Глава 37. Переезд в мужской монастырь
Первые сёстры ин.Елена, ин.Варвара и п.Иулиания уехали в двадцатых числах марта с целой газелью вещей. Прихожане Кушнеревичи тоже раз съездили на газели с мон.Алевтиной, переправив в Болдино наш трактор и много нужного. Сёстры прислали нам с ними успокаивающее письмо. В нём ин.Елена с оптимизмом описывала житие в мужском монастыре. Сообщала, что живут они в домике на территории монастыря, кушают в братской трапезной и в монастырской бане даже есть женский день. Оценив хозяйским глазом обстановку, мать Елена просила привезти оставшиеся в Левоче после нас салаты в трёхлитровых банках, а то у братии закончилась за зиму вся консервация.
Мы паковали свои вещи в полипропиленовые мешки и коробочки. Сжигали хлам, накопившийся за время нашего пребывания. Всё отмывали. На сердце было неспокойно, нас накрыл всеобщий нервно-истерический подъём. Прихожане плакали и приходили к нам на огонёк по воскресеньям. Мы с ними мало общались и, конечно, не раскрывали им нелицеприятную правду о жадных и жестоких требованиях отца Михаила. Нам было совестно, что они всей душой нас жалеют и считают праведниками и мучениками.
Последнюю службу мы отслужили на Похвалу Пресвятой Богородицы (праздник Влахернской иконы – престол в Деденево). Отец Михаил устроил в храме скандал прямо во время Литургии после Евангелия. Он вышел на амвон и закричал на сестёр, что мы чёрные головешки, а не монахи, «самомученики», сектанты, «Шаталова пустынь». Громогласно, на весь храм он распекал нас при всех прихожанах. Грозил, что нас в лучшем случае расселят там по деревням по двое-трое, что мы нужны только на время строительства собора в Болдино. Почти все его обвинения были беспочвенны. В них не было ни любви, ни сострадания, одна ужаленная гордыня. И кричал он разрушительно и злобно.
Прихожане не выдержали его крика. Мужчины вступились за нас: «Сёстры и так уезжают! Что ж ты, батюшка, им ещё дракона вслед пускаешь?» С такими разборками чуть не была сорвана Литургия. Мы спрятались на полу клироса за перегородкой и дрожали. Минут двадцать длился этот ужас. Вдруг неожиданно он возгласил дальше: «Рцем вси от всея души, от всего помышления нашего рцем!» И Литургия продолжилась, как ни в чём не бывало. После службы отец Михаил исчез. А прихожане пошли вместе с нами дружною толпой на прощальную трапезу.
В понедельник приехал шофёр от Николая Андреевича. Во вторник мы выехали в семь часов утра. Это было 11 апреля 2006 года. Отец Михаил благословил нас, пытаясь напоследок изображать равнодушие. Было видно, что он раздражён. Лично мне он сказал на прощание, благословляя: «Приезжай, Надежда, мы ещё с тобой споём!»
Всю дорогу мне было жутковато. Я вспоминала слова отца В, что он лучше убьёт меня, чем пустит в Болдино. Я переживала, что же теперь будет. Когда к вечеру мы уже проехали Дорогобуж и проезжали мимо огромного химического завода, я даже заплакала от страха и уныния. Мне казалось чудовищным жить в мужском монастыре. Всё моё нутро сопротивлялось этой идее. Но на это было благословение матушки Ольги и отца А.
Когда мы уже затемно приехали в монастырь, злые, голодные и напряжённые, нас встретил со своей дружелюбной улыбкой настоятель отец А. Он, благословляя нас, ласково проговорил: «Что вы такие кислые? Вы приехали к своему батюшке! Будете теперь рядом с ним жить и ухаживать за его могилкой». От звука его доброго бархатного голоса потеплело на душе. Но всё равно мы чувствовали множество искушений впереди.
Болдинский монастырь был основан преподобным Герасимом в шестнадцатом веке. Это очень живописное и тихое место среди лесов и болот, где росло раньше множество дубов, то есть была дубрава. Название Болдино происходит от старославянского слова «болд», что значит дуб. От этого и произошло народное название балда, т.е. дубина, кусок дерева или тупой, непонятливый человек. В том месте проходила старая смоленская дорога и протекала речка Болдинка, впадающая в Днепр.
В монастыре все постройки имели белый известковый цвет, из-за этого казалось, что ты попал на пять столетий назад. Лишь в центре монастырской территории печально краснели пыльные руины собора, взорванного немцами при отступлении. Битый древний кирпич был аккуратно собран братьями в небольшие горки. На едва уцелевшем старом фундаменте уже началось возведение стен.
Кругом царили тишина и порядок. Изредка звонил колокол на службу двенадцать раз и на трапезу три раза. Клумб почти не было, но зато всюду было посажено множество маленьких елочек, которые добавляли простоты и сказочности всей обстановке. Казалось, что время здесь остановилось.
http://proza.ru/2022/11/28/488
Свидетельство о публикации №222112701323
Туманов Коля 14.04.2025 11:15 Заявить о нарушении
А так Ваши выводы похожи на "чужую беду я руками разведу".
Эмилия Лионская 14.04.2025 12:00 Заявить о нарушении