Несломленный. Эпилог

День Святой Троицы выпал как раз на самый конец мая. Было жарко и безоблачно. Москву ещё ждало засушливое лето с горящими торфяниками  и удушливым смогом, но об этом никто даже не догадывался. Конечно, кроме Нострадамуса, Мессинга и Ванги. Жаль, что  их абсолютно точные предсказания будут прочтены как всегда задним числом и никакой пользы не принесут.


На площади Трёх Вокзалов, будто из-под земли вырос, совершенно неожиданно появился худощавый жилистый паренёк бомжеватого вида. Одет он был в заношенные до дыр жалкие лохмотья. От него исходил стойкий запах давно немытого человеческого тела и овечьих фекалий.
Юнец озирался по сторонам  взглядом, в котором  практически в равных долях  сочетались страх, растерянность и полное непонимание окружающей действительности.
Вскоре к нему подошли сотрудники правоохранительных органов и потребовали предъявить документы.  На удивление паспорт оказался  в целости и сохранности. В линейном отделении милиции молодой бродяжка рассказал малоправдоподобную историю о собственных злоключениях в последние четыре года. Шита она была белыми нитками да ещё на живую. Однако перекрёстный допрос, смысловые ловушки и прямое запугивание ничего не дали.
Правоохранителям приходилось или поверить  в небылицу или признать, что перед ними новый Штирлиц, который, не моргнув глазом,  объяснит  каким образом,  появились отпечатки его пальцев на чемодане русской радистки. 
Если этот «бомж» вовсе не тот за кого себя выдаёт, то, похоже, он давно уже заместил в сознании реальную информацию постправдой,  сформировав  новые синоптические связи, перед которыми  бессилен любой полиграф.
 Ни за паспортом, ни за отпечатками пальцев не числилось ровным счётом ничего, а «краткая автобиография» размером в один абзац была чиста как слеза младенца.


Буквально  день в день четыре года назад собрались с приятелями на взрослую дискотеку. Малолеток  туда не пускают, ну а паспорт и есть удостоверение личности. Слегка выпили, а с кем не бывает, решили искупаться в реке. Далее удар сзади, в глазах померкло. Очнулся  в неизвестном месте в окружении рабов и их господ. Четыре года адского труда, бежать невозможно.
Затем появились неизвестные, лиц которых видеть он не мог. Они молча убили и ограбили рабовладельцев, а его связали и затолкали в какое-то транспортное средство. Так же, не говоря лишних слов, выбросили в неизвестном месте. О том, что это центр Москвы узнал уже при допросе.
 «Развести лоха на бабки», за полным отсутствием последних, не пришлось и мечтать. Но и просто дать пинка под зад и выгнать из отдела, было не по-хозяйски. Бродяжек и попрошаек в округе и без него хватает. Тем более у парня, пусть и с его слов, изрядный опыт рабского труда.
Вскоре приехал бригадир из работного дома, юнца  поместили в грузовой отсек автомобиля и увезли.
   Ему обещали бесплатное проживание, трёхразовое питание  и низкоквалифицированную  работу  на стройке. Ко всем этим «благам» полагалось даже немного наличных в конце недели. Не дождавшись и ближайшего вечера, юнец сбежал. О нём тут же благополучно забыли.

 ***   
На  подготовку операции «Легализация» у Соколова было в запасе  ровно два года. Он быстро и без проблем влился в слаженную команду друзей Вадима, которые стали его новой семьёй. Выданные ими документы  оказались  ничем не хуже тех, что предоставили в своё время Филипп, Кирилл и Денис.
Трудолюбие и разносторонние способности  Максима оценивались достойно и, едва в феврале ему исполнилось восемнадцать лет, работа по легализации началась.
Заблаговременно  закупили несколько мешков овечьего навоза. Максу выделили отдельное помещение и участок  огородной земли. Он сел на жёсткую диету, сгоняя не только жир, но и мышечную массу,  ибо мускулатура каратиста высокой квалификации «определённо отличается» от мышечного корсета измождённого непосильным трудом и недоеданием раба.
Входя в образ, Макс перестал мыться. Первое время всё чесалось и ныло, потом микробиота на коже стабилизировалась,  и дискомфорт снизился до терпимого уровня. Он  систематически натирался вытяжкой из овечьего навоза и вскоре вонь немытого тела «гармонично» слилась  с запахом выделений животных.
Часами Максим ковырял землю огромной мотыгой больше похожей на кетмень, натирая мозоли там, где они и должны быть у раба. В это же время он активно выводил мозоли на костяшках кулаков,  используя как механические, так и химические средства. 
Раб-каратист, это скорее для подпольных клубов гладиаторов-смертников, он  же «проходил по другому ведомству».
На лодыжки были надеты «браслеты», которые аккуратно, дозированно, но неуклонно готовили «кровавые мозоли». Это место казалось наиболее тонким и уязвимым при возможном разоблачении, пришлось уделить ему самое внимательное отношение. Волосы Макса  были хаотично обрезаны ножницами для стрижки овец и нечёсаными клочками висели и торчали в разные стороны.
 Грязь намертво въелась в поры лица и рук, и могло показаться, что удалить её удастся  только с кожей. Под давно не стрижеными ногтями  скопились «залежи чернозёма».
Усилия, которые Максим прилагал для изменения вида при внедрении в фонд «Доверие» и при подготовке операции по захвату Храпцова, не шли ни в какое сравнение с проведённой работой. Ведь несопоставимы были и ставки!

***   

Принимая искренние поздравления соратников с успешной легализацией, Максим выстраивал чёткий ряд будущих приоритетов. Аттестат о школьном образовании,  поступление в вуз, закрепление настоящего имени на сайте, юридическое оформление спортивных успехов.
В сознании вспышкой прошла фраза из Священного Писания:  «Выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших»  (Мф. 10:15).
Макс вскинул голову и устремил взгляд вдаль за горизонт.  Жизнь только начиналась, и всё худшее осталось позади!