Проданная война. Глава XI

 Щелчок в наушнике оперативной связи раздался, как гром среди ясного неба. По внутренней кодировке это означало, что в пределах видимости позиции головного дозора появился противник. Сердце мощно взорвалось серией толчков и только усилием воли удалось сдержать лёгкую нервную дрожь пальцев, бессознательно ласкающих кнопку подрывной машины. Из-за отсутствия пульта пришлось все мины свести в один шлейф к машинке. Именно поэтому был так важен сам момент подрыва. От него зависела тяжесть последующего боя.

В ночной бинокль, едва слышно потрескивавший в ночи, в серой пустоте появились едва угадываемые силуэты фигур. Хорошо просматривалось только оружие. Это было неожиданно и говорило о том, что боевики применили спец маскировку, которая снижает видимость в приборы ночного видения. Холодок пробежался по хребту, но чувство смертельной опасности лишь едва ворочалось холодным комком, что вселяло уверенность в трудной, но, всё-же, победе.

Палец осторожно сместился в сторону и лёг рядом с кнопкой, чтобы не провоцировать накачанное по самые ноздри адреналином тело, на ранний пуск. Когда группа противника пересекла условную линию засады, напряжение достигло своего апогея. И в этот момент стали явно различимы натовские "ночники" на головах боевиков. У каждого из них! А это говорило о многом. Например, о том, что игры кончились и на нас вышла группа спецназа. Надо было их пропускать. И даже не потому, что расклад по количеству был сильно против нас. В разы против. И даже не потому, что основная группа противника просто не входила в створ линии засады, но ещё и потому, что, если это спецназ, то у группы обязательно должны быть дозоры. А их мы не фиксировали. Значит они прошли нашу засаду не по тропе, а, как и положено, по бокам от тропы. и теперь, неизвестное количество боевиков ошивается где-то неподалёку. Эти все мысли промчались за то время, пока основная группа боевиков дошла до центра площадки и остановилась по взмаху руки с зажатым кулаком. Боевики тут же присели на колено и ощетинились пулемётами в разные стороны. Да, у этой группы основным вооружением являлся не автомат, а пулемёт. Это очень плохо. Очень. Решение их пропустить мимо уже не только созрело, но и оформилось в уверенность.

А в это время, один из боевиков, пригнувшись, медленно приближался к рядом растущему дереву с вытянутой рукой. Проследив в бинокль за его действиями, я похолодел. Маскировка с одной из МОН-ок слетела и теперь её чёткий контур вполне угадывался, если знать что это такое. Боевик тоже довольно быстро догадался, что это такое и успел даже выбросить рукой команду "Рассредоточиться", когда его лицо исчезло в яркой вспышке взрыва. Что происходило на полянке в этот момент, знали только духи гор. Одновременный подрыв всех МОН-ок, скрывший подрывы двух вышибных зарядов ОЗМ-ок, с подсвистыванием подбрасывающих их на высоту чуть более метра над уровнем земли и затем, не менее мощный подрыв основных зарядов, разбрасывающих более двух тысяч металлических шариков на дистанцию до двухсот метров. Эта чудовищная и, одновременно, невыразимо прекрасная мина в полном своём раскрытом великолепии способна уничтожить любые попытки сопротивления тех, кому посчастливилось пережить её бенефис.

После того, как над головой просвистел последний осколок, пришло время пехоты. Над лесом стоял непрекращающийся вой раненых и ослеплённых боевиков. Вся полянка была усеяна, скорчившимися в разных позах, телами. Примерно половина группы боевиков была уничтожена. Но вторую половину работать не было ни малейшей возможности, они не находились в зоне поражения группы. Щелчок, пауза и два коротких щелчка. Команда означала "Ждать" и была дана, скорее для нашего головного дозора. Остальные и так понимали, что работать никак не можно.

Обычной тактикой боевиков при прямом боестолкновении был либо отход, либо перегруппировка с попыткой окружения центра силы. Но мы не приняли в расчёт то обстоятельство, что пока отработали только мины и, не попавшие под замес боевики, почему-то, решили, что стали жертвой минного террора, а не засады. Могу предположить, что наши замечательные мины устранили "центр принятия решений". И, как следствие, они начали ошибаться. Сначала парами, а потом и основной группой боевики зашли в сектор поражения и принялись осматривать тела. При этом, оставив позади себя только тыловой дозор из примерно полутора десятков стволов. Такие крупные дозоры должны были нас насторожить, но мы уже сели за игровой стол играть теми картами, что выпали. А зайдя с козырей, вся надежда оставалась только на меткость наших парней и на силу плана.

Три коротких щелчка "Цель в зоне поражения основной группы", пауза и щелчок - "Огонь!".

Три пулемёта и семь автоматов, это всё, что мы могли выставить. Но залпом и внезапно по растерянному противнику - это тоже очень хорошо. Два автомата замолчали, чтобы смениться винтовками. Хлёсткие, как удары плети, выстрелы не могли скрыть даже безудержный рык пулемётов. Шквал огня заставил врага снова выть от боли и ужаса, а гортанные вопли на арабском захлёбывались в крови.

Сашу мы поставили в головной дозор одного. В его задачу входило только наблюдение и передача сообщений. Но когда тыловой дозор боевиков ринулся на помощь своей основной группы, уйдя в сторону с тропы и взяв направление на обход засады с тыла, Саша принял бой. Один. Без бесшумного оружия. Без ночного прицела. С одним только планом - не дать боевикам обойти группу. И то, что там происходило было видно только по активно перемещавшимся вспышкам пулемётного огня боевиков. Холодная рука сжала сердце. Было понятно, что Саша обречён. Только Саше это было не понятно. Когда тройка наших ребят по команде сорвалась на помощь, всё уже было кончено. Я не знаю как он это сделал, но помощь ему не понадобилась.

Добивать копошащееся в лужах собственной крови месиво из боевиков мы не стали. Время дорого, а боеприпасы ещё дороже. Носимый запас был скуден и не годился для длительных боёв. К сожалению, бесконечные патронные ленты производят только на киностудиях. А где-то неподалёку блуждали ещё два дозора, численность которого нам была неизвестна. Наличие этих гипотетических дозоров была выведена нами из знания особенностей работы диверсионно разведывательных групп спецназа, которые во всём мире примерно подчинены одинаковым принципам. На самом деле, мы заблуждались, но тогда мы этого не знали. Мы, спешно перезаряжаясь на ходу, выдвинулись ко второй контрольной точке. Она была не так удобно расположена, как первая, не было расширения тропы в виде небольшой полянки и она была открыта со всех сторон, кроме фронта. Это обстоятельство нас и спасло, как ни странно.

А потом, всё пошло не так. Закон Мёрфи в действии. "Наша" собственная засада встретила нас огнём! И всё-же, где-то там, наверху, нам решили дать ещё один шанс. Один из дозоров противника занял наши позиции, вот только у него не было тяжёлого вооружения и нас встретил залп из десятка подствольников и даже не в упор, а с приличного расстояния. Потом, причина выяснилась, конечно. Нашу позицию занял дозор из чеченского ополчения, который выступал в роли проводников для арабского спецназа. Да, нам повезло. Мгновенно распавшись на две части мы, стреляя на ходу, атаковали чеченский дозор сходу, зайдя, а точнее, обежав с флангов. На голой злости и вагоне адреналина. Пока они укрывались от встречного огня, готовясь к позиционному противостоянию в надежде на подход ДВУХ(!) дозоров, оставшихся от арабского спецназа, мы вышли на дистанцию броска гранаты и бой был закончен. На наше счастье, боевики не нашли прикопанные "Шмели", но гранаты повредили обе тубы и трогать их мы не стали. Чтобы не выяснять на своей шкуре, как действуют термобарические ракеты "Шмелей".

Про закон Мёрфи помните? Вот и он про нас не забыл. Не успели мы подойти вплотную к нашей, или уже, бывшей нашей позиции, как мы тут же были обстреляны сразу с двух склонов, нависавших над нами. Это и были те самые, фланговые дозоры, наличие которых только предполагалось. Только чудом никто не попал под раздачу. С каждой стороны работало не менее десятка стволов.

Я успел заметить тот момент, когда Саша выбежал на открытое место и, вырвав обе ОЗМ-ки из земли, припустил вниз по тропе по направлению к нашему блок-посту. Помню, успел подумать, что сдались ему эти мины, машинка осталась на первой позиции, разваленная пулемётной очередью, а МУВ-детонаторов для растяжек у нас не было. Только электродетонаторы.

Арабы постепенно настигали. И их злоба и ярость чувствовалась затылком. Как назло, подходящего места, чтобы принять бой просто не было. И Саша, в отличие от нас, об этом помнил. Он сам выбрал место и установил мины. Не закапывая в землю, на это уже не оставалось времени. Оставаться на этой точке нам было нельзя, в этом месте просто не было ничего, что помогло бы укрыться от мин. Саша укрылся за последним деревом и с абсолютным спокойствием делал скрутку из проводов, накинув один из них на обычную батарейку типа "Крона". Нам он просто махнул рукой, мол, уходите. Пока бежали под защиту каменной осыпи, я силился вспомнить, хватит ли обычной батарейки для подрыва двух детонаторов на расстоянии 50 метров. Но мозг предательски путал формулы и расчёты, и по всему выходило, что, скорее всего, нет. Импульса машинки хватает на десять детонаторов с проводами по 50 метров. Но батарейка. Если её не хватит, участь Саши будет страшна...

Сдвоенный взрыв отменил все расчёты и новый хор яростных воплей и криков, подтвердил, что мины отработали штатно. Как же нам не хватало тогда самоустанавливающихся ПОМ-ок, идеально подходящих для отсечения различного рода "хвостов", кто бы знал. Выглянув из-за каменной кучи обвала, увидели, как по тропе несётся Саша, а сзади него то и дело вспыхивают выстрелы. Чуть запнувшись, он едва не упал, но быстро выровнялся и продолжил бег под прикрытие коротких пулемётных и автоматных выстрелов, сжигающих наши последние патроны.

Добежав до укрытия, Саша упал, перевернулся на спину, тяжело, с каким-то клёкотом и хрипом дышал, неподвижно всматриваясь сквозь лёгкую дымку сереющего неба в острые хрусталики холодных чужих звёзд. А потом затих.

Несмотря на его небольшой вес, нести его быстро остывающее тело было очень тяжело. Сердце горело болью и огнём. Победа жгла калёным железом и была отравлена горьким ядом смерти настоящего мужчины, который выполнил древнее предназначение истинного воина, совершив акт самопожертвования.

Эта война жрала таких людей сотнями, тысячами, предоставляя каждому из них сделать свой самый важный в жизни размен.