Из жизни деревни Чемодановка. 6. Поп Петька

  Народ у нас живет разный, кто приблудится, да приживется, тот и  остается. Своих - чемодановских, раз, два и обчелся, а приблудные нет, нет и останутся. Пришлые у нас пошли еще с Ивана Даниловича, когда он колхоз восстанавливал. Свои-то, родные, еще при Горбачеве разбежались, так Иван Данилович, как выбрали его председателем, он и удумал — поехал в райцентр на станцию, а там бомжей - всех сортов и мастей! Куда им деваться, как ни на вокзале спрятаться? Взял Иван Данилович самогонки и поехал с ними разговаривать.               
- Что, мол, говорит, вы тут на лавках мерзнете? - На дворе в ту пору дело к зиме шло. - Айда, говорит, в Чемодановку, по пустым избам вас пристрою, только, говорит, чтоб весной вы на сев вышли. И само собой, чтоб озорства не было.
Вот бомжи к нам и прибыли целой гвардией. Тех, кто понадежней, в пустые избы заселил, а кто сомнительный, у себя во времянке пристроил. Вымыл всех, прикормил, по праздникам и воскресеньям по стопке наливал, только по весне половина все одно сбежала. Но половина-то осталась! Трое, вон, по сию пору живут. Колхоз, правда, все одно развалился, но Чемодановка стоит! Нет, нет, кто и забредет. Одно время агитаторы повадились — деньги на святые дела собирать. Раньше за БАМ агитировали, а до того — за целину, а теперь — за Бога. Церкву вам, говорят, построим, только денег подсобрать надо. Вот мы и понесли. Бабки из закромов похоронные вынули, только чтоб их на том свете по-хорошему приняли, но, видать, нагрешили мы столько, что очередь до нас не доходила. Год ждали, два, уже и ждать перестали, а тут по осени — уже подмораживать стало, глядим,  у сельсовета поп на лавке сидит. Борода белая лопатой, волосы седые, жиденькие по самые плечи, весь такой благообразный, в очках. Только другие в рясах были, а этот в клетчатом пиджаке и в джинсах.
- Ну, спрашиваем, церкву строить прибыл?
- Нет, говорит, сам еле доплелся, ноги в последнее время отниматься стали.
- А церква как же?
- Да, никак. Пока сами не построите, откуда ей взяться?
- А деньги куда заныкал?
- Пропил. Все как есть, до копейки.
- Какой же ты после этого поп, если святые деньги пропил?
- Я и не поп, я — посол.
- Ах, вот оно что! Послали тебя, ты и посол!
- Так что ж я, бабоньки, сделаю, если послали? А денег мне, бабоньки, не давайте, все одно пропью.
Хотели мы его поначалу побить, но от такой наглости опешили. А он по-человечески, без выкрутасов всяческих:               
- Бабоньки, говорит, люди добрые, дайте чего-нибудь пожрать, да разрешите, пока ноги отойдут, где-нибудь в шалаше пристроиться. А там, говорит, может, и вам на что сгожусь.
Принесли ему борща и в брошенный сарай за огородами пустили. Бомжи наши, которые после  Ивана Даниловича остались, поглядели на попа, за своего не признали:
- Не наш, говорят, лицо больно благородное. С другой стороны, мы тоже в свое время благородными были, да в жизни всякое случается, так что держите, говорят, ухо востро.
 Утром, чуть солнышко пригрело, глядим, нарыл поп в сарае книжек, сидит, читает, а как проголодался, пошел по Чемодановке. Со всеми здоровается, про здоровье спрашивает, одной воды из колодца натаскал, другой дров подколол, третьей  лампочку негодную заменил, и главное, денег ни с кого не взял, разве от еды не отказался, а что до стопаря, сразу отрубил: не показывайте, дайте в себя прийти. И еще что: в каждой избе к книжкам, да к иконам приглядывался, может, думал,
                - 17 -
что ценное? Только откуда у нас ценности, они еще в прошлые года закончились. На всякий случай потребовали у него паспорт, а он:
- Нет у меня паспорта, говорит, все документы потерял, а зовут меня Петр Иосифович...
Вот тогда-то и пришла кому-то из баб мысль, что это Бог нас на прочность пробует, и заместо церкви  своего подручного  святого прислал. Неудобно стало, что мы такого человека в сарае держим, подумали мы и к Светке:               
- У тебя, мол, Иван Данилычева  изба пустая стоит, пусти батюшку пожить, - а Светка чего, она баба добрая:               
- Пожалуйста, говорит, живите и книжками пользуйтесь, у меня их много, целая библиотека.
Вот он к Иван Данилычевой избе и прирос, и она ему нутром открылась - стены посветлели, цветы на подоконнике распустились, половицы тихой колыбельной под ногами запели, а главное, начал он книжки про строительство изучать.
- Раз, говорит, надо церковь, так оно все человеческими руками делается.
Окончательно мы убедились, не простой человек к нам зашел, специально засланный. Тут как раз пост Рождественский близится. Ну, думаем, надо у батюшки благословения испросить, чтоб не так жрать хотелось. Собрались мы с бабами, платки нарядные                поверх польт нацепили, а он, гад, оказывается, не только книжки в Иван Данилычевской избе нарыл, он и другие запасы обнаружил. Только мы с бабами:
- Батюшка, Петр Иосифович! -  А он как рыкнет! Мало того, что вещи хозяйские по дому разбросал, так он еще в пост такими словами, что мы от мужиков в дурные дни не слыхали. Решили мы гнать батюшку взашей, а самим-то и подойти страшно. Послали мужиков, а те так у него и застряли, через неделю кое-как выползать начали:
- Какой он, говорят, батюшка, он посол!
Да это мы и сами доперли, что его послали, вот он и посол — поп Петька.
Оделись мы опять по-праздничному, к Светке пошли:
-Тебе, Светка, Иван Данилыч избу завещал, тебе и гнать его. Не надо нам таких праведников! Пошла Светка в избу и пропала. Мы уж подмерзать стали. Мало ли, думаем, чего этот хулиган с ней сотворить может, дверь приоткрыли, а они  на пару сидят, лясы языками точат. В избе все чисто да чинно, а сам Петр Иосифович в Иван Данилычевской рубахе — белая борода лопатой, седые волосы по плечи, очки на благородном лице.
- Простите меня, женщины милые, но как попадет мне продукт змия зеленого, хоть капля малая, теряю облик человеческий, слаб я девушки, слаб, милые… Вы садитесь, чай пейте, а я приберу остатки безобразия и дальше в мир пойду.
До того нам батюшку жалко стало, что мы чуть не в ноги ему кинулись. Так он и остался. Год живет, другой.  Человек хороший, но время от времени на него находит. Хоть капля в рот попадет, держись Чемодановка!  Про политику, про политиков, от президента до местного участкового — такого нагородит, что в прежние времена давно бы на Колыму отправили, а теперь политикам этим, как с гуся вода, главное, чтоб в собственный карман попадало. Хуже, как про нашу да про свою дурь начнет. Тут мужики за вилы хватаются, а он, паразит, выйдет  на улицу в семейных трусах и давай похабные танцы вытанцовывать да античемодановскую пропаганду вести. Одним словом, тьфу! Поначалу-то страшно было, а потом привыкли — вреда от него — сотрясание воздуха, да и то на грозу не тянет.  Мало того, после каждой такой встряски бежит Петр Иосифович на бугор, туда, где церкву наметили, и собственноручно фундамент роет. За два года и прокопал, и опалубку поставил, дороги просохнут, цементом зальем, а там, глядишь, батюшку Петра и дальше понесет, в нем под этим делом такая силища просыпается, что он и до самого верха храм сложить сможет. Ну, и мы, если что, поможем.
 В общем, прижился Петр Иосифович, летом вовсе своим делался — и картошку сажал, и грибы солил, и варенье варил, и все по-научному, по книжкам, а осенью да зимой и книжки особо не почитаешь — то деревья на провода попадают, то какой тракторист на столб наедет, вот и сидим мы  неделями без света.  Живем, как в монастыре, при лампадках да при свечах, иконки  на секретерах, и бабы большей частью безгрешные, потому как безмужние, а те, которые с мужиками, разве только дурным словом лишний раз согрешат. Как на них, паразитов не ругнуться? Они чуть что к Петьке попу за научными советами бегут, а чем те конференции кончаются, говорить нечего.  Да
                - 18 -
говорить особо не с кем, потому как дальше, чем до соседнего дома не пробьешься, дороги так развезло, что пока одну  ногу из грязи вытащишь, другая к земле примерзнет. Сидим мы как-то с бабами беседуем. Чтоб свечей много не жечь, мы вечерами в одну хату собираемся и вместо телевизора сами себе шоу показываем. Ветер на дворе воет так, что  месяц с перепугу за облака спрятался. И вдруг:
- Гыр! Гыр! - Машина на дворе рыкнула и встала.               
Собаки из будок выскочили, с цепей рвутся, заливаются, им, поди, тоже какое-никакое развлечение. Машина еще раз фарами зыркнула и встала. Аккурат у Иван Данилычевой избы. Дверца хлопнула, шофер, похоже, в грязь провалился:
- Трам-та-ра-рам! Живут, как скоты, ни дорог, ни света! - Это он, видать, про нас. - Ублюдки! Сволочи! - И дальше не по нашему. Слышим, еще кто-то из машины вылез. Один, другой, третий. Эти все не по нашему. Фонариком светят и к ближней избе, к Иван Даниловичу, значит.
- Ой, бабы, никак иностранцы! А там Петька поп, вдруг на него опять нашло? По нашим подсчетам вот-вот начнется. Он же такого наговорит, что они, иностранцы, про нас подумают?               
Мало про нас, он и про них сказать не постесняется, а там, глядишь, до международного конфликта дойти может.
- Скоты! Недочеловеки! - Один наш среди них затесался, видать, переводчик. Значит, точно без выпивки не обойдется.
- Ой, бабы, не дай Бог, война начнется! - Мы скорей к Светке, она одна у нас по иностранному знает и с Петькой лучше всех справляется.
Пока то, да сё приоделись, за Светкой сходили, а Петька гостей усадил — тверёзый, как стеклышко, и с ними на ихнем языке, как на своем чешет. Светка встала у двери, палец к губам приложила: - «Тс-с!» - показывает, а сама от смеха так и трясется. Гости фотоаппараты на столе разложили, кинокамеры и, раскрывши рты, Петра Иосифовича слушают. Один переводчик понурый сидит, и только свою копейку вставить вздумает, Петр Иосифович: - «Цыц!» на него и дальше с иностранцами беседует. Светка стоит, заливается. После нам махнула:
- Давайте, говорит, бабы, гостей по нашему встретим! - Самовар Иван Данилычевский достала, капусты из погреба, огурчиков, картошки, чтоб мы сварганили. А картошка чего — двадцать минут и она готовая! Хотели гости было на стол вино поставить, а Петр Иосифович им:
- Нет, дескать, мы на работе, не пьем.
Светка ему вторит, ну и мы поддакиваем. Она только переводчика попрекнула:
- Что же вы посторонних людей в заблуждение вводите?
Ну, и мы тоже, хоть не понимаем о чем, а:
- Брешешь, говорим, как есть, брешешь!
За столом гости расслабились, Петр Иосифович подобрел:
- Берите, говорит, камеры ваши, снимайте, а вы, девушки, - это он нам по-русски, - спойте по нашему.
Ох, и пели же мы! Собаки на дворе смолкли,  месяц со звездами хороводом вышли, и хоть ночь наступила, подтянулись на песню остальные чемодановцы. Иностранцы нас поначалу, как диковинку, на камеры снимали, а к утру, если не заговорили по-русски, то уж запели по нашему. Один переводчик злой сидел, а после не выдержал, в задней комнате спать завалился. На другой день дорога подмерзла, свет починили, и гости уехали.
- Что, спрашиваем, Светка, тебе так смешно было, пока переводчик локти себе грыз от злости?
- Да, говорит, Петр Иосифович гостям рассказывал, что это у нас специально  такие места, как Чемодановка, оставлены, чтоб кино про старину снимать, да иностранцев пугать. Пусть, говорит, думают, что мы по сию пору с рогатиной ходим, да сохой землю пашем. А на самом деле вы, говорит, по Москве походите, увидите, как  русские люди живут, а мы, говорит, тут вахтенным способом за большую зарплату удовольствие от работы получаем. А переводчик ваш, говорит, за зеленую бумажку, что хочешь покажет, он, говорит, отечество продал, так надо же ему что-то вместо иконы иметь, вот он зеленую бумажку эту и держит.
Поняли мы тогда, что настоящим послом был Петр Иосифович в другом государстве, да, видать,  не понравился тамошнему правительству, вот и дошел до Чемодановки. А на другой день, как  иностранцы уехали, у него опять началось, видать, гости бутылку с собой не забрали, оставили хозяину в благодарность. Ну, мы ничего, потерпим. Церкву-то достраивать надо.
               

Январь 2016г — январь 2017г. Москва/       alenina52@mail.ru
8-926-903-49-65