Я просыпаюсь

Глава 1
Я просыпаюсь. Я думала, этот сон не закончится. Но такого просто не может быть,
ведь сегодня один из самых важных дней в моей жизни. Сегодня все решится, сегодня мы
изменим мир. Сегодня я войду в историю. Сегодня все должно быть особенным. Как
насчет особенного завтрака? Мюсли? Нет! Ни к чему здоровый и сбалансированный
завтрак. Уж точно не сегодня. Тосты? Гиб-гиб, ура! Жареный сыр? Гиб-гиб, ура!
Арахисовое масло с джемом и желейными мишками? Гиб-гиб, ура! И сегодня никак не
обойдемся без гигантской кружки капучино с карамельным сиропом. Многие годы
здорового образа жизни пойдут коту под хвост в этот день. 
Умываюсь, разгуливая нагишом по дому с зубной щеткой во рту и полотенцем на
голове, прямо как какая-нибудь героиня сладенькой комедии или чисто женского
сериальчика. Представляю, что за мной наблюдают зрители в кинотеатре или с экранов
своих ноутбуков, так что фальшиво пританцовываю и выдавливаю приторно-сладкую
улыбку, периодически озираясь куда-то в сторону. Почему камера должна быть именно
там? Это моя, как говорят, «рабочая» сторона? Хотела бы я, чтобы операторы запечатлели
меня именно с этой стороны? Непременно! И еще непременно там будут камеры, ведь
мир должен узнать, мир должен увидеть.  Да, камеры там будут непременно!
Я накручиваю себе легкие волны, чтобы выигрышно выглядеть в репортажах, что
выйдут вскоре по всем телеканалам! Я репетирую грозный взгляд, устремленный куда-то
вдаль, украдкой поглядывая на зеркало, стараясь уловить свое выражение лица. Я
представляю себя на страницах газет. Этакая Жанна д’Арк из мира веганства. Я пытаюсь
показать силу и стойкость в содружестве с мягкостью и робостью. Я корчу рожицы в
надежде найти то самое лицо, что сможет вдохновить и направить людей, даже случайно
увидевших меня, листая за завтраком газету или щелкая в спешке новостные каналы.
У меня свело челюсть и застучали виски. Пора одеваться. Всю одежду я
приготовила заранее, а точнее уже неделю назад, когда Вано рассказал мне о своем
грандиозном плане, когда он сделал мне предложение, от которого я не смогла
отказаться. Поэтому яркая цветная юбка, сделанная из переработанных материалов и
хлопковый топ, связанный моими руками, уже давно ожидали своего часа, пришла их
минута славы.
Натянув свои лучшие органические босоножки с вышивкой, что я сделала сама, я
еще немного покрутилась у зеркала, прикинув, как сделать свой образ еще приближеннее
к природе, ведь люди должны видеть, что мы не просто рядовые граждане: мы –
особенные. Мы не как они все, политические свиньи, скованные цепями маркетинга и
социума, мы – новое поколение, что будет править миром в тесном союзе с природой.
Мы выше их и лучше их.
Пошарив в своих деревянные сундучках, я нашла изумительные перышки и
привязала их к одной из прядок черных волос. Теперь в зеркало на меня смотрела лесная
нимфа невиданной красоты и очарования. Люди точно не смогут отвести своего взгляда.
В назначенное время я прибыла на место, где уже собралась вся наша компания.
Вано весь светился в своем льняном костюме молочного цвета и лаптях, что он изготовил
себе сам. Волосы танцевали на ветру, позвякивая бусинами, привязанными к каштановым
прядкам. Здесь же была и Дара – сестра Вано – в органической длинной юбке и
хлопковой футболке, на которой всеми цветами переливалась радуга. Мариса и Грин
приветственно махали мне руками, и их многочисленные браслеты побрякивали
натуральными камнями, исполняя симфонию свободы. Это моя семья, мое племя. В их
окружении я чувствую себя уверенно и защищенно.
Здесь же вокруг толпились полчища журналистов, которых заранее оповестил Вано
и которые ни в коем случае не пропустили бы такое событие. Но все ли рассказал им наш
несменный лидер? Весь ли план был озвучен? Не думаю, иначе, все эти камерамены и
люди с микрофонами вели бы себя совсем по-другому.
Я вижу, как у Вано берут интервью и пытаюсь протиснуться к нему. Я хочу, чтобы
камера нашла меня, чтобы ее зоркий глаз охватил, захватил, перехватил мое лицо.
Камера – это путепровод в телевизор, трансфер на экране, мой телепортатор в мысли
людей. Я прорываюсь вперед, и дорогу мне преграждает журналист. Я не слышу его
вопросов, я гну свою линию.
«Мы не хотим жить в насилии!»
«Мы не вправе отнимать чужие жизни!»
Я кричала громко, чеканя каждое слово, я выглядела грозно, нахмурив брови.
Ветер играл перышками в волосах, эйфория накрывала меня, и я чувствовала себя
звездой, что сошла с небес дабы осветить человечеству путь.
Наслаждаясь вниманием, упиваясь фотовспышками и мириадами объективов,
вытаращенных со всех углов и сторон, я совсем позабыла об истинной цели сего
мероприятия. Но Вано быстро вывел меня из транса, указывая острым подбородком с
козлиной бородкой на выступ.
Мы находимся на песчаном пустыре у края каньона, где мир разделился пополам.
Железные чудовища на резиновых шипованных колесах в окружении людишек
журналистов, которые прячут свои живодерские глаза за объективами камер. Щелк,
щелк! Жадно хватают они каждый кадр. Щелк, щелк! Мы наигранно напрягаем каждый
мускул лица. Щелк, щелк! Ветер играет волосами и треплет стены палаток и ножки
транспарантов.
Второй мир распластался прямо у наших ног. Наши крохотные дворцы из
палаточной ткани так и дышат свободной и вольномыслием. Они легки и невесомы, что
кажется, вот вынешь колышки, отпустишь веревки и полетят они ввысь к небесам, что
чисты и кристальны. А вокруг мы – радикальные активисты за права животных и свободу
от пластика. Журналисты пришли поглазеть на 50 отчаянных, по их мнению, людишек, что
собрались голодать и страдать во имя высшей цели.
Мы собрались, чтобы доказать, показать и наказать, чтобы открыть глаза слепым и
раскрыть уши глухим. И я здесь. Я среди избранных. Я среди тех, о ком будут вспоминать
еще годы.
И вот наши голоса противодействуют затворам камер. Мы – голос природы; они –
шум потребительства. Обычно, мы шепчем, но сегодня наши голоса разносят
громкоговорители по ветру прямо в уши людей, в умы и сознание. Сегодня мы
докричимся, дозовемся, достучимся до сознания.
По немому призыву Вано мы беремся за руки, образовав крепкую живую цепь из
неравнодушных. Наши руки не дрожат, ладони не потеют и ни один мускул ненапряжен, а
дыхание ровное. Я дышу полной грудью, наслаждаясь каждым мгновением этого
чудесного дня, мои глаза широко открыты по направлению к солнцу, а ресницы ловят
ветер. Камеры остались позади, недоступны нашему зрению, но я чувствую их стеклянные
взгляды на своей спине, представляя, что открывается взору. Голая спина, распущенные
волосы, волнующие ветром, выпирающие лопатки и прямая линия позвонка. Я ощущаю
свою красоту и силу, могущество над миром и временем.
Мы идем ровным и уверенным строем прямо к выступу карьера. Шаг за шагом
приближаясь к мечте, к цели, к новым и безграничным возможностям.
Вот только я думаю совсем не об этом: в моей голове крутятся обложки газет и
новостных сводок, теле- и радиорепортажи. Яркие картинки сильной и красивой
женщины с перышками в черных волосах, ее улыбка и воинствующий взгляд, и мое имя
большими буквами во всех передовицах.
С широкой улыбкой на лице я потерялась в шумном потоке мыслей, и лишь
внезапная тишина вывела меня из транса. Вдруг не стало ни звука затворов, ни криков
поддерживающих, ни голосов журналистов. За нашими спинами было тихо и бездвижно,
и я поняла, что мы подошли к самому краю. Осталось сделать лишь шаг, главный и
решающий шаг в жизни, отчаянный и последний шаг к смерти. И вдруг с тишиной пришло
острое осознание, больно ударившее в спину: ничто не длится вечно и та слава, которую я
так давно ждала, пройдет незаметно. Потухнут яркие обложки газет, в статьях потускнеют
напечатанные буквы моего имени, а мысли людей будут двигаться в том же направлении.
Вдруг глаза защипало от слез и из груди вырвался жалостливый крик,
смешавшийся с шумом ветра в ушах от падения. Я пытаюсь вырвать ладони, но меня
крепко держат, я хочу сделать шаг назад, но почвы уже нет под ногами, я силюсь открыть
глаза, но ветер так сильно бьет по векам.
Я так молода и красива.
Я не хочу умирать.
Я хочу, чтобы это был сон.
Я хочу проснуться…

Глава 2
Я просыпаюсь. Я думала, этот сон не закончится. Но такого просто не может быть,
ведь сегодня один из самых важных дней. Сегодня все решится, сегодня я, наконец,
изменю свою жизнь. Я получу эту работу, я буду блистать на самой вершине. Я докажу
матери, что чего-то стою, что сама могу обеспечить себя и свою жизнь, что я не
бездарность. И пусть всю мою жизнь она читала нотации и нравоучения, ограничивала
меня и не давала вздохнуть, но сегодня все встанет на свои места, и я уйду из этого дома:
сниму квартиру и, наконец, съеду. Вещи уже собраны и осталось только самое
необходимое на некоторое время. Я съеду от ведьмы, что контролировала каждый мой
шаг и комментировала каждое действие. Ей даже не нравится мой жених, хотя именно он
подыскал эту работу и договорился с людьми о собеседовании. Так что нельзя терять ни
минуты.
Одежда уже подготовлена: юбка отглажена, блузка висит на плечиках, туфли на
каблуке аккуратно поставлены около двери. Я сижу напротив зеркала и кручу кудри,
вспоминая все, что произошло за 18 лет. Школа, друзья, экзамены, мать. Все как во сне:
широкая пропасть разинула пасть, и я летела в кромешной тьме на самое дно. И словно
по волшебству, как бывает лишь в фильмах с красивыми актрисами, я встретила его, того,
кто смог показать мне свет и вывести из тьмы. И он, по всем правилам печального
романа, не понравился матери и нам было запрещено общаться. Каждую ночь я сбегала
из дома в объятья любимого и возвращалась под утро, чтобы мать отвезла меня в школу.
Этому кошмару подошел конец. Я буду свободна и самостоятельна, независима и
обеспечена, а ей не достанется ни копейки денег, ни минуты моей славы и ни крупинки
блеска.
Я беру кисть и наношу румяна на ровную кожу без изъяна и морщинки. Затем
блеск для губ и немного блеска на скулы. Сегодня я сияю.
Натягиваю чулки, приятно облегающие ноги, медленно застегиваю молнию юбки
на заднице, выворачиваю руки, чтобы пристегнуть петли бюстгальтера и немного
вытаскиваю грудь из чашечек, чтобы придать ей объема, на плечи накидываю блузку и
застегиваю пуговицы, а концы заправляю в юбку. Я плавно скольжу носком ноги по
подъему туфли, а волосы кудрявым облаком спадают на глаза. Стою у зеркала, окидывая
себя строгим взглядом: все ли в порядке, все ли идеально. В последний раз пробежав
глазами от волос по телу и обратно, беру сумочку и тихо выскальзываю из комнаты, а
затем, так же тихо из квартиры.
Жених уже ждет в машине. Его кудряшки выбиваются из общего строя, а тело
пахнет пряным ромом. Я скольжу гладкой щекой по его щеке, и недельная щетина колет
кожу. Моя первая любовь, первый мужчина и первый человек, не пожелавший ничего
менять во мне.
Его правая рука скользит по поверхности чулок прямо под юбку, а левая слегка
придерживает руль. Машина трогается с места.
Я в нервном напряжении болтаю без умолку о всякой ерунде, а он молчит. Снова
жалуюсь на мать. Сегодня она узнала о моих прогулах в школе и взорвалась. Кричала и
злилась, бросала вещи и плакала. Такие срывы и истерики стали происходить все чаще.
Она не понимает, что иногда и подросткам нужно свое время за пределами школы, не
каких-то два выходных дня в неделю, а больше, гораздо больше. Я уже не ребенок. У
меня второй размер груди, взрослые интересы и жених. Мое будущее не укладывается в
школьные правила и находится за пределами физических законов. Он молчит. Он всегда
молчит. И единственное, что срывается с губ, это тихое: «Да, забей». И ведь правда, зачем
переживать по пустякам. Сейчас я с ним, и жизнь вскоре изменится в одночасье. Скоро
все закончится. Он, как всегда, прав, он очень внимательный и понимающий и всегда
знает, как поддержать. Он гладит мое бедро, и я чувствую себя увереннее с каждой
минутой.
Мы подъезжаем к невысокому зданию из красного кирпича с флуоресцентными
буквами на фасаде. Машина останавливается, и он выходит из машины, а следом и я.
Двигаюсь перебежками на своих каблуках, чтобы не отставать. Мы обходим здание и
подходим к тяжелой черной двери «только для персонала» рядом с мусорными баками.
Открываем дверь и попадаем в узкий коридорчик, освещенный голубыми лампами.
Двигаемся быстро, и я пытаюсь дотянуться рукой до его ладони, но все время
спотыкаюсь. Высокие каблуки – точно не моя история, но я привыкну.
Сворачиваем вправо и входим в другую черную дверь, где находится длинная
неширокая комната с зеркалами и вешалками, набитая наряженными девочками.
«Сегодня день кастинга и пришли только новенькие, - говорит жених, оглядывая
помещение. – Вот твой стул, готовься. Не нервничай ты так». Он, видимо, заметив испуг на
лице, берет мои ладони, сжимает и поглаживает тыльную сторону большим пальцем,
целует в губы, и я таю. Такой заботливый: проводил, нашел мне место и проявил
внимание.
Я сажусь на стул перед зеркалом и осматриваю лицо. Щеки залила краска, а
помада потеряла блеск. Я поправляю макияж, взбиваю волосы и корчу рожицы.
Вспоминаю свой сон и то, как крутилась в нем перед зеркалом – по коже бегут мурашки
от жутких воспоминаний.
Девочки громко трещат и смеются, а я пытаюсь сосредоточиться и настроиться.
Сегодня только новенькие, никого из тех, кто работает здесь. Оглядываюсь на девочек и
вижу много миленьких и по-настоящему красив лиц, худощавые и сочные фигуры,
откровенные наряды и блестки. Все вокруг пытаются пересиять, переблестеть,
переблистать друг друга. Рядом с ними я выгляжу немного простоват, но зато я точно
моложе всех в комнате. Мне нужна эта работа, так что я выложусь по полной, сделаю все,
что потребуется. Я заработаю денег, сниму квартиру, любимый переедет ко мне, и мы
поженимся. Мы будем счастливы.
В комнату входит высокий и огромный мужчина. Точно шкаф с лысой головой,
одетый во все черное. Он зовет нас в зал, где мы будем оценивать выступления друг
друга.
Девочки ровным строем выходят из каморки, а я за ними, пытаясь поспеть на
своих каблучищах. Толпа виляющих задниц двигается плавно, волосы вздымаются в
воздух, каблуки стучат о плитку пола, куски обнаженной кожи истончают целую гамму
разных ароматов.
Мы входим в зал. По одну сцену длинный бар со старомодными картинками пинап
девушек, по другую – расположились светонепроницаемые двери. В самом центре
столики о стульями, направленные на главную сцену со сверкающим шестом. Еще пять
небольших круглых сцен раскиданы по всему холлу с кожаными креслами вокруг них.
Здесь пахнет духами и алкоголем, сигаретами и лубрикатом, здесь темно и дымно.
Мы рассаживаемся напротив главной сцены, готовые к зрелищу, которое сами же
и будем оценивать.
Наш «шкаф» с лысой головой зачитываем имена по алфавиту и девочки по одному
выходят на сцену и показывают свое трехминутное выступление. Блески сверкают в
полумраке, музыка льется из колонок, голые тела мелькают на шесте.
Я кусаю ногти, постукиваю каблуком по полу, нервничаю, чувствую, как щеки
покрывает краснота. Мне душно, нечем дышать, и я буквально задыхаюсь: то ли от
нервов, то ли от горького запаха сигарет.
Слышу свое имя, и сердце замирает. На ватных ногах поднимаюсь с места и
медленно иду к сцене. Стараясь не выдать напряжения, виляю бедрами больше
обычного. Делаю походку немного подпрыгивающей, чтобы грудь выигрышно тряслась
при ходьбе. Шест, сияющим лучом, освещает мне путь.
За гулом музыки раздается сильный удар, и дверь стрипклуба вылетает с петель.
Визг и крики девочек раздаются за спиной. Время словно замедлилось. Я оборачиваюсь
на шум и вижу полицейских с поднятым оружием и бронежилетами.
Вокруг шум, голоса, вскрики, но я ничего не слышу, не могу различить ни слова, все
превращается в тяжелый гул, давящий на уши.
Первый «бах». Затем еще один и еще.
Картинка вдруг становится четкой. Я вижу шевелящиеся губы мужчин в форме,
сверкающие слезинки в глазах размалеванных девочек, ухмылку на лице «шкафа» с
лысой головой.
Неожиданное тепло ощущается в животе, а затем дикая боль разрывает сознание.
Я дотрагиваюсь до живота, и на руки разливается теплая жидкость. Это кровь. Моя кровь?
Меня подстрелил?
Красная река болезненным потоком рвется из тела, и я не могу сдержать крика,
словно кто-то поджигает каждый орган внутри тела.
Это облава. Здесь замышлялась облава, поэтому клуб был забит новыми
девочками, пока старенькие, работающие девушки отсиживались где-то в безопасности.
Это подстава.
Я думаю о маме, о школе, друзьях. У меня был потенциал, но я слишком быстро
выросла. Думаю о женихе. Он был частью моей жизни, а я – частью его плана. Подставное
лицо, пушечное мясо.
Теперь я действительно мясо, распластавшееся на грязном полу дешевого
стриптиз бара с пулевым ранением в 18 лет.
Страшная боль разносится по каждой клетке, режет мозг, словно царапает каждый
нерв в теле.
Я не хочу умирать.
Я еще слишком молода.
Я не могу открыть глаза. Здесь только темнота.
Я хочу, чтобы это был сон.
Я хочу проснуться.

Глаза 3.
Я просыпаюсь. Я думала, этот сон не закончится. Но такого просто не может быть,
ведь сегодня один из самых важных дней моей жизни. Сегодня я сообщу ему радостную
новость. Я, наконец, стану мамой. Я так долго этого ждала, словно готовилась к
материнству всю свою жизнь.
У мамы на праздники я просила только кукол, к 12-ти годам научилась сама шить
для них одежду и помогала родителям, когда родились еще пятеро детей. Я так сильно
хочу этого ребенка, что кажется, я не смогу так долго ждать. Что? 9 месяцев? Да вы,
должно быть, издеваетесь!
Завтра же пойду в детский магазин и прикуплю чего-нибудь малышу. Благо
технологии позволяют узнать пол ребенка на таком маленьком сроке. У моего мальчика
всегда будет все самое лучшее: самая модная одежда, самые мягкие игрушки, самые
нежные поцелуи и самые крепкие объятия.
Я поглаживаю еще маленький животик, но будто уже чувствую, что он там. Малыш,
тебя очень любят и ждут, не переживай ни о чем. Мама и папа всегда будут рядом, всегда
будут заботиться и поддерживать тебя, мое счастье.
Я рассказываю ему, как мы его ждем, как сильно я люблю его папу и как не могу
дождаться, чтобы обрадовать его. Я уже накупила книжек по материнству и много
прекрасных сказок, что советуют мамочки на форумах и чатах в интернете. А еще столько
всего предстоит сделать! Обезопасить квартиру, оборудовать детскую, привезти к нам его
маму, чтобы помогала мне на большом сроке. Возможно, даже придется нанять
горничную, ведь скоро я буду не в состоянии трудиться. Не хочу допускать даже
минимального риска для малыша. Все-таки он – мое сокровище, пусть еще и не
появившееся на свет. Но он уже со мной, я чувствую.
Моя любовь к тебе будет расти с каждым прожитым днем. Я буду всегда оберегать
тебя. Этакая мама-наседка, а ты – мой цыпленок под теплым крылышком.
Как же долго я тебя ждала. Каждые полгода наблюдалась у разных врачей, колола
уколы и пила таблетки. А ты все не появлялся, пустота. Но я никогда не переставала
ждать, я надеялась, верила, и ты, наконец, здесь, прямо под сердцем. Ты со мной.
Я всегда мечтала о том, что беременность станет сюрпризом и никогда не говорила
твоему папе о своих переживаниях и даже о лечении. А папа твой такой понимающий и
чуткий, что не затрагивал эту тему, не начинал разговор, не давил на меня. Я очень
благодарна ему. Я очень люблю его.
Знаешь, для твоего папы я готова на все. Он самый важный человек в моей жизни.
Когда-нибудь я во всех подробностях расскажу тебе, как мы познакомились, и ты
поймешь, насколько это чудесный человек. А сейчас лишь скажу, что он спас меня,
вытащил с самого дна и подарил любовь и заботу. Когда родители выгнали меня из дома
из-за нехватки денег, я скиталась по улицам, пока однажды он не открыл для меня двери
своего дома. Он впустил бродяжку, подарил ей любовь и окружил заботой. Именно это,
любовь и заботу, я подарю тебе. Я очень благодарный человек и умею отдавать долги.
Твой папа стал для меня всем миром, и этот мир я верну тебе. Такой счастливый и
светлый.
Ох, малыш, папа скоро придет и нужно подготовить сюрприз. Я купила голубые
флажки с надписью «у нас будет сын» и уже развесила их над потолком гостиной. Я
расставила по квартире голубые и белые шарики, испекла торт с голубой начинкой,
приготовила ужин и заполнила холодильник его любимым пивом. Мне пить нельзя,
нужно беречь себя.
Твой папа звонил, он скоро будет. Даже не представляю, как он обрадуется, узнав
о тебе. Не могу найти себе места от ожидания и переживаний. Хожу из угла в угол,
потираю потные ладошки, вспоминаю свой сон. Я бы никогда не опустилась до такого.
Танцевать перед незнакомыми мужчинами? Родители никогда не были особо
внимательными или ласковыми: отец часто применял силу, а мать могла не говорить со
мной неделями, но я же не лезу на шест и не верчусь полуголая. Ох, даже думать об этом
не могу, накатывает злость.
Твой папа говорит, что порой я слишком чувствительна и тревожна. Думаю, он
прав. Твой папа всегда прав. Однажды у нас вышел спор, и я начала злиться, но твой папа,
такой справедливый, такой правильный, дал понять, что любая женщина, жена, не
должна злиться на мужа.
Из больницы я вышла другим человеком и уже никогда больше не злилась на него.
 Я слышу шаги за дверью и меня бросает в пот. Вот уже ключ в замке, поворот,
толчок двери. Взгляд в пол и тихий голос: «Я дома».
Я в оцепенении, молчу, еле дышу, обливаюсь потом. Жду.
Он снимает обувь и медленно поднимает голову на меня и замечает шары за
спиной.
Я беру себя в руки и произношу: «Дорогой, я беременна. У тебя будет …у нас сын».
Я готовилась к этому всю жизнь, но почему же мне так страшно?
Я ждала этого момента 26 лет, но почему мои руки дрожат и колени трясутся?
Он обводит холодным взглядом шары, взгляд лениво ползет по комнате, даже не
задерживаясь на торте. Глаза поднимаются на меня и кажется, что душа покидает тело.
Он делает шаг, еще один и еще. Подходит близко, еще ближе, совсем близко. Я
могу разглядеть свое отражение в его очках. Мой страх ощущается даже сквозь линзы. Я
нелепо пытаюсь выдавить улыбку и тут же останавливаю себя, видя жалкое лицо в
стеклах его очков.
Он ведет со мной разговор, но я совершенно не вникаю в суть. Его бархатный голос
обтекает уши, заходит внутрь и доходит до сознания, гипнотизирующе, дурманя. Я кладу
на живот руки в попытке закрыть тебя, малыш. Чтобы ты не слышал, чтобы не слушал, что
говорит твой папа.
Я не понимаю ни слова, но тон его голоса, спокойствие и уверенность убеждают в
правильности, в правоте его слов.
У меня кружится голова, тошнота подбирается к горлу, подкашиваются ноги. Тело
словно ватное и хочется спать. Он берет меня за руку и тихо произносит то, что я не хочу
слышать. «Избавься от него. Тихо».
По коже пробегают мурашки. Я бы хотела забыть это, удалить из памяти,
вычеркнуть, вырезать ножом.
И вдруг ко мне приходит осознание. Я знаю, что делать дальше.
Он смотрит на меня, его глаза неустанно и непрерывно следят за моими зрачками,
он берет мою руку и слегка надавливает на ладонь своим большим пальцем,
поглаживает, не отпуская взгляда.
В моей голове созрел план, все сошлось, паззл собран.
Он чуткий, понимающий. Он увидел то, что хотел и отпускает руку, опускает взгляд,
идет к холодильнику за пивом и исчезает в спальне.
У меня все словно в тумане и каждое действие происходит автоматически, быстро,
бессознательно.
Малыш, твой папа дал мне кров, подарил новую жизнь в тепле, в уюте и сытости.
Твой папа – замечательный человек, который заботится обо мне и знает, как лучше. Твой
папа всегда делает все для блага семьи, для нас, для меня.
Я не хочу, чтобы кто-то чужой прикасался к тебе, малыш. Я поднимаю нож,
зажатый в потной ладони, и вонзаю его в живот. Острая холодная поверхность прорывает,
режет кожу, заходит глубже и глубже до самой рукоятки, выходя окровавленной сталью.
Из меня вырывается крик, и я не могу понять: это моя боль или твоя, малыш.
Мгновение назад я так отчетливо чувствовала тебя под сердцем, но сейчас там
пустота. Снова пустота. Та же самая пустота.
Ноги не держат, и я касаюсь жесткой плитки костлявыми коленями. Нож падает из
рук, раскидывая багровые капли по плитке. Кровь выходит из тела жгучей струей, но я не
чувствую ничего, кроме боли – твоей боли, нашей боли.
Малыш, так лучше…
Сказал он.
А правда ли лучше? Вдруг пелена спадает, туман рассеивается.
А что, если нет?
Я совершила ошибку.
Я не хочу, чтобы ты умирал. Ты ведь совсем мал.
Я не могу выдавить и звука. Веки предательски накрывают глаза.
Я хочу, чтобы это был сон.
Я хочу проснуться.


Заключение.
В недалёком будущем, когда андроиды заняли рабочие позиции, а люди
подумали, что наконец укротили природу, темп жизни ускорился в стократ и человечество
уже совсем перестало отдыхать. Люди трудились на высоких постах, стараясь двигаться
выше и выше, забираться дальше и дальше, и двадцати четырех часов в сутках уже совсем
перестало хватать.
Мириам Ким Ли Ричардсон, руководитель крупной киберинтернет компанией, не
терпела слабости, не признавала усталости и совершенно не верила в человеческие
потребности. Так что, когда учёные объявили о создании микрочипа, позволяющего
людям не спать, Мириам была в числе первых испытателей-добровольцев, согласившихся
внедрить в свой мозг крохотную тончайшую пластинку с золотыми сечениями.
Согласно исследовательской работе, чип вживляется в мозг и действует на
сенсоры, отвечающие за сон. Микрочип подает ложное ощущение отдыха, показывая
сновидения в бессознательном поле человеческого мозга.
Однако, как это часто бывает, успешные испытания на мышах и гориллах привели к
провальному результату на человеческих особях. Эксперимент потерпел неудачу и такое
фиаско унесло немало жизней. Мириам Ким Ли Ричардсон не только была в рядах первых
добровольцев, но и попала в список первых пострадавших. Микрочип Мириам Ким Ли
Ричардсон, успешно перенесённый в мозг, при самом внедрении надломился на 0,002
миллиметра.
Женщина, которая хотела обмануть свой организм и перестать спать, посвящая все
время работе, сейчас же была помещена в специализированное учреждение с
круглосуточным уходом, которым, в общем-то совсем не пользовалась, ведь сон ее стал
бесконечным. Мириам Ким Ли Ричардсон не просыпалась. Мириам Ким Ли Ричардсон не
просыпалась уже много лет, а жизнь ее превратилась в череду кошмарных снов с
ужасным финалом.