Золото лепреконов

Саша держался за руку сестры, воображая, что он пират. Тёплая рука Леры представлялась прочной верёвкой, по которой он взмоет вверх от солдат английской королевы, потопивших его корабль. Саша прыгал на одной ноге, — второй он лишился в схватке с самим Чёрной Бородой! — как можно крепче цепляясь за верёвку.
— Ты можешь идти спокойно? — разозлилась Лера.
Саша поставил левую ногу на землю. Преследовавшие его солдаты растворились в дымке тумана.
— Ни минуты покоя с тобой!
Лера шипела, точно огромная змея, скрывавшаяся в зелени джунглей, куда занесло спасшегося пирата. Саша с готовностью поднял ногу, но под пристальным взглядом Леры тут же опустил её.

Саша расстраивался, когда Лера злилась. А злилась она по любому поводу: набойка отвалилась у любимых туфель, помада нужного оттенка отсутствовала в магазине, у отца закончились сигареты, которые Лера подворовывала по утрам. Саша любил сестру и не выдавал её тайны, хотя морщился, когда она наклонялась, чтобы поцеловать его в лоб. Леру раздражали их вынужденные лобзания: Саша, нанюхавшись табака с воротника её куртки, чихал и кашлял, но мать была непреклонна. Она умилялась, глядя на нежности брата и сестры, и однажды Саша даже заметил, как мать вытерла слезу, когда Лера, чмокнув его, закатила глаза и отстранилась.
Но большее раздражение у Леры вызывали совместные прогулки. Сашу они смущали не меньше. Каждый раз Лера водила его в одно и то же место: на заброшенную детскую площадку. Она находилась на отшибе посёлка, и дорога к ней пролегала между металлическими коробками. Лера называла их гаражами, но Саша не видел ни машин, ни работавших в коробках людей. Отец брал с собой Сашу в гараж, и он хорошо помнит, как кряхтят моторы, и, как ругаются мужчины, чьи мозолистые пальцы пахнут бензином. Здесь же всегда было тихо.

— Море неспокойно, — сказала Лера.
Саша зажмурился. Он придумал пароль, который Лера произносила, когда они приближались к коробкам. Саша закрывал глаза, фантазируя, как пережидает штормовую ночь в трюме, а бесстрашный помощник — Лера — стоит за штурвалом.
Но сегодняшняя ночь была не только штормовой, но и впервые шумной. Справа от себя Саша услышал скрежет. Фантазия нарисовала зубастого тигра с большими жёлтыми глазами, чесавшего об металлическую коробку зубы и когти. «Нет, — Саша качнул головой, прогоняя из мыслей тигра, — это крысы пытаются пробраться в трюм!».
— Это крысы, — протараторила Лера, будто прочитав его мысли. — Они хотят отщипнуть кусочек от капитана! — она пощекотала его бок. Саша уткнулся носом в рукав её кожанки.

Лера посмеивалась над ним, но подыгрывала. Саша думал, что так она благодарит его за хранение тайны. На площадке собирались её друзья, и маме они не нравились. Она говорила отцу, что Лера плохо кончит, если не перестанет водиться с уголовниками, в компании которых её постоянно видят соседи. На расспросы мамы о месте, где он гуляет с Лерой, Саша отвечал, почёсывая затылок: «То тут гуляем, то там гуляем». Он смешно растянул слова, и папа сравнил его с Вовкой из Тридевятого царства. Мама не оценила ни ответ Саши, ни юмор мужа, и оба получили свёрнутой газетой по спине. Но с расспросами она более не приставала. Так Саша заслужил доверие и благодарность Леры.
— Мы на суше.
Второй пароль означал, что страшные коробки остались позади.
Саша открыл глаза. На площадке скрипнула сломанная карусель: с неё слез Костян и двинулся к ним навстречу.
Лера утверждала, что Костян её лучший друг, но Саша не верил. Лучшие друзья не перебирают твои волосы и не облизывают твои губы: Саша не припоминал, чтобы Слава на переменах вытворял что-то подобное, но с Лерой не спорил.
— Как дела, Санёк? — Костян пожал ему руку.
— Хорошо, — буркнул Саша. — Не оттирается, да? — с сочувствием поинтересовался он.
Костян обнажил гнилые зубы.
— Не оттирается.

Саша познакомился с Костяном неделю назад. Поначалу он думал, что Костян — это прозвище высокого тощего парня. Саша не сомневался, что выпирающие кости Костяна способны проткнуть любого зверя не хуже копья: он поделился своей мыслью с Костяном, и, когда тот задрал футболку, лишь убедился в собственной правоте. «Теперь понятно, почему тебя называют Костяном, — кивнул Саша с задумчивым лицом, — с тобой хорошо ходить на охоту». Лера покраснела, а Костян рассмеялся. Он протянул Саше руку: «Приятно познакомиться. Костян, иначе говоря — Костя». Саша пожал её и отметил, что пальцы у Костяна синие, словно он окунал их в чернила. «Ручка протекла? Попробуй оттереть ацетоном», — невозмутимо посоветовал Саша.
— Жаль, — Саша сник. — Мне помогает.
Костян ухмыльнулся.
— Я думал, что ты придёшь одна, — он перевёл взгляд на Леру. Саша чертил носком кроссовки круг.
— Мать заставила, ты же знаешь. Завяжи шнурки, — приказала Лера. Саша не отреагировал.
— Ладно.
Костян схватил Леру за руку и потащил к исписанной фломастером лавочке. Лера поволокла Сашу за ними. «Паровозик» Сашу не устраивал: он расслабил пальцы, надеясь, что Лера расслабит свои и цепь разомкнётся, но она только сильнее сжала пальцы Саши.
Стряхнув куски облупившейся краски, Костян плюхнулся на лавочку. Лера хотела сесть рядом, но Саша втиснулся между ними.
— Когда на небе появляется радуга? — спросил он и облокотился на спинку лавки. Костян отдёрнул руку, которую потянул к Лере.

Саша понимал, что его вопрос наивен и глуп, мама не раз объясняла ему это явление, но радуга, возвышавшаяся над коробками, — единственное, что пришло в голову. Он не хотел, чтобы Костян и Лера слиплись, как было в прошлый раз. Тогда Сашу отвлекала подруга Леры, но сегодня площадка опустела до их прихода.
Лера покосилась на Сашу.
— После дождя.
— А почему?
— Потому что боженька так пожелал, — Костян похлопал себя по карманам спортивных брюк. Выудив оттуда пачку сигарет, он предложил их Лере. Она с опаской посмотрела на Сашу, но он отвернулся, притворившись, что увлечён радугой. — Или лепреконы.
Саша встрепенулся.
— Какие лепреконы?
Костян и Лера переглянулись. Щёлкнула зажигалка.
— Ты что, — Костян прищурился, выпустив клуб дыма, — не знаешь о лепреконах?
Саша закашлялся и вскочил на ноги. Дым густым туманом окружал его с двух сторон.
— Нет, кто это?
— О, — Костян развалился на лавочке. Лера пододвинулась и прильнула к его плечу. — Лепреконы это маленькие человечки.
— Волшебные существа, — уточнила Лера.

Саша отмахивался от крадущихся к нему никотиновых змей.
— Что они делают?
— Просто живут, — Костян хмыкнул. Лера слегка толкнула его кулаком в бок. — Но есть у них один ма-а-аленький секрет.
Саша скривился. Костян противно растянул звук «а», от которого у Саши по коже пробежали мурашки.
Он продолжал.
— Богатые они до ж.., — Лера стукнула его по спине, — жути, да. Богатые, но жадные. Ни с кем своим золотом не делятся, только прячут в горшочках и расставляют на концах радуги, ликуя, что их никто не найдёт.
Саша оживился.
— На концах радуги?
— Угу.
— Пойдёмте их искать!
— Не, — Костян хрустнул шеей, — взрослые не могут их найти. Волшебство такое.
Саша обречённо посмотрел на радугу. Она померкла.
— Когда она исчезнет, золото тоже пропадёт, — предупредила Лера, проследив за его взглядом. Она потушила сигарету о спинку лавки. — Иди один. Ты же отважный пират.
Костян прыснул в кулак, замаскировав смех под кашель.
— Но там коробки!
— Гаражи, — пояснила Лера для Костяна. — А ты не подходи к ним, понаблюдай издалека. Или команда отважного пирата не нуждается в золоте?
Саша колебался.
— Матросы будут смотреть в оба глаза, — Костян поочерёдно закрыл глаза ладонью, — чтобы с капитаном ничего не случилось!
Голос Саши дрогнул.
— Точно?
— Так точно, мой капитан! — Костян приложил руку к голове. — Наш капитан! — он приобнял Леру, и она ткнула пальцами в висок.
— Ну ладно.

Саша помчался к черте, за которой «море начинало бушевать». Пиная по пути камушки, он рассуждал, на что потратит монеты. Во-первых, он купит велосипед — большой и быстрый, как у Славы. Во-вторых, купит мамин любимый торт «Наполеон». Обязательно нужно взять сигареты, две пачки — для папы и Леры. В-третьих…
Саша резко затормозил, маша руками, чтобы не потерять равновесие и не переступить опасную черту. Он обернулся. Команда не обманула: наблюдала за капитаном.
Перед ним простиралась гравийная дорожка, разделявшая два ряда коробок. Громоздкие, местами покрытые ржавчиной или облезлой краской, — они походили на скворечники, на крышах которых Алиса раскидала крошки пирожка. Окошки для птиц заменяли дверцы: на некоторых висел замок. Другие оставались не запертыми, но настолько плотно прилегали друг к другу, что не скрипели, когда ветер, гонявший по дорожке полиэтиленовый пакет, задевал их. Концы радуги скрывались за последними коробками.

Шуршащий пакет пролетел мимо Саши; он уклонился, чтобы ветер не впечатал свой трофей в его лицо. Нахмурившись, Саша подобрал с земли палку и нарисовал крестик. Он зыркнул на команду: с лавочки Лера переместилась на колени Костяна. Саша развернулся и побрёл по лужам, чтобы осмотреть задние стороны коробок.
Он заглянул за коробку: через высокую траву, поглотившую осколки бутылок, окурки и прочий мусор, не пройти. Саша вернулся к «крестику»: радуга угасала. Лера по-прежнему восседала на Костяне, только уже склеившись с ним губами.
Саша сжал кулаки.
— Море не спокойно.
Погрузившись в темноту, он шагнул вперёд. Под стёртыми дырявыми подошвами Саша чувствовал камешки: совсем крошечные впивались в пятки.
Он побежал по дорожке, представляя, как побелели костяшки пальцев: ногти больно впивались в кожу. Чтобы не думать о коробках, Саша думал, как объяснит маме отметины на ладонях, которые вряд ли исчезнут до её возвращения, и целый мешок золота. Он попросит Леру найти пакет, чтобы не нести горшки домой. Тот, который ветер спрятал за коробки, вполне подойдёт. Или наоборот окажется мал, если Саша поторопится и заберёт горшки с обоих концов радуги.
Он ускорился. Гравий хрустел под ногами.
На мгновение Саше почудилось, что он взлетает. Что команда спустила невидимую верёвку, обхватившую его за пояс, и поднимает наверх, спасает от солдат, подцепивших его ногу крюком.

Он приземлился на ладони. Темнота сменилась светом.
Саша простонал: не столько от приставших к коже камушков, сколько от осознания, что он находится лишь на середине дорожки. Радуга исчезла.
Завязав предательские шнурки, он в отчаянье ударил по гравию. Что-то круглое отскочило в сторону. Саша присмотрелся: перед ним лежала монета. Не золотая, обычная пятирублёвая, но Саша повеселел, словно отыскал клад.
Он запустил руку в гравий, нащупал ещё одну. Ликуя с каждой новой находкой, Саша полз к коробке. Теперь он не пират: он крот, разрыхляющий землю. Крот, который в прошлой жизни был пиратом! Иначе, почему Саша с лёгкостью отыскал то, что другие ищут, преследуя радугу? Да, монеты не были золотыми, но Лера могла напутать, как путала право и лево.
Увлечённый поисками он ударился лбом о дверцу коробки. Саша отпрянул. Замок отсутствовал. Знакомый (крысиный!) скрежет разрезал тишину.
— Море не спокойно, — прошептал Саша.
Но глаза не закрыл. Мысли путались. Он пялился на дверцу коробки, всё глубже погружая пальцы в гравий. Он страус, готовый от страха зарыться в него с головой. Нет, возразило воображение, ты крот, рой дальше или сдавай корабль англичанам и беги.

Дверца приоткрылась. В щель протиснулись два пальца, покрытые густой тёмной шерстью. Они поскребли дверцу грязными когтями, на мгновение исчезли и снова появились и показали Саше серебряную монетку. Он прищурился.
Незнакомец бросил монетку в Сашу, он поймал её на лету: на аверсе красовался портрет английской королевы. Пока Саша, восхищаясь серебром, крутил в пальцах монету, в него полетела ещё одна. И ещё. И ещё. Точно в коробке лопнул гигантский шар, наполненный не гелием, а монетами.
— Тайник, — догадался Саша. Он встал на четвереньки. — Лера, я нашёл тайник лепреконов!
Ветер подхватил его слова, но до площадки, где Лера свернулась клубком в объятиях Костяна, не донёс.
Мохнатые пальцы сомкнулись на щиколотке Саши: он вскрикнул и попытался подняться. Дверца распахнулась, Саша обернулся: чья-то волосатая лапа тянула его за ногу в коробку. Кроссовка свалилась, острые камешки присасывались к ладоням. Саша вырывался и кричал на потеху ветру, пожиравшему его голос.

Дверца захлопнулась.
Мрак и сырость обволакивали коробку, в углу капала вода. Стройное «кап-кап» сопровождалось довольным урчанием и чавканьем.
— Я не хотел! Я не хотел! — давясь рыданиями, Саша выворачивал карманы. Со звонким стуком монеты посыпались на пол. — Пожалуйста, отпустите меня! Я никому не скажу! Даже Лере!
Никто не отозвался.
Саша рыскал по коробке в поисках дверцы. Он ползал по бетонному полу, быстро и невпопад перебирая руками: песчинки, усеявшие бетон, забивались под ногти. Натыкаясь то на разбросанные им монеты, то на будто бы зубочистки (косточки!), царапавшие подушечки пальцев, Саша верил, что рано или поздно ударится лбом о металлическую дверцу, но пока его окружала лишь пустота.
Он замер: чавканье прекратилось. Протяжный звук — смесь бульканья, икоты и отрыжки — эхом прокатился по коробке. Запах гнили и крови ворвался в ноздри.

Взволнованный голос Леры позвал:
— Саша! Саша!
Саша заверещал. Нечто, скрывавшееся в темноте, подкралось к нему со спины, прижало к груди (оно было тёплым и мягким) и зажало рот.
Саша брыкался, отплёвываясь от шерсти. Ноги упёрлись в коробку. Нечто кормило его монетами и песком с пола.
Саша вывернулся и принялся долбить по дверце, но та не поддавалась. Он скрёб по ней короткими ногтями, и нечто вторило ему когтями, воспринимая сопротивление за игру.
— Долбанные крысы! — Костян вдарил по коробке. — Пойдём к остановке, может, его там видели.
Шаги удалились и стихли.
Нечто отскочило в угол.

Жёлтые глаза засветились в темноте. Глаза тигра.