Дядя милицанер

Федотов-старший сидел на переднем пассажирском сиденье и в очередной раз рассказывал сыну о Кандагаре. История не была традиционной – никто никого не тащил из под смертельного огня. Капитан Федотов рисковал скорее карьерой, прикрывая виновного в преступном разгильдяйстве лейтенанта от наезда особиста мотострелкового полка. В чем конкретно была вина лейтенанта, значения не имело. Важно было то, что его звали Дмитрий Скороходов, ныне замначальника отдела полиции Рогожинского района. 

Ведущий машину Федотов-младший испытывал радостное раздвоение личности. Одна его часть цинично радовалась правильным шагам, предпринятым в последнее время в отношении родителей. Федотов не забывал появиться у них раз в месяц с сумкой приличных продуктов. И на свадьбу пригласил, хотя, честно, испытывал некоторые сомнения. Оказалось, зря испытывал. В приличном темном костюме школьный охранник, а до отставки – армейский майор, выглядел внушительно и не без определенного шарма. Мама тоже была не хуже людей. Насте они понравились, да и гостям тоже.

Другая часть Федотова по-детски радовалась тому, что он бессознательно запомнил фамилию, несколько раз упомянутую отцом в его подмазанных алкоголем разглогольствованиях о героическом прошлом. И что отец не сердится на его раннее нежелание слушать, отказывается видеть в его позе слегка закамуфлированное презрение. Напротив, счастлив помочь, вдруг оказаться сыну полезным. Сам предложил поехать к Скороходову. И вот, они едут, и Федотову сильно хочется назвать отца папой.

Детская часть Федотова превратилась в доминирующую, когда подъехали к отделению. Выяснилось, что пропуск выписан только на Федотова-старшего. Который, впрочем, нисколько не смутился. Демонстрируя свою новонайденную значимость, Федотов старший заставил дежурного позвонить по инстанции, последовали неразборчивые переговоры, и, наконец, дежурный вяло махнул стволом укороченного калаша, дозволяя Федотову-младшему пройти. Но как бы в качестве дополнения к отцу.

Подполковника Скороходова Федотов-младший сразу не рассмотрел. Тот встретил отца на пороге кабинета; они обнялись, долго хлопали друг-друга по плечам. Потом отец обернулся, жестом приглашая сына принять участие во встрече, но Скороходов, выглянув из-за заслоняющего его отца, бросил: “Ты подожди пока в коридоре”, и закрыл за ними дверь. Вот так, на ты.

Через минуту в кабинет проследовала симпатичная сотрудница с двумя маленькими звездочками на погонах серой форменной рубашки и в четкой синей юбочке, охватывающей аккуратную попку. В руках у девушки был небольшой поднос, накрытый салфеткой. Вышла девушка без подноса и прошла мимо Федотова даже не покосившись на него. И это было правильно; Федотов был здесь никто и звали его никак.

Некоторое время Федотов думал о девушке; спит ли она с кем-нибудь из руководства, может быть с тем же Скороходовым или, напротив, она чья-нибудь дочка и общается только с перспективными молодыми офицерами. Впрочем, этот вопрос занимал его лишь несколько минут, а сидеть в коридоре пришлось свыше получаса.

Раскрыл дверь кабинета отец. По его размашистому пригласительному жесту, густому коньячному запаху и громкому голосу Федотов понял, что боевые товарищи времени на пустяки не теряли. Федотов протиснулся мимо отца внутрь, остановился перед начальственным письменным столом, на краю которого стоял подносик с оприходованной бутылкой “Дедушки Хо”, пользованными тарелками и рюмками. Скороходов показал Федотову на стул напротив себя, отец сел у окна ближе к подносику.

Выпить Федотову не предложили. Да и сам Скороходов выглядел скорее трезвым. Это был невысокий жилистый мужик неопределенного возраста с тяжелым немигающим взглядом. Федотов раз встретился с ним глазами, после остерегался. Он чувствовал себя неуверенно, когда по команде подполковника начал свой рассказ с предложения Павла. Скороходов слушал не перебивая и не спуская с Федотова глаз. Когда тот кончил, сказал то, что Федотов ожидал, но надеялся не услышать:

- Ну так ты бизнесменам деньги должен.
- Я отдам. Я тогда на их деньги квартиру купил, она сейчас раза в четыре выросла. Продам и верну.
- Тогда в чем вопрос?
- Малевский, это мой зам был по финанасам, он очень много взял и исчез. Совсем, с концами.
- Твой зам был –  ты отвечаешь. Без вариантов.

Это был критический момент разговора. Федотов взглянул на отца и бросился в объяснения:

- Я, наверное, не сумел рассказать все ясно. Павел и Малевский договорились об открытии бюро раньше, чем со мной поговорили. Они меня сделали директором, потому, что надо было заниматься переводами, а Малевский был экономист. Наверное он и предложил Павлу меня в директоры, мы были с ним по секции знакомы. И все деньги с заводов он сам Павлу отвозил. Я вообще Павла после первого разговора не видел ни разу. Только потом Малевский пропал, а я и не знал, что он деньги увел и сколько.
- А когда твой зам исчез, ты что сделал?
- Я его искал, звонил, ездил на квартиру. Там мне сказали, что он ее недавно продал. Что я мог еще сделать?
- А в полицию ты, конечно, обратился сразу?
- Нет

Скороходов помолчал, глядя на свои руки. Потом, покосившись на Федотова-старшего, который радостно кивнул в ответ, сказал скучным голосом:

- Я посмотрю, что можно сделать.

По обратной дороге Федотова-старшего немного развезло. Он считал свою миссию успешно выполненной, встречу с боевым товарищем на редкость душевной, высоко оценивал как качество и цену выставленного Скороходовым коньяка так и выказанное им уважение, полагал, что все проблемы сына теперь благополучно решены и был этим счастлив.

У Федотова-младщего были некоторые сомнения, но он держал их при себе и настроения отцу не портил.