проклятый Картёжник

Предисловие:
Пожалуй, мой первый роман, где действие идёт от первого лица. Да, именно так, и я согласен с тем, что его будет нелегко читать.
Но что поделать…
(Возможно, что имеет параллели с романом Достоевского «Игрок», хотя я не уверен, так как пока что не читал)


ГЛАВА ПЕРВАЯ



- Стойте, Аркадий Николаевич! – кричали мне в след менты. – Не вынуждайте нас в вас стрелять!
«М-да, кажется, я сегодня заигрался…» подумал я и спрятался за углом, в подъезде какого-то жилого дома.
После того, как они пробежали мимо меня, я тихонько вышел и побежал обратно, в сторону метро. Мне надо было сесть на «Менделеевскую», чтобы приехать домой и спокойненько лечь баиньки.
Ничего удивительного в этом нет – на улице половина первого, а какой-то мужик в возрасте бегает по улицам от тех, кто берёт взятки не просто рублями.
Вбежав в вагон, я сел и, наконец, выдохнул. Я достал газету «Правда», ибо я, как ни странно – коммунист и начал её читать.
«Зюганов – молодец, Зюганов – умница! Слава КПРФ!» Да, ничего нового мои товарищи по политическим взглядам не пишут. А жаль…
Прошло не менее пятнадцати минут, как было мне персонально, так как я сидел один в вагоне, сообщено:
«Станция Тимирязевская. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи».
В без десяти час я вышел из этого вонючего подземелья на свежий воздух. Вдали переливалась Останкинская башня. Я достал банку пива.
Как вы понимаете, это я начал с конца, так как не до конца ясно, кто я, почему бежал от милиции и так далее…
Рассказчик из меня нелучший, предупреждаю в первый и последний, надеюсь, раз.
Мне пятьдесят лет, на улице тысяча девятьсот девяносто седьмой год, первый год второго президентства тупого алкаша по имени Ельцин. Вот из-за таких, как он, и перестаёшь быть патриотом России.
Я – коренной москвич, но иногда я думаю, что в той жизни я родом не из Москвы, а из Сибири.
Как вы теперь, благодаря моим преследователям в виде милиции, знаете, меня зовут Аркадий Николаевич. Как персонажа «Отцы и дети», а про фамилию я уже молчу.
В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году я поступил на факультет по туризму, так что теперь я знаю все закоулки Москвы.
В возрасте тридцати или двадцати пяти лет я лишился отца – единственного родного по крови, но не по духу, человека. Примерно в то же время я осознал, что надо жениться, а то как лох прям.
Моей первой и единственной женой стала Екатерина, от которой у нас родились близнецы – мальчик Паша и девочка Оля. Несмотря на частые ссоры между нами и драки, мы всё равно любили друг друга, как могут любить только те, кто знает цену своему партнёру по жизни.
Пятнадцать лет назад, то есть, когда мне было тридцать пять лет, меня пристрастили к картам. Точнее, пристрастил один человек – мой лучший друг Ерофей. У, собака! как же я на него зол! он мне всю жизнь сломал.
А случилось это вот как: Ерофей, по кличке «Пьянь», один раз меня взял в своё любимое место, куда ходил каждый вечер – кабак. Место мне сразу не понравилось – в первую очередь своей вонью. А во вторую и, кстати говоря, последнюю – своим шумом других алкоголиков.
- Прошу, садись, гид хренов! – усмехнулся тогда Ерофей.
- Кто бы говорил, чиновник типа Мармеладова. – Буркнул в ответ я.
- Хех. – чуть не засмеялся «Пьянь» и спросил серьёзно и вежливо. – Тебе взять что-нибудь?
- Ты же знаешь, Ерофей, я не пью. – Ответил я, глядя в окно на проходящих людей с зонтами. – И потом – мы же сюда пришли с другой целью, да?
- Какой ты проницательный. – Продолжал он также серьёзно говорить.
Я хотел сказать ему что-то другое, так сказать, возразить, но тут ворвались люди в чёрном и подошли к нам.
- Эй, вы смотрите на эту «Пьянь»! – подошёл один из них.
Он был весь чёрный, кроме рта и кожи, которые ослепительно белыми были. Он засмеялся и закурил.
- Ерофей, ты помнишь про свой долг? – спросил он, перестав ржать.
- Да, да, я помню, Артемий. – сказал мой лучший друг, выкорёбывая из кармана десять рублей.
Тут вмешался я. Мне не нравилось, когда людей ставили на счётчики. Особенно близких.
- Вы чё, охренели? – спросил я этого мудака, ударив кулаком по столу. – Или вы возомнили себя «новой налоговой службой»?
- Аркаша, потише...
- Гм! – Сказал тот Артемий, смотря на меня уже без маски.
На его лице был большой красный ожог.
- Работая сварщиком, я получил его. – Продолжил он после моего раздумья. – Я объявляю тебе бой на нейтральной территории
Ерофей и все остальные, кто присутствовал в баре, ахнули и охнули. Мы с ним же не понимали такой реакции.
- Говорят, это уголовно наказуемо. – Сказал бармен. – На территории РСФСР и приграничных с ним советских республик.
- Говорят, что лучше ехать для этого в Турцию и не возвращаться вообще потом. – Сказал его собеседник, бывший немного смуглее бледного бармена. – Я сам знаю, мне так угрожали до отставки Хрущёва под расстрелом.
- Ясно. – Сказал бармен.
Бармен... это его и было имя. Он получил его восемь или девять лет назад. Тогда его имя не фигурировало здесь. Его сюда насильно поместили сюда наши любимые власти.
- Мне не улыбается идея твоего отъезда в Турцию, Аркадий Николаевич. – Говорил серьёзно Ерофей, провожая меня до дома.
- Как будто мне...
Разговоры с женой и её уезд обратно...

- Попробуй с ним поговорить нормально тогда. – Посоветовала жена, стоявшая у подъезда.
- Я думал, ты съехала от меня к себе... – Пробурчал я, вопросительно глядя на неё. – Я думал, ты живёшь под Москвой?
- Так и есть, я сейчас заберу только свою печатную машинку... – Ответила она мне.
- Эй! она мне ещё нужна! Забери лучше свою оставшуюся одежду.
- Хорошо, договорились.
Примерно через пятьдесят минут она вышла со своими пакетами. Белыми.
Положив вещи в ту чёрную, как ночь, «Волгу», она уехала к себе. Обратно. Надеюсь и наверно, навсегда.

Вернёмся пока ко мне и к моему окружению...

Я бы не сказал, что у меня отличное окружение. Ведь оно идеально. Я не люблю идеальность.
Но когда они узнали о том, что произошло в баре, они начали меня расспрашивать:
- Как?
- Зачем?
- Про что?
Я не хотел и не знал, как ответить, поэтому отмахнулся фразой:
- Ребят, здесь работа, а не «Собачье дерьмо», где все друг про друга сплетничают.
Они все ушли, кроме одного. Мужичок маленького роста, чья фамилия была Евсеев, но мы называли его по вымышленному нами же имени – Евсей. Как его звали на самом деле, он нам говорил, но мы не прислушивались.
- Аркадий, у нас с тобой разговор. – Сказал он своим низким голосом.
- Я с тобой курить не пойду, Евсей. – Сказал я ему, печатая что-то.
- Я – Евгений. А не Евсей. – Сказал он мне.
- Лан, пошли, потом вернёшь занятое время. – Сказал я недовольно.
Евсей не  был приятным собеседником. Но зато был единственным, не считая меня, кто работал честно.
- Ты знаешь, что к вам вчера подходил мой сводный брат? – сказал он, доставая сигареты.
- Ты о том типе, которого зовут Артемий? – переспросил я.
- Он самый. – Сказал тот и оглянулся. – Мой тебе совет – постарайся с ним реже видеться.
- А что такое? – усмехнулся я. – Мне что до этого придурка?
- Он губит репутацию каждого, кто с ним знаком и его бандой. – сказал тот с сожалением и начав курить. – Ты думаешь, я всегда был таким неуважаемым?
- Не знаю, меня волнует другое – почему милиция ничего не делает для устранения твоего брата? – спросил я.
-  В этом вся и фишка: он тоже мент. Они своих не ловят.
- Хреново...
Что бы Евсей со мной ни обсуждал, он всегда заканчивал одним и тем же:
- Хреново...
... соответственно, мне никогда это не нравилось.
Однако я пожал ему руку и пошёл домой: у меня ещё были дела на сегодня. Главное из них – написать своей сестре письмо.
«Дорогая Аннушка...» начал я так. Мне кажется это банально. Однако меня посетило что-то вроде видения – я увидел, что она мертва. Или мне это всё кажется...