Перемазанные Глава 33 Грибницы

– Только одно, чтоб мы их больше не убивали! Понимаешь, Олег, всё, что угрожает их существованию, они уничтожают на корню, уничтожали, раньше, у себя, на родной планете… Любая агрессия подавлялась жёстко и беспринципно, и других вариантов грибы не рассматривали, так уж повелось за миллионы лет существования, слишком уж агрессивная и бескомпромиссная у них была фауна. И когда наши военные дали бой первым захватчикам, они восприняли нас как угрозу своей расе – чем больше мы сжигали заражённых, тем активней грибы работали над осеменением спорами наше воздушное пространство, дабы искоренить наш вид. Такая вот у них мораль, чуждая нашей…

– Не уверен, что такая уж «чуждая», – вздохнула Настя, – они хоть друг друга не убивали, в отличии от нас… возможно эти грибы гораздо милосердней, чем человек, скидывающий мины и бомбы на головы мирных людей, прикрываясь обличительными речами.

– Нда, – задумался Михаил, пытаясь подобрать слова, – возможно ты права в чём-то… У них одна память на всех, заложенная в генах, а у нас нет памяти, но есть куча мнений. И всё же несмотря ни на что, у нас есть общепринятые нормы Добра и Зла, религия и культура, а у них этого всего никогда не было. Для них главное – выжить! Хорошо и плохо – это не про них. Поэтому они очень удивились сначала нашему ярому сопротивлению и ещё больше напугались, когда мы нашли способ парализовать их активность в носителе, а потом пришли в ужас, когда простым ботинком раздавили гриб, выползшего из симбионта, ведь по сути своей их вид очень слаб физически…

– Это я, – кивнул Олег, вспомнив погибшего пригвождённого мужика, – не убивать их?! Они там офонарели что ли? Покоцали и пожрали кучу народу, да будь моя воля, я бы этих червяков всех передавил!

– А мне их жалко! – Настя вздохнула и посмотрела жалостливо на Мишу своими громадными глазищами, – вроде миллионы лет живут, а какие-то они неполноценные что ли, со своими атрофированными чувствами. Они никогда не знали, что значит мечтать, наслаждаться красотой и любить.

– Да уж, – смутился Миша от взгляда девушки, покраснев, – очень может так статься, что Человечество через несколько тысяч лет канет в бездну, вместе с этими чувствами, а они будут дальше существовать и развиваться…

– Если мы их не зальём мазью и не передавим! – не унимался сержант, сплёвывая, – я какой никакой военный, а они в первую очередь – враги!

– Теперь нет! – остановил Олега, Миша, – после моего контакта с мицерией, я увидел мир их разумом, а они – моим. Конечно же они многое не поняли, кроме самого главного! Человечество, такая же разумная цивилизация и имеет своё право на существование! Они просят нас их не уничтожать! В тот момент, когда наши Разумы соединились, по всему миру тысячи грибниц отдали приказ своим детям остановить ликвидацию людей с иммунитетом на грибные споры…

– Это значит мы можем идти домой? – прервала Мишу одна из сидящих рядом женщин.

– Да! Вам ничего больше не угрожает, – улыбнулся Подкорытов, приподнялся и оглянулся. Вокруг стояли, сидели, сотни людей самого разного пола и возраста, и внимательно слушали молодого человека. – Вы можете идти по хатам!

– Что и всё так просто? – сержант глянул в сторону заражённых и возвышающую над ними, грибницу, – но там куча наших людей с паразитами-грибочками в башках! Неужели мы отдадим их на съедение «мамочке»?

– Никто никого не отдаст, – продолжил Михаил, – сейчас все мицерии занимаются решением проблемы симбиоза, чтоб освободить человеческий разум и при этом самим не пострадать.

– Занимаются? У них что? Совещание какое-то? – удивился Олег, провожая взглядом людей, решивших возвратиться домой. Их можно было понять, учитывая провонявшую одежду и непотребный вид, не всем хватило «сменки» в прилегающих магазинах. – А может они специально время оттягивают, чтоб найти противоядие от дёгтя? А потом бац, и высосут из нас все соки?

– Нет, не совещание, – про «оттягивание времени» Подкорытов пропустил мимо ушей, – Видишь ли, эти самые мицерии представляют собой некие биологические университеты, в которых происходят мозговая активность и исследования, а грибы, пока не перешли в фазу грибницы, это лишь рабочая единица. Иногда мицерии превращают себя в некое многоквартирное здание, бронированное толстым слоем защитной корки, по плотности превышающий наш железобетон, куда по необходимости может спрятаться весь грибной выводок. Такие вот дела…

– Бл… блин, – сержант виновато глянул на Настю, – и сколько они там будут «думать»? Может плескануть на них чутка остатками нашей «живой» водички? Так сказать, для ускорения мыслительного процесса…

– Не стоит! «А сколько?» не знаю… честно, – вздохнул Михаил, – теперь нам остаётся только ждать. Можно уйти домой всем, но я буду выжидать до последнего тут! Странные у меня чувства к ним, вроде понимаю, что они совершенно другие, убили мою подругу жестоко и демонстративно на моих глазах, но вот не могу ничего с собой поделать. Мне и в правду их жалко, как и Настюхе. Жить без любви, без чувств, с одной лишь рациональной целью – выживать, несмотря ни на что…

– Я останусь с тобой, – Настя с восхищением смотрела на нелепого парня в очках и пожарной каске, – «до последнего»!

– Эх, молодёжь, чёрт с вами, – покачал недовольно Олег, – ну не оставлять же вас тут одних, наделаете глупостей со своими чувствами… кто ж за вами то приглянет?..

– Спасибо… друзья… – улыбнулся Михаил. Пожалуй, впервые за долгое своё «виртуальное» и добровольное затворничество, Подкорытов почувствовал искреннюю поддержку.