газ и оказался Ацетиленом (С2Н2), представьте себе. Сам газ ацетилен был открыт за долго до этого события в 1836 году ученым Эдмундом Дэви. Но заслуга в открытия карбида кальция, который стал источником ацетилена в сварочном производстве, несомненно принадлежит Фридриху Вёлеру.
Так вот стоял я и думал:« что если взять не много карбида и покидать его в бутылку, а бутылку залить водой? Понятное дело, начнется химическая реакция и будет выделяться ацетилен (газ, естественно горючий).» «Нет бутылку затыкать нельзя»- продолжал мыслить я, не забывая полоскать бачок газогенератора,-« произойдет взрыв, осколки стекла разлетятся во все стороны, а это очень опасно». И тут в моей голове мелькнула идея: « а, что если на горлышко бутылки натянуть воздушный шарик, надуется он или нет?». Стоило попробовать. Я еще не придумал для чего это нужно, но был уверен, перспектива в этом какая то должна быть. Дело оставалось за малым, найти, где у дяди Пети хранится карбид.
Тщательно промыв газогенератор, мы поставили его сушится на солнышке рядом с рабочим вагончиком. Вдруг со стороны центрального входа послышался хрипловатый голос: «ребя-та-а давайте сюда». На ступенях стоял дядя Петя и махал нам рукой. Перспектива с воздушным шариком и ацетиленом мгновенно провалилась в глубины мозговых нейронных связей, превратившись в точку сингулярности моей памяти, ожидая в ее глубинах взрыва перспективных идей.
Подойдя к начальству, мы выслушали наше третье задание и, как нам было обещано, последнее в этот день: «хлопцы, короче, сейчас можете идти обедать, а после обеда подымитесь в спортзал, разберете леса до конца и спустите все сюда к вагончику. К шестнадцати часам машина за ними должна подъехать. Меня не ищите, занят буду». Сказав это, дядя Петя скрылся за входной дверью. Задание было простое, но не из легких. Таскать железки с четвертого этажа — это тебе не кирпичи подносить. Поэтому было решено обеденное время не тратить в пустую, а посвятить отдыху. Неспешной походкой мы прошли на школьную спортплощадку, поваляться на травке и зарядится энергией щедрого июньского солнышка.
Лежать на траве было приятно. Над нами проплывали редкие, почти прозрачные облака на фоне бесконечного голубого неба. Городского шума за зданием школы было практически не слышно и тишина окутывала нас со всех сторон, нежно лаская мысли мечтателей незримыми солнечными лучами. Казалось, что Время остановилось. Но это только казалось. «Виталь, 13 часов, наверное пора идти выполнять третье задание. Кто его знает, сколько железяк для нас дядя Петя приготовил» -тихие Вовкины слова вернули меня в реалии дня. Мы молча поднялись и медленно пошли в спортзал, пошли работать.
По центральной лестнице мы добрались до третьего этажа (на третьем этаже она и заканчивалась), на четвертый этаж пришлось подниматься по боковой лестнице. Боковые лестницы на этажах от коридоров были отгорожены широченными деревянными перегородками, выкрашенными в белый цвет. Верхняя часть этих перегородок, расположенная над дверью была застеклена. Всякий раз, когда дверь открывалась и закрывалась, эта, на первый взгляд, хлипкая конструкция вибрировала, а стекла вверху позвякивали. Но не смотря на множественные вибрации и позвякивания это деревянное создание рук человеческих, чудесным образом оставалось целым и невредимым, прибывая в таком состоянии многие годы. Брякнув деревянной дверью, мы быстренько забежали на четвертый этаж. Увиденное в спортзале нас не много успокоило. Оказалось, что леса практически все разобраны, а их конструкции уложены у двери. Оставалось отсоединить четыре последние поперечные балки от боковин. Справившись с этой не сложной задачей мы с товарищем стали прикидывать, как проще спустить все эти балки, боковины и доски вниз с минимальной затратой времени и сил. Недолго поразмыслив, мы разработали план.
Первым делом решено было выносить поперечные балки, по две за один прием. Далее следовали стойки и доски. Сначала по боковой лестнице на третий этаж, а потом по центральной лестнице вниз на улицу. Взяв две балки в руки, бодрым шагом «в ногу» мы приступили к работе. Вовка шел впереди, я сзади. Проход вниз по лестничным пролетам прошел практически без затруднений, не считая ободранной краски на стене. Что поделаешь, если меня немного занесло при повороте, а угол балки не вписался в габарит, бывает. Но далее, сойдя на площадку, мой друг резко остановился, а я дернувшись вперед, еле удержался на последних ступеньках пролета. Последующему продвижению препятствовала закрытая дверь, разделяющая лестничную площадку от коридора третьего этажа. Дверь прижималась пружиной, открывалась в неудобную для нас сторону, а площадка была маловата для нужного маневра, в общем, все не к стати. Разработанный план не состыковывался с имеющимися обстоятельствами. Но время торопило. Кое как придерживая ногой злополучную дверь и не выпуская ношу из рук, Вовка стал пролезать в коридор, я последовал за ним. Дверь со скрипом брякнула, стекла звякнули. Мы оказались на оперативном просторе и продолжили движение, только теперь, впереди был я, а Володька сзади. На первом этаже, прямо на выходе, нам повстречалась Инесса Захаровна. Мы поздоровались. Женщина ответила на приветствие и добавила: «Ребята, вы аккуратней носите эти железки, главное ни чего не поцарапать и углы не по сбивать». «Хорошо, постараемся»-ответил я и шагнул на улицу в открытую дверь. Встреча с завхозом, можно сказать, прошла конструктивно: встретились, поприветствовали друг друга, обменялись мнениями по отдельным вопросам. И тут, откуда ни возьмись, выскакивает худосочная, похожая на крысенка псина на тонюсеньких ножках, и оскалив зубы, своей острой мордочкой пытается достать до ноги моего товарища. Вовка не раздумывая пнул носком ботинка по острой морде. Псина тявкнула, что-то и тут же спряталась за ногами хозяйки. «Чапа нельзя, фу-у»-крикнула Инесса Захаровна и ногой стала прикрывать свою животину от нас. Выйдя из школы мы сгрузили нашу ношу не далеко от въездных ворот. Надо было немного передохнуть. Тут Володька негромко сказал: «Значит Чапа. Хорошо Чапа, мы еще встретимся один-на-один на узкой дорожке, посмотрим, как ты тогда скулить будешь». Больше он ни чего не стал говорить и мы отдохнув немного отправились в обратный путь.
Поднявшись снова в спортзал и глядя на кучу балок, стоек и досок мы пришли к выводу, что наш план совсем не годится, и надо придумать, что-нибудь новенькое. Поразмыслив минут пять мы решили: поперечные балки, боковые стойки, доски будем спускать по перилам боковой лестницы сразу на первый этаж; с лестничной площадки первого этажа, подперев дверь, перетащим все в коридор, а от туда перенесем все «запчасти» на улицу, так сказать, к месту погрузки. Новый план тут же был утвержден и незамедлительно начал приводится в действие. Балки, стойки и доски отдельными партиями по несколько штук, мы спускали, по лестничным перилам, придерживая с двух сторон. Работалось без задержек и в течении полутора часов все элементы строительных лесов лежали на лестничной площадке первого этажа и уже от туда, без особых осложнений были перенесены на улицу. Машина приехала в 16 часов. Дядя Петя поблагодарил нас за оперативность. Втроем мы быстро загрузили машину и в 16 часов 30 минут она выехала за ворота школы. Рабочий день подходил к завершению. Петр Андреевич еще раз поблагодарил нас за работу и пожелал хороших выходных. Что же, в понедельник нас будут ожидать новые производственные задания от дяди Пети, а пока нас приглашали к себе суббота с воскресеньем, предлагая отдых и развлечения. Во всяком случае в это хотелось верить. Не спешным шагом мы с товарищем пошли домой.
- А здорово было придумано про перила, если таскать все в ручную, то мы бы в срок не управились- сказал Вовка, пнув мне пустую консервную банку, не понятным образом очутившуюся на краю тротуара.
- Да здорово, а главное, своевременно- согласился я с товарищем, ответив ему обратным пасом. Но вскоре играть в пасс консервной банкой нам наскучило и Вовка сильным ударом отправил ее в кусты. « Гол. Один ноль в нашу пользу» -крикнул я, изображая из себя болельщика на стадионе. Улыбнувшись, мы пожали друг другу руки и разошлись по домам до понедельника.
Расставшись с другом, я шел и думал о том, что про перила мы придумали хорошо, но не учли того, что эти перила были свежеокрашены, может быть, даже свежеокрашены самим дядей Петей в период нынешнего текущего ремонта и поэтому выглядели, как новенькие. Во всяком случае до нас. А, что в итоге? А в итоге, спускаемые предметы содрали с перил весь прежний блеск вместе с краской и оставили массу потертостей и царапин, приведя их в непотребный вид. И тут у меня в голове всплыли слова Инессы Захаровны: «Ребята, вы аккуратней носите эти железки, главное ни чего не поцарапать и углы не по сбивать». Было о чем задуматься после сказанного и сделанного. Я шел и думал и во время раздумий, сами собой, рождались слова: «Ну, а, как тут не поцарапать, дорогая наша Инесса Захаровна, как углы то не посбивать? Такое дело сделали, да ровно в срок, а что получилось, то и получилось, что же теперь убиваться? Издержки производства». Да, вот так мне хотелось ответить Инессе Захаровне, ответить, сознавая свою вину и сожалея о случившимся. Но в этот краткий миг осознания вины за испорченные перила ни кого не оказалось поблизости, ни Инессы Захаровны, ни кого другого. Не кому было выразить свою скорбь и сожаления. Я был один. Над головой шумели тополя, высоко в небе стремительно носились ласточки, которым до меня не было ни какого дела. Я шел совсем один. И в эти самые минуты одиночества осознания вины, почему то чудесным образом, с каждым шагом, куда то стало улетучиваться. Пройдя еще метров десять, я понял что это самое осознание, куда то исчезло совсем. Исчезло бесследно, как утренний туман под лучами восходящего солнца. Все тревоги ушли, мне стало легко и свободно. А дом был уже рядом и о работе думать мне совсем не хотелось. Солнце клонилось к западу, а я шел совсем в противоположную сторону. В общем, на этом все и закончилось. Занавес.
Выходные прошли без восторгов. В субботу с родителями окучивал картошку в поле. Половину воскресенья поливал в саду растительность. Только после обеда удалось вырваться из цепких родительских рук и уединиться на чердаке дома. Улегшись по удобнее на раскладушке я с удовольствием окунулся в мир фантастики Ивана Ефремова. После ужина я продолжил чтение. Опасные приключения героев в далеких Мирах Туманности Андромеды полностью поглотили меня. С этими опасностями я и уснул. Ночь пролетела быстро. Спал я крепко и снов не помнил. В семь часов умылся и сел завтракать. Быстренько разобравшись с омлетом и бутербродом с с маслом, я побежал к моему другу Вовке. Мы встретились у его дома, пожали друг другу руки и спешной походкой отправились на работу. Со слов товарища, выходные у него прошли так же, без восторга.
В восемь часов мы пришли в школу и спустились в подвал. Дверь в «штаб квартиру» дяди Пети была открыта, но внутри ни кого не было. Ожидая начальство, мы уселись на стулья. Рядом со мной оказался деревянный ящик с коробочками школьных разноцветных мелков. Ящик был приоткрыт. Я достал от туда коробочку с мелками и не много подумав, изобразил на стене белым мелком космический корабль. Вовка взял красный мелок и пририсовал к нему пламя из сопел. Изобразительное искусство нам сразу понравилось и дело пошло. Я начинал рисунок, а Вовка его дорисовывал. Потом мы менялись местами. Мы вошли во вкус и до появления Петра Андреевича одна стена нашей комнаты была художественно оформлена. Наконец в коридоре послышались шаги нашего начальника. Пройдя в комнату, дядя Петя сел на топчан и поставил на пол между ног объемную сумку. В сумке стояли две банки с краской и мы сразу поняли, какое задание у нас будет первым. Дядя Петя поставил перед нами задачу. Мы понятливо кивнули, взяли сумку с краской и молча отправились на выполнение первого задания. Через пятьдесят минут мы были с «Абрикотином» в нашей «штаб-квартире». На этот раз ни каких незнакомок на стульях ни седело. Дядя Петя стоял у большой бочки, стоящей в дальней комнате и что-то в ней помешивал черенком от лопаты. Заметив, что мы пришли он оставил черенок в покое и подошел к нам. Сумку с бутылками дядя Петя засунул за топчан и присев на него стал нам объяснять новое задание. Мы стояли и внимательно слушали наставления. Задание оказалось не таким уж сложным. Нам надо было в классе №8 на втором этаже размыть от побелки стены. Потолок дядя Петя размыл еще раньше, до нас. Для работы необходим был ручной краскораспылитель, щетка с длинной ручкой, пару ведер и вода конечно. Дядя Петя продолжал: «краскораспылитель возьмете в вагончике, вот ключ от внутренней двери, как им пользоваться, я думаю, вы знаете. До основания стены размывать не обязательно, смоете щеткой верхний слой побелки и достаточно, а я пока алебастр замешаю. Да, вот еще, что. Там на полочке сложена спецовка. Подберете себе куртки и штаны, а то увозитесь в побелке с ног до головы».
Придя в вагончик, мы открыли дверь внутренней комнаты. Чего там только не было. Оцинкованные ведра, мастерки, шпатели различных размеров, набор газовых ключей. На полочке, рядом со спецовкой лежали три оранжевые строительные каски, а рядом с ними черными корпусами поблескивали два новеньких шахтерских фонарика. В углу комнаты стоял наш краскораспылитель, закутанный в резиновые шланги. Нужный нам агрегат был похож на ручной автомобильный насос, только большего размера. У него было два шланга: один шланг всасывающий, а второй нагнетательный с длинной трубкой, оканчивающейся колпачком с дырочками-форсунками. «Да тут настоящий склад. Ну и запасливый наш дядя Петя»- с удивлением воскликнул Вовка. «На все случаи жизни»- добавил я. Кое - как подобрав себе спецовку, размеры были совсем не по нашему росту, мы собрались в обратный путь. Вовка забрал нашу спецодежду и направился к выходу. Я ухватился за краскораспылитель и уже собирался следовать за ним, как на глаза мне попался бумажный мешок, стоящий в углу вагончика. Что то меня остановило. Я поставил на пол краскораспылитель и подошел к мешку.
- Виталь, где ты там, пошли уже-окликнул меня Володька,
- Подожди минутку, я сейчас- ответил я другу. Отогнув края мешка, и заглянув во внутрь, воскликнул- Ба-а, Вовчик, да в мешке карбид.
- Да, ты что!- Вовка уже стоял за моей спиной- давай наберем, для чего-нибудь пригодится.
Возник вопрос в чего набрать. И тут Вовка быстро сообразил. Вытащив из связки две рукавицы, он заполнил их бело-серыми кусочками. Прятать карбид на улице показалось нам не надежным занятием. Пойдет дождик и превратиться наш карбид в не нужное ни кому месиво. Решили спрятать его в нашем подвале, благо мест там было подходящих предостаточно. Спустившись вниз, мы спрятали карбид за ящиками со школьными мелками, а сами стали переодеваться. Дядя Петя куда то пропал. И пропал он вместе с одной бутылкой «Абрикотина». «К своей Светки побежал на завтрак»- с улыбкой сказал Вовка. «Это точно, теперь завтракать до обеда будет»-согласился я. Переодевшись и захватив необходимый инвентарь, мы выдвинулись к объекту трудовой деятельности. Поднявшись на второй этаж, нашли кабинет №8, класс «Русского языка и литературы». Вовка открыл дверь и вошел, я последовал за ним. Минуту мы стояли молча и смотрели на сдвинутые к окнам столы и наваленные на них стулья. Определенно, столы и стулья нам очень мешали и перед тем, как приступать к работе, их необходимо было переместить в коридор. Что поделаешь? Не хочется, а надо. Затащив в класс наше оборудование, мы принялись за вынос мебели. Через полчаса класс был пуст. «Хоть в футбол играй» - заключил Вовка- «но два стула, все-таки надо принести обратно. Отдыхать-то нам надо на чем-то». Пустое помещение отразило его слова гулким, коротким эхом. Я принес два стула и поставил посреди класса. Сев на стулья, осмотрелись. Оценив фронт работ и не много поразмыслив, мы приступили к выполнению задания.
Я притащил из туалета два ведра воды и окунул в первое всасывающий шланг. Вовка, взявшись за деревянные ручки начал накачивать воду, я же, ухватив трубку распылителя поливал тонкими струями воды стены. От потолка стены были побелены на 1/3 высоты, остальные 2/3 окрашивались краской. Начали мы с задней стены. Вовка качал воду, я поливал побелку. Когда половина стены было хорошо смочена, мы схватили щетки и стали тереть смоченную поверхность, размывая наружный слой мела. «Пройдя» щетками смоченный квадрат один раз, мы поняли, что этого не достаточно и решили, что поливку надо повторить. Теперь я качал воду, а Вовка орошал стену тремя струями воды (столько было дырочек в колпачке). Двух поливов, на наш взгляд, вроде бы оказалось достаточно. Хочется отметить качество работ тех, кто белил эти стены. Сработано было на высшем уровне, с хорошей плотностью покрытия, в несколько слоев. Так, что спина и руки у нас гудели по сильнее, чем после замеса раствора. Мы сели передохнуть и призадумались. Не много отдохнув и подумав, мы «родили», по нашему разумению, гениальную мысль. Было решено: поливать стены до тех пор, пока мел не будет стекать сам-собой, самотеком, останется слегка потереть его щеткой и все. Главное, процесс должен быть непрерывным. Для этого я принес из туалета третье ведро. Один из нас не переставая поливал стену водой, другой накачивал воду в краскораспылителе и пока держалось давление, успевал принести очередное ведро воды. Периодически мы с моим другом менялись местами. Работа кипела, вода из ведер перекачивалась на стену и тонкими меловыми ручейками стекала на старый стершийся паркет. Мелкие лужицы на полу сливались у стены в небольшое озерцо, края, которого все ближе и ближе подступали к середине класса. Кеды на ногах давно промокли и их пришлось снять. Шлепая босыми ногами по лужам, довольные собой, мы наблюдали, как стена освобождалась от побелки, открывая нам свою серую поверхность. И вот задняя стена отмылась полностью, до основания. Испытав глубокое удовлетворение выполненной работой, мы уселись на стулья. «Дядя Петя будет доволен»- утвердительно заметил Вовка, шлепая босой ногой по мокрому паркету. Но по иронии судьбы дяде Пете не пришлось быть первым ценителем результатов нашей деятельности. Первой стала завхозша и ее оценка оказалась, мягко говоря, не совсем такая, которую мы ожидали за наш самоотверженный труд. Сначала мы услышали шум в коридоре, напоминающий грохот копыт лошади, галопом мчащейся к нашему классу. Затем распахнулась дверь и в комнату ворвался сгусток все разрушающей энергии в лице Инессы Захаровны. « .. …. мать!!! Ироды. Вы что натворили???!!! отборный мат осколочно-фугасным снарядами вылетал из «сгустка энергии», прижимая нас с Вовкой к стульям, аж не шевельнуться. Затем, вспомнив, что, она, все таки, находится в школе, Инесса Захаровна продолжила нас «расстреливать шрапнелью», уже литературным языком М.Ю. Лермонтова и великого Л.Н.Толстого: «что здесь происходит? Вы чем занимаетесь?». Все объяснения о том, что мы просто размывали побелку по заданию Петра Андреевича, ни какой пользы, ровным счетом, нам не принесли и «расстрел» продолжился: «Вы понимаете, что затопили первоклашек из школьного лагеря? Дети спокойно отдыхали в тихий час и тут им на голову потекло с потолка. Все кроватки залило, детей пришлось срочно эвакуировать в другое помещение. Это же скандал, что скажут их родители? Как будет выглядеть руководство школы? Как буду выглядеть я- директор этого лагеря?» Затем, увидев небольшое озерцо на полу, из которого наглым образом истекала через полы и перекрытия та самая вода на головы ни в чем не повинных детишек, Инесса Захаровна перешла на «бронебойные снаряды». Перемешивая язык великих классиков Русской литературы со словарным запасом базарных торговок она стала рассказывать нам, где бы она хотела нас видеть и что бы в том месте, она хотела бы с нами сделать за испорченный дорогой дубовый паркет, за протекший потолок и прочее, прочее, прочее. Мы молча сидели и мысленно «переваривали» в своих головах все происходящее здесь и сейчас. Что касается первоклашек в летнем лагере, так надо было предупреждать. А вот старый, давно не видевшей ухода паркет, лежащий у нас под ногами, ну ни, как не походил на дорогой и дубовый. Когда все снаряды нападавшей стороной были израсходованы, нам было поручено немедленно приступить к собиранию воды в обоих пострадавших классах, а затем нам предстояло « вылезать» оба класса до блеска. «А вашему Петру Андреевичу обо всем будет доложено»;- в конце заключила Инесса Захаровна. Громко хлопнув дверью, она покинула комнату. Мы, конечно же все за собой убрали, перед детишками извинились, оставшиеся стены размыли уже обычным щадящим способом. А детишек, кстати, после этого случая перевели в другой класс, над которым не планировалось проведения ни какого ремонта. Вот так.
В конце рабочего дня мы уставшие, перепачканные побелкой спустились в наше тихое бомбоубежище. Штаб-квартира была пуста. Переодевшись и немного отдохнув, мы пошли по домам. Дядю Петю в этот день мы больше так и не увидели, и по этой причине не могли знать, было ли ему доложено о затоплении школьного лагеря либо нет. Домой мы шли молча. Увидев по дороге киоск «Союз-печать», я завернул к нему, сказав Вовке: «давай возьмем воздушных шариков штук пять, попробуем завтра надуются они от карбида или нет». Он согласно кивнул головой.
- Теть, а дайте нам, пожалуйста пять воздушных шариков разных цветов - попросил я и положил на тарелочку в окошке двадцать пять копеек.
- Что это у вас ребята сегодня, праздник какой то? - пошутила продавщица, отсчитывая нам воздушные шары красного, синего и желтого цветов.
- День маляра- серьезно ответил мой друг.
Забрав шары, мы пошли дальше. Дойдя до Вовкиного переулка, остановились попрощаться. «Да, и в правду говорят, что понедельник день тяжелый»- тяжело произнес мой друг. В этом, я с ним был совершенно согласен. Мы пожали друг другу руки и расстались до завтрашнего утра.
Наступило утро 19 июня. Этот день в мировой истории не прошел бесследно. В 240 году до н.э. греческий ученый Эратосфен Киренский впервые в мире вычислил длину земного меридиана. В 1787 году Великий сын Отечества, Государственный деятель, покоритель Крыма и по совместительству фаворит Екатерины Второй Григорий Александрович Потемкин получил из рук любимой императрицы титул Светлейшего князя Таврического. В 1978 году 170 день текущего года запомнился пасмурной и прохладной погодой. Ночью шел дождь, но к утру он прекратился и мы с товарищем без особых проблем добрались до работы. Какие «титулы» мы можем получить после наших проделок из рук непосредственного начальства, мог знать только Господь Бог и само, это начальство. Я и Володька спускались по лестнице в полнейшем неведении, не представляя, что нас может ожидать впереди. Ни на какие благодарности, естественно, надеяться не приходилось. Войдя в нашу комнату мы поздоровались и опустив понурый взгляд в пол, замерли в ожидании справедливого суда. Само начальство встретило нас суровым молчанием. Петр Андреевич стоял около большой бочки и сосредоточенно размешивал алебастр. Видно вчера до него ход так и не дошел. Что происходило внутри дяди Пети догадаться было не трудно, внутри у него бушевало жгучее пламя негодования. Тишина вдруг закончилась.
- Да кто же вас так стены надоумил размывать?!- дядя Петя оставил свое помешивание и посмотрел на нас ясным и трезвым взором.
- Я же вам сказал, что только верхний слой надо размыть, понимаете, верхний- продолжал наш наставник.
- Дядь Петь, мы хотели, как лучше -попытался оправдаться я.
- Как лучше? Да вы знаете, что перед побелкой, после вашего «как лучше» мне все стены шпатлевать придется от щелей и неровностей. Ладно, чего уж там - сказав это, дядя Петя махнул на нас рукой, уселся на топчан и закурил.
- Вы давайте ка ребята алебастр помешайте, только по тщательней, а то у меня все руки «отвалились»- вполне уже спокойным голосом сказал Петр Андреевич.
Ну, пронесло, решили мы и мигом кинулись выполнять команду руководителя. Алебастр мы мешали по очереди и скажу вам я, что это занятие не из легких. Дядя Петя смотрел на нас с улыбкой и покуривал свой «Памир». Сигареты, доложу Вам дорогой читатель, «термоядерные». От их дыма даже у нас в носу свербило. После очередной затяжки он неожиданно сказал: « А я этой Захаровне сказал, что ни к чему было детский лагерь организовывать под классом, где ремонт идет.». Потом, загасив сигарету, добавил: «Мозги то иногда то же надо включать, а не носить их в башке бесполезным грузом». Последняя фраза, конечно не была сказана заместителю директора по хозяйственной части, она дипломатично была выведена за рамки двустороннего разговора. Мы это поняли без всяких объяснений. На этом «разбор полетов» был закончен. Подойдя к нам, дядя Петя оценил качество приготовленной смеси, растирая ее пальцами на ладони. Алебастр оказался готов к применению. Мы наложили белую пластичную массу в два ведра и вместе с подготовленным инструментом отнесли все в класс с размытыми нами стенами. Пришел дядя Петя и по его указанию мы расставили столы и разложили инструмент для работы. Залезая на стол он сказал: « А вы пока наведите порядок в нашей комнате и в подсобке, и до обеда свободны, я тут сам справлюсь. Да, вот еще, что, ни какой самодеятельности. Сидите тихо и по школе не шляйтесь». Мы заверили, что все так и будет, и пошли заниматься уборкой. Через час упорной работы весь мусор был вынесен в контейнер, инструмент разложен на свои места, а к собранию настенной живописи были добавлены несколько сюжетов произвольного характера. Сидя на топчане мы соображали чем занять время до обеда. Через пять минут мы сообразили, что пришло время исследовать процесс надувания ацетиленом воздушного шарика. Что с этим делать, мы еще не придумали, но попробовать стоило. Взяв из нашего тайника одну рукавицу с карбидом и предусмотрительно захватив молоток, выскочили на улицу. Пустая бутылка из под «Абрикотина» нашлась в мусорном контейнере, благо, мы же ее туда и выкинули. Резиновый шланг был подключен к пожарному гидранту и валялся за строительным вагончиком. Открой кран и вода тут, как тут. Шарики лежали в кармане куртки, а маток ниток я предварительно прихватил из дома. Осталось только карбид наколоть на мелкие кусочки, что бы в горлышко бутылки пролезли. Последние приготовления были сделаны и теперь все было готово к эксперименту. Укрывшись под низенькой яблонькой, росшей за вагончиком, мы принялись за дело. Заполнив треть бутылки кусочками карбида, мы наполнили бутылку водой и быстренько натянули на горлышко воздушный шарик. Процесс гидролиза карбоната кальция активно забулькал, наполняя наш шарик ацетиленом. Мы были довольны результатом. Наш резиновый шарик надувался. Когда шар достиг размеров футбольного мяча, решили, что этого пока достаточно и перевязали его у горлышка бутылки ниткой. Я сидел на корточках под деревом и думал в какое бы русло это все повернуть. Ноги затекли и я попытался встать. Поднимаясь, больно ударился затылком о низкую ветку. Держась за голову и зажмурив глаза от боли я опустился на колени, потирая ладонью ушибленное место. В этот момент я ощутил, что «точка сингулярности, запрятанная в моем мозгу наконец то взорвалась и взрывной волной вынесло на поверхность так необходимую нам с Вовчиком «перспективную идею». Идея заключалась в следующем: мы привязываем шарик к чему ни будь в укромном месте, поджигаем ниточку и ждем, когда огонь доберется до шарика ацетилен загорится, произойдет вспышка пламени, «Б У М» . В общем все здорово. Я немедленно свои мысли изложил другу.
- В общем то конечно, все должно быть здорово — согласился Вовка - а, где будем взрывать? Может быть за спортплощадкой в кустах?
- Да нет, спортплощадка не годится. По среди белого дня, вдруг кто-то заметит вспышку, да и не дай бог подпалим еще чего-нибудь- резонно возразил я- надо взрывать там, где это кроме нас ни кто не услышит и, где гореть не чему.
- И где же мы найдем такое место?-задал мне вопрос товарищ.
- В бомбоубежище. Там мы найдем такое место- немного подумав ответил я . В этот момент я уже знал в каком месте мы будем проводить наш взрывоопасный эксперимент.
В школе я сказал Володьке, что бы ждал меня внизу, а сам забежал на второй этаж к дяде Пети. «Дядь Петь помощь не нужна?»- спросил я надеясь на то, что помощь не понадобится. «Да нет, не нужно, тут на полчаса работы. Сам управлюсь»- ответил дядя Петя, разглаживая шпателем алебастр на стене. « У нас полчаса, отлично»-мысленно обрадовался я и побежал к Вовке. Он ждал меня у входа в бомбоубежище. Шарик был при нем. Я подвел его ко входу в раздевалку. Железная герметичная дверь была приоткрыта. За дверью царил полнейший мрак. «Вот то самое место»-сказал я другу и включил свет. Помещение было площадью метров двадцать. Внутри стояли ровными рядами металлические вешалки. Гореть в этом месте, уж точно, было не чему, а метровые бетонные перекрытия заглушали звук, не выпуская его наружу. Зайдя во внутрь, мы привязали шарик к верхнему крючку так, что бы шарик был виден сквозь приоткрытую дверь, подожгли нитку длиною сантиметров двадцать и быстро выскочили за дверь. Вовка выключил свет. Слабый огонек в полной темноте медленно подбирался к шарику. Вот уже стало видно перевязанное ниткой горлышко. И тут сквозь дверную щель яркая вспышка озарила раздевалку. Тут же раздался громкий хлопок. Мгновение и вновь за дверью стало черным-черно. Я включил свет и распахнул настежь дверь. То, что мы увидели в раздевалке нас удивило и слегка шокировало. При ярко горящих лампах в комнате царил полумрак. Весь объем помещения от пола до потолка был заполнен медленно парящими, мелкими черными хлопьями, напоминающими однородную полупрозрачную взвесь. В полной тишине бомбоубежища мы стояли и как завороженные смотрели на это жутковатое зрелище. «Вот это класс!»-тихо произнес Вовка- «бахнуло, так бахнуло!». Я положил руку на плечо друга и произнес в ответ: «Хочу заметить вам коллега, что эксперимент удался». Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись, довольные собой. Было решено, что эксперимент следует повторить завтра с изделием большего объема в раздевалке напротив.
Завтра наступило, но эксперимент пришлось отложить с дообеденного на послеобеденное время. Петр Андреевич поставил нам с утра задачу по выносу «с глаз долой» послеремонтного мусора из спортзала. Сначала, конечно мы сбегали на рынок в парикмахерскую к дяде Саше, после в магазин Аксеновский за Абрикотином, ну в общем, все по старой схеме.
В 10.00 мы стояли в спортзале с вениками и пустыми ведрами. Нам необходимо было убрать строительный мусор, скопившийся вдоль стен после работы дяди Пети. Не долго раздумывая мы принялись за дело. Работа спорилась и к 12-ти часам, аккурат к обеду, мы смели последний мусор и загрузив ведра стали спускаться вниз по лестнице. Шли мы не спеша, беседуя о том, о сем и тут… Тут, спускаясь по пролету на второй этаж Вовка шепнул; «тихо» и поставив ведро на ступеньку крадучись проскользнул на лестничный пролет, который вел на первый этаж. Я сначала ни чего не понял, но затем мне стало ясно, что задумал мой друг. Дело было в том, что у закрытой двери, ведущей в коридор второго этажа на трясущихся ножках стояла ненавистная нами до жути, псина завхозши. Дохлое, жалкое тельце вжималось в дверь, будто оно собиралось в ней раствориться дабы избежать встречи с ее злейшими врагами, то есть с нами. Но судьбу не обманешь. Встреча о которой мечтал мой товарищ состоялась. Мы стали сходится, приближаясь к жалкому животному. Псина, как то уж совсем обреченно и тихо заскулила, ожидая неотвратимой расплаты за свое вечное тявканье в наш адрес, за попытку укусить Вовку за ногу, прикрываясь бронебойной мощью своей хозяйки. А один на один слабо? Видимо ей это было слабо и мне на мгновение стало ее чуть-чуть жалко. Нет, честное слово. Но, в тот же момент я отодвинул жалость и сострадание в сторону. И вот, мы с моим другом охватываем врага в клещи. Не выдержав нарастающего напряжения, псина попыталась сбежать и жалобно проскулив, что-то свое метнулась к лестнице в Вовкину сторону. То ли хотела просто проскользнуть мимо, то ли собиралась укусить и проскользнуть. Но не тут-то было. Мой друг отлично играл в футбол и у него была отменная реакция. Точно описать момент истины я, к сожалению не могу, все уж очень быстро произошло. Вовка занес ногу для отбивания нападения, я в этот же момент подлетел к двери и открыл ее. Назревал момент контакта псины с Вовкиным ботинком. Но каким то невообразимым образом, обреченная животина подпрыгнула вверх на своих тоненьких ножках и крутанувшись вокруг своей оси странным образом избежала удара. Нога моего друга просвистела в миллиметре над бесхвостым собачьим задом. Удар в холостую чуть не опрокинул моего друга на лестницу. В последний момент он успел ухватиться за перила и остался стоять на площадке. Страх и жажда жизни могут творить чудеса. Нарушая все законы гравитации, бедный пес, издав визгливый писк, словно оттолкнувшись от воздуха вылетел через открытую мною дверь в коридор, как мячик в ворота. Далее мы услышали, как острые коготки песика, судорожно скребя по паркету уносят его прочь от места роковой встречи. Что сказать, мы остались довольные этим общением. «Получила свое зараза»-сквозь зубы процедил Володька- «теперь подумает стоит ли на нас тявкать». Обычно в такие моменты говорят: «в данном эпизоде ни одно животное не пострадало». Физически, конечно животина не пострадала, но нервишки мы ей попортили, я надеюсь, на всю оставшуюся жизнь. Забегая вперед хочу сказать, что вредоносное животное наверняка своим собачьим умишком осознала всю неотвратимость наказания за свои злодеяния и с тех пор всячески избегала встречи с нами, ну, а, что бы тявкнуть в нашу сторону - « и думать не моги». Вот так.
После обеда, не имея перед дядей Петей ни каких обязательств, по причине его временного отсутствия, мы продолжили экспериментировать с шариками и ацетиленом в других помещения раздевалки. Все получалось очень классно. Огонек медленно поднимается по ниточке к шарику. БА-БАХ!! Яркая вспышка и тишина. Включаем свет в раздевалке и видим черный пепел парящий в воздухе и заполняющий все пространство. Эффектно, чего уж тут говорить.
Сейчас конечно я понимаю, что наши эксперименты с ацетиленом были опасным занятием. Если бы я узнал, что мой сын занимается такими «исследованиями», я бы ему всыпал по первое число со всеми вытекающими последствиями. Но наши родители ни чего не знали о наших химических опытах и поэтому нам никто так и не всыпал ни по первое, ни по последнее число, и по этому все прокатывало. Пока...
Незаметно пришло время идти домой. Следующий день ни чем ни отличался от предыдущего. Правда между делом Вовка придумал небольшое развлечение. Как то в подвале за ящиками с инвентарем мы нашли пару разобранных парт. У них были откручены ножки. Так вот мой друг нашел этим ножкам применение, копируя тренировки героя Ю. Никулина (Балбеса) из комедии «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Только там Балбес срывал замки с комода, а Вовка придумал обламывать дюралевые крючки на вешалках, прибитых по периметру раздевалок. Ломались они классно. Наденешь на крючок полую ножку от стула, резкое движение вниз, громкий щелчок и нет крючка. Так и проходило наше свободное время (когда начальство временно отсутствовало) за рисованием мелками на стенах бомбоубежища, варварским уничтожением крючков и бабаханьем шариков с ацетиленом. И все шло вроде бы хорошо пока к нам в подвал не спустилась наша глубоко не уважаемая Инесса Захаровна. К счастью нас в этот момент там не было. Мы безмятежно валялись на травке в районе спорт площадки, считая облака проплывавшие над нами и обдумывая, чем бы нам заняться на выходных. В подвале был только Петр Андреевич , находящийся в жутком похмельном состоянии и поправляя здоровье капустным рассолом. По какой причине ее занесло к нам, этого не кто так и не узнал. Но то, что она увидела, следуя в комнату, где дядя Петя геройски боролся с последствиями «удачного вечера» ее повергло в шок. Изрисованные стены, пустые ящики от школьных мелков, запасенные между прочем на целое полугодие. Обломанные крючки в раздевалках и полы со стенами в черной саже. И это после ремонта!
Хорошо, что в тот момент наш старший наставник был частично не вменяемый. Он понял две вещи из громогласной тирады ответственного работника хозяйственной части: первое - надо навести порядок в вверенном нам помещении и в других местах, где творческий порыв подсобного персонала нанес ущерб учебному заведению; второе, и самое главное, что бы глаза ее после наведения порядка не видели этих оболтусов ( то есть нас). Но это понятное дело, кто же нас захотел бы видеть после шариков с ацетиленом и других наших придумок.
До окончания нашей трудовой деятельности оставалась всего лишь несколько дней.
Со стороны руководства ремонтной организации все условия, честно сказать, справедливые условия, выдвинутые завхозом школы №25 были выполнены. Стены и полы были отмыты, а мы покинули многострадальную школу и отправились дорабатывать в головное предприятие на изготовление мозаики для городского фонтана, который через неделю должен был радовать счастливых горожан и их детишек не далеко от магазина Аккорд.
Что сказать, последние трудовые деньки оказались ужасно скучными. Я, Вовка и еще пара таких же ребят, как и мы ломали разноцветную кафельную плитку и выкладывали из полученных осколков на больших картонных листах по заготовленным эскизам рисунки рыбок, ракушек и всяких водорослей. Тоска да и только. За то ни каких историй, все чинно и мирно Что Вам сказать дорогой читатель эти последние дни спокойствия мы перенесли стойко. В награду за наши мучения мы получили свою настоящую заработную плату, как у взрослых. Получив деньги мы помчались с Володькой домой похвастаться заработком перед своими родителями.
А что получилось в итоге? А в итоге у меня появился первый магнитофон, у Вовки велосипед со складывающейся рамой именно такой о котором он мечтал. А что еще? А еще по гранитной лестнице туда и сюда до сих пор ходят студенты химики и их преподаватели, гараж для одной лошадиной силы в детской больницы №1 переоборудован под складское помещение, стены 25-й школы давным-давно забыли про взрывы ацетилена, а фонтан около магазина Аккорд до сих пор работает, правда мозаику на дне заменили. Теперь вместо рыбок взору гуляющих предстает абстрактный рисунок не понятно чего. Вот наверное и все. Конец.
Эпилог
ВРЕМЯ , ВРЕМЯ, как Оно не уловимо. Порой кажется, что ты совсем ни куда не торопишься и твои минуты не спешат заканчиваться. Ты чувствуешь, что прошла целая «уйма» времени, а смотришь на часы и видишь, что минутная стрелка скользнула всего на 10 минут. А порой обернешься назад в свое прошлое, и тебе покажется, что совсем недавно ты с друзьями детства бегал по улицам изображая индейца, стрелял, укрывшись за деревом по «неприятелю» из игрушечного автомата, а рядом твои друзья-товарищи прикрывали тебя с тыла. Но посмотришь в зеркало и увидишь в отражении пожилого мужчину, которому уже далеко за пятьдесят. И город в котором родился то же уже далеко, и с тыла тебя уже не прикрывают товарищи, потому, что твои друзья-товарищи, где-то там, в своей жизни, заняты своими делами и им то же далеко за пятьдесят. И теперь тебе кажется, что Время как-то уж совсем пролетело стремительно, и что-то ты не успел сделать в своей жизни, что-то не уложил в ячейки своей памяти, и это что-то безвозвратно утеряно. Но обижаться на Время нельзя. Это то ты при Нем, а не Оно при тебе. Время -это пока трудно вообразимая и совсем еще не понятная человечеству, может быть самая основная составляющая всей нашей вселенной, всего мироздания и поэтому к Нему нужно относится с большим уважением. А я и не обижаюсь. Время дало мне интересную жизнь. Оно дало мне главное в этой жизни - самых близких и горячо любимых людей, мою семью- жену и сына. Вместе мы уже тридцать семь лет. Сын уже взрослый и живет отдельно. Он занятой человек и бывает у нас в гостях реже, чем нам бы хотелось, но часто звонит, справляясь о наших делах, о здоровье. А вот жена всегда рядом, всегда со мной и если я отлучаюсь из дома на день-другой, то мы начинаем скучать друг без друга. И мне хочется, что бы Время шло, как можно медленнее, что бы подольше быть рядом со своими близкими до момента, когда все для тебя на этом свете закончится. А, что Время? А Время продолжает идти, так, как ему надо и чем мы становимся старше, Оно идет быстрее и быстрее. И не чего с этим не поделаешь. И остается ценить мелькающие минуты, часы, дни, годы, оставшиеся для нас на этом свете и стараться запомнить каждое мгновение, ускользающее в прошлое и с нетерпением ожидать новые минуты, часы, дни приходящие к нам из будущего.
Вот пожалуй и все, что я хотел сказать. Всем всего хорошего и берегите себя, и ... ВРЕМЯ.
повесть о детстве
© Copyright: Виталий Широков, 2022
Свидетельство о публикации №222112601654
Свидетельство о публикации №222112601654
Рецензии