3. Эдик

      В год когда Элина получила статус разведёнки, фирма закупила первую партию новеньких компьютеров. Почти все компьютеры установили у архитекторов и дизайнеров. Художникам достался всего один. Хотя и от этого единственного мужики отбивались, как от нечисти — чур не я. Никто из старой гвардии переучиваться не собирался, вот и отдали они этот компутер самой молодой и трезвой Элине. За девять лет работы художником-оформителем Элина так и не полюбила вырезать трафареты, да и с каллиграфией у неё не сложилось. Ей пообещали, что в компьютере будет сотни шрифтов и он сам всё будет делать. Элина решила, что это лучше, чем карандаши точить и трафареты резать. В награду за спасение от злосчастного компьютера, Элина получила отдельный кабинет и должность художника-проектировщика четвертого разряда. Старая гвардия продолжала царапать перьями бумагу вручную, а молодёжь занялась переобучением.

       Установкой компьютеров занимались два парня из инженерного отдела: Денис и Эдик. С Денисом Элина танцевала прошлой осенью на банкете фирмы — от него пахло свежим морозом и скромностью. С тех пор они виделись несколько раз на работе, но, по сравнению с другими мужчинами, которые начали крутиться вокруг Элины, казалось, что Денис её избегал. Эдик заходил к ней по пять раз в день: что-то подключал — отключал, приносил — уносил, поглядывал и улыбался.

       После работы они вместе стояли на автобусной остановке — потом вместе ехали на семёрке — он выходил на Пушкинской — она следом — на Театральной.

      — Ты правда разбираешься в грибах? — спросила Элина своего коллегу.

      — Конечно разбираюсь. Сейчас сезон опят. Хочешь вместе в воскресенье сходим? — спросил Эдик.

      — Если я тебе не помешаю, то с радостью.

      — Тогда до воскресенья? В десять часов на твоей остановке.

       Он был на два года старше и чуть выше её, тёмно русый, стройный и главное не женатый. В фирме о нём не говорили, да она и не расспрашивала. Странно, что он захотел пойти со мной за грибами — размышляла Элина вслух, сама с собой. Другие мужчины, узнав, что у неё двое детей, как-то не спешили сближаться. Да и почти все симпатичные мужчины её возраста на работе были женаты. Эдик оказался исключением.
Бабье лето выдалось рыжим и жарким. Грибов оказалось не много, а может плохо искали, зато было приятно выбраться на природу и побродить по прозрачному лесу, пошуршать сухими листьями, вдохнуть первобытные запахи прелой листвы и грибницы, ловить в тенях деревьев теплые пятна низкого солнца и снимать с лица липкие приставучие паутинки. Казалось, что весь мир был покрыт легким слоем позолоты.

      — Ты что тоже взял зарплату оружием? Я видела тебя в обед на остановке с винтовкой — выглядел солидно.

      — Да, взял винтовку и пистолет.

      — А зачем они тебе? Это же какой-то дурдом. Что это ещё за бартер такой? Теперь все у нас в фирме вооружены.

      — А ты что взяла?

      — Я написала заявление и мне отдали деньги. Мне же детей кормить надо. Этими железками я их не накормлю. Ну если только заявлюсь в магазин с пистолетом и буду требовать еду, — она соорудила из двух пальцев, подобие пистолетного ствола: мне палку колбасы, булку хлеба и мороженное! Да, и сдачи побольше. Шнэль, шнэль! Дыжь, дыжь!

       Они смеялись и придумывали, как ещё можно воспользоваться оружием, пусть и пневматическим, которое фирма выдала своим сотрудникам вместо июльской зарплаты.
Элина беззаботно порхала вокруг Эдика, кокетничала и наводила справки: — А у тебя девушка есть? Что? Никогда не целовался? Не верю!
Эдик робко отводил глаза, отвечал коротко и в подробности не углублялся.
Как же он мил и стеснителен!

      — А можно я тебя поцелую и буду у тебя первая? — Элина крутанулась на одной ноге, изображая балерину и шутя его обняла. Он довольно хохотнул и притянул балерину к себе.

       Она осторожно его поцеловала. Эдик на поцелуй не ответил, а растерянно загоготал и опустил руки. Щеки у Элины вспыхнули, а волосы на затылке встали дыбом — что-то с ним не так — что это за странный запах? Резкий приторный — запах перепрелых яблок. Ерунда, мне это показалось. А может это такой одеколон или дезодорант, вперемежку с потом — может у него такой пот… Она вспомнила Ларису, старшую дочку соседки по малосемейке, которая воняла, как старый скунс, и занимала ванную по три раза в день. Запах был настолько стойкий, что квартира не успевала проветриваться.

       После неловкой паузы они направились к автобусной остановке, снова весело болтали про работу, компьютеры и про её сложную графическую программу «Corel Draw».

       Эдик вышел на её остановке, что-бы проводить до дома, а потом напросился на чай.

      — Мне нужно что-нибудь съесть, покормишь?

      — Ты голодный? Да конечно сейчас что-нибудь найду.
Ещё никто не просил у неё вот так еды. Она достала из холодильника кастрюльку с овощным рагу и поставила подогревать. Эдик нервно отрезал кусок хлеба, макнул в сахарницу и чуть ли не целиком засунул его в рот.

      — Господи, я не знала, что ты такой голодный. Могли бы раньше вернуться.

      — Ничего, мне просто нужно чего-нибудь поесть, а то у меня голова кружится.
Хорошенько подкрепившись, — а ел он жадно и ни чуть не беспокоился о манерах. Мой пёс ел не так быстро, он был голубых кровей и с манерами у него перебоев не было — но то был Граф — мраморный догги, а это просто Эдик — с работы… Навернув пять кусков хлеба и кастрюльку тушеной картошки с мясом, Эдик бодро вернулся в строй ухажеров и был открыт для второго поцелуя. От него уже не пахло чем-то странным и Элина поцеловала его, как надо. Объятья — неловкое барахтанье в одеждах — тело к телу — всё как в кино — и — ах... Эдик сдавленно загоготал и отскочил. Всё произошло так быстро и коряво, что Элина не стала бы утверждать, что у них что-то было и в список своих мужчин его не внесла. Её бедро намокло, а ведь он только слегка к ней прикоснулся. В памяти остался лишь грохот его сердца и приторный запах тела вперемежку с тухлыми яйцами.

      — Извини, это мы зря. Я не знала… — промямлила Элина. Не знала что? дура! что неженатых принцев не бывает? наивная ты простота, Линка, наивная простота.
Эдик, как внезапно очнувшийся лунатик, в диком оцепенении разглядывал то её обсявканное голое бедро, то свой, сиганувший в густые фиговые заросли, фиг.

      — Так странно… гы-гы-гы — это всегда так, но только я делал это в подушку, гы-гы-гы… — пролепетал он с гложущей надежой в оленьих глазах.
Элина паузу сдержала и позу не сменила.

      — Мне пора домой. Я потом. Мне правда пора, — он повторил процесс одевания в обратном порядке, собирая с пола разбросанную одежду.
Элина украдкой стянула со стула свой голубой халат и накрыла оскорблённое бедро. От запаха тухлой спермы и ацетона — только сейчас она поняла, что от него пахнет ацетоном — её начало подташнивать, хотелось сейчас же удрать в ванную, но скакать перед ним голышом!? Фу! Элина закуталась по шею в одеяло и отстранённо наблюдала за метаниями бледного тельца по её новенькому, ещё не обсосанному племянником, паласу. В груди клокотал вулкан. Неожиданно, даже для себя, она швырнула в него подушку и взвизгнула, но не истерически, а возмущенно, словно её осенило:

      — Эй! слушай, а зачем ты вообще ко мне припёрся? Не прикидывайся, что был не в курсе!

       Эдик суетливо теребил носок и тихо мямлил: — Потому что ты мне нравишься. Гы-гы-гы… — и ещё я был голодный.

      — Голодный? Что за хрень! Дома не мог пожрать? Зачем так было делать? Что с тобой не так? Мог бы сразу рассказать!

      — Я думал… — Эдик сосредоточился на ширинке штанов, — просто я думал… Ну, что я тебе нравлюсь… хотел попробовать. Мы могли бы… быть вместе.

      — Попробовать что? Что попробовать? Вместе? Забудь! Понял?
Эдик ехидно зыркнул из-под набыченных широких бровей, надел ботинки, нацепил рюкзак без грибов и закрыл за собой дверь.

       Дура, дура! Тварь! Простота наивная. Не терпелось залезть ему в штаны? Стать первой? Произвести впечатление? Да что же это такое!? Уже второй никакой. Дерьмо? Мне так не везёт или это заговор какой-то? Элина стояла под горячим душем и яростно терла себя мочалкой: отмыть его запах, свой позор; исчезнуть; отмотать плёнку на два дня назад и сесть в другой автобус. Обидно, досадно и бесит жутко…