Мамуковский и Каклысов

 ...Этот случай произошёл более 20 лет назад, на одних дачах, в 6-ой зоне, по Казанской железной...


  Мамуковский жил очень интересной жизнью. Он отметил восьмое марта. Потом поглядел "голубой огонёк". Потом надел намордник. В этом наморднике он пошёл за ворота.
- Эй, Мамуковский! - окликнули его, - Там убивают нахер!
Мамуковский потоптался и не снимая намордника, пошёл дальше за ворота. Тут то его и убили нахер.

 Друг Мамуковского Каклысов жил не менее интересной жизнью. Каклысов отметил восьмое марта. Потом стал глядеть "голубой огонёк", но до конца не доглядел. Потом на Каклысова надели намордник.
- Зачем? - спросил Каклысов.
Но в наморднике его вопрос прозвучал невнятно, окружающие не поняли, чего это Каклысов спрашивает. В итоге Каклысова вытолкали за ворота, коротко объяснив, что он должен притащить обратно мёртвого Мамуковского. Каклысов не хотел идти, ему крикнули:
- Не убьют, не бойся!
Каклысов медленно пошёл за Мамуковским. В него никто не стрелял и не кидал. Каклысов остановился у Мамуковского, взял его за воротник, потащил к воротам. В этот момент сильно грохнуло. Каклысов упал рядом с Мамуковским.
- Убили, - вскрикнул кто то из за ворот.
Тут наступило 8 марта и все побежали его отмечать.

Каклысов продолжал лежать рядом с Мамуковским. Каклысов был даже не ранен, он хитро упал и притворился мёртвым. А вот Мамуковский был мёртв по настоящему. Каклысов лежал и думал, что в общем то хорошо, что 8 марта празднуют без него. Потому что такой праздник он не любил.

 Я тоже стараюсь жить очень содержательной жизнью. Но 8 марта я не отмечал. Просидел всё восьмое в кустах, мимо меня проходили всякие бабы, а я нагибал голову. Так меня и не нашли. Потом я не стал смотреть "голубой огонёк". Потом мне предложили надеть намордник. Я почему то надел. И сразу оказался на поляне, где было полно людей и собак. Все люди были в намордниках, а собаки без. Люди урчали и огрызались глядя в небо или друг на дружку. Собаки носились, высунув языки. Я догадался, что намордники нам надевают, чтобы мы не покусали собак. Вдали, от ворот, кто то полз.

  Каклысов полз медленно. У него было мало сил. И ещё он боялся, что его добьют. Каклысов не зря боялся, потому что между ним и Мамуковским взорвалось что то вроде бомбы. Мёртвый Мамуковский оказался легче Каклысова, его подбросило в воздух, подхватило ветром и унесло за ворота. Каклысов чуть подождал и продолжил ползти.

   Мамуковский прилетел вовремя. Потому что остальные избивали ногами телевизор, по которому шёл "голубой огонёк". За этим занятием все притомились, но как только прилетело тело Мамуковского, все тут же занялись его похоронами.

   Каклысов приполз, когда Мамуковского уже закопали. И снова пинали телевизор, по которому продолжал идти "голубой огонёк". Каклысов пополз дальше, не решаясь подняться в полный рост.

   Я незаметно снял намордник, высунул язык и стал носиться вместе с собаками. Люди в намордниках огрызались на меня, но не более того. А вообще было очень весело.

   Каклысов дополз таки до своего дома, на полусогнутых добрался до дверей собственной квартиры. А когда он оказался в квартире, ему сообщили что сегодня 8 марта. Вот как долго полз Каклысов. С него стали требовать подарки и Каклысов уполз из квартиры.

  За воротами какой то человек лопатой копал грядки. Он был очень похож на Мамуковского. Каклысов подполз к нему и попросил лопату.

 Мы с собаками убежали за ворота, увидели Мамуковского с Каклысовым, и тоже захотели копать. Собаки копали лапами, а я ничем не копал... Тут нас стали обстреливать, но никого не убили, потому что это был салют в честь восьмого марта.

  Настоящий Мамуковский лежал в могиле. Ему было хорошо, потому что он никогда теперь не отпразднует 8 марта, никогда не увидит "голубой огонёк", на него не наденут намордник. И, самое главное, не убьют нахер... Даже если скинут атомную бомбу.
  Каклысов копал, не торопясь домой. Он не хотел 8 марта, не хотел "голубого огонька". Над ним свистели не то праздничные шутихи, не то осколки снарядов. Каклысову уже было всё равно убьют его или нет, он устал ползать. Потому что полз он от 8 до 8...
  Я так и остался жить в собачьей стае. Здесь весело. У собак нет восьмого марта, они даже никогда не слышали про "голубые огоньки". И намордников у собак нет, потому что все намордники теперь на людях.

 Вот такие события происходили в садово-огородном товариществе шестой зоны Казанской железной дороги.