Сила слова

Разные народы по-разному назначают национальность детей.

Например, евреи – по матери. Мать еврейка, а отец хоть Чужой, хоть Хищник, хоть даже Киркоров – дети всё равно евреи.

У горных народов наоборот. Например, чеченцы. У них главное, что отец чеченец, а мать будь хоть Баба Яга, хоть Киркоров – дети будут чеченцы.

Тут, обязательно возникают казусы. Люди любят казусы.

Что если отец палестинец, а мать еврейка? Ну, есть же, наверное, и такое?
Тогда получается, что дети двойной национальности. Родителям приходится как-то договариваться. Разделять сферы влияния.

А вот интереснее, когда мать чеченка, а отец еврей. Вот тут казус так казус. Всем казусам казус. Дети не евреи, поскольку мать не еврейка. Но дети и не чеченцы, поскольку отец не чеченец.
Получается, что дети ничьи.
Никакие, как русские в нерушимом.
Лица без определённой национальности. Сокращённо БОН.

Так случилось с одной моей хорошей знакомой, Розой.

Её родители сироты войны, инвалиды детства, воспитанники Кисловодского интерната для глухонемых детей.  Знали друг друга с двух лет.
Арон – еврей, а Гюльнар – чеченка.

Интернат был эвакуирован в Куйбышев, где они выросли, овладели языком жестов и чтения по губам, выучились, поженились и вырастили здоровых дочерей, Розу и Литу.

Роза стала врачом, говорят, хорошим, а Лита пошла по административной части. Обе, помимо музыкального слуха и великолепной дикции, владеют ещё и жестовым языком и чтением по губам, что предначертало их стезю.

На Розу взвалили всех глухонемых пациентов клиники, а на Литу – глухонемых посетителей мэрии.
Обе, кстати, милые и общительные женщины и совсем не комплексуют по поводу своего космополитизма.

А не печалятся потому, что унаследовали лучшее от каждого народа. Те самые черты, способствующие не только выживанию, но и процветанию.

Я знал обоих родителей, милейшие люди.
Идеальные собеседники. Всё понимают и только кивают, улыбаясь.
Мне бы таких студентов! И каникулы не нужны.

Тётя Гюльнар божественно готовила.
После её самсы, кебаба и шаурмы я отворачиваюсь, проходя мимо подобных ларьков.

А дядя Арон, Арон Исакыч это вообще отдельная песня!

О нём и пойдёт рассказ.

Он повторил подвиг Мересьева.

Вот представьте, вы глухой. Абсолютно.
Вам звук позабыли включить при рождении.
Ну и как вы научитесь говорить, если вы даже не слышите, как произносятся слова?
Проблемка!

Тем более что когда он рос, ещё не было никаких методик по обучению глухонемых, так они и мычали всю жизнь.
Не до них было. Надо было срочно делать счастливым всё человечество.

Так вот подвиг всей жизни состоял в том, что Арон Исакыч, титаническими усилиями и неимоверным напряжением воли научился произносить величайшую,  базовую, ключевую фразу русского разговорного языка.
Фразу, которую он читал с губ отовсюду и у всех с момента своего рождения.
Одну.
Только одну фразу:

                Ё* ТВОЮ МАТЬ!

В конце концов, он же не немой, а всего лишь глухой!

Эту фразу он шлифовал и оттачивал годами.
И это дало результат, превосходящий самые смелые ожидания.
Причём, как и все дети одарённого народа, он был наделён широчайшим диапазоном голоса.

Мы, в повседневной суете, в чистоплюйском высокомерии своём недооцениваем универсальность и величие этой фразы.
А вот Арон Исакыч оценил.

С помощью этой фразы он обрёл возможность полноценной коммуникации с обществом.
Сверхполноценной, потому, что убедительнее этой фразы для современников нет ничего.
Аргументов против этой фразы тоже нет и быть не может.

С помощью этой фразы он выражал тончайшие оттенки чувств и переживаний.
А был он человеком необычайно тонкой душевной организации.

Он стучался и достучивался до людских сердец.
Он заранивал сомнения и вселял уверенность.
Он убеждал и разубеждал.
Он возвышал и морально уничтожал.
Он влюблял в себя лиц обоего пола.
Он покорял и очаровывал.
Он умолял и повелевал.
Он побуждал и укрощал.

Животные, от бактерий до приматов, дикие и домашние, понимают эту фразу прекрасно, гораздо лучше всех противоестественных команд. Они распознают базовый молекулярный нейрокод. Не слова, а ритм и музыку речи.

Вот почему он, само собой, сделался царём зверей.
Нет! Царь это лев, а Арон Исакыч – император.
Повелитель животного мира.

С людьми проблем тоже не было.
Публика типа водопроводчиков, электриков, грузчиков, шоферов, бомжей, вахтёров, сторожей, строителей,  таксистов, силовиков и особенно администраторов вообще не замечала того факта, что он глухонемой и говорит всего одной фразой.
В разговоре с ним они оставались в своей природной, комфортной языковой среде.

Публика образованная, с дипломами и амбициями, сразу смекала, что этого ласкового симпатягу с панталыку не собьёшь. Он будет настаивать на своём до конца. И предпочитала оставаться на дружеской волне, о чём никогда не жалела.
Впрочем, наиболее смекалистые представители интеллигенции отмечали его недюжинный ум, проницательность и интуицию. Настолько точными, тонкими и уместными были его лаконичные замечания по всем вопросам нашего материального и духовного бытия.

Поговаривали даже о несколько грубоватой, но удивительно точной формулировке национальной идеи.

Как-то раз его хотели даже пригласить выступить перед школьниками с военно-патриотической беседой, но идея почему-то заглохла.
Не могу понять почему. Школьникам бы понравилось.

С помощью своей волшебной фразы он добился большего, чем питомцы Хогвартса своими разнообразными заклинаниями.

Он выбил огромную квартиру в центре.
Он выучил дочерей в престижных институтах и хорошо их пристроил.
Он обеспечивал семью дефицитом, которого не знали кремлёвские завхозы.
Он менял машины, как перчатки. Проблемы с гаишниками решал, перекинувшись парой слов. Точнее, тройкой.
Он выхлопотал разрешение на установку гаража прямо под своими окнами, хотя ему пытались возражать, что это какой-то там главный парк, лицо города, центральная площадь, парады победы, вид с птичьего полёта, приедет комиссия из министерства…
Тут ему пришлось попотеть, пуская в ход всё своё красноречие, играя гаммой интонаций от сладострастного доронинского шёпота до предсмертного крика тираннозавра.

Впрочем, этот нелепый казус был единственным. В целом же и народ и власть у нас понятливые и отзывчивые.

Он прожил ярко, интересно и достойно.
Я не был рядом в его последний миг, но знаю, каковы были его последние слова.
И знаю, что высечено на его могиле.

Вначале было слово. И оно создало мир.

В конце были уже три слова. И мир стоит на них.