Всем встать урод идёт!

Предисловие:
Пожалуй, моя первая и пока что единственная (вроде) криминальная комедия. Хотя я и не знаю, что будет уж такого смешного в книге с таким названием, как это.
Приятного прочтения, а мне – приятного написания...
(Является единственной новеллой, где речь идёт о тюрьме.)


Глава первая



Мне никогда не удосуживалось прежде быть в зале суда. Слава богу, хотя бы не как подсудимому, а то бы я сошёл с ума.
Недавно кончилась теория, я учился на юриста. Теперь грёбанная практика.
Вы задаётесь вопросом, наверное: «Зачем я пошёл на юриста, если я это всё не люблю или не переношу?» Ответ прост и в то же время невероятен – меня заставили родители.
У  нас это семейное – дед был юристом, отец – адвокатом, если у меня будет сын, мне, скорее всего, скажут, чтобы я его отдал в адвокаты.
На улице идёт дождь, несмотря на то, что Февраль. Не знаю, почему, но мне хочется остаться здесь вместо того, чтобы выходить туда, на улицу.
Смотрю на часы – половина девятого. Судья опаздывает. Умница, блин!..  Я приехал сюда час назад на карете, а эта (или этот) дура даже не удосуживается приехать вовремя.
Достаю из портфеля свежий номер «Современника», если вы понимаете, о чём я. Я люблю русскую литературу, особенно мне нравится зажигающаяся звезда  Ивана Гончарова.
Народ говорит, он пишет новый, второй роман. Мне посчастливилось сегодня прочесть отрывок из этого произведения – называется «Сон Обломова».
Жаль Белинский умер.
Читаю «Обыкновенную историю» Гончарова: «Однажды летом, в деревне Грачах, у небогатой помещицы Анны Павловны Адуевой, все в доме поднялись с рассветом, начиная с хозяйки до цепной собаки Барбоса». Первое предложение, а уже – большое. Есть время прочесть и подумать над ним, разобрав его по кусочкам. Можно подумать, что я специально тяну время сейчас. Но это ложь.
Только я хотел начать тем заниматься, как:
- Михаил Алексеевич Гранович, зайди сюда, пожалуйста.
- Минуту!
Начинается, блин. День всё же не задался. Беру с собой журнал студентов Российской Империи, так как боюсь его оставлять с такими материалами, которые там у меня.
Я захожу. Вижу куратора и его недовольное лицо.
- Миша, почему ты бездействуешь?
- Фёдор Иванович, я...
- Я, я и только «я», больше от тебя ничего не услышишь, кроме твоего персонализма.
- А что мне ещё сказать, Фёдор Иванович? Судья, как нарочно, опаздывает, и мне нечего делать.
- Это правда? – мой куратор насмешливо посмотрел на других. Он так всегда смотрел, когда не верил своим студентам. А так почти всегда – ну, кроме наших ответов и зачётов.
Они уверенно кивнули ему головой.
- Живи пока, юрист недоделанный.
Я вышел обратно. Только я хотел сесть в это мягкое кресло, как опять:
- Всем встать – судья идёт!
«Здесь и глашатай не нужен – хм, прелестное место». Я не люблю стоять, так как я хромаю, хоть и палочки-выручалочки с собой нет.
Судья выглядела как очень широкая женщина, с маленькими ножками. На её лице стояла неловкая улыбка.
Она начала зачитывать приговор.


Глава Вторая



 - Вы можете сесть. – Сказала она негромко.
Её низкий и писклявый голос  разносился на весь зал как мужской бас.
- Зачитывается приговор по отношению к человеку, по имени Ле, который обвиняется в изнасиловании несовершеннолетнего ребёнка мужского пола. В связи с этим, - тут она посмотрела на дверь, откуда и вошла же – впустить в зал обвиняемого.
Её произношение «обвиняемого» напомнило мне, как картавил мой друг Ел.
В зал вошёл Ле. Шрам под левым глазом выдал в нём вчерашнюю пьянку. Мне не верилось своим глазам – это же Людин и Рен в одном теле. Но я перестал так думать, когда судья продолжила.
- Обвиняемый по прозвищу «Ле», что вы можете сказать?
- Слушай, дурочка. – Он обратился к судье, и все, кроме тех, кого я называл по именам, ахнули. – У меня здесь адвокат, так что не позорь меня перед людьми.
- Кто же ваш адвокат, подсудимый? – говорит «дурочка».
- Вот он. – Указывает на меня пальцем Ле.
Я удивляюсь, смотрю вопросительно на куратора, а тот лишь одобрительно кивает. Как будто так и надо.
- Этот человек, чьё имя я знаю и оно звучит как Михаил Алексеевич Гранович, и есть мой адвокат. – Сказал Ле, продолжая указывать на меня пальцем.
- Это какая-то ошибка, я – не адвокат. – Говорю я во всеуслышание. – Я – юрист, точнее, студент, учащийся на юриста.
В зале начинается шум.
- Тихо, тихо, тихо. – Стучит молотком судья. – Тут есть адвокат?
- Да, есть. – Говорит Фёдор Иванович. – Но у меня нет опыта...
- Ничего, мы вам поможем. – Говорит судья, уже надевая висевшие прежде на её груди очки. – Студент – вы, да, Михаил Алексеевич - посмотрела она на меня искоса, будто издевательски.
Я готов был провалиться под землю от стыда, но тут...
- Да, я. – Что-то всё-таки вышло из меня; я не мог просто так сидеть более.