Из жизни деревни Чемодановки. 7. Кони

      Первыми у нас в Чемодановке кричать начинают петухи.  Только они по всем дворам оторутся, Зинка начинает. Она всегда найдет, к чему придраться — то веник не так лежит, то курица не там какнула, то ейный Тарас Бульба не в ту бочку за огурцами залез, а на самом деле Зинка, как телефон от розетки, от крика заряжается. На нее уже внимания никто не обращает, просто стараются дальней дорогой обходить. Часам к трем у Зинки хрипотца в голосе появляется, еще чуток, она и вовсе смолкнет, а  в четыре опять петухи по всей округе поют. За ними Симка
петь начинает. Симка та не орет, она песни горланит. Ей, еще с детства карьеру прочили. Иван Данилыч так и говорил:
- Тебе, Симка, самая дорога в оперу. Тебя - в Москве будешь петь,- а у нас без радио слушать можно.
А Иван Данилыч в театрах разбирался, он еще до войны всю деревню в театральный занавес одел. Только не получилось у Симки с оперой. Поехал ее тракторист на поезд провожать, да застрял в сеновале, вот Симка теперь и поет у нас, а до Москвы отголоски летают. Ей-Богу, не брешу. А Зинка, как узнала, что Симка в Москву поехала, и сама туда же. За два часа собралась, батькин мотоцикл завела и на вокзал рванула. Они ж с самого детства кто кого: одна поет, другая орет, одна танцует, другая посуду бьет, а тут перестаралась, мимо сеновала проехала. Но, вишь, больше года не  выдержала, видать, не с кем там было соревноваться, вот она и вернулась в Чемодановку. А у нас Симка - полной королевой. Ну, опять началось — одна поет, другая орет… А уж если что в сельпо завезли, так тут которая что раньше ухватит, второй непременно то же самое подай. Продавщица ихнию моду поняла и все в двойном количестве заказывать стала. Зинка с Симкой, как сестры-близнецы нарядятся, по деревне пройдут, а как одна на другой одинаковое увидят, так обнову в печке спалить готовЫ. Хорошо хоть мужиков поделили — Симка за тракториста, за Николая второго вышла, а Зинка та, как вернулась, Тараса Бульбу из Москвы выписала. Хороший был мужик, царствие небесное, умел Зинку в руках держать, а то б нам от нее никакой жизни не было, жалко сам долго не выдержал. А Николай второй тот, что Симка не сделает, все хорошо, от него  хоть и толку нет, но и вреда никакого. 
   Я-то, собственно, не про них, я про коней наших сказать хотела, а Симка с Зинкой то так, для затравки. Коней у нас двое — Снежок и Радужка. Радуга до того яркая родилась — рыжая, с белой грудкой, с черными гольфами, а из глазенок так радость и светится, а тут еще дождь прошел, и по всему небу расписное коромысло. Вот мы ее и назвали — Радуга, Радужка родилась, как же еще? А, еще что сказать забыла. Симку-то мы в четверг в Москву проводили, а в субботу она уж и вернулась, аккурат в тот день, как Радужка на свет Божий вышла. Едет Симка с милым, громче трактора поет, а у самой из волос солома торчит. Я, говорит, чего домой вернулась? На Радужку поглядеть. А Снежок через год, точь-в-точь на Зинкин приезд до того черный родился, что пришлось его хоть именем обелять. Раньше оно как было? Коли коня в хозяйстве нет, так и и самого хозяйства нету, а как на трактора перешли, то коней и повывели, а у нас хоть парочка, да сохранилась — где воду из колодца привезти, где хлеб из района, а когда — и верхом в поле съездить. Областное начальство как в наши дела глянет, так первым делом в коней тычется - там же в разнорядке расходы написаны: конюх, конюшня, корм, а раньше еще на ремонт брички полагалось, вот начальство-то в расходы и упиралось. Зачем ему бричку чинить, да конюха оплачивать, он эти деньги лучше на водителя повернет, а вместо брички бампер починит. Или конюшня? Оно ж, начальство-то, там не живет, ему на голову не капает, зачем ему на конскую крышу расходоваться? Хорошо, кони у нас не привередливые, они что ж не видят, как мы сами живем? Конюшня совсем позорилась, так они сами выход придумали, пришли к Бурдунихе, - была у нас баба такая, комара и того не убьет, на травку вынесет,  так вот к ней и пришли. У ворот стоят, заглядывают, ночевать просятся. Вот и скажи, что лошадь - скотина бездумная, а она лучше человека рассудила, раз у Бурдуниху в хлеву одна корова осталась, им там втроем теплей будет. И ни до кого ж другого не пошли, знали, кто не прогонит. Так и перезимовали - ночь в хлеву, а днем по селу ходят - то к речке, где летом купались, то в поле, куда обеды возили, то к  магазину, а чаще - у колодца крутились. Тут за день народу много пройдет, глядишь, кому и понадобятся. Мы как сподобились? Ни в одном дворе ни седла, ни брички, так мы детскую коляску к коням приделали и пару ведер сверху, а таз под низОм, все ни на себе, а с подмогой. А те идут, коляску аккуратненько везут, чтоб не расплескать, и, само собой, каждая баба кусок хлеба коням из кармана достанет. Так и им сытно, и нам полегче. Мы ж еще лет пятьдесят назад просили, чтобы нам по дворам водопровод провели, вроде как на очередь встали. И в район ездили, и в область, Зинка говорит, пока  в Москве жила, до самого Горбачева насчет воды ходила, везде обещали, а до дела не дошло, видать, надо было в Интерпол писать. Памятник-то поставили, а воду так и не провели. А тут выборы. Самое время, чтоб наказы писать. Ну, мы и написали. Так, мол, и так, воду               
ждем аж со времен победы социализма, а по сию пору ее, как младенца, на коляске возим. И вот приезжает начальство посмотреть на наши условия. Только оно из иномарки вышло, тут же на коней и напоролось. Не на самих коней, конечно, а на ихние продукты жизнедеятельности, и давай вроде Зинки орать:
- Зачем вам, говорит, вода в доме, если у вас средние века на улице?
И тут же решение: отправить бесхозных животных, куда следует. А кони стоят, слушают, с начальства на нас глаза переводят…. Ну, мы чего, начальство оно не первый раз приезжает, ботинки вычистит, да забудет. Только Снежок с Радужкой головы друг дружке на холки положили, стоят перешептываются, будто прощения друг у дружки просят, прощаются… Мы их кое-как успокоили: мало ли чего начальство сделать обещалось, вон водопровод двадцать лет строят, поговорили, да забыли, не переживайте, в общем… И все вроде как своим чередом пошло.
 Через неделю спекулянты, кооператоры по-новому, в сельпо шмотки завезли. Ясное дело, народ туда валом повалил. Зинка с Симкой первым делом. В красную кофту вцепились, на части рвут. Еще мерить  не померили, может, она им, как корове седло, а из рук не выпускают. Им и другой фасон, и другой цвет предлагают, но им же каждой именно эта нужна, потому что другая за нее ухватилась. Сказано же, красному и дурак рад, а тут две дуры сразу. Кое-как Зинкины пальцы расцепили, она идет по Чемодановке, вовсю ругается, а за ней Симка в новой кофте вышагивает, и вдруг, глядь, а у колодца машина крытая и два мужика не наших к коням подступают. Зинка со всей дури на мужиков:
- Вы кто такие-растакие, что тут делаете?
Те ей про водопровод:
- Пока, говорят, коней заберем, а в другой раз воду проводить будем, - и к коням с веревками.
Те встрепенулись, чуток отошли и снова замерли. Со страху дрожат, друг к дружке прижались, шеями, как родненькие, обнялись, а мужики не сдаются. Им же за каждый килограмм платят, а за головы в отдельности. Достает мужик из машины орудие навроде пистолета и в коней целит. Как Зинка дуло увидала, как на мужика кинулась! Симка за ней. Мужики пятятся:
- Тю, дуры бешенные! Для вас, дескать, стараемся, для водопроводу!
Тут Симка кофту с себя скинула и давай ей, как красным знаменем:
- Люди! Бабы! Не дадим коней на бойню!
Живодеры, пока Зинка с Симкой вдвоем орудовали, пытались еще пистолетом размахивать, а тут народ на крик сбежался. Со всех домов сошлись.
- Не надо нам такой ценой водопровода! Наши кони!
И Снежка с Радужкой грудью прикрыли. Так что вы думаете? Водитель, который живодеров из района привез, он, гад, на пленку все снимал, а после нам же по телевизору выдали, как мы против водопровода всей Чемодановкой выступаем. Впереди Зинка с кулаками, за ней Симка с голыми плечами в одной майке с красным знаменем, а дальше мы и старики хромые-косые скандируют:
- До-лой  водо-провод! До-лой  водо-провод!
И только в самом конце на миг за нашими спинами Снежок с Радужкой мелькнули — стоят, бедные, шеями, как руками, обнялись…               
    Вот так нас из очереди на водопровод и выкинули. Пришлось по новой встать. Вот уж почти  двадцать лет ждем. Кто смог, сам себе колодец выкопал, а кому-то и другие вырыли, вон там, за Чемодановкой… Ну, ничего, здоровей будем. Оно ж за водой сходить, все равно что зарядку сделать в каком-нибудь фитнес центре. К тому               
же к колодцу пойдешь, столько новостей услышишь, ни один телевизор до такого не додумается. А кони наши еще лет десять прожили. Сначала Радужка ушла, за ней и Снежок вскоре. Не смог без нее. Мы их по-человечески схоронили. По-хорошему.
А я, собственно, чего про коней вспомнила? Зинка вон кофту выстирала, сушить повесила. Вона, знаменем развевается, на ветру полощется. Выгорела, правда, маленько, слиняла, но ничего, Зинке идет.  Раньше она ее только на выход надевала, а сейчас на каждый день. Симка ей в тот же день, как коней спасли, сразу же кофту и подарила. Они у нас теперь, как Снежок с Радужкой, друг без дружки жить не могут.  А орать Зинка не перестала, как петухи откричат, так и она следом. Пробовала ее Симка петь учить, не пошло, видать, у каждой свой талант.               
- Ку-ка-ре-ку!
- Ку-ка-ре-ку!     - По всей деревне запели петухи отбой.
- Ку-ка-ре-ку!
- Во! Слыхали? Зинка свое уже оторала, сейчас Симка петь начнет. Не расходитесь никуда, послушайте…               

Январь 2016г — январь 2017г. Москва/       alenina52@mail.ru
8-926-903-49-65