999. Хуторская чертовщина. Назойливый проситель

        Ещё раз взглянув на восток, где появилась светлая полоска у самого горизонта, оповещающая о скором появлении зари, Назар подумал, что следует поторапливаться и успеть не только самим поесть, но и подкормить лошадей.
                В таких делах медлительность преступна, не успеешь оглянуться, а уже взошедшая заря оповестит о наступлении рассвета, а рассвет стремительно перейдёт в раннее утро.
                А к этому времени всё должно уже быть подготовлено к пахоте поля, без всяких задержек и проволочек.
             Савич, осторожно беря горшочек с маслом, для начала постучал кулаком по бричке, деловито пробасив:
- Лексей просыпайся! Время вставать!
- Пора завтракать да в поле выходить.
                Алексею хорошо до приятности спалось на свежем воздухе и не хотелось вылезать из под тёплого тулупа, он часто заморгав глазами, пытался согнать с себя сон, бормоча себе под нос:
- Счас Лександрович, только глаза продеру и сразу встану.
-Ты Лексей не залёживайся, каша уже готова, только добавлю маслица и будем завтракать.
-Смотри, ждать не станем. 
                Савич прошёл к костру, присел на хомут, снял обвязку с горшочка, зачерпнул ложкой масло, которое при свете огня просвечивалось приятной желтизной и с большой неохотой положил в казанок.
                Натянув левый рукав по самые пальцы, воспользовавшись как прихваткой, Назар придерживал за край казанок, а ложкой вымешивал в нём кашу, стараясь равномерно распределить масло в разварившимся пшене.
                В то же время, Алексей, выбравшись из брички, что медведь из берлоги, отошёл в сторону и было начал справлять по малой нужду, чем и обеспокоил Назара:
-Да вашу ж мать!
-Алексей, ты хоть совесть по имей!
- Ну отойди по дальше!
                Алексей, продолжая в удовольствие облегчаться, повернув голову, ответил Назару:
-Лександрович, а что в этом такого не потребного?
- Все мы божьи создания в единстве сотворения схожи во всём.
- И ни чего постыдного в этом я не вижу.
- Лексей! Ну ты же не скотина, чтоб свой срам перед другими выказывать.
-Должно же быть какое – то уважение.
-Странно ты рассуждаешь Лександрович, людей стыдишься, а вон кони у тебя под самым боком стоят и уже не однажды испражнялись и тебе хоть бы хны. 
                Как будто в подтверждении сказанных слов Алексеем, Серко выдал такую струю, что образовавшаяся лужа под его ногами обильно вспенилась.
                Необычно возникшая ситуация вызвала у Алексея здоровый смех и он возвращаясь к бричке, в шутку возьми и скажи:
- Лександрович, ты бы лучше пристыдил Серка.
-Он такую лужу напудёрил, что не перешагнуть.
                Сидевший у костра Николай, поглядывая в отставленный с огня котелок, давясь слюной и делая глотательные движения, было собрался поддержать удачную шутку родственника, только и успел, что отобразить на своём лице застывшую улыбку, чем – то смахивающую на вынужденный оскал, но быстро смекнув, что своим глупым подхихикиванием может навлечь на себя не довольство Назара, скромно промолчал.
                А Савич действительно недовольно огрызнулся, желая поставить наглеца на место:
- Ты меня ещё поучи Лексей!
-Поучи уму разуму!
-А то я видно не имею никакого соображения, что хорошо, а что плохо.
- То, что для скотины является естеством, для человека будет стыд и срам, по причине понимания правил поведений.
- Николай! А ты чего зенки свои вылупил и непонятно чему скалишься, руки хотя бы вымойте перед кормёжкой.
-Да воду особо не расплёскивайте, её и так почти не осталось, а впереди ещё целый день работ.
- Хомут возьмите тот, что прислонён к колесу, а я коням овса задам, пусть подъедят, да силы набираются.
                Николай с Алексеем сполоснули руки, поливая друг другу из кружки, да и затоптались у казанка, в ожидании, когда Назар управиться с лошадьми.
              Савич, поглядывая на своих пахарей, как на тех суетливых котов в ожидании кормёжки, стоя у дышла меж Серком и Чубарым, возьми да и скажи им:
-Ну чего топчетесь, чего дожидаетесь, присаживайтесь и ешьте сами кашу, а я потом перекушу, как только управлюсь с конями.
                Если Алексей решил для себя устроить простейшие удобства и взяв хомут присматривал ему место, то Николай поступил проще, присев у казанка почти как на татарский манер и не дожидаясь своего родственника, когда тот соизволить умаститься, подхватил ложкой кашу и раздувая щёки принялся её интенсивно остужать.
                Алексей не заставил себя долго ждать, положил хомут, уселся на него, что барин на крылечке, да и составил компанию своему родственнику, конкуренту по поеданию каши.
                Работали они ложками, можно с уверенностью утверждать, играючи, устроив подобие соревнование, кто ловчее и больше заглотит каши.
              Назар, задав овса коням, обошёл вокруг брички, бросил недовольный взгляд на валявшийся комком тулуп, привыкший к порядку во всём, не мог мимо пройти и вытащив его из брички, несколько раз встряхнул, затем свернул овчиной внутрь и уже аккуратно вернул обратно.
               
               Вначале Савич не понял, что могло привлечь его внимание, глянул влево и посмотрел на лошадей, но ничего такого необычного не обнаружил, а затем переведя взгляд чуть далее и немного левее, то обнаружил какое – то передвижение по дороге.
                У Назара сразу ёкнуло внутри с неприятным предчувствием, что это непременно к нему, вот только зачем хотелось бы знать.
                Да уж, предчувствие его не подвело, ещё в точности не зная, кто это мог быть, но на душе стало как – то не спокойно и тоскливо. 
                Вот уже стал виден силуэт бредущего по дороге человека, затем свернувшего с дороги, решившего пройти косиной, сокращая себе путь к бричке.
               Алексею и Николаю занятых поеданием каши, не было никакого дела, кто там бродить по дорогам, да и увидеть они этого не могли, находясь по другую сторону брички, да и кони закрывали им весь вид в ту сторону.
                В эти минуты возникшей неопределённости в предрассветных сумерках можно им было пожелать только одного, так это приятного аппетита, которым они как раз и не страдали, но второпях могли по обжигать себе языки.
                На предупредительные покашливания Назара, для привлечения их внимания к появлению неизвестного субъекта, оба пахаря полностью проигнорировали, увлёкшись приятным занятием, как дружным поеданием каши.
                Савич в свою очередь неспеша выдвинулся на встречу неизвестного субъекта, чтоб на подступах к его владениям, завернуть его обратно, не допуская подхода к самой бричке.
                Уж такой не приятной встречи Назар никак не ожидал, даже и предположить не мог, что к нему пожалует сам Конюсин Николай, этот подлый предатель и перебежчик, как только на горизонте замелькал Викешка, смылся не попрощавшись.
                А ведь Назар с ним строил грандиозные планы и объединил вокруг себя артельщиков, собираясь всем скопом вспахать чуть ли не все земли поместья.
                И в самый ответственный момент, от него получает коварный толчок в спину с преднамеренной подножкой, уведя за собой всю могущественную артель, убедив остальных, что у Викешки будут выгоды куда солиднее, чем с ним, Савичем.
                Одного бы знать, чего это ему вздумалось прийти в такую рань, уж не собрался ли он отвернуться от Викешки и вновь запроситься под надёжное крыло Назара?
                А Канюсин, этот богатырского телосложения человечище, разглядев в сумерках Назара, радостно воскрикнул:
- Здравствовать тебе соседушка долгие годы!
-Явился к тебе с большой просьбой!
-Воды испить хочу, жажда проклятая одолела!
-Горит всё внутри мочи нет.
- Не откажи в любезности, век не забуду, дай только воды напиться.
- От колодезной только хуже, ещё больше жажда донимает.
                Назар слегка удивился, это надо же какой оказывается его сосед бывает разговорчивый, иной раз неделями и словом не перекинутся, хотя живут по соседству и видятся через плетень.
                А здесь прям разошёлся, что заезжий агитатор, воды, видите ли, ему подайте, жажду утолить.
              Странное получается дело, вот с его сыном Андреем у Савича были отношения по лучше, чем с собственными сыновьями, настолько парень был сообразительный и исполнительный по всем вопросам, что в одно время являлся связным между хуторской и станичной тайной организацией.
                А вот его папаша вечный угодник и служака чужим интересам, всегда выискивал себе местечко по теплее, ведь дружбу завёл с Викешкой ещё при покойном Кузьме Ильиче, пристроившись в усадебном каретнике вместе с  Мазякиным Семкой под присмотром того же Охрименко, исполняя всевозможные приказания обладателей поместья.
                Только вот Сёмка оказался расторопней Конюсина, имел случай сопровождать молодого барина в Москву – матушку.
               Да и потом со сменой власти оказался главным организатором тайного хуторского общества, куда и Назар был им с агитирован. 
-Сосед, да ты что мне совсем не рад?
- Я ж к тебе со всей душой!
- Водицей угости, дай заглушить жажду.
- Вчерась маленько перебрали, ох и попили на славу.
- Вот и бутыль пустую с собой прихватил.
-Хлопцы вповалку лежат, а я ещё держусь.
-Да не жадничай ты, знаю, что у тебя всегда припасена вода.
-Поделись, сделай одолжение.
- Да чё ты всё молчишь?
- Али язык проглотил?
- Знаешь что, Колюня, у нас у самих вода на исходе,
                с враждебностью в голосе ответил Назар.
- Даже не знаю, хватит ли нам узвар вскипятить.
- Если и есть, то на самом донце.
- Э, Назар,
                и Конюсин погрозил Савичу пальцем,
- я тебя давно знаю.
-Обманывать меня не надо, чтоб у тебя и не было запаса воды?
- Такого допустить не могу.
-Могу с тобой поспорить на что хочешь, но вода у тебя в точности есть.
-Кружечку воды можешь же уступить, большого убытка от этого не станет.
- Ну пойдём, поглядим,
                и Конюсин, от которого до противности несёт перегаром, цепляет своей лапищей Назара за рукав у локтя и увлекает за собой к бричке.
                Сопротивляться Конюсину бесполезно, как бороться с цирковым медведем, оно бы, не вынимая из кармана наган, пальнуть бы ему в бочину, да это вроде как выйдет не по - людски.
                К тебе пришли за водой, а ты сразу стреляться, да было бы за что, а так выходит полное недоразумение.
- Колюня, я тебе ещё раз говорю,
                пытаясь вырвать рукав, возмущенно говорит Назар,
-воды у нас в корчаге на самом дне.
- А послать в хутор некого, придётся самому шлындать.
-Да не прибедняйся ты Назар, вот опохмелимся и пошлём гонца в хутор и если захочешь, то и на твою долю прихватим.
-Свои же люди, выручать должны друг дружку, как ни как, а соседи, чего нам сторониться.
-Сам понимаешь, что иной сосед по лучше близких родственников будет.
-Мы ж с тобой бок о бок живём, чего нам не выручиться.
                Конюсин всё говорил и говорил, и откуда вдруг на него такая словоохотливость напала.
                Вот Назару до противности даже его присутствие, а не то, чтобы выслушивать пустую болтовню.
                И как та зануда зудит и зудит над ухом, послать бы его ко всем чертям, да возникла в голове Савича одна разумная мысль.
                А действительно, было бы совсем хорошо и даже с большой выгодой, пополниться водой, не отвлекаясь от своих дел, постоянно находясь в поле.
                Только вот этим Викешкиным артельщикам нет никакой веры у него, а тем более на большие обещания, которым грош цена в базарный день.
                Да и этот Конюсин, чтоб ему черти дорогу перешли, прилип зараза со своей просьбой, уж видно совсем его жажда замучила, ишь как страдалец старается, готов вывернутся на изнанку, но надеется подлец заполучить хотя бы кружку воды.
                Но ничего пусть ещё немножко помучается, пусть по страдает, на это даже приятно смотреть, когда ещё предстоит ему так по унижаться перед Назаром, извиваясь, что уж на горячей сковороде.
-Послушай меня Колюня, я тебе не баба, чтоб за мой рукав цепляться, воды я тебе, конечном счёте, одолжу, но с одним условием, чтобы мне к обеду, а то и того раньше, полную корчагу воды подвезли.
-Назарушка, сосед ты мой дорогой, да какой там вопрос, привезём родимый, как есть привезём тебе корчагу воды, а то и сиводралом можем угостить.
- Нам для тебя ничего не жалко, а воды доставим, что раз плюнуть.
- Ты только попотчуй меня водицей, а я уж расстараюсь ради тебя, мой драгоценный соседушка.
-Ну показывай, куда пройти, уж окончательно замучила жажда, в горле совсем пересохло, как в летний зной лужа дождевая.
- А следуй за мной, да под ноги гляди,
                сказал Назар и с большой неохотой повёл за собой Конюсина в обход брички, чтоб обойдя с северной стороны, оказаться по другую сторону, где Алексей с Николай трапезничали пшённой кашей.

               Назаровы пахари, проявляя интерес к пришедшему Конюсину и не отрываясь от своего приятного занятия, первым делом обратили своё внимание на полуведёрную бутыль в руках утреннего гостя.
                Оно сразу и не понять, была она пуста или же наполнена по самое горлышко сиводралом.
                В какой – то момент Николай Дубасенко даже перестал жевать, держа перед собой ложку с парящей кашей, имея полное желание убедиться на счёт стеклянной посудины, уж не собирается ли Назар сделать выгодный обмен и сменять овёс на бутыль спиртосодержащей жидкости?
                А Конюсин поглядывая на двух пахарей, утробно пробасил, что бугай при стаде:
- А вы оказывается ранние пташки, ещё не рассвело, а уже вкушаете сытную пищу.
- Похвально, с вашей стороны.
- А наши ещё ни куют и ни мелят, страдают похмельем, да головами мучаются.
                Назар зачерпнул из корчаги кружку воды и подал Конюсину, Николай обхватил её своей лапищей, что обычный стакан для обычного хуторянина, произнеся, благодарствую, приложился и осушил в пару жадных глотков, а затем возвращая её Савичу, сказал:
- Ещё зачерпни.
-Больно вкусна у тебя водица.
-Сладка до приятности.
                Оно и правда, что для такого громадины кружка воды, что та капля воды для гуся, только горло прополоскать.
                Назар скрепя сердце, пересиливая самого себя, всё же не отказывает в просьбе своему соседу, набирает ещё кружку воды и подаёт этому ненасытному водохлёбу.
              Конюсин, принимая с благодарностью, выпивает вторую кружку, утирается рукавом, возвращает кружку и в добавок, наглея и без всякой скромности, протягивает Савичу бутыль, говоря:
-А ещё сюда от всех щедрот влей водицы, хлопцам отнесу, пусть тоже попьют. 
                Не подавая видя, но бурля внутри вспыхнувшим возмущением от подобной наглости, Назар уставился в Конюсина своими пронзительными глазами, уже жалея о том, что сразу не дал от ворот поворот этому хаму и наглецу.
                Ну что поделать, когда у человека совесть на последнем месте, вот так прийти и выпрашивать без всякого стеснения одно за другим, а после этого чего ему ещё захочется?
                Присесть к казанку и со всеми по завтракать, а потом что, уложить спать в бричку, прикрыв тёплым тулупом?
                Ну и наглая же эта рожа Конюсин, никакого стыда и совести, другой бы после своих подлых делишек стороной обходил бы, а этот прётся без всякого стеснения.
                Или думает, что Назар ему всё уже простил, а на - ка вот выкуси, такое Савич никому не прощает и придёт то время, когда отплатит всё сполна, согласно составленному прейскуранту.
- Назарушка, ты чего это призадумался?
-Я говорю водицы мне в бутыль налей.
-Да не жадничай ты, сказал же и на тебя воды привезём, ты только посудину приготовь.
-Вот, возьми бутыль или давай я сам налью.
                Савич действительно, словно опомнился, беря в руки протянутую бутыль, про себя подумал:
                «Воды он нальёт.
                Да знаю как, больше разольёт, чем попадёт в узкое горлышко.
                Уж лучше самому это сделать, чем доверить это дело неуклюжему медведю.
             Скорее бы налить воды в бутыль, да с проводить это хамло ко всем чертям.
              Не прошло и десяти минут, а он уже надоел по самое горло, даже приташнивать до дурноты стало».
                Поставив бутыль на край корчаги, Назар тонкою струёю вливал воду из кружки в узкое горлышко с мелкое куриное яичко и настолько это у него ловко получалось, что почти вся вливаемая вода оказывалась в посудине, а то, что проливалось мимо, стекало обратно в керамическую ёмкость.
                С каждой набранной кружкой воды, Савич всё больше и больше сожалел, что этим утром ему довелось испытать большую неприятность, чувствуя себя добропорядочным христианином протянувшего руку помощи своему заклятому врагу.
                Вынуждено, задавив в себе главную заповедь жизни, как: Зуб за зуб, а глаз за глаз.
                Но ещё страстно продолжая надеяться, что время выдачи долговых обязательств по крайней мере остаётся за ним.

27 – 28 ноябрь 2022г.