Как стать тем, кого любят слушатели

Я хочу рассказать о том, чем именно отличаются музыканты, которых любят слушатели, от тех, кого слушатели не любят или вообще терпеть не могут.     И, конечно же, о том, как быть среди первых, а не вторых.

Принято считать, что воздействие музыканта на аудиторию и ее восприятие зависит от музыкальной одаренности, таланта, эмоциональности,  выразительности, страстности, личного обаяния, таинственных чар души и десятка других личных свойств данного исполнителя, вплоть до фасона платья, туфель  и цвета губной помады - все это слагаемые успеха.

Однако хорошая запись может производить не меньшее впечатление, чем живое исполнение, хотя слагаемых тут совсем уже мало - их всего три.  Наиболее ясно это можно видеть, анализируя записи на компьютеризированных роялях с технологией «Дисклавир» (Ямаха, Стейнвей).

«Дисклавир» - это  самая совершенная на сегодняшний день технология записи исполнения пианистов. Заключается она  в цифровой, компьютерной записи всех параметров игры пианиста. А затем тот же самый рояль играет ту же самую музыку, но уже самостоятельно, без пианиста, воспроизводя в точности все детали и особенности именно данного, записанного в памяти компьютера исполнения.

Что же именно «знает» и чего «не знает» такой рояль об исполнении, которое он так точно копирует? Этот компьютер, конечно же, ничего не знает, о цвете помады или о степени оголенности платья исполнительницы, не говоря уже об интеллекте и ценных душевных качествах музыканта.

Для самого совершенного воспроизведения игры любого исполнителя компьютер «Дисклавира» знает лишь ТРИ составляющие части любого исполнения:

Какие именно клавиши и педали были нажаты?
В какой именно  момент времени это произошло?
Насколько громкой была каждая нота (с какой скоростью молоток ударил по струне)?

Все! Больше компьютер не знает НИЧЕГО. Но этих только лишь трех составляющих совершенно достаточно для безупречного воспроизведения любого самого хорошего и даже гениального исполнения.

Эта технология даёт идеальную возможность для по-настоящему научного, точного анализа всех особенностей любого исполнения. И при сравнении исполнений одного и того же произведения разными пианистами мы всегда обнаружим лишь минимальные, совершенно незначительные различия в пунктах 1. и 2.  Потому что все (грамотные) пианисты на свете играют в одном и том же произведении одинаковые ноты на одинаковое время (счёт).

Но мы обнаружим при этом огромные, часто принципиальные различия в силе (скорости) ударов молотков по струнам и, соответственно, в силе, громкости каждой из нот данного произведения.


Для безупречно точного воспроизведения громкости каждой сыгранной ноты шкала значений громкости (силы, скорости молотка в момент удара по струне) разделена на более, чем тысячу значений (1023) от полной тишины до предельно громкого звука.
Один лишь этот факт даёт представление о том, насколько важными представляются эти малейшие, микроскопические различия в громкости отдельных звуков для специалистов, изучающих технологию музыки на высшем уровне.

Таким образом главным и практически единственным различием между исполнениями лучшего и худшего пианистов является бОльшая или меньшая громкость каждой из сыгранных ими нот. Следовательно, именно от этой стороны исполнения зависит и реакция слушателей на данную музыку, их оценка и восприятие исполнения.

Я был свидетелем подготовки «пианиста-легенды» Артуро Бенедетти Микеланджели к его концерту в Большом зале Московской консерватории (запись этого концерта широко известна во всем мире). Микельанджели пришёл в зал с лучшим настройщиком Москвы Г.К.Богино (блестящим, кстати, пианистом, он учился у Нейгауза вместе с Рихтером) в 10 утра.  И до 16 часов без перерыва они занимались лишь тем, что Микельанджели играл на рояле то одну, то другую гамму и давал затем Богино указания: какую именно ноту в этой гамме сделать потише, а какую погромче.

Богино разбирал рояль (вытаскивал механизм с клавиатурой) производил коррекцию, вставлял все в рояль, и тот же цикл повторялся снова и снова. Только в 4 часа дня Микельанджели остался всем доволен в рояле, и они пошли поесть. А вечером Микельанджели как всегда безупречно сделал знаменитую «живую запись» со своего концерта.

Похожие истории желающие могут прочесть на Интернете и о многочасовой, на весь день подготовке роялей к концертам Глена Гульда, Гилельса, Рихтера с их личным участием в этой очень трудоемкой работе. Гилельс и Рихтер, кстати, выезжали на свои гастроли только в сопровождении Богино. (Наберите в окне поиска, например, «Король настройщиков Богино»).

Эта многочасовая, изнурительная работа в день концерта (вместо необходимого перед концертом отдыха) показывает, насколько важны были для самых лучших пианистов мира  все эти тончайшие, еле заметные для уха различия в громкости любых двух последовательно сыгранных нот. И как важно было для них, чтобы ни один неправильно отрегулированный молоток не сыграл бы в их концерте неверного ударения или, наоборот, смягчения звука вопреки воле музыканта. 

Эта тщательнейшая работа и пианиста, и настройщика совершенно необходима для безупречного результата. Потому что все на свете люди обладают невероятной, чрезвычайно высокой чувствительностью к малейшим различиям в громкости (силе) звуков, следующих друг за другом.  Именно эти «микроскопические различия» в силе звуков меняют характер, а нередко и смысл исполняемой музыки.

Большинство же музыкантов всех уровней об этом даже не догадывается и  категорически отрицает само существование каких-либо ударений в музыкальных словах. Они уверенно утверждают, что в музыке вообще никаких ударений делать не нужно, и они сами их не делают - ни в речи, ни в музыке.

На самом же деле все мы просто физически не можем  не делать ударений, даже если очень постараемся. Всегда какой-то гласный звук или нота обязательно будут хотя бы чуть-чуть, но громче, а другой звук - тише.

Простейший опыт все это убедительно показывает:
Если вы попытаетесь произносить второй слог в словах: ложка, кошка, лодка, водка, редька, Петька и т.п. хотя бы в малейшей степени громче, чем первый, или чуть удлините вторую гласную (это тоже работает как ударение), то окружающие непременно  вас поправят. Никому ваше неправильное ударение не понравится. Оно всем будет резать ухо. То же самое произойдёт, если вы сделаете малейшее ударение на первый слог в словах: весна, огонь, мечта, любовь, жена,  свекровь и т.п.

В человеческой речи ударение - есть ее важнейшая составляющая, без которой люди эту речь просто не воспринимают. Во всех словах мы обязательно должны делать и слышать  верные ударения. В каждом слове мы произносим строго определённый гласный звук громче, а другие тише. Если же мы, к примеру, попытаемся рассказывать людям о поездке в такие страны, как ГерманИя, БолгарИя,  ЧехиЯ, ШвециЯ, МексИка,  АмерИка и т.п., то нас просто никто не станет слушать.
В точности то же самое происходит и с музыкантами, которые играют или поют музыкальные слова с ударениями не на те ноты, что нужно. Их не хотят слушать.

Г.Г.Нейгауз в своей знаменитой книге «Об искусстве фортепианной игры» пишет, что из тысячи пианистов, прекрасно владеющих роялем, мы вряд ли сможем найти четырёх, которых мы действительно хотели бы слушать. И в этой же книге он пишет, что по всего лишь ДВУМ последовательно сыгранным нотам можно отличить хорошего музыканта от плохого.